-Тише, тише, отцы! Пирс погнёте! - «Караси» пришли в полное недоумение от нашего отточенного учебкой дрищевского строевого шага.

И даже чайки-бакланы, восседающие на корме нашего БэДэЭра, солидарно поддержали всеобщее удивление, синхронно прекратив акт групповой дефекации и выполнив команду «Равнение на долбоёбов!»

Пришлось смириться с мнением большинства, перейти на простую прогулочную походку, и последовать примеру «старших товарищей» - достать сигареты и закурить.

Задрочка строевой «по настоящему, по флотскому» только начиналась. И она нам определенно нравилась.

Сегодняшней ночью, Гидра стоявший на вахте в 5-ом, по обыкновению своему накосячил – закрыл кормовой переборочный люк. И отсек надуло.

На ночь, для создания иллюзии прохлады  в душном 5бис-отсеке, включали  вентиляцию из носа в корму, оставив рубку и все переборки открытыми.
По средним палубам шёл поток свежего псевдо-летнего камчатского воздуха, и стоя спать на сквозняке Гидре было совсем не комфортно.
Поэтому он ничтоже сумняшеся, задраил переборку, прислонился к теплому от движения заряженных частиц электро-щитку и погрузился в приятные дрёмы о сиськастых доярках на сеновале, в расписных сарафанах, да без исподнего.

И когда из кормы народ потянулся на перекуры, то внезапно обнаружилось, что из-за разницы давления выход из трубы на свет божий оказался забаррикодирован поллюционирующим Гидрой, как улицы революционирующего Парижа в июне 1848г.

После долгого травления воздуха через вент-захлопки давление между отсеками выровняли.
"Вдруг как в сказке скрипнула дверь, всё мне ясно стало теперь.... " - пел Гидра, изображая музыкального лося и принимая удары в скрещенные на лбу ладони.
Очередь желающих "пробить лося" стремилась к  бесконечности, как и крепость лобовой кости исполнителя музыкальной паузы в игре "Почему? Ты? Такой тупой?"
Наступало утро и лучи восходящего солнца, озоряя бухту и сопки  кровавым светом,  не сулили Гидросолдату удачного дня
От реакционно настроенной части экипажа в лице дембелей , изнывающих от никотинового голодания, и мичманов, опоздавших на блядки, незадачливому революционеру была обещана казнь на анальной гильотине.

Но судом присяжных, то бишь офицерским составом, приговор Гидре, в виду его юношеского максимализма в достижении развитого идиотизма, был смягчён до минимально возможного и заменен на строевую подготовку.

- Это флот, юноши, а не Учебный Отряд Пения и Пляски!
- Я вам покажу, как отсек надувать, словно гандоны вместо шариков на День Рождения вашей мамы!
- Вдую вам по самые гланды через клапан вашего мягкого корпуса!
- Чтобы каждый раз не превращались в одну большую жопу, как только решаете что-либо сделать без соответствующей команды! – наш Бычок, командир БЧ-2, знал, что коллективная ответственность эффективней чем индивидуальная и распространил приговор Гидросолдата на всех нас четверых, недавно прибывших к нему в подчинение.

И поручил кап-лею Зайцу - «задрочить строевой этих засохших спермотозоидов до коматозного состояния, до неспособности зачатия еще более мутационной биомассы, во избежание всемирного апокалипсиса».

Пока мы поднимались наверх, какой-то офицер из БЧ-5 пристегнул к нам еще двух своих обитателей кормы, которые тоже там чего-то накосячили, хоть и прослужили уже на полгода больше и получили полу-почётное звание «Карась».

Услышав команду «Шагоооом маааарш!» мы, повинуясь условному рефлексу, выработанному в Учебном Отряде Подводного Плавания как основной инстинкт необходимый для выживания, дружно подняли левые ноги, потянули ступни обутые в тяжелые гады, и со всей дури обрушили их на поверхность пирса.
Пирс зазвенел, завибрировал словно ксилофон и Караси, идущие во главе колоны, обратились к нам вышеизложенным заявлением.

