Он появляется именно тогда, когда не ждешь, но особенно сильно нуждаешься в нем. Ты сидишь где-то в глубине бара, это единственное место в отеле, кроме ванной комнаты, где ты можешь себе позволить раствориться в собственных фантазиях, мечтах. Здесь ты можешь не играть или наоборот переигрывать и не бояться быть пойманым\непонятым. Игра - это единственное состояние, кроме абсолютной искренности, когда ты можешь позволить себе все и даже немного больше. Ведь ты либо не ты, либо чересчур ты, что тоже, в принципе, не ты.

Я студент. Меня зовут Мустафа, мне 22 года, я учусь на третьем курсе Стамбульского университета. Я изучаю английский язык. Сюда, на курорты Анталии, я попал по знакомству. Мне предложили хорошую работу и я согласился, тем более, что питание и все остальное - за счет хозяина. Это меня устраивает. Я здесь уже вторую неделю. Хозяин доволен мною и я им тоже. К тому же, я практикуюсь в английском. Правда, англичан здесь не так много, в основном русские и их жены - крашеные блондинки, скучающие дамы, девушки и их дочери, пока еще брюнетки. Спокойные и милые русские девушки. Немного глуповатые и с плохим языком, но ведь хорошего понемногу.

Это был уже третий коктейль, так что я уже вполне привыкла к местному бармену, который все время улыбался мне, подливая в сок водку, эти азиаты все время улыбаются, прямо как американцы, но как-то иначе, не без задних мыслей, что ли? Мои сигареты лежали на столе и я как раз выуживала одну из них, такие длинные со сложным французким названием, ко мне подошел молодой человек. У него были большие глаза и абсолютно черные волосы. Стандартная в принципе для турок внешность, но в нем было что-то еще. Его улыбка была какой-то по-настоящему теплой, искренней. Он вежливо, на хорошем английском, точнее это я подумала, что он хороший, потому как заметила, что он лучше моего, спросил не может ли он составить мне компанию. Я не хотела и не могла ему отказать - он присел напротив меня.

Все было как всегда - я предложил ей выпить со мной и она согласилась. Я спросил у нее откуда она, хотя на самом деле мог и не делать этого, спорю, что она из России. Она ответила, что приехала из России со своим мужем. Правда, тот еще ни одной минуты не провел в отеле, потому как тут же уехал на какие-то переговоры, оставив ее здесь одну. Света, так ее звали, уже привыкла к этому и уже знает как проводить время в таких случаях.

Я все говорила, говорила, всякую ерунду, как обычно. Он, наверное, половину не понимал, потому что последний раз я говорила на английском еще в школе. Но его глаза, особенно в полусвете бара, они просто проникали внутрь меня и мне нужно было просто хоть что-то говорить, лишь бы он смотрел на меня.

Эта женщина, я сразу это почуствовал, начала в меня влюбляться. По технике безопасности, так неловко это называется, я должен был извиниться и уйти, но не смог и решил дослушать ее историю, что-то про ее детство, школу, первую любовь...И хотя она ужасно путала все слова, я почти все понимал. Прямо-таки чувствовал, о чем она сейчас скажет. Я заметно хмелел.

Я знала кто он, точнее догадывалась - такие люди есть в любом отеле, они работают, хотя ничего общего со словом "работа" я здесь не вижу. Чаще всего это молодые люди, студенты, будущие актеры, искусствоведы - молодость единственное, что в них есть привлекательного - завтра они станут такими же скучными как мой Борис, как тот бармен со своей дежурной улыбкой. Но это не важно. Сейчас мне просто было хорошо с ним и ни прошлое, ни будущее, ни натоящее толком меня не интересовало. Только данный момент, только этот юноша в конкретный момент притягивали меня.

Мне показалось, что происходит нечто большее, что она догадывается кто я и зачем я здесь, но вот почему она продолжает все это, я не понимал. То есть в данный момент аниматором был не я, а она. Это я со скуки зашел в этот бар и хотел дожить до вечера, а вместо этого она стала развлекать меня своими историями, дурацкими в сущности, но невероятно трогательными и настоящими.

