— Уфф, кажется, успел, — из сгустившегося к вечеру зимнего оттепельного тумана вынырнул проректор Палпалыч с мощным импортным фонариком и сапёрной лопаткой, — что делать-то надо?
— Просто светите. — Ирма передала мне шанцевый инструмент, и я начал подкапываться под край могильной плиты в оттаявшую землю, ужасаясь картинам из прошлого в своей голове.
— Хватит. Прости её и отпусти с миром. Она любит тебя. Отпусти. — Ирма передала мне зайку, которого я бережно обернул в носовой платок, опустил на дно вырытой на штык ямки и засыпал вынутой землёй. — Ты тоже нас прости, Машенька, мы любим тебя...
Тут бы поддать жару и написать, как мы взялись за руки и столб света вознёсся в небо, неся в себе призрачный силуэт, но ничего такого не было, только всхлипнула скамеечке уткнувшаяся лицом в колени Воронцова и звякнул из тумана спешащий на ночлег трамвай...

* * *
Наш предок не стал откладывать дело в долгий ящик и уже на следующий день отправился с подручным в Коровку на рекогносцировку.
Большое село на реке поразило Егория, — крепкие дома, широкие чистые улицы, ухоженные дворы, тучные стада, — и это всего-то меньше чем в ста верстах от родного Бельского.
В доме старосты, где артельные с должными людьми обсуждали предстоящие работы, за столом прислуживала красавица Анфуса, приёмная дочь сельского казначея, дяди, ставшего чуть позже известным купцом и покровителем всей Рязанской общины староверов Феодота Игнатьевича Масленникова.

Анфуса к гостям допускаема, ибо за сына старосты уже сосватана была, — им в первую голову избу ставить и надо было.
Тут и детям с неторопливым развитием понятно, что профукали Анфусу окружники. Ясное дело, староверам обидно стало, даже наехали было на артель по казначееву наущению. И зазря, — плотников рязанских недаром косопузыми зовут. От топора дальше, чем на шаг не отходят, а уж наточен инструмент-то как — муху на лету располовинивает, не то, что бриться.

Кстати, за поясом при ходьбе у плотника вовсе не один топор только спереди на боку, — сзади его уравновешивает другой, а то и два

— не всё удобно делать одной разновидностью. Для валки одни,

для рубки брёвен «в чашу» другие, с более короткой ручкой и защитным бородком,

для тёса третьи, с прямым лезвием,

для кровли четвёртые,

для выборки пазов тесло (тешу) берут:

Просеку в чащобе рубить, стволы метить, мёд лесной качать, — тут валашка или бартка незаменимы:

от медведей и волков отмахаться можно, — лезвие небольшое вроде, но за счёт топорища в метр с гаком череп Топтыгина пробивает исправно. Невесту отбить тоже сподручно выходит, — это я к тому, что Анфуса к Егорию в Бельское перебралась. 

Староверы погундели для порядка, даже окружники с неокружниками под это дело замирились, — вот только культяпками деревянными вместо рук обзавестись больше никому не захотелось, да и бельские жили чинно и в достатке. А как детки пошли, так вовсе всё и забылось.

Вылазь с вёдрами, пионерия, — Егорыч съехал на травянистую обочину, — Венька, ты кудой пестерь на спину взгромоздил?
— Так за грибами же...
— Какая же в тебе жадность говорит к бесплатным дарам природы! Вон ручей, воды наберите, лапника нарвите и Лукерью ополосните, это Мариванне в грязи ходить невозбранно, а про нас что люди подумают?
Луазик маленький, без крыши и бортов, — мы управились за десять минут, — Егор Егорович и половину своей диковинной трубки с душистым самосадом выкурить не успел, сидя на свежем пеньке от большого дуба.
— Деда, а почто ты трубку куришь, с ней возни сколько, папирос с сигаретами навалом же?
— Почто? Гляди-ка, — рыбка голосом молвит человечьим, на второй день уже, — дед сделал вид, что вытирает слёзы умиления. — Как Петрушка зелье табачное разрешил к повсеместному пользованию (завезли табак в Россию ещё за два века до него), так и стали его высевать повсеместно. К нам его ярославский купец Масленников завёз, для фабрики своей выращивать, у нас всё потеплее будет. Не заладилось у него, — всё-таки южнее качество лучше, табак солнце любит, но дело не бросили, перешли на выращивание махорки, — это такой сорт табака (Nicotiána rústica. моё прим.), на подмес его в Елец и Моршанск брали охотно, ну и мы привыкли, — у воды, да не напиться.

