- Ну мы это ......Мы больше так не будем ... - Виноватым голосом сказал Александр Сергеевич Мaкаров.
- Ну ясен хуй, не будете. У нас с вами разговор короткий. - Санитар с многозначительной ухмылкой посмотрел на зашедшего следом за ним второго санитара, двухметрового рыхлого громилу Стасика, у которого на детском лице навсегда застыло дегенеративно-безмятежное выражение.
- Ага. - сказал Стасик, остановившимся взглядом уставившись на худой зад скромного очкарика Льва Сергеевича Богровского.
- Мы это…. только про струны говорили, и все… - тихо сказал Макаров.
- Музыканты, ептваю сука. - незлобно сказал ему главный санитар, - Я те такую струну покажу, ты блядь как этот, как его, сука, петух Фаринели запоешь.
- Кастрат Фаринелли, - вежливо поправил его учтивый и образованный Сергей Иванович Лацман.
Главный санитар, уже собравшийся было сказать Стасику "давай всех по койкам!" и уйти в свою подсобку, вдруг встал и развернулся в сторону Сергея Ивановича. Больные расширившимися глазами смотрели на несчастного Лацмана.
- Что ты сказал, Лацман?
- Кастр…- хорошо поставленный удар главного санитара психиатрической больницы номер девять опрокинул Лацмана назад и не дал закончить фразу.
- Стасик, в койку этого придурка, снотворное можешь не давать, гы-гы!- он несколько раз сжал и разжал кулак. - Стасик, бля! Что я сказал! - обернулся санитар, слегка удивленный тем, что Стасик еще не здесь.
То, что он увидел, обернувшись, не что, чтобы его удивило, но скорее, разозлило.
Стасик массивно навалился на очкарика Богровского, прижав его к койке, и пытался стянуть с него пижамные штаны, а Богровский отчаянно пытался сопротивлялся.
"Совсем ебанулся малец, - подумал главный санитар, - сука, я ж за него поручился, а теперь мне пизда, если вот так, у всех на виду…"
- Станя! А ну прекращай, ебтваю нах! - гаркнул он так, что больные вздрогнули.
Но Стасик не обратил никакого внимания на окрик.
Главный санитар быстро подошел, чтобы разнять Стасика и Богровского. Он не заметил, как сзади к нему подкрался Макаров и накинул тонкую струну от рояля на шею санитара. Еще двое больных подскочили с боков, мертвой хваткой держа пытавшиеся вырваться руки.
Остальные бывшие заседавшие бросились к кроватям, и в их руках оказались заранее подготовленные железные прутья от садовой решетки.
Главный санитар задыхался, и сквозь затуманенный взгляд последнее, что он видел, это как железные прутья быстро опускаются на голову и спину Стасика.

Труп главного санитара с посиневшим лицом лежал посередине палаты, возле него стоял Сергей Иванович Лацман , держа в руках заточенную с конца столовую ложку. Казалось, он примеряется и обдумывает что-то.
Свисая с кровати, лежал окровавленный мертвый Стасик, а рядом стоял скромный очкарик в больничных трусах и с прутом в руке. Из-под его очков с поломанной дужкой и одним раздавленным стеклом была видна хитрая усмешка. При каждом ударе металлического прута о голову Стасика раздавался хруст и простынь забрызгивалась новыми каплями крови.
- Лев Сергеевич, право, может, хватит? - мягкий голос Макарова действовал успокаивающе.
- Простите, коллега, я увлекся, однако, - смущенно улыбаясь и уже спокойно ответил Богровский. Ему было неудобно перед остальными, что Стасик избрал его обьектом своих непотребных мыслей.
- Однако, Вы все же молодцом оказались, как ловко придумали идею супер-струны, - улыбаясь и ободряюще похлопав по плечу коллегу, заметил Макаров.
Он обернулся и обвел всех взглядом.
- Ну, нечего рассиживаться, однако. У нас еще много дел сегодня. Так что у нас там с теорией "большого взрыва", Сергей Иванович? - обратился он к Лацману.
Лацман положил заточенную ложку в карман и, потирая опухшую щеку, сказал:
- Все готово, Александр Сергеевич, только к решетке нужным образом соединю - и готово! - он показал на разломленные куски хлеба на своей тумбочке, в которых была умело спрятана самодельная взрывчатка.
- Вот и отлично. За работу, коллеги.

Макаров подошел к окну. Стояла летняя ночь, и сверчки выводили свои незамысловатые трели.
"До рассвета успеваем," - подумал он.

___________________
Камень