Так мы ходили в течение получаса – неспешным прогулочным шагом, но сугубо в ногу. Курили сигареты без фильтра, рассматривали пейзажи на другой стороне бухты Крашенникова, восторгались монументальностью спящих убийц человеческой цивилизации – подводных крейсеров стратегического назначения.

Кап-лею вскоре безмолвное наблюдение за променадом  надоело, и он предложил нам спеть что-нибудь душевное.
Караси-механики им были помилованы, и поэтому мы, ракетчики,  исполнили квартетом:

«Вечером на нас находит грусть
Порой, порой...»

Кап-лей затянулся и выпустил в небо очередь из колечек. Взгляд его устремился на запад...

«Сердце ноет, сердце просится
Домой, домой...»

Или от сигаретного дыма, или от нахлынувшей ностальгии офицерский правый глаз предательски увлажнился – жена-красавица в Петербурге, он на другом конце Евразии. Непроизвольно почесал голову…

«Взвоет ветер над бараками,
БМП нам лязгнет траками…»

- Стоп, турбина! – заорал Заяц, вынырнув из глубин воспоминаний – какая нахрен БэЭмПэ? Вы на флоте или где? Переделать!

«Взвоет море над каютами,
БэДэЭр нам лязгнет люками -
Домой! Домой! Пора домой!
Лучше молодым любить,
А не тонуть, не умирать,
Не упор, а руки девичьи
В руках держать.
ВэВэДэ свистит пронзительно,
Тушим мы пожар стремительно -
Плевать! Плевать, на всё плевать!»

- Вот это по-нашему! – одобрил экспромт кап-лей – А то прям Морпеховщиной запахло… На сегодня достаточно. Теперь вы поняли – что будет, если продолжите косячить? Это вам не учебка. Все вниз!

Конечно, мы всё поняли.
Данный нам урок наглядно продемонстрировал, что иногда наказание является поощрением.
Нет ничего лучше, чем гулять в лучах заката по морскому побережью, курить сколько в бронхи влезет, слушать шум волн, думать о вечном, приближать неизбежное.
О такой строевой в учебке мы и не мечтали…

- Вообще, вам мутантам, сильно повезло. Вот если бы попали к Морпеху… - угощал нас пряником после кнута Заяц, растроганный матросским кавером на хит Сектора Газа с небольшими вмешательствами в авторскую поэзию.

- А кто такой Морпех?

- А вы не знаете? Ну ваще святые!

Морпехом, по рассказу кап-лея, оказался командир одной из четырех лодок 25-ой дивизии.
Прослуживший большую часть своей воинской карьеры в морской пехоте, каким-то образом он переквалифицировался в подводники.
И даже стал командиром ракетного крейсера проекта 667БДР, ушедшего недавно в автономку.
Хоть и носит этот «оборотень в погонах» морской китель и именуется капитаном 1-го ранга, на самом деле является никем иным как настоящим полковников из старой сапожеской династической линии.

А сапог он и на дне Марианской впадины сапог.

Поэтому очень любит Морпех после сытного обеда, взамен священного адмиральского часа, когда матросу можно поспать в какой-нибудь нычке, проводить для залётчиков отработку выноса условно-раненного бойца из тесноты прочного корпуса на просторы вселенские.

Залетчика фиксируют на носилках в кормовом отсеке и товарищи по несчастию волокут его через переборочные люки, поднимают по рубочному вертикальному трапу.
И как всегда не укладываются в отведенное для спасение время.
Поэтому волокут носилки назад в корму и дерзают поймать удачу в крабью ловушку заново.
Косячник в процессе неоднократной эвакуации подвергается штурманами носилок моральному хулению и случайно-преднамеренным ударам обо все выступающие части оборудования и трубопроводов, невзначай роняется с трапа на палубу, и пинается сквозь ткань своего ложа жесткими мысками «гадов» своих спасителей.

