Прошло пятнадцать лет. Они часто так проходят, но эти были особенными: многих из своих одноклассников я именно столько и не видел. Отгуляв законный выпускной, мы разъехались кто куда из нашего городка. Ну как разъехались… Большинство рвануло в Питер, как я. Кто-то всё же пригодился на месте, двое погибли в авариях. Один спился и умер, гордый и непонятый, как оно и бывает. Можно подумать, к выжившим мир был приветливее. Всего полтора десятка лет – и у любого класса уже свой некрополь.
Но не будем о грустном.
Когда через «вконтакте» пригласили початиться, бурно обсудить будущую встречу, я обрадовался. Хотелось разбередить свои чувства, расчесать на предмет ностальгии и прочей сентиментальной чуши. Ведь было, было о чём вспомнить, хотя…
Выпускной класс у нас был на редкость душевным. Девять пацанов и пятнадцать девчат выпустились из одиннадцатого «А». Парней в наш класс взяли силой, как бы страшно это ни звучало, волей завуча, дабы разбавить общество медалисток. На класс «усиленного» образования никто из пацанов, кроме пары ботанов, никак не тянул.
Зато нам было и весело, и вполне мирно.
Даже пиздюлей никто не огребал. Нет, серьёзно! Когда я нечаянно залепил грязной тряпкой в затылок Вадику, списывающему домашнее задание у отличницы Калининой, он лишь нервно вскочил, кинул тряпку в раковину и сел обратно сушить тетрадь. И это вместо выдачи положенных мне трындюлей! А я по сравнению с Вадиком был гораздо мельче: рост-то ладно, а вот мускулатурой – да.
А может быть дело было в Ирке?
Калинина заслуживает отдельного описания. Нисколько не зануда, весёлая и острая на язык, была она обладательницей фигуры любимого мною (и не только) формата – песочные часы. Уверенный третий размер, крутые бёдра, тонкая талия. К этому сверху прилагалось милое личико с карими глазками, светящими изнутри дьявольскими огоньками. Да-а-а… Калинина – та ещё штучка. При этом ощущался в ней и характер: не велась барышня на попытки замутить с нею. Юношеский спермотоксикоз её смешил, да и сохла она по качку Вадику. Но нет в жизни счастья: он в свою очередь сходил с ума по Настьке Жамкочан. Такая вот любовная тригонометрия.
Настя – девочка из русско-армянской семьи, обладала утончённой внешностью, белой, почти как у гейши, кожей, которая подчёркивала сочные тёмно-вишнёвые губы. Восток в полный рост. Одалиска при дворе султана.
Вадика понять было нетрудно, но я лично не понимал. Настя, ха! Я мечтал как следует отжубырить Калинину, а он, сука, и бесплатно её не хотел, сливая свой наструганный белок в канализацию с одним только именем на устах. И почему-то не с Иркиным.
Несложно догадаться, что Настя, как и все Насти на свете, ждала принца на белом коне и Вадиком абсолютно не интересовалась. «Такая вот вечная молодость…», лучше и не скажешь.
Все эти школьные любовные перипетии я подробно описываю не просто так. Должна быть понятна логика дальнейших нетривиальных событий, их обострённый временем эротизм пополам с алкогольным угаром.
Мы не выбирали место встречи. Оно само выбрало нас.
Февраль – месяц юбилеев выпускных, поэтому все приличные заведения городка были до отказа забиты престарелыми выпускниками разных сроков выдержки. Нам достался небольшой банкетный зал в отнюдь не ресторане экстра-класса, а – как сказал бы пресыщенный иностранец – lowcost забегаловке, официально именуемой «Сосенка». Не трудно догадаться, что «Сосенка» была с ног до головы обита дешевой, но мягкой древесиной, за что в народе была прозвана «Заноза».
Местечко пользовалась дурной славой. Расположение на окраине делало «Занозу» средоточием порока, удобным для посещения обитателями деревянных развалюх поблизости и рабочими местных полукустарных производств. Пролетарии всех стран соединялись, как можно догадаться, на почве любви к этанолу.
Шестеро парней и две девушки собрались на встречу. Ирка с Настей не были подругами. Но Ирка приехала ради Вадика, хотя была замужем, а Настя в свои тридцать два года мужа не имела – принц всё ещё погонял белого коня в неведомых далях, поэтому прибыла просто так. Из женской солидарности, вероятно, я не силён в этом вопросе.
