Регламент Игр
 Игра Первая : Тайна (стр. 4)
 Игра Вторая : Сила (стр.73)
 Игра Третья : Иллюзия (стр. 121)
 Игра Четвѐртая : Отчаяние (стр. 141)  Игра Пятая : Спасение (стр. 161)
 Игра Шестая : Возмездие (стр. 175)


3
От Автора
Хаотично, но систематически; под землѐй и «под градусом», на небе и на алмазных плантациях, в тотальном одиночестве и под гласным надзором скрупулѐзно велись геологические и археологические, ноосферальные и внутриутробные раскопки какой- нибудь хоть амѐбы родственной души... Отчаянно и беспричинно я нуждался в сообщнике, псевдоандроиде, истинном безумце, реализаторе якобы осознанного, в проводнике силы...
И вот – свершилось, разуверь меня вера! Нужда ублажилась обретением – я сакрально вычислил эту неуловимую сущность, этого редкого обитателя социальной фауны; им оказался... я!
Конгруэнтно объединив эфемерные недоумения подкорковых залежей и, пробудив легионы змей кундалини, мы приступили к выделению идеальной вакцины блуждающих мыслей, которая в процессе астральной перегонки, должна была мутировать в неуничтожимый вирус Мистико; в эффективный парализатор коварных манипуляций некробиоза...
Добро пожаловать, пациент! Клиника Ментальной Вивисекции объявляет набор на конкурсной основе: один гуманоид на семь реанимационных палат одновременно...
Выздоравливайте, мои юные друзья! До скорой встречи в Инферно! Да не настигнет вас чѐрное сатори!
P.S. Клиника Ментальной Вивисекции по существу является достопримечательным фактом славного неделания моей личной жизни, и ничем более... Это просто непрозрачная атмосфера, в которой мучительно рождался «Полонез Для Протезных Ног» - оплот «Сорселерии».

4
Игра Первая: Тайна
Затеять... Голым войти в Игру Воображения. Карты в руки. Козырь – Тайна. Ход любезно предоставляется обладателю трѐх козырных шестѐрок...
Из бессовестно загаженного мухами окна одноразовой спальни прилежно открывалась идиллическая репродукция на аккуратные руины Пасторали Пастеризованного Паскудства, под которыми не домолился проклятый монах... (Созерцая сиѐ сутяжное великолепие не в масштабе думалось, не виделось воочию, не петь хотелось, а хотелось присохшее сковырнуть! И хотелось-то именно тому, кто ногти обгрыз накануне...)
Каучуковый характер моей идеальной возлюбленной внушал беспрецедентное доверие к еѐ безмятежной резиновой плоти, посредством которой я постигал Формулу Фигурных Фрикций надменно, без риска, на автопилоте...
Внезапно, вероятно использовав право на личную неприязнь, неорганическая леди изволила покончить с собой, выдохнув резиновую душу через неисправный, как докопалась экспертиза, ниппель... Пиротехническое возбуждение разразилось аллергией на вид из окна...
Встать! (Если вас, конечно, не затруднит.) Суд идѐт... Судить неуполномоченый... Запрограммированный карать без вины...
Заочно проигнорировав все его невероятно несправедливые приговоры, аморфная оккупация скамьи подсудимых плакатно ощетинилась саркастической улыбкой. (Между нами - очень уважаемая публика, недостойная никакого уважения...)
Сколько же лет аннулировано, сколько беспробудно проспанных лет... Но я искренне рад снова лицезреть в ваших блѐклых лицах безхромосомных героев моих бисквитных сновидений: Рыхлого Рыцаря Ордена Радиоактивной Радуги и обрюзгшую Мадам Мыльную

5
Оперу, Суверенного Смотрителя Скверного Сквера и Насильного Насытителя Ненасытной Надобности, Раввина – Рефери Матча За Цветок Экспансии и Маститого Магистра Несанкционированных Наук, в прошлом жгучую брюнетку, а ныне обесцвеченную блондинку Эссенцию Уксусевич и, как ни странно ту, без которой вышеописанным персонажам не доводилось бы фокусироваться в снах: Верную И Печальную Эдель Вейс...
Никаких слѐз, хилые вы мои, никаких грѐз! В эту архивную ночь нам дозволено только смеяться; смеяться фальшиво, так как смеяться придѐтся над собой... Какой дружный хор, какой забористый мажор! Какое тѐплое равнодушие! Мы честно заслужили своѐ бранное браво... Мы вибрируем в танго, мы пьѐм за Дегенерацию Девственного Дива, мы реализуем незыблимое, и только она, Верная И Печальная нервно и непрерывно курит в выставленное окно своей несостоявшейся юности, тревожно всматриваясь в беспризорное звѐздное небо, пропитанное обнаглевшими атмосферными аномалиями, как любовь ненавистью, как сочувствие сарказмом, как кровь местью. Надежда недоверчиво тлеет... Она ещѐ не совсем разучилась дожидаться; дожидаться его. Она, красавица, не знает, что тот он – это этот я... Ей не дано этого знать никогда... Никогда! (Что весьма прискорбно...)
«Располневшая грация мыслежевальной автономии – есть чудодейственный элексир для наведения зеркального глянца на тусклый лексический суррогат»,- монотонно вещало Самостоятельное Радио, заставляя добровольно призадуматься о регенерации сгнивших мозгов... Радио настаивало... Пришлось призадуматься... Добровольно...
«Довольно глумиться над собственным прахом! Симпозиум фамильных привидений поставленное в укор дезориентировал... Всем спасибо! Однако, вы предали меня, господа; вы не снитесь мне более. Попрошу всех вон! Всех, кроме Верной И Печальной... Не осироти мою память, Эдель Вейс, и тебя навестит белый ветер, Ветер Реконструкции Тождества. Я прошу: не выгоняй его. Он – не

