Тетрадка была жухлой и почему-то неприятной на ощупь. Исходившый от неё запах времени и тлена, пощекатав ноздри Крона, заставил его напряжонно чихнуть.
Открыв первую страницу, Крон увидел на ней выполненное корявой рукой схематическое изображение кентавра и, не удержавшысь, заржал.
Затем, тяжело поднявшысь, Крон пошол в туалет.
- Хватит топать, мне же рано вставать завтра, - забормотала из приоткрытой двери сестра Мелисса , - ты спать-то вообще собираешься?
- Спи, приду сейчас, - фыркнул Крон и, стараясь не шуметь, прошол назад по корридору.
Снова открыв тетрадку, он сдул с неё какой-то мелкий мусор и начал читать.

Исаак Бабель.
КОНАРМИЯ.
(издранное)

...и жырное Ставрополье сохнет и тлеет. Жара в этом месяце стоит такая, что лошадиный пот, скатываясь на боках, на крупе в комья, с шумом ссыпетса на землю при резвом галопе. Солнце, как отрубленная голова, шырокое, словно лицо татарина, совсем не перекатывается по небу, прицельно испепеляя почву, иссушая поросль, отнимая у всей дивизии остатки влаги. Даже небольшые раны, полученные бойцами и лошадьми при последнем переходе, преют под грязными бинтами, нагнаиваютса и кровоточат на радость жырным мухам и цепням.
К ночи холодает, накаленная земля медленно остывает и жадно судорожно дышыт.
Многих ночью знобит до ломоты, к утру некоторые остывают.
Начдив шесть Савицкий крайне жестоко вчера приговорил, сломавшего в кортовой норе ногу, Вихря - жеребец осознанно смотрел на нас своим влажным глазом вплодь до второго выстрела. В самый глаз. Хуета теперь эта мне долго снитса будет.

Обозный Спиридоныч, поставленный за лошадьми, обрадованный моему табачку, поведал такую пикантную историю. Неделю был беспристрастным свидетелем, как ближе к полуночи Гришук, ординарец Якимцева наведывался к Метелице.
- И что же такого пикантного в том, батя? - спросил его я.
- Э, нет, ладно бы сахарком угостить али ещё гостинец какой поднесть, ан ведь с худым он приходил-то, Гришка наш! - многозначительно прищурился Спиридоныч.
- И видал я самолично, как он Метелице заправлял, эвона как! -
выдал он вдруг, немного помолчав.
Я усмехнулса на то и ответил, мол, не свисти ты, папаша, о том, чего не могло и быть - Грише я про это не скажу конечно, но ты мне брось на людей наговаривать, слышишь, и табачка я тебе больше не дам. Потом сплюнул да пошёл к штабу. Глупость, блять, и мерзость какая-то.

Крон хмыкнул, поднял голову, немного обескураженно посмотрел на стену и перевернул страницу. За стеной шумно посапывала Мелисса. Он внимательно полистал страницы и наткнулся на нужное место.

...однако, незадача какая. Но приказы его здесь не обсуждаютса.
Метелица сегодня поутру окобылилась жеребенком. Заместо шеи выпирает отросток - неразбери что, похоже на человечье тельце. Спиридоныч обтёр его ветошью и распрямил ноги. Стоять не стоит, бродит словно сослепу, тычитса вовсюда, чудобище. Метелица к нему не подходит, фырчит, мордой отталкивает, если поднесёшь его к ней. Гриша-ординарец, я обратил внимание, наскоро отошел, побледнев, и больше так и не возвращался. Остальные гогочут - кинули жеребёнка в чистые ясли, тот закричал как-то люто. Спиридоныч с ухмылкой смотрит на меня - теперь оба знаем о поганом факте его зачатия. Но дико, ебать как же это дико! Начдив Савицкий обсмотрел его всего, приказал пока что не рубить. Нонсенс, бля. Будто фокус дурной.

Спиридоныч возитса с ним постоянно, словно с дитём малым. Тот лежыт у него, накрытый попоной и хрипит, болезный. Я подошёл с утра, там очередь, взъерошенный Спиридоныч, потупившысь сказал, что помрёт чудобище без еды, а Метелица к нему нейдет ни в какую и сиську не даст. Вот бойцы и корямят его, из жалости, но скорее даже из приятности всё же. Просил меня начдиву о том не рассказывать, пожалеть жеребенка. Пожалел. Снял штаны с опаской некоторой и принялса его кормить. Сосёт он конешно немного болезненно, ну да хоть как есть. Рассосётса ещё должно быть.
Начдив заходил к нему раз, понаблюдал грустно некоторое время и сказал такое: Видать, за то это, за Вихря. Снитса он мне всё время, словно наяву. А сон разума рождает уёбищ. Так то, товарищи!
Я последнюю ту фразу его запомнил и даже записал себе.