Вечер в «Занозе» набирал обороты.
Сквозь приоткрытую дверь банкетного зала мы наблюдали повседневную жизнь бара, традиционно бурлящую на танцполе под музыку вечного Антонова и ахтунговую, но почему-то незашкварную Верку Сердючку.
«Даже если вам немного за тридцать…», да-да.
Выплясывали мосластые барышни в рабочих комбинезонах, больше напоминающие чудовищ из рекламы «Мишлен». Резиновые, как жертвы обстоятельств. Рядом козликами скакали кавалеры, натянув широкие советские брюки на грудь, так как на хилом теле не было больше места, где они бы могли держаться. Некий здоровяк, звезда танцпола, решил продемонстрировать бой с невидимкой и показать пару приёмов. Невидимка ускользнул, а вот ногой случайной барышне в морду прилетело. Вступился кавалер. Завязалась будничная массовая драка, обыденная до зевоты и скучная, как соитие слонов.
Я решительно взял бутылку водки и подсел к Ирке. В свои тридцать два она была ещё сексуальнее, чем раньше.
– Что, Калинина, – спросил я, – как жизнь замужем? Почему фамилию девичью не поменяла, у мужа «Грантов» была что ли?
Шутка не блистала изяществом. Но для начала я был доволен собой.
– Нет, Гагач, – холодно ответила Ирка, не сводя глаз с Вадика, который отбросив свою чопорность, чуть ли не на голове ходил вокруг Насти. – Но ты не сильно ошибся. У мужа фамилия «Приорин».
– Эка ж... – смутился я и торопливо разлил водку. – Ну давай, Калинина, за неразделённую любовь!
Ирка выпила, закусила и с интересом повернулась ко мне:
– А у тебя что, Гагач, любовь появилась? Лебедева или Уткина? Удивляешь...
Тут мой накопленный годами холостяцкий опыт стал подсказывать как действовать дальше. Вспучился и потёк лавиной, сметая зазевавшихся лыжников и мелкую лесную сволочь.
– Да, Калинина. И не появилась, а была со школы. Жамкочан Настька мне спать не даёт по ночам пятнадцать лет. А вокруг неё Вадик фонит всё время, не подпускает, и она вроде не против его компании.
Ирка понимающе нахмурилась и снова посмотрела на Вадика.
Тут Настя как по заказу весело засмеялась от его шутки.
– Тебе тут весело? – ковал я железо, пока горячо. Особенно в штанах.
– Не очень... – отозвалась Ирка.
– Пойдём, место тебе одно покажу... – потащил я одноклассницу за руку в туалет. Быстро, пока она не опомнилась, я завел её в единственный толчок «Занозы», почти затолкнул, и принялся горячо целовать красавицу. Воля рукам тоже была дана полная.
– Что мы делаем? – задыхалась Ирка.
– Мстим! – обозначил я нашу миссию и, повернув её задом к себе, нагнул удобнее, поднимая юбку.
Её великолепная попа в кружевных трусиках под цвет чулочек была лучшим подарком для меня за все эти годы, поэтому я хоть и насухо, но всё же овладел ею. Вонзил, не спрашивая. При этом постанывал от дифферента температур теплой вагины и холодной попы, не скрою. Да и сама Ирка сопела что-то в такт.
Тут в дверь настойчиво постучали, и одновременно кто-то мускулисто прижал мой хуй. Ловушка захлопнулась.
– А-а-а, бля, больно! – дёрнулся я. – Отпустите, кто это?!
– Кто, кто... – зашипела Ирка – вагинизм!
В этот момент я капитально охуел. Социализм помню, капитализм наблюдаю, а это вот что за неведомая поебень?
– Что-о-о?
– Пиздец нам, Гагач, вот что! Дура я. Дура и замужем... Сейчас нас вытащат и отпиздят, весь город узнает, муж узнает, у-у-у! – завыла Калинина.
– Выходи, с-сука, срать хочу! – в дверь снова начали долбить.
– Иди нахуй, я сам сру! – заорал я. – Ты, Ирочка, можешь расслабиться, а?
– Пизды дам! – проорало существо за дверью и начало дёргать ручку.