6
сообщник, но он – посредник. Он вознесѐт тебя по лестнице в небо; в то небо, где прогневан Миротворный, которому надлежало бы быть, но увы...»
Невольно моя законспирированная потенция обнаруживает тотальную боеготовность... Назойливо лаская еѐ упругие, полные нектаром вдохновения меланхоличные груди, я с трепетом совокупляю наши недоразумения и вливаю их мутную субстанцию в пересохшее русло голографического либретто:
Тревога! Утечка нафталина! Кино приходит в движение. Кино плюѐтся кадрами. Кино расщепляет ядра зрачков.
Проснувшись однажды утром 33 марта 1993 года, страждущий поэт Зеро вдруг отчѐтливо осознал, что с ним творилось и творится совсем не то, что должно было твориться по его разумению. Определѐнно он был рождѐн для музыки, но вот музыка явно была рождена не для него. Туман неопределѐнности настырно застилал вероятное будущее, и чтобы как-то развеять его, Зеро решил обратиться за помощью к «высшим силам». «Высшей силой» Безмятежска, города в котором угораздило дислоцироваться мятежного поэта, считалась прорицательница Холерия Морбус. К ней и отправился наш герой...
«Я вижу как ты исчезаешь из этого мира, - залепетала прорицательница, - но каким-то непостижимым образом возвращаешься в него опять... Блядь! Ты очередной мессия что-ли? На хрена ты сюда явился? Этот подлый мир уже два раза расправлялся со спасальцами; с Христом и Ленноном, если помнишь... Хочешь быть третьим? Беги отсюда без оглядки; здесь ничего не изменить!» После чего она резво освободила своѐ угловатое тело от безфасонных одежд и настояла жѐстко долбануть, или, на худой конец, просто чибухнуть еѐ в зад... От испуга ни того ни другого совершить не представлялось возможным... Поэтому без энтузиазма потыкав вялым переходником в прелое, сонное влагалище и, не добившись желаемых результатов, Зеро с энтузиазмом ломанулся испить пивка...

7
На следующий день он просто написал обращение к Металлиану и отправил его «на деревню дедушке»... Вот что было в том судьбоносном послании:
Ну здравствуй что-ли, хозяин всего металла! Как поживает ваше несокрушимое величество?
На связи инспираторий «Иго Сакрального Фуэте», точнее его внештатный адепт; магистр ментальной вивисекции; страждущий поэт Зеро. Депеша сия представляет из себя даже не визги души, а скорее всего еѐ атомный распад (с убойным уровнем трэш-радиации.)
То место под Солнцем, где меня угораздило мистически существовать в данный временной отрезок, представляет собой назойливые происки цунарефов и остервенелой гопоты...
Поэтому генерацией своих блуждающих мыслей я занимаюсь сугубо в Астралии и практически оттуда не выкристаллизовываюсь, а если и покидаю тонкие сферы - то только для того, чтобы прорубиться малѐхо под Дэйва Мастейна, стало быть... В данное смутное время мною активно нагромождается психотропно- лирический вернисаж «Полонез Для Протезных Ног», состоящий из бронебойной обоймы мистико-террористических опусов, настырно рвущихся к золотым микрофонам чугунных сцен.
Из меня, конечно, не шибко усердный патологоанатом; я предпочитаю прогуливаться с копятщим факелом по лабиринтам человеческой психики – это гораздо аппетитнее. Меню астральной кулинарии ещѐ ждѐт своих сомнамбулических гурманов.
Приглашаю тебя, Металлиан, отобедать в чреве легендарного лунного ленивца Лунохода Второго! (эгрегоры от Заратустры, замаринованные в тухлой крови инкубаторского риафа – это достойно богов...)
Сейчас я усердно разрабатываю хит-инструкцию по технике безопасности полѐтов в гробах и ступах, параллельно подумывая, как бы понадѐжнее забыть об этой опасной затее; поэтому пока играю роль наковальни для молота контузящей тишины в Транзитном Гетто...

8
Служба таможни на Млечном Пути, будь она аннигилирована, шмонает все сновидения подряд! В итоге: тотальная забастовка перспектив!
С металлургической индустрией у нас настолько скверно, что рубиться в этой области, что «стучать по рубцу лопатой...» (Ни одного рок-шопа! Полное отсутствие всяческих чумовых прибамбасов!)
Как-то беседовал с одной мулей на еѐ любимые конфетно- букетные темы, регулярно подливая ей неслабой зубогрелки и постепенно создал идеальную ситуацию для того, чтобы безапелляционно влушпанить ей по самые тарахтуны, но эта слюдва почему-то решила, что шмурыгаться в первый же день знакомства не очень-то педагогично... Пришлось тогда показать ей бэби- гидроцефала с обложки альбома «Каннибал» группы «Коррозия Металла». В следствии чего у неѐ уже второй месяц не наблюдается менструальных фантазий; что как ни странно привело еѐ к озорной мысли о непорочном зачатии... (Интересно: стоит ли в этом случае подозревать милого дурашку гидроцефала?)
Но часть чуда, я считаю, стало быть, уже произошла: заключается она в проникновении в мою обитель пилигримов по сумеркам пьяного, как мцыри, маньяка-металлурга, который каким-то образом урвал несколько номеров «Железного Марша». Чрезвычайно ошалевший от чумовейшего содержания сих антиуреловских гримуаров, он издал победный клич папуасов племени Cannibal Corpse и, в общем-то превратившись в сплошной блевотный фонтан, объявил себя солдатом армии спасения от спасителя... Жадно проглотив и основательно переварив добытую отважным зомби информацию, я немедля предпринял попытку вылазки из мусорного контейнера...
Прихожу значит в одно передовое цунарефское издательство с твѐрдым намерением широко опубликовать свои лирические подвиги, но после нескольких неудачных попыток хотя бы прочесть их, главный редактор этак уныло мне говорит: «Нет, дорогой! Не пойдѐт! Уж очень мрачно, как я погляжу! Читатель беспечно весел в

9
большинстве своѐм и может массово взбеситься! Ты бы лучше приналѐг на красоту окружающего пейзажа, и про любовь на фоне этой красоты не забыл бы наплести в самых что ни на есть тѐплых эпитетах!»
«...А про некропедофила Глумилѐва, насилующего в ушную раковину твоего намедни задушенного сыночка, тоже упомянуть в самых что ни на есть тѐплых эпитетах, или уже в несколько окоченевших?» - тогда в общем-то спокойно говорю я этому извращенцу и, не дожидаясь неинтересующего меня ответа, выхожу вон; в скором времени от опупения организовывая «R.I.O.» («Royal Imbeciles Orchestra»).
Объявив себя очевидцем невидимых знаков согласья и заручившись доблестной поддержкой чумовейшего друммера Турбо- Цыдембала, я на гребне кошмарно-утилитарного вдохновения сочинил две даунические симфонии в классическом ключе Fundamental Global Dominantos с уклоном в Mega Extremal Erectus. Первая называлась «Самонаводящиеся Тампаксы» и измывалась над всяким неосторожным слушателем часа эдак три... Вторая же «Вероломство Ослика ИА» вообще не имела определѐнного времени звучания; всѐ зависело от степени поганости настроения, количества вылаканного пива и наличия магнитных бурь в ноосфере... С репетиционной базой нам лихо тогда подфартило. В одном дореволюционном ДК намертво окопался один мой знакомый лабух. (Его коронкой были «свадебные туры», на которых он на «ура» горланил: «Я буду долго гнать велосипед» и тому подобную байду). В священных стенах сего тѐплого очага продрогшей культуры он отважился замутить танцевальный шабаш «Для тех, кому за сорок» (хотя по началу была конгениальная задумка забацать оттяг «Для тех, кому за пездесят»...)
По истечении некоторого ненужного времени, когда нам всѐ-таки удалось пересечь финишную черту, мы дико набухали этого «свадебного генерала» и открытым текстом заявили его сладко- голубому ВИА, что сегодня, дескать, дискотека отменяется по причине полной потери идентификации их доблестного главаря... Они

