Разверзшееся небо секунды три сверкало аксельбантами и синевой пуговиц своей официальной электрической силы, но, испустив гневный крик, стихло и уже напоминало добрую старую тетушку, которая вечно была во всем черном. Ровное шипение дождя смывало грохот мотора за окном, и наконец в отуманенной сонными вихрями голове мир поплыл цветными лоскутьями алхимического дыма. И в друг на ярком экране мозга возникли черные кляксы. Их становилось больше и больше, и уже через целую толпу их, протащив тяжелую голову я пошла открывать дверь, потому что то был стук.
"открыто" , - крикнула я на ходу и , невнятно выругавшись, впустила в комнату клочок мокрого луча желтого уличного фонаря возле дома. Двое, в блестящей от жирной влаги плащах , в шляпах с обвисшими полями, задвинув локтями меня за косяк, вносили в комнату что-то ужасно безжизненное с жалко висящей путаницей рук. Я увидела неопределенную часть лица, залитого кровью и в месиве мокрых волос. "помогите", - сказал один из вошедших , когда они положили это поломанное крыло ночного безумия на диван, с которого я встала.
"он разбился на мотоцикле у дверей вашего дома. Мы попробуем сейчас позвонить куда-нибудь". И ушли.
Я стояла посреди комнаты , обомлев от того , что стеклянный дворец моего только что приобретенного равновесия вновь рухнул. А в окна дощатой дачки, снятой на какие-то последние гроши, вновь таращила глаза кровавая неразбериха этой цивилизованной бестолковщины жизни. Пульс размеренного и светлого существования лопнул. А лежащий на диване человек вдруг захрипел. Я нагнулась к самой его груди и невольно почуствовала идущий от черной ободранной курткизапах мокрой кожи, бензина и пудры. А он хрипел и выхрипывал уже что-то совсем непонятное, вышедшее из бесконечности и в нее уходящее:
"… я нигде не могла достать шины. Пришлось их украсть в одной квартире на Мойке… мне очень нужно было уехать… очень нужно…". Его грудь вздрагивала в жестоком танце пузырчатого кашля , а потом как-то незаметно все прекратилось.. он лежал молча в растекшихся под диваном зеркальцах воды и крови. И это была смерть. На полу у входа валялись полузатоптанные грязной обувью бумаги. Я раскрыла одну из них и прочла имя и фамилию человека , умершего на мой постели…
… я висела на одной руке над цветущей долиной лотосов. Мягкий пахучий пар, идущий от их чашечек, обволакивал меня, а я должна была упасть на единственную во всей этой пригрезившейся земле груду камней прямо подо мной.
И я разжала пальцы. Жалобно крикнул хор птиц,и, чтобы остановиь падение я схватилась за волосы на голове и хохотала и каталась по полу; и мои слезы смешивались с каплями крови, замешанной на следах судьбы…
Так я осталась одна навсегда.

Гугль Бум
guglebum@yandex.ru

Tweet