Рассказ запал нам в души и когда через несколько месяцев нас со Ржевским послали встречать лодку Морпеха из автономки, то мы немного свои сфинктеры поприжали.
Чего доброго обманывают нас, товарищи контр-лейтенанты, и на самом деле продали нас как крепостных в рабство этому деспоту, то есть безжалостно сослали в командировку.

Но когда увидели кучу гражданских, особенно молодых женщин в легких платьях, то забыли об опасениях.
Морской бриз обвивал полупрозрачную ткань вокруг упругих форм, рождая мысли иллюстрированные картинками из Кама-сутры.
В воздухе пахло жаренным поросёнком.
Смеялись дети, светило солнце, сопки зеленели , небо синевело. Море возвращало невредимой принесенную ему людским родом дань.
Атмосфера всеобщего праздника заражала оптимизмом и наши угрюмые агорафобные души.

Поймав выброску со шкертом и намотав концы на кнехты, придумали мы шутку - показавшуюся тогда нам бомбой, достойной взрыва Гусмана из КВН.

«Ждёт командующий эскадрой выхода экипажа из лодки на пирс.
Все вышли, а Морпеха нет.
Только из глубин корабля раздается сильный стук, словно кто-то кувалдой бьет по шпангоутам.
Легкий корпус дрожит.
Крысы бегут по концам на берег.
Все в ужасе. Паника.
Что случилось?
Может лодка тонет, а командир, невольник чести, отказывается покидать корабль?
Гражданских срочно эвакуируют в ожидании взрыва всех ядерных боеголовок разом.
И тут из рубки выбегает полковник 1-го ранга.
Приложив руку к окровавленному лбу, отдает воинское приветствие и щелкает каблуками хромовых сапог.

- Доложите причину стука внутри лодки? – приказывает перепуганный ядерным армагеддоном Вице-адмирал

- Да это я пока из кормы шёл, лбом все переборки пересчитал – отвечает ему Морпех

-Зачем?

- Морская пехота перед препятствиями не сгибается!

Конец шутки. Регина Дубовицкая ржет, Петросян на бис кланяется. Зал неистовствует»

И так нас хохот разобрал, что еле мы придушили смех во ртах собственных, опасаясь неприличного поведения перед столь высокими рангами мужчин военных, рядом стоящими и причину радости нашей не ведущими.

Через день на утреннем построении Зам широким взмахом рук распахнул свежий номер местной газетенки.
Чем явил всему экипажу две знакомые улыбающихся матросские рожи с веселым озорным огоньком  в глазах.
С такими довольными физиономиями когда-то  лихие чернобушлатники, перепоясанные пулеметными лентами,  минимум Зимний брали, максимум -  бордель полный юных куртизанок.
На это яркое ликование двух неизвестных тружеников швартовки одобрительно взирал сам Вице-адмирал.

Подпись журналиста гласила, что эти доблестные матросы  радуются возвращению своих боевых братьев из дальнего похода.

Фото получилось настолько удачное неподдельной искренностью, что флагманский зам (или как он там зовётся правильно) провел следствие, установил личности, определил экипаж и выразил благодарность нашему Заму, возможно даже в жидком эквиваленте.
Уж больно у нашего Зама глаза блестели и речь возвышенной была.

Поэтому Зам решил героев фоторепортажа поощрить, но почему -то лишь в моем лице, как наименее залетного наверное.
Что было в принципе справедливо – шутка обеспечивающая успех фотографии в газете была порождением моего скромного юморного таланта.

Отвел меня Зам к одному неприкаянному  летёхе-пиджаку.
На, мол, тебе помощника.
Пускай, говорит, способствует набору всякой документации на единственном компьютере, установленном в кают-компании.
У него ведь высшее образование, пусть применяет навыки.

Пиджаку эта затея не очень понравилась, возиться с каким-то матросиком, отвечать за мутантство его.

Да и мне не особо хотелось в книгопечатника превращаться в свободное от вахты время.

Я уже не стоял на средней палубе как истукан на сквозняке.
А нёс почетную ночную вахту на офицерском месте за ракетным пультом КП2/2 в уюте нижней палубы 4-го.

