Осень 1992 года была тревожной на события, темной, мрачной и пугающей. Особенно для единственного девятилетнего сына в распадающейся семье нищих врачей - Алексея Гагача, меня, стало быть.

Утешения и примеров для подражания я искал в книгах, которые мои родители - бессребреники, в отличие от денег, накапливали в гигантских количествах. Исторические романы, классики отечественной и зарубежной художественной литературы уносили меня далеко от страшных для ребёнка событий, который видел, как рушится страна и собственная семья.

Вести себя я старался подобающе героям книг - честно и благородно. Не наступать никому на горло и себе на шею никого не сажать - было моим жизненным кредо юного перестроечного интеллигента.

Как-то раз, меня пригласили на день рождения к однокласснику. Идти было неловко, я очень стеснялся. Именинник был выходцем из появившегося недавно в стране молодого класса нуворишей. Нуворишей, так скажем - стартаперов. Ещё не до конца потерявших свои пролетарские корни, поэтому пригласивших на именины к сыну почти всех его дворовых друзей и одноклассников. Дарить мне было особо нечего – какая-то картонная коробка с картонной игрой. Кому-то может и пофиг было в девять лет, главное сладостей нажрать в гостях, а яжинтеллигент, всеми фибрами души ощущающий свой классовый разрыв с хозяевами и жутко комплексующий по этому поводу.

Увидев пренебрежительный взгляд, коим окинули мой подарок родители именинника, я зажался ещё больше. Даже когда нас отвели в большую комнату, где стоял огромный надувной бассейн, наполненный разноцветными пластиковыми шариками - невиданную на то время роскошь, я отреагировал сдержанно. В кого-то кидался, машинально уворачивался от летящих в меня шаров, скромно улыбаясь и нервничая.

Признаться, скованности мне добавляло неудержимое желание какать. Ни один, ни один литературный, ссука, герой на страницах прочитанных мною книг так и ни разу не захотел срать. Ни Том Сойер, ни Гекльберри Финн, ни даже, мать его, дядюшка Том нихуя нисколечко не обосрались во время своих приключений. Даже когда Том Сойер заблудился в пещерах с девочкой Бекки, он не решился посрать в присутствии дамы. В общем, у меня примеров для подражания не имелось. Казалось бы - вон туалет, возле кухни, где сидели и выпивали родители именинника с родственниками. Но вход в туалет был очень и очень близко к ним. Это надо было осмелиться зайти в сортир на виду у всех, а потом смыть все своё достоинство в унитаз, под звуки фанфар, издаваемых молодой интеллигентной жопой. Да, даже у Пикуля не было инструкции, как вести себя в такой щекотливой ситуации. Позднее оказалось, что Пикуль вообще многое не предусмотрел в моей последующей жизни…

Вот и сейчас - красномордый отец именинника забежал в комнату и позвал всех детей на развлечения - с завязанными глазами срезать подарочки, подвешенные на нитки, сбивать палкой лошадь, набитую сладостями.

- Айда, детвора, безобразить! - орал папаша.

И детвора побежала безобразить, оставив меня одного в комнате с доеденным тортом, бассейном с шариками и неминуемой, надвигающейся как цунами дефекацией. Я ещё раз подумал о туалете возле кухни и в ужасе помотал головой. Нет! Пердеть во всеуслышание в сортире? Отставить!

На глаза попались чистые салфетки, лежащие возле тарелки из-под торта. Я подбежал и схватил их. Половина дела сделана. Тут мой взгляд, блуждающий в поисках решения второй части вопроса, остановился на бассейне с шариками. Экстренно прошуршав в голове миллионами прочитанных страниц и не найдя в них ответа на вопрос о этичности и интеллигентности мною задуманного, я подумал: «Том Сойер поступил бы также!» и нырнул в бассейн с шариками.

На самом дне бассейна я разгреб руками под собой пещерку, в которую с удовольствием и насрал, искренне считая, что до туда никто не доберётся. Тщательно подтерся и встал. Цветные шарики тихо шурша, укромно скрыли мою кладку.