10
развесили слюни и тщательно скурив два бычка «Примы» на четверых, продѐрнули по хатам. Вот тут-то, стало быть, и настал наш звѐздный час!
Турбо-Цыдембал принялся не тухло лупить молотком по цинковому корыту, солируя на ментовском свистке, а я стал грузить через микрофон интеллигентную в общем-то публику мощной стратегией «Самонаводящихся Тампаксов», терзая синтезатор «Ямаха» незарегистрированными аккордами... Ебстественно до жутких проявлений «Вероломства Ослика ИА» дело не дошло. Сникерсное общество охерело до безобразия, тщетно пытаясь понять, как под сию какофонию вытанцовывать. Вдобавок ко всему на сцену выполз на четвереньках пробудившийся от нашего грохота «свадебный генерал». Круто блеванув на туфли какой-то очень приятной в общем-то женщине, (а именно директрисе клуба) он истошно завопил: «Малиновки заслышав голосок!!! Ебать царя!»
Результат нашего концертика превзошѐл все ожидания: три истерики, два инфаркта и один выкидыш!
Заслышав мелодичные завывания сирены фараонов, я оперативно перевоплотился в Кардинала Чердачной Пустоты и, связавшись с Безрассудной и реактивным Карлсоном, завербовался в зону Мефисто шугать Сорселерии тьму... Одним словом – бертулагес! (что на языке одной моей знакомой внеземной цивилизации означает «сливай воду!»)
Вот бы запрезентовать всем миром этакое ритуально- медитативное шоу, чтобы пипл аж взлетал со своих посадочно- поставочных мест и ниспровергался в байду бездонного бедлама, сопровождая свой астральный пируэт торжественным рвотным аншлагом...
«Под занавес собрания» следовало бы поторопить народы с погашением апоплексического долга и подкинуть им номер расчѐтного счѐта фонда инкрустации инсульта, который на самом деле окажется фондом субсидирующим убой цунарефов «Напалмовым Дэзом»!

11
Можно, конечно, снарядить подпольное паломничество в Купель Кикимороида и в конце концов подстрекнуть страждущих на сбор нецветного металлолома, дабы потом с торжественным лязганьем возложить его перед Мятежным Монументом Мефистофелям Металлической Музыки... (Груда добытого железа и станет самим монументом! А это уже идея, стоящая ни одного ящика пива!) Но об этом, я думаю, говорить ещѐ рановато...
Только попрошу тебя, товарищ Металлиан, не проколись на том, что в моей колокольне завелись летучие мыши – это грязная дезинформация может быть сфабрикована лишь ЦРУ (цунарефским разведывательным управлением)... В этом случае я бы напрягал журнальчик «Чужое Здоровье» или ещѐ хуже «Мурзилка Экспресс» с основательными требованиями оперативного перехода на более эластичную бумагу. Всѐ! Мой импульс иссяк – жду обратного! Да ниспошли на наши волосатые головы свою тяжѐлую благодать! И миры возблагодарят тебя, о, чугунный, рѐвом миллионов гитар! Трэш мать твою!
Как и следовало ожидать, в пятницу, тринадцатого квартиру Зеро пронзил телефонный звонок, застав последнего дома: «Металлиан на связи. Посыльный по особо неважным депешам передал мне твоѐ важное послание... Ты в деле. Жди гостя...»
В следующее же мгновение тревожно резверещался звонок в дверь, которую ни за что не надо было открывать, но от судьбы, как говорится, не уйдѐшь...
По праздно сияющей физиономии облачѐнного в проклѐпанную кожу Металлиана, страждущего композитора, прорезанной лукавой улыбкой, стало объективно ясно, что старина Металлиан приполз не один; «Григорий Распутин» ѐмкостью 0,7 любезно составлял ему компанию...
В «апартаментах» его избранника Зеро, страждущего поэта, царил стабильный хаос утилитарного забвения: две скрипучие (и по обстоятельствам двуспальные) раскладушки, коробка из-под телевизора «Sony-Тrinitron», служившая журнальным столиком для

12
туалетных экземпляров «Мурзилки» и столом для скудных трапез одновременно, доисторический, но на редкость живучий лентопродѐргивающий механизм, обременѐнный двумя звукососущими ортодоксами, а также завалы из упрямых, но всячески полезных книг и кассет с неудобоваримой, но высококалорийной музыкой. Венчала сиѐ вульгарное великолепие расстроенная вдрызг гитара отечественного безалаберного производства. Также наблюдалось великое множество малых и больших бесполезных предметов, подробно описывать которые не представляется целесообразным; среди них уже знакомая нам Холерия Морбус – великая прорицательница, сошедшая в нашу реальность со средневекового полотна «Разыскивается Инквизицией» и визгливо воспетая в «Оде Одиночной Одичалости» страждущим поэтом Зеро. Обнажѐнная, она сопела в «пятом углу», обременѐнная плоскостопием, плоскожопием, серийным инфарктом, ментальной менструацией и мѐртвым эмбрионом...
Со всех четырѐх стен одиночной камеры нагло пялились, с мольбой взирали, подозрительно всматривались, подслеповато щурились и в частности метали молнии: Иван Халявин (1), Смерть На Пальме (2), Юра Хиповый (3), Леди Западло (4), Назарески (5), Алиса Пуперова (6), Эська/Диська (7), Заржавленка (8), Зузик Зазаборный (9), Ирина Майданникова (10), Киса Симонов – Станюлевич (11) и прочие героические личности.
(Скажем по секрету: в несбыточные планы Зеро входило экстренное приобретение кривого зеркала... На кой чѐрт, спрашивается? Может, для выпрямления искривлѐнной реальности?)
«Ну что, блядь, не ждали?!» - с ходу врубил беседу Металлиан и важно прошагав в вышеописанную Обитель Пилигримов В Душе, мешковато увалился на раскладушку...
«Намедни я извергнул некий суровый пейзаж, - досадно загнусавил страждущий композитор, - имеется ли у вас желание, мой юный друг, внять музе тугодумной?»

