Опять эти ласточки, опять эти блядские птицы...

Народная мудрость, если разоришь ласточкино гнездо, то будет хуево, дом сгорит или жена станет блядью. Неважно.

Так вот я занимаюсь этим с детства. С того самого дня, когда полез ребенком на стену сарая посмотреть, что там за хуйня образовалась.

Дикая птица-самка с перепугу долбанула меня клювом, и я упал. Упал неудачно, как говорила мама "трагически", ребенком я не понимал этого слова, но оно уже тогда вселяло в меня дребезжащий ужас. В падении я ухватился за то гнездо, изо всех сил сжал его пятилетними ручками. Двое птенцов были задавлены насмерть, а еще,кажется, один отделался минимум переломами лап и ли крыльев.

Став, взрослей я понял, что, откусив пол-языка во время падения и перестав говорить добрую половину алфавита, это еще не измена. Измена была в количестве яиц. Да после той "трагической" операции оно у меня осталось одно. Плоское, расплющенное и негодное ни в пизду ни в Красную армию.

В армию меня не взяли бы по любому, но тут я встретил Ее.

Был праздник. День нашего облезлого города. Она с мамой и котом гуляла на заброшенном трамвайном кольце. Ходить сама она не могла. У нее была огромная ржавая коляска, засмоктанные волосы и дикий горящий взгляд. Это была судьба, сказали бы Вы. Нихуя, случайность. Такая же, как и первое гнездо.

Поскольку передвигалась она еще хуже чем я говорил, то вместе мы смотрелись не хило.

Мы уже год вместе. Она еще та Сука. Оказывается ее настоящая мама-алкашка как-то забрала ее из садика домой и по дороге пропила ее теплые сапожки. Дите отморозило ножки. Рифма не к месту. Вместе с ножками оно отморозило и все остальное.

Короче грызет меня как увидит. Секса я ей могу дать капельку. Пол языка все таки.

Денег, кроме пенсии у меня нет. Но у меня есть мои гнезда. Уже пятьдесят четыре. Я храню их в газете, каждое отдельно. К каждому гнездышку обязательное приложение птенчики. По два, по три, по четыре. Когда как. Но они быстро воняют. И я кидаю их Ей в суп. Она любит жрать. Еще больше, чем ебаться. Нет, наверно ебаться больше. Неважно.

Какое наслаждение, макнув гнездышко в кровь теплого птенчика касаться им возле уха. Что то внизу живота начинает сжиматься. В глазах прыгают козлики и этот запах. Появляется чудный запах бензина и апельсина. Наверно это оргазм. Жидкий кайф цвета белой соли, перерастает в жесткую боль. Единственное яйцо начинает вопить…..

Вспышка света. Это опять память. Второй класс первой школы. Домашнее задание - самостоятельная работа. Я брал холодные лапки, макал в чернила и творил эксатаз.

Наутро: -Дети! Вы посмотрите, что этот Дебил нам нарисовал!

Грохот, нет вулкан смеха. Нет на свете более жестоких людей, чем дети…

Она должна прийти к нам домой. Я жду. Звонок. Открываю.

Дрожат руки. Холодно. Хочется назад. В пизду. Поздно…

Мамы нет дома. Мы с учительницей одни, ждем маму. Мне кажется, что она тоже хочет меня поцеловать. Туда. Я стягиваю школьную форму. Медленно. Истошный крик. Ее слюни брызгают на папино фото. Хорошо нет мамы. Грохочет звонок. Ура, это моя мама пришла. Они удаляются на кухню. Это большая ошибка - на кухне стоит мой аквариум. Рыбки там – мои дети. Бритые птенчики. Я учу их нырять и плавать. Они редко воняют. Ну не бритые, а ощипанные и на газе печки.

Запах можно убить дезодорантом. Флакон переворачивать и подсоединять к вентиляции аквариума. Так говорила мама….

Яйцо успокаивается. Оргазм скоротечен. Гнездо остыло и опостыло. Как и бляди.

Когда мама увидела это в первый раз, меня гнезда и птенчиков, наверно она не обрадовалась. Но и не расстроилась, потому что не ругалась. Только плакала и целовала меня туда. А эта Сука туда меня никогда не целует. Говорит что я …Говорит на меня одно плохое слово.

Но есть у меня одна идейка….

-Эй ты, импотент! Сюда иди! Быстрее, бля.- старая коляска скрипела, от нервных вибраций костлявых рук. Лижи! Давай!- сказала эта сука, раздвинув отмороженные ноги. Ее густо обросшая хуйня смотрела на меня, немытым, как всегда издевательским взглядом….

Вспышка. Это опять память. Я ребенок, но постарше. Бля, так это была она??!

Мой первый опыт. Она была женщина, потому что звали ее Тварь. Я шел домой со школы. Поздно, вокзал, измена. Стоит Она. Запах. Это одеколон. Но почему-то пахнет бензином и апельсином. Свой единственный апельсин я съел первого сентября. Наверно был день рожденья….

Ну! Еб твою мать! (ЗАЧЕМ?) – Давай лижи инвалидку! Свою безногую дырочку! - кричит Она. Материализация запаха и желания. Один раз во сне я трахал девку. Все было по настоящему. Поэтому я знаю как надо.

Остатки моего языка слабо протестовали, но Идея взяла верх.

Кстати была опять годовщина нашего обосранного города. Символично, скажете Вы. Нихуя, опять совпадение.

В одном кармане брюк у меня был скотч. Старый добрый скотыч. в другом парочка праздничных сюрпризов. В виде свежих птенчиков.

Когда все было сделано как надо, я открыл окно. Ее дикие глаза напомнили мне тот день. Первая встреча. Последняя. Ее руки уже начали синеть от скотча. Зато между раздвинутых ног был праздничный торт. И два маленьких хвостика.

Где то в глубине души я всегда подозревал, что ласточки-самки следят за мной. Но чтобы они нашли меня так быстро и что будет их так много. В открытом окне было темно от этих стремительных бестий. Но мне была похуй их назойливось. А вот этой Суке стало по настоящему весело. Став на край пятого этажа, я снял рубашку, расправил пару своих Настоящих крыльев и полетел. Не прощаясь. Ведь если у Вас нет одного яйца, то и второе Вам ни к чему…