Ярославль:

Саратов:

Моршанск:

Елец и при царе армию снабжал и в Великую Отечественную:

Трубка плотнику чем гожа? Бороду не подпалишь, портки не прожжёшь, на ветру не гаснет, не вспыхивает, дым глаза не ест. Табак в кисете хранить удобно, не сломаешь, набить в трубку сколько надо всегда можно, сорт смешать тоже не проблема. Для самокрутки бумага нужна, где её в деревне или в лесу найдёшь другой раз? Промокнет кисет, его над костерком за тесёмку на палке подержал или к ветке на ветру повесишь, — и кури себе на здоровье. Комар с мухой от дыма махрового как черти от ладана шарахаются.

Ухода за махоркой почти не надо, табак покапризней немного, но всё равно много проще огурцов с помидорами. Заядлому курильщику сорока квадратных метров посева на год за глаза хватит.

* Ради интереса прикинул, какой сигаретно-денежный эквивалент на этой фотографии. Тут примерно 5 соток, т. е 500 метров кв. Как уже сказано, — 40 кв. м. это 400 пачек сигарет. На 500 квадратах будет 5 000 пачек. Умножим на скромные нынче 100 рублей за пачку. Получим 500 000 рублей, при максимальных затратах в 20 000! На одно курящее лицо вместо 40 000 в год всего 1 600! Причём совершенно натурального, практически безвредного продукта.
Кусты прям целиком как веники под крышей сушат

Через пару недель по мешкам распихать, доставать сколько надо, топориком или ножом нарубить и всё прекрасно:

А вообще, ребята, можно и без курева обойтись, — Егорыч выколотил трубку об пенёк, тщательно затоптав пепел сапогами, — сейчас Кидусово проедем и там цель видна будет, залезайте в машину.
Даже великолепная природа и хорошая погода не скрашивали гнетущего впечатления от некогда большого (3 000 человек) села с двумя храмами, от которых и помин не простыл.

— А сколько сейчас здесь народа осталось?
— По переписи 1970 года — меньше пятидесяти, да и те больше на бумаге числится, только летом приезжают, постоянно только три двора живут. У нас в Бельском такая же история. Революция, одна война, вторая, — что осталось, то колхоз добил. «Верный путь», ага. Вернее не бывает, прямо в... От детального описания азимутов, векторов и анатомических подробностей даже металлическая Лукерья покраснела кузовом и чихнула движком.
— Вот, уже отсюда видать, за три версты, — дед остановил машину и мы вылезли посмотреть.

* * *
Продолжим обзор хитов ЭЛО, благо их есть в изобилии.
Ticket to the Moon. 1981.

Last Train to London. 1979.

А не вспляснуть ли нам ногами и другими частями тела? 

Кто бы сейчас помнил довольно средний фильм — мюзикл Ксанаду (правильнее было бы Шанду, исторический город Китая)

с, конечно, прекрасной Оливией Ньютон-Джон 

если бы не песня Джеффа? В 70 с большим гаком лет поднимать на уши стотысячный Уэмбли и другие стадионы, — это ли не дань гениальности?

Не забыт и школьный закадыка Линна, Ричард Тэнди (клавишные). 

Короче, — слушайте хорошую музыку и будет вам щасте!