Я подхватил охваченную паникой Калинину и развернулся с ней на сто восемьдесят градусов лицом к двери. Как там у Шекспира, единый зверь с двумя спинами? Вот-вот. И зверёк этот был на нервяке.
– Снимай чулки, живо! – приказал я.
– Совсем что ли?..
– Снимай, давай!
Обезумевшая, подвывающая от ужаса Калинина стянула свои чёрные чулки и снова засунула ноги в туфли. Я напялил чулки себе и ей на голову. Глянул в зеркало, охуел повторно. Бонни и Клайд местного разлива, ни дать, ни взять! Тарантино от зависти застрелился веником.
Одно было хорошо: если в «Занозе» встретятся старые знакомые, в таком виде опознать нас не смогут. А одноклассники всё равно в банкетном зале.
Им и не видно.
– Помнишь, Калинина, уроки физкультуры? Эстафета «Тачка». Только у нас порно–тачка! – сказал я и подхватил её бедра так, что она была вынуждена упереться руками в пол, выронив из блузки грудь третьего размера.
Как раз вовремя: от мощного рывка дверь распахнулась, явив нашу с Иркой инсталляцию миру, состоящему на тот момент из четверки мужиков, собравшихся возле туалета.
Алкаши примирительно подняли руки вверх и расступились. Ещё бы.
– Пропустите, человеку плохо! – заорал я, подталкивая Ирку вперёд. – Пошла, пошла, родимая!
И Калинина пошла… Высоко задирая ладошки, отчаянно болтая сиськами, она паровозила на руках по «Занозе» как детёныш морской игуаны, несущийся по песчаному пляжу, спасаясь от коварных змей. Я за нею со спущенными штанами семенил пингвиньим шагом, крепко прижимая бёдра Калининой к себе, опасаясь разорвать нашу связь, путём нанесения ущерба своему мужскому хозяйству.
Дискавери, блять, ченнел.
Так мы выбрались на танцпол и почесали на выход. Мне показалось что музыка смолкла при нашем появлении, ибо было слышно, как елозит пряжка моего ремня и бодро шлёпают по грязному полу ладони Ирки. Никто нам не мешал, в «Занозе» происходил массовый сеанс исцеления от пьянства, но я на всякий случай покрикивал: «Это ограбление!», «Осторожно, ведро с краской!», «Всем песдец, товарищи, радиация!» и «Дорогу президентскому кортежу!». Последнее я произнёс уже в дверях.
Выход, две ступеньки вниз, по снегу к такси. Калинина поскользнулась, упала лицом в снег. Я обернулся. Протрезвевшие посетители «Занозы» толпою вывалили на крыльцо и смотрели нам вслед. Радиация, ясен хуй.
– Всем бухло за мой счёт! – проорал я напоследок, не разглядев в толпе одноклассников, и помотал чулком на голове. Никто даже не шелохнулся.
Ирка восстановила равновесие, и мы-таки добрались до такси, где, проявляя чудеса эквилибристики, всунулись на заднее сиденье. Побег от ненужной славы удался.
– А… чё…? – проснулся водитель.
– Шеф, гони, не бойся! – попросил я.
– Да я не боюсь, – обиделся водитель и вырулил на дорогу, – ипотека, микрозаймы, алименты. Я вообще ничего теперь не боюсь.
– Гагач! – глухо позвала меня Ирка.
– Что, Калинина?
– Ты кончил... Вытаскивай.
И на самом деле, пока мы бежали, там всё заработало как надо. Процесс прошёл незаметно, как это бывало со мною по пьяни не раз. И не два, если уж честно.
– Извини, Калинина! Я... Это...
– Не волнуйся! У нас с мужем уже семь лет не получается. И дело не в нём... – Калинина сжалась на заднем сиденье в комочек и заплакала, отходя от пережитого шока.
– Извините, ребята! – вмешался водитель, – Раз вы потрахались, то плюс штука! У меня такая такса...
Через девять месяцев у Приориных-Калининых родилась дочка.
– Надеюсь, не Ладой назвали? – набрал я как-то Ирку.
– Гагач!!!
– Что?
– Иди ты на хуй, Гагач!
– На двадцать лет приедешь?
– Может быть... – сказала Калинина и сбросила вызов.
«То-то принц удивится, то-то принц поразится, что ему придётся снова жениться…».

Tweet