Веселье было в самом разгаре, когда я незаметно примкнул к празднику и даже умудрился выиграть в конкурсе бутылку Пепси. Настроение заметно улучшалось, тучи над головой рассеивались. До тех пор, покуда родители именинника не погнали всех детишек назад в комнату. Мною овладело смутное беспокойство.

Я скромно пристроился в углу комнаты и начал играть с машинками, в то время как не все, но большая часть детишек с визгами и писками снова полезли в чудо-бассейн. Я с ужасом смотрел на них, но остановить не решился. Через пару минут кутерьмы в комнате стало сильно вонять. Ребята один за другим останавливали озорство и недоумённо начинали разглядывать себя и друг друга, морща носы, нюхали свои одежду и пальцы.

Бассейн превратился в настоящую домашнюю говномешалку с высоченным КПД. Наконец, из шариков вынырнул именинник, с прилипшей ко лбу салфеткой, об которую я вытер ранее чресла.

- Па-а-а-а-па-а-а-а! - рыдал бедный мальчик, по уши вымазанный в какашках.

В комнату ворвался встревоженный папаша, за ним все остальные гости. Сцена, представшая перед моими глазами, была достойна пера живописца. Обосоранные с головы до пят дети в бассейне с шариками, и кучка охуевших взрослых на почтительном расстоянии, не решающихся подойти ближе. Практически весь свой ругательный словарный запас я почерпнул из последующей речи богатого папы:

- Вы ... бля... охуели? Сируны кривопиздые! Да я... я... да я вас ща всех хуем порешаю!

И так на пять минут. Наконец, очнулась одна из родственниц, чей ребёнок айсбергом дрейфовал в говнованне.

- Стасечка, выходи быстрее! - позвала она ребёнка, пока папаша именинника переводил дух.

- Стоять! - заорал вошедший в раж папан. - Вдруг это он насрал!?

Стасечка от такой обиды скуксился и заревел, несмотря на свои девять - десять лет, размазывая по лицу слезы и говно.

- Точно он! - не унимался папаша. - Вон как какахи свои по еблу упоенно размазывает! Своё не пахнет!

Тут бы мне встать, и честно-благородно признаться: «Так-то так то, я Алексей Гагач, насрал в ваш красивый бассейн, ибо полагаю, что в туалет в гостях срать - не интеллигентно!» Но папаня был настолько грозен, что я побоялся отхватить недетских пиздюлей. Поэтому просто пониже нагнул голову и энергично водил машинкой по полу, притворяясь, что меня все это не касается.

- Ты чо, охуел, баран недоёбанный? - взревела мамаша. - Да это твой Борька и обосрался от радости, что мы ему Сегу из Америки на день рождения привезли!

- Ни йя-я-я-я! - завыл Борька, и кинул в неё салфеткой.

Богатый папа не выдержал такого оскорбления и уебал родственнице по уху. В бой тут же вступил ее муж. Комната наполнилась криками, визгами, дерущимися людьми. Я вообще считал, что бить женщин - это не культурно. Мой отец, каким бы пьяным не был, мать ни разу не тронул. А тут сразу видно - люди книг не читали. Такое еблобитие образовалось, хоть свет туши. Кстати…

Я подошёл к выключателю и вырубил свет. Возня в комнате поутихла, а я взял свою куртку и башмаки и тихо выскользнул в коридор. «Хуя се - думал я, - у парняги обильный день рождения выдался. И Сегу ему подарили, и в бассейн насрали, и батьку отпиздили. Будет что вспомнить. Богатые тоже плачут какие-то!»

Дома меня встретил пьяный бедный папа.

- Пап, а почему ты пьёшь? - спросил я.

- Не знаю. – грустно пожал плечами отец.

- Может эта водка такая вкусная?

- Нет, сынок, горькая.

Я тоже пожал плечами. Тогда вообще непонятно зачем ее пить. Но тут пришла с дежурства мать и начала распекать отца за пьянство. Обычный вечер в нашей семье.

Я взял «Баязет» Пикуля и приступил к чтению. «Когда-нибудь, - думал я, - буду тоже писать книги. Про то, как в жизни бывает по-настоящему! И про говно напишу. Обязательно...”

Tweet