В морях там восседали офицеры из группы старта раз, а у пирса по очереди дежурили мичманы и некоторые бойцы.
Поэтому ночную вахту мы делили на двоих с одним дембелем - первую половину он, вторую я.
Днём можно было заныкаться и поспать, пока на КП2/2 мичманы дежурят
.
А теперь Зам хочет, чтобы я днем ему бумажки печатал? Сном своим заслуженным жертвовал?

Вот теперь поощрение перешло в наказание...

Но Пентиум-II в 1999г. это не только набор текста с возможностью сохранения, корректировки и копирования, в отличии от печатной машинки.
Это еще и мечта подростков – удивительный мир компьютерных игр!

Обладая паролем и разрешением вообще подходить к компьютеру, я получил нежданные преференции - возможность самому играть ночью и предоставлять её же проверенным товарищам за определенные услуги в виде балабаса для ночной вахты.

Хитом среди игр у нас были "Ралли".

Мчались мы ночами по заснеженным скандинавским трассам и по пыльным африканским просторам на Ипрезах и Эволюшенах.

Напрочь выключались из объективной реальности, сокращали часы в секунды, а значит и долгие месяцы службы в короткие дни.

И хоть ради секретности играли с выключенным звуком, в наших ушах ревели моторы и в экстазе пищали женщины, встречая нас на финише.

Мы спорили - какую машину нужно выбирать для прохождения этапа и совместно решали какую купим после дембеля.

Воображали - как будем дымить шинами по асфальту перед девками, выбирая из потёкшего от желания стада самую сочную тёлочку.

Ну это, Ржевский мечтал, я лишь поддакивал. Это вдруг моя жена прочитает, которая ждала меня тогда, будучи пятикурсницей.

Рвали мы призовые места, пока не подошли к финалу.
Как застопорило.
Не можем пройти, сливаем в чистую компьютерному сопернику.
Неделю потратили, а победить не можем.
Ни я не могу, ни Ржевский, который был более удачлив на поворотах и даже имел водительское удостоверение в свои восемнадцать.
В отличие от меня 23-летнего.

И вот значит мне скоро на вахту за пульт.

И вдруг как поперло - отрыв сосем незначительный и с каждой попыткой сокращается.
Не могу я сейчас бросить и подвести своих воображаемых болельщиков.
Пробую и пробую.
И не замечаю, как наступает время идти на вахту.

Дембелю надоело ждать меня.
Он выцепляет Ржевского, бодрствующего на посту в 5-ом.
Отправляет искать меня.
Этот прошаренный боец сразу меня находит и зависает рядом.
Начинает активно болеть и раздавать советы.

Вот уже и дембель явился на шум и попал в ауру раллийного финала.

Остается последний круг, я иду с хорошим отрывом. Сейчас будет долгожданная победа….

- Да вы охуели! В игрушки играетесь? – Орёт Бычок на всю кают-компанию

На одной из ракет заедал датчик.
И передавал в Центральный сигнал о заполнении шахты водой.
В таких случаях дежурный по каштану вызывал КП2/2, вахтенный смотрел на манометры и если там давление не отличалось от нормативного, то тревога отменялась.

Вот именно в наш финал датчик не преминул выдать ошибку.
Дежурный спросил по каштану 4-ый – в ответ тишина.
Зная про эту особенность с датчиком, он не стал объявлять тревогу, а послал бойца в каюту командира БЧ-2.
И тот, не выспавшийся и злой, обнаруживает полное отсутствие вахтенных в ракетных отсеках.

- В машинки они играют! Лодка в опасности, ракеты без присмотра, в Центральном коллективный инфаркт! А они тут втроём круги нарезают! – Слюни Бычка забрызгали монитор и наш болид давно лежит в кювете

- Я только перед Вами пришел,  за ними, на вахту их назад звать  - выкрутился ушлый дембель

- Ты на КП2/2 и до утра от туда не шагу – отправляет Бычок дембеля стоять вторую вахту

- А вас я попрошу остаться…

Началось….. Ну нормально же все было….