13
Зеро молча подал Металлиану раздолбанную гитару и, неудобно присев на акустического ортодокса, затянулся чем-то психоаналитичным.
Отрешѐнно повращав скрипучие колки допотопного инструмента, внезапный гость безапеляционно затянул дивную балладу, видимо посвящѐнную «Солдату Фортуны», который «Убил Себя, Чтобы Жить», так и не дождавшись «Июльского Утра»... Смазав последний аккорд с усердием исполнявший виновато поинтересовался у усердно слушавшего:
- Неужели не впечатляет? Может несколько сыровата импровизация? А может кода черезчур турбулентна?
- Давай-ка лучше вздрогнем, - хладнокровно успокоил страждущего композитора страждущий поэт, лишая девственности несчастного «Гришку»...
Обитель Астральных Пилигримов беспросветно заволокло танцующим дымом и сотрясло лязгающим грохотом металлургической индустрии. Два развязавшихся языка связал морской узел несанкционированного разговора:
- Я всегда подозревал, - пламенно затараторил Металлиан, - что не всѐ всем всегда – это зашифрованная уловка, чтобы не дать ничего никому никогда! Вот он, несокрушимый оплот ментальной суеты, бдительный часовой пожизненного заточения, вот где зарыта живая змея...
- Принеси ей в жертву, - осторожно прошептал Зеро,- принеси свою самость...
- Я категорически против расшифровки следов вперѐд сбежавших... Куда они торопятся, угорелые? – впал в детство композитор, мрачнея лицом...
- Им невдомѐк... Они, опьянѐнные скоростью, блаженны,- попытался проявить мудрость поэт, ѐкая сердцем...
- Впрочем, что нам до всех... Все – никто... Но у этого никто появилась она, - проболтался Металлиан, - безусловно безответственная, но сдаѐтся мне не бестолковая...

14
- Что движет ей? – вяло проявил интерес Зеро, ковыряя в носу...
- Не в компетенции утверждать, но решительно уверен, что я не с ней, и она спит не одна...
- Ложись между, - со знанием дела посоветовал поэт,- умри влюблѐнным и воскресни хозяином!
- Я чрезвычайно деловой тип! – забунтовал, хаотично размахивая мослами, композитор, - меня систематически подтягивают на подпольные манифестации духа, меня прищуриваясь подстрекают, скрупулѐзно вливая в мои хрупкие вены анестезированную кровь, несознательно травят иноверцами, сознательно настаивая возглавить шествие идущих в задницу и при этом суют в руки красный барабан! Вот...
- Мне тоже регулярно дезинфицируют полость рта, занося выговоры в душу, но что до барабана, то я считаю – это пионерский китч; пора, брат, отстреливаться, - солидарно возмутился поэт.
- Не унывайте, мой юный друг! Грандиозные перемены грядут, грядут грандиозные перемены, - внезапно забуксовал Металлиан, - не делѐк тот день, да, не за горами...
- Стоп-машина! Приехали... Глуши мотор! – отрезал Зеро, - чем же так притягательна эта вынужденная остановка в твоѐм экспресс- маршруте?
- Вы кощунствуете, мой юный друг, - запротестовал Металлиан, - эта фантастическая «вынужденная остановка» на самом деле является отправной точкой принципиально нового движения ...
- ... со старыми тормозами, - резонно закончил Зеро.
Тут-то и прорвало страждущего композитора; метнувшись из-за «тринитронового стола», он встал в позу Демосфена и нагло поумнев лицом, толкнул мощную речь:
- Тщательно препарировав все возможные варианты выхода из коллективной комы и изрядно подзарядившись энергией трэш- сновидений ещѐ не вспыхнувших рок-звѐзд, я наконец-то отважился реанимировать летаргический проект Клиники Ментальной Вивисекции с кодовым названием «Сорселерия».

15
В наличии имею: нарколога-барабанщика, басиста-гинеколога, клавишника-анестезиолога и патологоанатома-гитариста в своѐм лице. При всѐм при этом для интенсивного проведения сложных операций, ты же не депутат, понимаешь, наш сплочѐнный коллектив остро нуждается в нейро-хирурге; в великолепном Докторе Буги. Одним словом – добросовестно драть глотку пока некому. Предусмотрен, конечно, запасной вариант... Но женщина со скальпелем... Женщина с микрофоном... Большая, я скажу тебе, ответственность перед пациентами... Я инфицирован сомнениями... Я не с ней... Она спит не одна...
Преднамеренно рухнув в депрессию, Металлиан, завершая свою агитационную кампанию, застенчиво промямлил:
- Существует ещѐ одна, прямо скажем кардиологическая проблема: отсутствие адреналина, коллапс идей. Вот если бы тексты моих песен царапало твоѐ перо, Зеро, - и несколько приободрившись достойно предложил, - не возьмѐтся ли мой юный друг за это нелѐгкое, но славное дело?
- Ты предлагаешь мне кафедру шизофрении? – осторожно проявил заинтересованность Зеро...
- Он навязывает тебе грязную работу санитара! – неожиданно подала признаки жизни Холерия Морбус.
- У вас, вероятно, абортериальное давление, дорогуша, - было встрепенулся Металлиан, и сравнительно вежливо, как бы невзначай прихвастнул, - не исключено что нас приютит «Балаганчик Отважной Терпимости», так-то... Нынче я в опале. Коварная Леди Гранж захватила мой трон... Но мы ещѐ повоюем.
- Мой тебе совет, поэт, - полезла на рожон Холерия, на четвереньках выползая из угла, - гони ты в шею этого бешенного Блэкмора... У него чѐрная аура... В самый последний момент его... Ну, вот! Сердце разрыдалось... Мне бы только ужалиться...
- Кто она, Зеро! Что? Что в самый последний момент? – эффектно позеленев, обескураженно вспылил Металлиан, судорожно клацнув железными зубами...

16
- Не представляю, - честно признался Зеро, но этот пьяный артефакт женского рода является прорицательницей...
- Чѐрная аура... Меня сейчас стошнит... Чѐрная аура... Чѐрная аура, - зачарованно бормотала впавшая в транс девушка, распластавшись крестом на полу: грязные ножки, впалая грудка, ручки-веточки, плешивая головка...
Захлебнувшись парализованным негодованием, Металлиан неадекватно икнул и ухватив за горло опоржнившегося «Григория», неофициально запустил его в держи-морду Удо Диркшнайдера, брезгливо оскаленную с плаката...
- Я восхищаюсь и ненавижу это Стальную Окалину! – взвизгнул захмелевший композитор и проглотив должную паузу, ожидаемо предложил, - мой юный друг, у вас не возникает часом желание остаток вечера поперевариваться в утробе «Идеала Порока»?
- Да, - констатировал Зеро, - контроль застенчивых желаний заметно ослаб, но с минуты на минуту я жду незванных визитѐров...
- Кто такие и откуда? – бесцеремонно поинтересовался Металлиан.
- Очевидцы Невидимых Знаков Согласья, - деланно стушевался Зеро, - они от Фракции Фланелевых Фламинго...
- К чѐрту фланелевых очевидцев! – возмутился Металлиан, выкатив из орбит посоловевшие глазки и тут же закатив их обратно вожделенно прошептал, - О, «Идеал Порока»... Она его королева, его олицетворение... Это не женщина, а фрезерный станок, обаятельна до безобразия...
В широкоформатной душе Зеро что-то подозрительно шевельнулось, но ругнув про себя нечистого «Гришку», более себя уговаривать не заставил...
- Ты не уйдѐшь, Зеро... Не компрометируй карму, - на коленях запричитала воспетая в «Оде Одиночной Одичалости», - или мы расстанемся навсегда...