Так ведь и не издох жеребёнок, вполне себе окреп, скачет резво и дурачитса. На его лошадином торсе отросло вполне человечье туловище - руки, грудь, голова с глазами и ртом. К нам он совсем привык, подходит - не боитса, лошадиный овёс не бёрет, питаетса на кухне, что останетса. Привязалса к Спиридонычу, оно и понятно, тот целыми днями с лошадьми. Называет жеребёнка Максимкой, тычет ему в рот грязным, заскорузлым пальцем и всё интересуетса с хитрецой: А ты знашь, кто твой папка?
Глаза максимкины весьма понятливые и жывые, как у собаки, хотя на вид и натуральные человечьи. Начдив приказал поставить жеребёнка на довольствие и приписать к обозу. Спиридоныч всех почти от него потихоньку отвадил, лишь Гришке позволяет с ним общатса, как отцу, в целях воспитания. Тот уводит его к реке, с ним там долго о чем то разговаривает, ласкает его, ну и всякое. Сам я с ним тоже не играюсь, а то уже смотрит он очень как-то осмысленно, глаза ясные, понятливые, что даже и неловко в рот ему предлагать. Да и Григорию каково об этом знать? Вроде как родной он ему получаетса.

- Сука, - прошыпел Крон, переворачивая несколько страниц, - скотина, бля, какая!

Ещё дальше стремимся на юг - небывалая жара немного спала, поэтому существовать становитса невпример полегче. С боями подошли к самому Краснодару, атаки нашы быстрые и почти, что удивительно, без потерь.
Максимка довольно быстро стал невоздержанным, каким-то прямо диким жеребцом, с шырокой грудиной и мощными руками, а Григорий, тайный его папаша, обучил его ловко работать шашкой и нескольким довольно грубым словам.
Савицкий, начдив, привык забирать Максимку с собою, ставит всегда на левый фланг и первым бросает в атаку. Вражына трепещет, я представляю!
На днях некий поручик, взятый легкоранненым в плен, увидав его вблизи, перекрестился связанными руками, при этом обозвал кетаврой.
За что и был разрублен от макушки до паха, силушка у Максимки богатырская, надеюсь только - зла он не помнит.

Утром проснулись от истошных воплей. По всему расположению дивизии в одном исподнем бегала Алефтина, могучие груди её, шумно колыхаясь, хлопали одна о другую. Максимка, как оказалось, пока она, перегнувшысь с мостков отстирывала менструацыю, сделал на неё стойку, перепугав до истерики. Еле успокоили, приказав ей держатса в такие дни от него подальше, а Спиридоныч, разглядывая хозяйство, сделал ему своё внушение:
- Твой хуй, Максимка, есть рог единорога! И к нашым бабам, следовательно, не приспособлен. Будем думать про то.
Васятка Михалап сболтнул, мол, в близлежащем Киреево проживает вдовая Катерина, туда ебать хоть всем полком - всё одно с головой.
Сводили на случку, Максимка засмущался, но страсть жгла - держался молодцом. Когда потрогала его Катерина, я внутренне содрогнулся, как же она его примет в себя. Приняла и добавки попросила. Прав Некрасов, есть женщины в русских селениях. Кто же уродитса, непримени она зачать? Цырк будет.

Ужасно плохие дни стоят, поганые совсем дни. Вчера вот убило кетавру, эх, Максимка, привязанность моя к тебе всёж таки велика была. И пожыл то чудобище всего ничего, а как родной нам всем стал. Начдив попращался от нас от всех, добрым словом Максимку помянул. Схоронили его в огороде у Катерины, завещав никому про то не говорить и могилы его любопытным не покзывать. И ведь как заплачет, сердешная, пообещала, что будет она

Крон снова перечитал последнее предложение и перевернул лист. Следующие страницы были с мясом вырваны.
- Вот козлота, бля... - Крон перелистал тетрадку до конца и не найдя никаких записей, захлопнул.
Потом открыл небольшой сундук, преобретённый им сегодня днём на интернет-торгах за неприлично огромные деньги и достал из него свёрток. Развернув тряпицу, он вытащил мумифицырованный лошадиночеловечий член огромных размеров и приставил к своему. Его член был существенно короче.
- Значит, дедушка Максим и бабушка Катя, - выдохнул Крон, поднялся на четыре ноги и медленно переставляя их иноходью пошол спать.

Tweet