- Ралли, говорите, любите? Ралли? Будут вам ралли! – Бычок жестом приказывает следовать за ним. Вот же разгневался, словно бык на красную тряпку.

- Одеться в СГП, надеть ИДА-59!

- Зачем, товарищ капитан-лейтенант? – спрашиваем мы его кроткими послушными голосами

- Молчать! Выполнять! Иначе к Морпеху отправлю! – а вот это уже серьезно…

Натягиваю Спасательный Гидрокостюм Подводника - это такой резиновый комбинезон с окулярами для глаз.
В нём мы учились ходить по дну бассейна и протискиваться сквозь трубу, имитирующую торпедный аппарат.

На шею вешаю Индивидуальныйо Дыхательный аппарат – круг с с тяжелой сумкой в которой находятся баллоны.

Спрашиваем - включаться или нет?

Не стоит, говорит. Дышим через клапан.

- Взять по упору каждому!

Берем в руки по тяжелой металлической стойке-домкрату, которой в байке изображают ПЗРК и пугают американские Орионы.

- В корму, оттуда в нос и обратно… Пять кругов… Кто последний тот еще два… Бегом… Марш…

667БДР лодка, скажем так,  не маленькая -  примерно 150 м в длину. Итого чистых 1,5 км бега  с препятствиями. Чем не ралли по пересеченной местности?

Срываемся с места. Ржевский сразу уходит в отрыв.

Бежать тяжело.
Резиновый костюм сковывает движения.
Свинцовые стельки утяжеляют ноги.
Упор мешается и постоянно застревает во всяких неприличных местах.

Миновал кормовую переборку 5-го, вверх по трапу на верхнюю палубу 5биса. Окуляры запотевают, вижу следующий переборочный люк как в тумане.
Не правильно оцениваю расстояние и врезаюсь лбом в переборку. Чувствительный удар, хоть и через резину.
Пролезаю сам, потом тяну упор, какой он, сука, тяжелый.

Сачковать и не добегать до конечных точек не получиться – везде стоят доверенные  и проверенные люди.

Из кормы уже бегу на ощупь и по памяти.
Каждую переборку считаю лбом.
Слышу, как на палубах собирается личный состав.
Болеют, шутят, ставят ставки, сквернословят.

Где-то в третьем отсеке сталкиваемся со Ржевским в лобовую.
Разлетаемся в стороны.
Поднимаемся, хватаем чужие упоры так они лежат дальше по ходу движения, бежим , теперь уже в разные стороны.

На втором круге Бычок забирает упоры, чтобы не повредили чего-нибудь ценное из торчащего оборудования.

Весь потный, в ногах уже хлюпает, лоб болит. Ничего не вижу. Бегу с начала по памяти, потом без памяти.

Ржевский приходит первым. Наверно наличие водительских прав помогло ему на поворотах.

Бычок скашивает мне, проигравшему, один штрафной круг.
Но и тот я прохожу уже почти ползком, перетекая как слизняк через переборки.
Всё. Финиш.
Снимаю ИДА и СГП.
Как свеж и хорош воздух внутри лодки. Раньше даже и не замечал.

Выслушав моральную часть наказания от Бычка, идем из последних сил наверх.
Падаем на ракетную палубу, смотрим в звездное небо, курим.

- А как  ты так ловко от меня оторвался? – спрашиваю Ржевского

- Так я эти грёбанные тяжелые стельки из СПГ успел вытащить. Я же не олень – отвечает прошаренный

- Я тоже теперь не олень. Все рога об переборки посшибал. Стекла запотели

- Надо было клапан на лбу открыть

- Забыл про него

- Зато тебе командировка к Морпеху не страшна . Ты у него целым старпомом будешь

- Почему?

- А ты как он – перед препятствиями не нагибаешься!

Смеемся и закуриваем еще одну на двоих.

В этом ралли нет победителей, судей и проигравших – все мы в одной лодке….

Tweet