17
- И слава богу, - облегчѐнно вздохнул страждущий поэт и вышел вслед за страждущим композитором, как-будто компрометирование кармы было для него делом обычным...
- Пусть я сдохну от передозировки! Тебе же будет гораздо поганее, - угрожающе донеслось вслед...
Но что-то неотвратимое, как Конец Света временно атрофировало здравомыслие Зеро. (И к чѐрту невидимых очевидцев; прав старина Металлиан: реальность пора менять...)
На улице отчѐтливо наблюдалась разморозка Зимнего Озноба, что само по себе являлось веской причиной для опустошения Пряных Пустошей... Короче говоря – попахивало весной, хотя грачам прилетать ещѐ не хотелось...
На всѐм пути следования к намеченной цели страждущий композитор одухотворѐнно бредил: «Как она ноет блюз... Как ноет... Нет, не ноет – изнывает в блюзе; строит его сердцем...
Страждущий поэт покорно плѐлся следом и впервые не обратил внимания на прогарцевавшую мимо Ту, Которая Его Почему-то Не Любила, не смотря на то, что он, страждущий поэт, посвятил этой стерве Соблазне целый ворох полногрудых поэм под Луной...
Развратно-промышленный комплекс «Идеал Порока» встретил двух пилигримов в душе распростѐртыми объятиями ипохондричных сутенѐров, не навязывающих даже за плату бесконечный перечень возможных последствий... Решительно отвергнув сомнительные услуги и не менее решительно тех, кто их предлагал, страждущие всѐ так же решительно вторглись на территорию затхлого, но уютного кабачка, славившегося своим фирменным блюдом «отбитые почки»...
Оккупировав столик для Инвалидов Рока, «братья по оружию» не стали отказываться от «вермута». «Фрезерный станок» в режиме изнывания действительно резал по живому, снимая с заскорузлости душ довольно толстую стружку... «Инсания», - с пеной на губах вожделенно пролепетал Металлиан, резко откинувшись на спинку стула и нервозно затягиваясь своей последней сигаретой...

18
Оставьте мне водяры,
Я сразу подгребу,
Как выжму из этого блюза Гнетущее нашу судьбу.
И в радости и с горя, Надменно, натощак Бухаем, с катушек съезжая, В сияньи бредѐм во мрак...
Собачья Шерсть: Большой Бодун
Стоит за розовой далью, Сурово печален
Зелѐный колдун
Стучит в виски; он жаждет испить До дна из бочки без края,
Обрекая
Рядом с жизнью жить!
Собачья Шерсть...
Спасите! Налейте пивка... Подзахмелите, Не поломало пока.
Опять шары навыкат...
Не видя реальных людей Клянѐмся в любви рок’н’роллу, Но он нас не любит, злодей...
Мы медленно сползаем С обочины в кювет.

19
И раз уж не светит «зелень» - Рванѐм-ка на красный свет!
Большой Бодун, (Собачья Шерсть) Осадка не оставляя, В вине растворяет И совесть и честь... И вот черта,
За которой - бредлам,
Где всех торчащих по центру Под комплименты
Вставит по углам
Большой Бодун.
Спасите!
Налейте пивка; Подзахмелите,
Не поломало пока...
Скорей! Спасите!
Налейте пивка; Подзахмелите,
Не поломало пока...
«Я, кто составляет красоту зелѐной Земли, я, кто белая Луна среди звѐзд, я – тайна вод и отрада сердца человека. Я вхожу в твою душу, поднимись и войди в меня», - неожиданно припомнил Зеро конец пастырского послания и опрокинул фужер с его мутно- подозрительным содержимым на свои задрожавшие колени.
«Клюнул, каналья! Хотя, не представляю как можно не клюнуть на такую пикантную наживку. Теперь ты всецело в моих руках, поэт»,

20
- проанализировал ситуацию Металлиан, растянувшись в кислой улыбке, но перекреститься показалось ему неуместным...
Воспользовавшись небольшим перерывом, Инсания- искусительница расхлябанно продефилировала к столику для Инвалидов Рока в красных колготках и чѐрными тенями крыльев за спиной...
- Салют, Металлиан! Что привело тебя в столь недоразвитые места? – якобы удивилась певчая пташка, присаживаясь к коллегам по безумию.
- Я в нокауте... Давай-ка накатим за успех нашего безнадѐжного дела, пока действительно не поломало, - любезно преложил страждущий композитор, наливая кабацкой Афродите до краѐв...
- Сегодня ты удостоишься ответа на своѐ предложение, - и загадочно улыбнувшись, очаровательно смутилась, - кстати, тобой интересовался какой-то зеленоволосый тип в кедах, он просил передать, что будет ждать в туалете; жертва поноса...
Металлиан передѐрнулся, побледнел и безразлично промямлив: «Минуточку, друзья мои... юные», - навсегда покинул своих друзей...
Оперативно проникнувшись друг другом, двое оставленных наедине деликатно коснулись проблемы сексуальной озабоченности на почве хронического недоедания и, не почтив тостом славное подорожание колбасы, в конце концов свели дискуссию к традиционной теме ассимиляции спермы в развивающихся странах... Но, вряд ли Инсания была докой по части развивающихся стран, так как пустомельная беседа по еѐ инициативе неожиданно для Зеро вылилась в предметный разговор:
- Зачем ты пришѐл, такой безнадѐжный, и сейчас смотришь в меня?
- Всѐ дело в том, что я уже пришѐл, увидел и... - Победил, не так ли?
- Я готов сдаться...
- А как же честь знамени?