На секунду мне захотелось прижать его к груди, как своего сына и сказать ему что-то очень хорошее. Мне казалось, что ему это очень нужно. Я прочитала это в его глазах, карих турецких глазах, невероятно притягательных и каких-то плотных.

Эта женщина, Света, совсем напилась и я понял что должен отвести ее в номер. Это в принципе тоже входит в круг моих обязанностей. И я предложил....

...проводить меня в номер. "Да" - сказала я. "Только возьмем с собой еще немного выпить. Борис будет только завтра", зачем-то добавила я. Хотя почему "зачем-то", сейчас я хотела его, но они, аниматоры, всегда отказываются.

Пока мы поднимались в лифте на четвертый этаж, я смог оценить степень своего опьянения и увлечения этой женщиной. Я понял, что мне очень хочется пить и что, если дальше все будет развиваться в том же стиле, то я не смогу отказаться. Не потому, что мною завладело желание или страсть, просто я не хотел обижать эту женщину, хотя почему я так уверен в том, что все именно так, как я себе представляю. Нет, ну вот как она мне улыбается, как смотрит, как виснет на мне - я это не очень люблю, но сейчас мне это очень даже нравится, то как она виснет на мне. И кто кого клеит, вопрос остается открытым. Пить охота.

В лифте мы остались совсем одни. Он оказался хорошо сложенным молодым человеком, от него хорошо пахло, к тому же он был весьма стеснительным, что для свойственно аниматоров, именно эта застенчиаость мешает быть им более естественными, а стало быть менее отталкивающими. Я пыталась поцеловать его, но вместо лишь лизнула его губы - я уже была хороша.

Она пыталась поцеловать меня, но вместо этого лишь лизнула мои губы. Мне было хорошо, но не как обычно. Это было как-то глубже и не совсем внутри меня. Это вообще не имело ко мне никакого отношения, кроме того, что я просто это почуствовал. Скорее это было некое эхо ее радости и желания. Это была не просто похоть или же это никогда не кажется просто похотью. Какая разница, мы уже в номере.

Как только мы оказались в номере со мной что-то произошло. На меня навалилось нечто. Стало мять живот изнутри и сами собой поджались ноги. Мне вдруг стало жаль себя и его. Мне захотелось плакать и я даже заплакала, а Мустафа непонимающе смотрел на меня, что-то спрашивал, но я не могла ему ответить, весь этот английский вдруг перестал для меня существовать. Я хотела ему сказать, что все в порядке, что иногда на меня наваливается такое состояние, особенно, если я чего-нибудь выпью, но я не могла выговорить ни слова. Меня трясло и знобило. Я плакала, но не от жалости, я чувствовала какую-то вселенскую тоску, что все мы умрем: и я, и Мустафа, и Борис, все мы будем лежать в земле, и мне не жалко нас, а просто так будет и ни я, ни он, никто не сможет этого изменить. Да и не хочется этого менять, ведь это правильно, так должно быть, но почему же тогда мне так жалко всего этого...

В общем, у нее ни с того ни с сего началась истерика. Она плакала, говорила что-то по-русски, этот гавкающий язык ни с чем не спутаешь. Мне стало ее очень жаль. Наверное, ее обижает муж или она алкоголичка, мне хотелось ей как-то помочь, я пытался дать ей воды, а она смотрела на меня, но не умоляюще, а как-то просветленно, как на православных иконах, я и не думал что крашенные блондинки могут так смотреть, хотя почему нет, она ведь женщина это в их природе....

Я смогла лишь выговорить: "Уходи". Он, немного постояв, извинился и вышел. Мне стало еще хуже, но как-то легче. Так будет лучше. Просто он хороший парень и я не должна была вообще начинать всю эту игру. Я знаю, что измена не так страшна сама по себе, но это все равно зло. Я же не хочу ему зла. Только добра. Потому пусть он уходит, в этом отеле еще много женщин, которые нуждаются в его внмании.