История эта началась давно. В те времена, когда психотерапевты жили только в Америке и имя им было одно - Карнеги. Вот в те самые времена, когда американцы искали друзей и учились быть лидерами, в годы, когда самым страшным термином психоанализа было слово гомосексуализм и родилась девочка, которая говорила о себе Я, а подразумевала Она.
Девочка эта понятия не имела о том, что в узком кругу психологи именуют ее состояние биполярностью, а, если бы и услышала этот термин, то решила бы, что за биполярность ее посадят в тюрьму, как за мужеложество.
Нельзя сказать, что девочке было некомфортно в своем состоянии. Ей в нем было очень даже хорошо. Сами подумайте, Что может сравниться с дифференциацией утреннего, отутюженного мамой школьного фартука, и мерцающей в свете уличного фонаря входящей под кожу многоразовой иглы?
Что может сравниться с улыбкой русоволосой школьницы, берущей в рот сизый член бродячего цыгана.
Что может сравниться с этой перверсией чувств и состояний? Не гремящая же о дверь родительской спальни, символизирующая секс цепОчка?

В школе я училась хорошо. Даже очень хорошо. Для того чтобы выйти из дома в девять вечера и вернуться за полночь нужно было хорошо учиться. Никогда и никто не упрекал мое Я в том, что оно безответсственно относится к реальности. И только с девяти и до двенадцати ночи кожаный ремень подворотен сковывал руки моего я, и лакированным отблеском мелькали в лужах южного города лица случайных любовников девочки.
У меня никогда не было противоречий с моими Я. Правда, Она, мне нравилась больше. О Ней я думала во время уроков. А вот о своем Я - никогда.

Однажды, на автобусной остановке, девочку украли. Бородатые мужчины запихнули старшекласницу в воняющий овчиной Мерседес и ринулись на интересные только им игрища. Мое « Я», моя девочка в школьной форме ни разу не вышла из образа. Она визжала, молотила руками и ногами по ползающим по ней абрекам до тех пор, пока им это не надоело, и они не выбросили ее на поросшую осенними колючками обочину. Мое "Я" вышло из той борьбы победителем, а моя «Она» сказала родителям, что подаренное ими колечко утратила в школе.
Той же ночью я трахнулась на вокзале с незнакомым парнем в широких грязных джинсах.

Какая-то неведомая сила тащила меня через всю эту дуальность. Что-то превосходное в ней сквозило. Моя свобода и мое унижение, мой страх и моя безнаказанная смелость.
Во всем этом было так много уюта, что возможно, я бы всю жизнь прожила в том состоянии, не разделив его ни с кем и никогда.

Но, однажды я влюбилась. Влюбилась до сомнения и веры. Штаны моей любви так пахли чужой кровью и вокзальной грязью, что я влюбилась до потери разницы между Я и Она. Полюбила настолько, что призналась в природе своей сущности, и рассказала о том, о чем не рассказывали друг другу даже американские психологи. Я рассказала ему, как стыдилась отца, который спас меня от сизых цыган.
Мой возлюбленный ушел от меня к медсестре. Теплой, симпатичной, мягкомыслящей мыши.
А из меня ушла Она. Оказалось, что второе Я не бессмертно. Не вечно. Что любовь и искренность выдирают его из тебя, как патологоанатом изымает из мертвых печень и легкие.

Я забыла о том, что нас было двое. Поступила в институт, посадила дерево, родила рассказ.Мой внутренний патологоанатом сделал из меня человека. Однажды я купила мандалу, и стала счастливой, успешной и невесомой.
И лишь иногда, разговаривая с кем-то, кто говорит внутри меня, я соглашаюсь, отрицаю, киваю головой и слышу, как на теплой кухне моей души воплощается в жизнь что- то далекое, родное и безумное. И я говорю своему третьему, позерскому и смешливому Я
- Прекрати разговаривать сама с собой. Ты мне нравишься. Но, мне за тебя стыдно.

---

Однажды я ударила человека. Человек сидел на ступенях, пил водку и курил папиросы. С виду он был грозным и вальяжно стряхивал в лестничный проем пепел своего курева. Он сидел в моей парадной. И я его ударила. Ткнула коленкой в грудь. Мое второе Я очень надеялось, что человек ответит адекватно. Изметелит , забьет ногами до смерти. А человек лишь ойкнул и ринулся по ступеням за упавшей недопитой бутылкой.
- Прости, прости – Съежился до низменной немой фразы мой внутренний стыд.

В школе я воровала деньги из карманов пальто одноклассника. Это пальто я помню до мелочей. Серое, драповое с воротником из искусственного меха. В его карманах всегда звенел соблазн. За пять минут до конца уроков, я покидала пределы классной комнаты, шла в гардеробную, дрожала от страха быть пойманной и выгребала из карманов серого пальто монетки. Мне никогда не было за это стыдно. Да и деньги эти мне не были нужны. После уроков я хоронила их в школьном парке.

Однажды я соблазнила взрослого, уверенного в своей непогрешимости мужчину. Щелкала кукольными глазками, наивно округляла рот до тех пор, пока он меня не трахнул. Я изначально знала, что он себе этого не простит, что многие годы будет отмахиваться, вспоминая секс с малолетней наивной простушкой. . Но мне никогда не было за это стыдно. Мое второе Я дрожало
от гордости своей беспринципности.
Однажды, я увела у подруги возлюбленного и разрушила их обоюдное счастье. Стыдно мне за это не было.

Как-то я оставила крупную сумму денег на видном месте и дождалась, когда нуждающаяся в деньгах подруга их украдет. Я знала, что она это сделает и сознательно подвергла ее соблазну. И мне, и за это не стыдно.

Мне много за что в жизни не стыдно. За соблазн, за чужие страдания, за собственную слабость. Жить вдвоем, шастать между Я и Она очень удобно. Всегда есть кого оправдать.

А за то, что ударила беззащитного вальяжного алкаша - стыдно. Невозможно противно от утраченного в парадной Я. От того, что Ее бескомпромиссное осознание стыда победила элементарная слабость. В общем:
- Прости. Прости меня, брат. Мне за себя стыдно.

Tweet