21
-Все знамѐна давно растоптаны и сожжены перед Мавзолеем Страха...
- Как давно ты научился бояться?
- Атрибутами Сансары снабжаются ещѐ до рождения...
- Авторитетное алиби!
- Пожизненный приговор!
- Моѐ имя Инсания, а не Амнистия, попрошу не путать...
- Меня не интересуют этикетки и не всегда тара...
- Не терпится отведать содержимое?
- Выпить до дна...
- А тару не разобьѐшь на счастье?
- Если будет слишком горько...
- Обожаю серьѐзных игроков... Обещаю - напьѐшься досыта! –
выцедив бормотуху и чмокнув в щѐчку своего избранника, Инсания поспешила к микрофону. Визитная карточка с логотипом кобры являлась надѐжной гарантией приятной встречи в недалѐком будущем...
«Что-то старина Металлиан изволит задерживаться», - забеспокоился окрылѐнный Зеро и предпринял поход в туалет...
В писсуаре прохлаждалась ничем уже не озабоченная головушка страждущего композитора... Она застенчиво улыбалась, и еѐ молящий взгляд как бы настойчиво требовал: «Ну что же ты... Бери меня и неси скорее домой; я нынче пьяна...»
Тщательно промакнув носовым платком испарину иммунной инфляции на лбу оторванной головы, Зеро, по просьбе потерпевшей, стиснул еѐ подмышкой и потерялся в Безмятежске – городе Подонков.
Не стало патологоанатома – не стало и предполагаемого прилежного санитара... Из однообразно серых ландшафтов ментальных резерваций возник он; будущий Главный Врач Клиники Ментальной Вивисекции, тот кем намеревался стать и не стал Металлиан: страждущий композитор...

22
Вернувшись инфецированным вирусом Мистико в обитель пилигримов в душе, Зеро перцептивно ощутил отсутствие в ней чего- то нераздельно ей принадлежавшего...
Отсутствовала Холерия Морбус, оставив от себя (как доказательство ещѐ недавнего существования) рецепт на античертин и накорябанную трясущейся рукой записку, чей текст немногословно, но убедительно гласил, продолжая некогда недосказанное: «У него чѐрная аура... В самый последний момент его... заменят на тебя, Зеро!»
Закатив голову бывшего страждущего композитора под раскладушку, поверх еѐ, сжавшись в дрожащий комок, отключился настоящий страждущий поэт...
(В эту ночь сон впервые явил ему Эдель Вейс – Верную И Печальную, предлагая еѐ как эталон Единственной И Неповторимой...)
На следующий день с лѐгкого похмелья и с тяжѐлой хроникой вчерашнего дня в сердце, Зеро передвинулся на «пивнарь»...
До безразличия нудный контингент Покупателей Головной Боли невероятным образом дискредитировался скромным присутствием тощего паршивца в холщѐвой грязно-белого цвета рубахе и безжалостно потѐртых, местами заплатанных джинсах «Wrangler». За его сутулыми плечами болталась ветхая котомка, вероятно ранее служившая рюкзаком некоему пьяному туристу, на плечах же индифферентно возлежали жидкие волосы, демонстративно пахнущие благовонными ингридиентами. Нагло бросалась в глаза ещѐ одна немаловажная деталь гардероба странника, невольно наводившая на мысль, что странник сей приходится отцом как минимум троим внебрачным гермафродитам. Ею являлся значок «Я – холостой», гордо вздымающий грудь... Об обуви говорить не придѐтся; еѐ попросту не было...
Невзрачный, но подозрительный пришелец мирно пришвартовался к стойке в тѐмном углу грязного, но в некотором смысле святого заведения и, рьяно смакуя, цедил нежное, как

23
поллюции из девственной матки гиены, пиво, скрупулѐзно наполняя им систематически пустой желудок и не забывая при этом регулярно сплѐвывать с дряблого от механических проповедей языка приторный привкус стирального порошка «Кристалл»...
Прокуренная тропосфера узурпатория интенсивно насыщалась собственным эфиром, смешивая колокольные перезвоны сталкивающейся стеклотары с высокопробной матершиной...
Случайным соседом странного скитальца, представляющего собой выходца либо из тесной общины бездомных безбожников, либо из братской могилы «хиппи», не случайно оказался дисциплинированный завсегдатай в дерматиновых штанах, открыто проецирующий прозрачное безразличие ко всему нелепо окружающему... В коридорах его антисознания бесновался хмельной бродяга-ветер, давно позабывший, что такое покой...
«Берегись ведьмы, студент! – дерзко отрыгивая, рявкнул чужой в этих местах человек, - теперь она хочет только тебя. Она высосет пневму из твоей крови, она принесѐт тебя в жертву и станешь ты собственным страхом!»
Каверзная личность в непромокаемых штанах настороженно съѐжилась и подавившись пивом... возразить не успела...
«Я – Дух Миротворный, дитя моѐ; внемли устам моим», - представился, порекомендовал и растворился в прокисшем воздухе субъект с котомкой...
Никто из прихожан Храма Жаждущих столь поспешного его ухода почему-то не заметил. А если и заметил, то отнѐс к разряду похмельных галлюцинаций...
В радиусе жалкого исключения оказался один лишь обладатель немнущихся портков, угорело метнувшийся на относительно свежий воздух и впервые в своей алкогольной практике не отреагировавший на оклик за своей спиной, патриотически призывающий расправиться с полбанкой тѐщиной косорыловки на коллективных началах...
С эксцесса нашей последней с ним встречи время провело достаточно много успешных диверсий, и сейчас практически

24
невозможно начертить вектор дальнейших его трансформаций, хотя его авральные параметры до сих пор значатся в аллегорическом каталоге по ликвидации неприметных героев под первым номером:
Обезличенное дело. Совершенно доступно.
Объект: Олег Астральный.
Породители: Приѐмный Сын Ночи и Страха.
Год рождения: Вычеркнут из истории.
Степень занятости: Укротитель диких гармоний, магистр
ментальной вивисекции, учредитель седьмого времени года, дизайнер преломляющего отражателя для излучателя Радостей Растительной Расы.
Слабости: Вестибулярная археология, аудиомастурбация, пристальное созерцание достижений ликѐро-водочной индустрии, сенсорная имитация хронической бессонницы, анальное чревовещание.
Навязчивая идея: Ежедневная обязательная профилактика тщательной фаллоскопии для отборных особей противоположного пола.
Хобби: Отлов загнанных дистрибьютеров «гербалайфа» с целью возврата им человеческого вида путѐм переориентировки их полуатрофированных желудков на горячую пищу, имеющую здоровый цвет, приятный запах и восхитительный вкус.
Антипатии: К манной каше, кармамародѐрам, традиционным симптомам паранойи, напыщенным адвентистам и пьяным коммунистам. (Иногда к себе...)
Меня иногда так и подмывало спросить его, чьи мысли он рождает словом и чьим он голосом поѐт, но случай не предоставился, шанс утрачен, а скрупулѐзный анализ фотофиниша ровным счѐтом ничего не проясняет...
В отбросах моей памяти ещѐ не сгнил тот фарфоровый анфас, на котором весьма огорчѐнным взглядом мерцают стекленеющие глаза, отражающие отрицание увиденного, а губы, перекошенные и

