Лето выдалось просто чудесное. Давно не было такого лета. Было тепло, даже жарко. Июль носился вихрастым ветерком и колыхал высокие травы, спугивая с камышей глазастых стрекоз.
- И что бы, вы подумали, мне нравится в этом лете? Нет, деточка, купаться мне уже давно нельзя. Вы же видите как я хожу. Доктор Фильковский, дай ему Бог здоровья, сказал, что у меня радикулит. Так вы знаете, я ему верю. Доктор Фильковский это таки такой хороший доктор, что я вас умоляю! Опытный человек! Он еще лечил мою покойную тещу Ривву Моисеевну. Она правда потом все равно померла, но совсем не от этого. Мы все когда-нибудь помрем, деточка. Ребе Гурвиц говорил, что нас всех ждет на небе Господь. И знаете что я думаю по этому поводу? Я таки думаю, что угодить богу также трудно, как моей теще. Зачем Богу надо было отпускать людей на землю, если он очень сильно ждет нас на небесах? Он сам не знает, что хочет!
Ой вэй, я же вам таки говорил про лето. Так вот в лете мне больше всего нравится это самое небо. Вы разве видели когда-нибудь такое небо, кроме как летом? Если вы скажите за видели, таки я вам не поверю и подумаю, что вы крутите мне бейца. А зачем вам крутить бейца глупому старику? Вам этого, деточка, не зачем.
-Диду та йди вже швидше, голова вид тебе болить....
-Иду, иду, деточка. Вы уж извините, но вже швидше не могу. Я же говорю, что у меня радикулит, вы что не видите за мою ногу? Это уже лет десять не нога, а одно название. Да и потому куда мне спешить? Думаете я не знаю, куда вы меня ведете, деточка? Туда же, куда и доктора Фильковского, дай ему Бог здоровья, и упокой его душу господь. А у меня таки больше сомнения, что с неба на землю вид лучше, чем наоборот, так что я иду как могу, хуже мне уже все равно не будет...

-Там в слободи ще одного спиймали. Дид старый.Ты, Петре, давай вже сам стрельни його в лиси, не в комендатуру ж цього дида тягнути. Та й не партизанив вин. Так, эврей и все.- Степаныч поднялся с лавки, потянулся, подошел к столу и взяв крынку, стал жадно пить молоко, струйки которого белым побежали по его небритому подбородку.
-Так за що його стриляти, якщо вин не партизанив?-Петр, совсем еще молодой полицай в новеньком сером кителе пожал плечами и глупо улыбнулся.
- Та чорт його знае за що! Стрельни його и все. Наша справа щенячий, сказали, що робимо. А пытання задаваты не привченый. Гер Шульц наказав всих евриев на розстрил, значить на розстрил. Начальству виднише. Молодый ты ще питання ставыты! Молоко будешь? Давай пый и йди выконуй!
Петр выпил из крынки молоко, вытер рот рукавом, подхватил стоявшую в углу винтовку и вышел из хаты.

Деда было жалко. Сухенький, хромоногий старик, осторожно озираясь по сторонам, бесшумно закрыл за собой дверь сараюшки и поднял голову вверх, словно пытаясь что-то рассмотреть в высоком пронзительно-голубом июльском небе.
-Здравствуйте деточка, вы таки уже?
-Шо вже?- не понял Петр
-Уже за мной- улыбнулся старик.
-Ну так, за тобою....за вами- ответил Петр.
Повисла неловкая пауза.
-Ну так что же вы стоите, как в очереди по талонам? Если вы уже за мной так ведите- нарушил молчание улыбнулся старик.
-Вибачити...Пишов!- опомнился Петр.
Так они уже три четверти часа шли по лесу, старик рассказывал свои майсы, а Петр шел за ним, не решаясь остановиться.
-Послушайте, деточка, вы только не обижайтесь- опять заговорил старик- Но кажется, что мы зашли как-то очень далеко. Я очень волнуюсь, что вам будет долго возвращаться назад. Вы же знаете, какое сегодня время? Так я вам скажу за какое сегодня время! Сегодня такое время, что очень не спокойно. Все хотят кого-то подстрелить. До советской власти, дай ей Бог здоровья, я жил в Одессе, так там был такой Нёма Шейгец. Так он тоже был не прочь кого-нибудь подстрелить. Ну, так его хотя бы можно было понять. Он стрелял людей, у которых можно было что-то взять. И знаете ли, брал. Даже банк однажды взял, нервный человек был. Но в конце концов его тоже подстрелили городовые, когда Нёме пришла в голову мысль ограбить почтамт. Я вам так скажу, это была не очень умная мысль, за ограбить почтамт. Просто Нёма немножко очень сильно обнаглел и перестал опасаться. А что бывает с евреем, который перестает опасаться? Тоже самое, что и со мной. Вы знаете что, деточка, и что вам не нравится эта полянка? Это же чудо, а не полянка. Это картина маслом, а не полянка. Давайте уже остановимся и вы сделаете то, что надо. У меня нога уже отваливается, чтобы ходить долго, как по херсонской набережной.
Петру нестерпимо захотелось курить. Так сильно, что он сглотнул слюну и нащупав рукой в кармане кителя кисет, коротко отрезал:
-Сидай!
Старик вскинул брови:
-Сесть?
-Сидай, казав!
Старик послушно опустился на траву.
Петр достал кисет, свернул цигарку и глубоко затянувшись, закрыл глаза.
Березовая полка исчезла, оставляя в ушах только птичье щебетание и шум клейкой листвы.
Старик сидел рядом, глядя в ослепительно-голубое небо, словно пытаясь что-то высмотреть там, в вышине, а может быть просто разглядывая толпившиеся в лазури маленькие овечки облаков.
-Ты старый, це...давай, йды звидсы. А краще бижы!- вдруг сказал Петр, щелчком выбрасывая окурок.
-Простите, деточка, что?- не понял старик
-Що тоби не зрозумило, диду?! Бижы я сказав! -вскочил с травы и заорал Петр!- Ну, швыдко! Бийжы звидси, щоб я тебе не бачыв!!
-И как же я побегу, деточка, я же вам таки сказал за ногу....
-Бижы!Бижы!- Петр замахнулся на старика прикладом винтовки- Бижы чорт старый! Ну!
Старик, не вставая, на четвереньках попятился:
-Деточка...деточка...как же вы так? Ой вэй....Дай вам Бог здоровья....
Он поднялся и как мог быстро заковылял к роще, начинающейся на другом концу поляны.
-Швыдче!-Заорал Петр и вскинул винтовку.
-Бегу, деточка...я бегу...у меня нога, просто у меня нога...Сами видите, какая у меня нога...
И тут раздался выстрел. Старик дернулся телом вперед и упал в изумрудную траву.
Лето выдалось просто чудесное. Давно не было такого лета. Было тепло, даже жарко. Июль носился вихрастым ветерком и колыхал высокие травы, спугивая с камышей глазастых стрекоз.

Tweet