Я застыла в одном и том же жарком лете. Желтомутное желе. Скользкое как наше с тобой первое утро. Неприятно теплое, как последнее. Если смотреть сквозь него можно все увидеть по-иному. Можно даже попытаться переосмы-слить. А можно не смотреть. Ведь зачем? Желе надо есть.
У меня на связи мои призраки детства. У меня для них всего одна фраза. Но я никогда не скажу ее вслух. Я могу заставить себя испытывать чувства к тому, что мне на самом деле безразлично. Но я предпочла бы быть животным и не придумывать ничего. С тех пор как я повзрослела, я все время хочу уйти. Сбежать. Но вот уже четыре года мне некуда идти. Хочешь поговорить? О том что тебя тревожит? А как на счет меня? Ты сможешь выслушать в ответ то, что хочу сказать я? Выслушать и не испугаться? Мне так отчаянно хочется, что б всем вокруг было так же плохо как и мне, но никого нет вокруг.
Можно сделать все. Так легко. Проверить чувства расстоянием. Ранним утром собрать вещи и уехать не оставив ни адреса, ни записки. И главное не объяснить. Дать почву для чувства вины, обратить на себя внимание. Хоть так. То же самое, что прыгнуть под поезд. Так легко. Собраться, уехать и вернуться уже только пеплом в урне. Или по ветру. Легко. Если есть куда возвращаться.
Так красиво. Давай проверим нас. Проверим временем и расстоянием. Просто поспорим, что любовь может выжить, даже если между любящими - километры. Ты скажешь, что любовь вечна. А я скажу, что любовь это выдуманный повод держать другого человека на привязи. И так мы будем спорить. Мысленно.
А потом каждую ночь я буду сворачиваться клубочком в своей постели. Вспоминать , что я с севера, что мне всегда холодно. Вспоминать, что это удивило того, кто заметил. И опять спорить. До крику и драки. С самой собой.
Я люблю лезть в драки. Когда мне некого ударить я бью сама себя. Дешевый аттракцион для уибанов.
Когда нет твоих писем тоже бью. Бью посуду. Рву бумагу. Забываю о хлебе, встречах, работе. Смотрю в монитор и обновляю странички. Что ты можешь знать о расстоянии? Что ты можешь знать о свободе? Как ты можешь помочь, если тебя нет рядом? И где гарантии, что ты не испугаешься. Ведь расстояние - это такое хорошее укрытие. Всегда можно сказать, что просто не успел.
И потом, когда совсем уж накроет, вспомнить о лете. О лучах играющих с морем. О звездах падающих в ладони. О заливах. О воде. О грозах над другим берегом, которые так далеки и прекрасны. И никогда тебя не настигнут. О салюте не понятно в чью честь. О детях, бегающих по дорогам с выбоинами. О комарах. О домах отдыха и выгребных ямах которые пробегаешь быстро что б не испортить себе этот вечер. Это небо, эти звезды. Подумать о том, как сидела утром у моря. И как чайки ходили и искали себе что-то среди окурков в песке. И находили. А ты ищешь, ищешь….и …..окурки.
У вас сегодня удачный день: вы тыкнулись клювом в окурки больше остальных. Вы чемпион! Нет, герой! Вы звезда! Звезда аттракциона для уибанов под названием жизнь.
А еще вспомнила: бегимотики плескались с нами почти рядом и кричали "Песдец!""Песдец!". Бегимотики могут застрять в огромном надувном круге, если во время рассуждения о своей счастливой жизни и бегемоте который их ждет сядут поудобнее прямо в дыру этого круга. И(помнишь?) дети поплыли в шторм. И сказали что умеют плавать.
А утром вода такая чистая. Такая холодная. Все куда то девается. Куда-то уходит.
Вообще, наверное всегда надо думать - не в дырке ли ты, и то что ты видишь - это небо или увесистая жопа жизнерадостного бегемотика?
Давай устроим себе праздник. Наденем наши маски. Я надену маску веселой беззаботной девочки, которая в начале лета таскала тебя по своим любимым заведениям. А ты одень ту маску, которая мне очень нравится - ту маску умненького мальчика, с такими бархатными темными глазами, такими добрыми и ласковыми. Маску заботы. Маску неординарности. Я же не могу таскать ординарного. Это же невозможно. Это была бы не я. Или я, но в другой маске. А сегодня будем в этих.
Это твоя лучшая маска. Ты в ней всегда заходишь так далеко. А нам обоим только этого и надо. Я так люблю эту маску. Я люблю, когда выражение покоя меняется в ней на жестокость убийцы, душащего свою жертву. Такая холодная жестокость на лице и уголок верхней губы немного подернут: бархатная забота сменилась на глубинную ненависть и чуть-чуть на отвращение. Но это странная маска. Такое изменение можно заметить только если смотреть широко раскрытыми глазами, через пелену страсти. Снизу -вверх. А так - это всего лишь маска безмятежной радости влюбленного для влюбленной.
Мы купим арбуз, съедим его. Намешаем коньяк с соком. Раздобудем кофе. Подогреем наши рты и сольемся теплыми губами. Как будто что-то новое родится. Неистово горячее, агрессивное, жаркое, обжигающее. Только бы жить этим. Не отвлекаться. Не думать о вечной дороге с которой уже не сойти. И опять и опять переживать только это неистовство и ничье другое. Не думать. Не знать. Решиться на эту игру, более искреннюю, чем все, что было раньше. Решиться. И умереть. Потому что если не сохранить это, если никогда не знать этого, если притвориться, что не знаешь - зачем тогда жить?
Нервными затяжками. Пол пачки. Завершение праздника. Для одного.
Умереть от руки человека в маске.
Только треск сверчков, писк комаров. Тихо. Звезды, падающие прямо в волосы, не желающие ждать холодного утра. Всего лишь боязнь еще раз сделать одну и ту же ошибку. Всего лишь остатки от праздника для того, кто всегда один. А теперь пора снова на поиск. Надо спрятать маску и одеть обычную. Вечного странника. Одинокого волка, который ищет того, кто сможет избавить его от одиночества. А ведь это так просто - надо всего лишь вдохновить на примерку любимой маски. Заботливого убийцы. Маску, с которой начинается дорога и которой она всегда заканчивается. Лишь для того чтоб начаться вновь.
И разойтись на перекрестке только с тем с кем так хочется остаться.
И убежать оттуда, где, кажется, должен быть до скончания веков.
И скрыться от тех, кому столько нужно еще рассказать.
Скрыться за расстоянием. За своей собственной свободой, что на продолжении всего твоего пути висит над твоей дорогой каменной глыбой, угрожая свалиться и раздавить тебя своей же собственной значимостью.

И когда красноватая луна подымится на одну ладонь над морем, я буду знать - время в путь. Надо. Надо. На одну ладонь исчезнуть за горизонт. Чтобы оттуда тихим ветром, одной пылинкой упасть на подоконник одного из тысячи окон в тысячах домов одного из тысячи городов. Запыленных. Грязных. Душных. Мертвых. Безразличных. Не помнящих.
Никаких символов. Просто желание. Снова на один миг украдкой быть рядом.