25
бескровные, нервозно подрагивают и, кажется, что с них слетают слова самого беспощадного проклятия...
Присутствующая при этом безобразии публика, единогласно низвергнулась в бездну тишины, тишина вывернулась наизнанку приступом каталепсии...
Подлое предательство светонесущих систем ангажировало клаустрофобию. Трудный ребѐнок мрака в свою очередь распотрошил вакуум эмоций, детонирующих ограниченное воздушное пространство, грозя вознаградить себя сладкими юными жертвами...
Однако, взгляните, какой неофициальный документ был обнаружен мной между шестьсот шестьдесят пятой и шестьсот шестьдесят шестой страницами его настольной книги «Порнотерапия. Хрестоматия для выпускного курса»: «Смотри! С гор в город спускаются люди, никогда не видевшие гор, а из города в горы карабкаются другие люди, никогда не видевшие города... Они проходят друг сквозь друга и проявляясь на негативах чѐрной луны, фиксируются лишь на мгновение...»
Впрочем, вы в праве намарать коллективную жалобу, выражающую понятное возмущение; зачем мол я выхожу в финал этой, хочется верить, честной игры, но спешу предостеречь вас от подобной глупости, предполагая назначение дополнительного периода...
Никаких тайм-аутов и никаких выкриков с места! Безупречная какофония сумбурно гармонизировалась сама собой, стоило лишь наследственно предпочитающему ритм неотшлифованного твиста успешно баллотироваться в дирижѐры «Полонеза Для Протезных Ног».
Особенно не переживая за явно запаздывающий третий звонок, сбитый с ног ветром перемен из всхлипывающей независимости впал в зависимое саморасточение и проигнорировав настырное существование чужих звѐзд, решил зажечь свою, родную, и по его отважному мнению, более яркую. Логарифмическая загвоздка заключалась в том, что для рождения мисс Сверхновой требовалось

26
нечто такое, чего никто никогда не жаждал ощутить... В грубоматериальном отношении это обстоятельство самоутверждало абсолютный ноль, но для воспалившегося воображения этого скудного материала вполне хватало на шикарный телесериал, сотканный из реверсивных иллюзий, вольфрамовых нервов, фешенебельной страсти и лабораторно мутированного оккультизма...
Что касается рецептов этих (и не только этих) компонентов, то они, ещѐ не выписанные, тайно хранились в сердце Принцессы Оргазма, и следовательно их приватизация была возможна лишь вместе с хранилищем... Эта никчѐмная неувязочка, ошарашенная рѐвом миллионов гитар, значительно затрудняла поиск своего императивного саунда, которому надлежало стать темпераментом излучения сверхнового квазара.
Тем не менее игра затеяна, судьи выведены из неѐ ей же, и смеять надеяться на положительный командный результат, полируя кожу штанов скамейкой для запасных игроков, оказалось бы кощунственным по отношению к кровожадным трибунам...
Нервные раздумья кочевали из ночи в ночь, взамен пустой пачки сигарет приобреталась полная бутылка, а шоу в Шапито Имитатора Шизо всѐ откладывалось...
Иными словами – между Сансарой и Магией никак не проскакивала искра...
Но, не смотря ни на что, с внедрением долгожданной темноты снова отбирались претенденты для экспедиции в регион Terra Zverra, хотя многие всѐ же предпочитали активный сон; одни разочаровались в присутствии, другие переросли и упѐрлись в потолок, третие пошли добровольно в расход, но их подозрительное отсутствие никого не возмущало... Доброй вам ночи! Ваши звѐзды добросовестно истощаются или просто им некому сиять... Впрочем, ни то ни другое заметно не отражается на техническом качестве снов...
Воздерживаясь от излишних комментариев скажу лишь то, что госпожа Ночь наконец-то клеймила своего избранника и незамедлительно уложила (а точнее подкинула) его в заветную

27
постель Принцессы Оргазма, в чьей груди аритмично трепыхалось вожделенное сердце, сердце-талисман, отождествляющее абсолютный ноль с воплощѐнными иллюзиями...
Не широко смотря на подлое сужение радужных перспектив, будущий Олег Астральный ошалело брѐл по дремлющей урбанизации, досканально уничтожая отсыревшие папиросы...
«Куда же я иду, заражаясь бессонницей, - копошилась в его деревенеющей головушке единственная назойливая мысль, - хм, а не навестить ли мне изнывающую в блюзе», - расколола одеревенелость взбалмошная идея, нейтрализующая единственную назойливую...
Ты достаточно долго провоцировал семицветный салют в свою честь, и вот, кажется, сыскалось и для тебя местечко на празднике Головокружения! Поспеши, дурень, пока тучи доедают остатки Луны... Прикажи своему вниманию занять круговую оборону и бегом марш!
Дома как дома; мимо всѐ, мимо... И окна в них то светятся, то не светятся – но не тем, изначально не тем... Безразличием светятся, не светятся нуждой беспросветной... Улица Злободневная. Тупик Непрошибаемый. Поворот в Тесный переулок... и блуждание по заблуждениям любезно поощряется сверхсекретными силами.
Вот этот дом! Двух мнений быть не может! Потому что на этом пустыре ничего никогда не отваживались строить... Проклятое, шептались, место... Свят, свят!
Подмигивающий глаз окна заворожил взгляд исподлобья... «Ты сумела позвать. Я сумел прийти», - расслабился свежий герой и уверенно нырнул в подъезд... (Кравшимся за спиной попятушникам досталось мѐрзнуть на улице.) В подъезде одиноко висела ещѐ не успевшая окоченеть Соблазна... и страждущему поэту пришлось предположить, что это каким-то образом связано с тем, что она его почему-то не любила. Протараторив про себя заклинание супротив Фатальных Фантомов Феноменальных Фемин, Зеро пнул дверь искомой квартиры... Темнота всосала тело... Замок за спиной подло щѐлкнул. Вперѐд, гардемарины! Бесконечно-чѐрный коридор.

забвение в
самосохранения,
трансформацию
сентиментальную амнезию, утеху обречѐнному жить...
28
Сквозняк из запахов хлороформа и несвежей плоти. Больные голоса поганых глоток настаивают на прекращении поступательного движения. Грустные шаги погони. Лабиринт антисознания вливается в лабиринт каменный, освобождая большую часть черепных внутренностей от обязанности функционировать... Дрябнет воля, сворачивается пневма... Мышечные ткани обрастают свинцом, лѐгкие отказываются переваривать кислород, спотыкаются на ровном месте ноги и взмокшее геройство ничком распластывается на приятно- холодном полу...
А вот и господа преследователи; грохот кованых каблуков катастрофически перегружает слуховой эфир... Каждый зловещий шаг расщепляется эхом и совершенно непонятно, какое количество парной обуви пробежит по сдавшемуся на произвол судьбы отчаянию... Стиснув руками воспалѐнную голову, Зеро приготовился к экзекуции... Ещѐ миг... и ожидание боли повисло в воздухе, так и не дождавшись конечного результата. Конгломераты страхов рассыпались в пыль с прикосновением тѐплых нежных рук...
Стрептоцидный шѐпот магнитных губ упоительно умиротворяет, уверенно уценяя... Озоновый бисквит, взбитый до состояния ватной депрессии, ласково парализует сомнения и обеспечивает беспечное
деградацию блаженства, конвейера,
Более углублѐнное исследование падшего ангелочка выказало тупой животный восторг, непредвещающий ничего благопристойного...
Несвоевременный взрыв явно нетантрического оргазма своевременно подвѐл роковую черту; холѐная «лореальная» кожа на лебяжьей шее Принцессы с треском лопнула от вонзѐнных в неѐ зубов ночного гостя, обнажая чѐрные дороги подгнивших вен... Клац! И нерасторопно хлынувашя кровь акварельно воспламенила белоснежное ложе грязной сделки. Ущербное недоумение и
объятиях Принцессы Оргазма, эскадру форсированного
в продукт меланхолического

29
сакральный восторг застыли в еѐ стекленеющем взгляде; мол, ну что же ты натворил, дурашка...
Но дурашка и бровью не поведя, проворно вонзил ощетинившиеся железными когтями пальчики в монументальную грудь прекрасной феи, чьѐ имя ещѐ по инерции сочеталось с чарами беспечной любви...
Мгновение, и сквозь сломанные рѐбра нарисовалось щедрое на страсть, пылающее как гнев сердце... Ещѐ мгновение... и оно шкодливо затрепетало, нежно сжатое в его карающем кулаке... Таинство свершилось; так сказать реализовался план... (Но девственным ли было диво?)
Ночные проспекты, гипнотизирующие своим огнеопасным спокойствием, симметрично рикошетировались бешенным стуком каблуков, аранжированные победитовым смехом; это новый монстр, выплѐвывая глотки распирающие его печень поганого удовлетворения, спешил домой...
Блаженный синдром искусственной амнезии позволил добровольно перечеркнуть в памяти всѐ то, что было как-то связано с убогим, серым и безнадѐжным прошлым... Зыбкий слой эпохи Перевоплощения укрыл его предвкушением жизни, построенной из принципиально иного материала, более жаростойкого и дефицитного... Восторг, в котором дельфином плескалась его суррогатная донорская душа, ненароком разбудил удавом спавшее небо... и небо сладко зевнуло застенчивым ветерком, откровенно переходящим в виртуозный шквал...
(Клуб Ликующих В Полночь изумлѐнно возликовал...) Редкие капельки дождя, сублимировавшись в бусинки града, забарабанили по ржавым крышам перекошенных домов... Начинался какой-то несанкционированный геноцид против всего работоспособного и наработуплевавшего населения...
Равнодушные безмятежцы не до конца просыпаясь, неуклюже выползали из затхлых постелей и ничего не взяв в толк, подсматривали на улицу, запечатлев тупой сонный взгляд на вспотевших от перегара и газообразных экскрементов стѐклах окон...

30
(Желая пригреть ознобы озлобленных снобов, атмосфера взорвалась синоптическим рок’н’роллом, разбрызгивая потроха...)
Кстати, если быть до конце объективным, то утром в квартирке с подмигивающим окном произойдѐт любопытная сценка при следующих действующих лицах: цедящая кефир Эдель Вейс – златовласая жрица острова Сены - само вожделение. Настырно заштопывающая какую-то рванину матерь - хранительница застиранных лифчиков - само недоразумение...
- Мама... Этой ночью ко мне наведывался нечистый... Он искушал моѐ целомудрие, - промямлило вожделение... На что высокоидейное недоразумение злорадно заметит:
- Это месть Комсомола! – и этак ехидненько прохихикает...
Душевные коллизии приѐмыша Ночи и Страха постепенно утихали, но окаченевшие пальцы почему-то никак не могли внедрить ключ в замочную скважину... (Дрожь... Паскудная дрожь...)
Щѐлк... Наконец-то!
Вульгарная радость тривиально затмилась подозрительным недоумением, когда войдя в свою квартиру, он обозрел еѐ музейные стены освещѐнными изнутри...
«Опять этой Холерии Морбус вздумалось меня просветлять», - успокаивая сам себя, раздражѐнно подумал Зеро, проходя из сравнительно просторного коридора в во всех отношениях тесный зал.
В зале у окна спиной к нему (божественной спиной) стояла живая и невредимая Принцесса Оргазма, она же преподобная Инсания собственной убиенной персоной...
«Мѐртвым свойственно мстить... Я принципиально против сожжения...Я гастрономически не готов», - малодушно подумал Зеро, и перекрестившись слева направо сдавленно прохрипел: «Я попросил бы вас незамедлительно покинуть моѐ убежище, мисс оборотень... Полнолуние ещѐ не наступило. Извольте чтить Кодекс Демонических Традиций...»
Принцесса, чуть заметно вздрогнув от десяти кубических сантиметров стравленного газа, плавно обернулась и нервно блеснув

31
алмазным совершенством, страстно поприветствовала своего горе- инквизитора: «Будь проклят, мой принц! Не дрожи, подойди ко мне поближе! Клянусь быть снисходительной!» Зеро ещѐ крепче стиснул в руке мѐртвое сердце воскресшего очарования, почувствовав лѐгкий толчок в спину чего-то невидимого и неотвратимого... «Ещѐ ближе...» Ощущение своего тела в новом качестве, а именно в качестве мешка, в который впрыгнуло нечто леденящее, отразилось на его посеревшем лице в виде глуповатой саркастической улыбки... «Ещѐ ближе... Ближе...», - магнитом тянул медовый голосок Принцессы.
Зловонный дым прошлого весь без остатка растворился в Небе Вчерашнего Дня... Дверь в мечту выломали лбом; робко стучаться в неѐ не имело смысла...
- Успокойся, человек; какие вы все, однако, невидящие... Лизни своим мѐрзлым взглядом мою шею; на ней нет и не было следов от твоих гнилых зубов и в груди моей бьѐтся живое, любящее только тебя сердце... Навсегда забудь о злоключительных прогулках этой ночью и порви незримую нить между талисманом и мной! Порви! И тебя переполнит любовь; любовь к рядом стоящему персонажу из Священной Книги Предначертаний Свыше...
Опалѐнное ужасом сознание ещѐ пыталось сопротивляться, но сдавшееся тело избранника уже плотненько прижалось к изваянию орхидейной феи... Какие спрутовые объятия, какие чавкающие поцелуи... (На этот раз ты не на приѐме у педиатра, парень...)
«Прости мне свою смерть! Близился последний закат моего солнца. У меня не было сил сопротивляться кармическому давлению, - залепетал Зеро, - я заслуживаю гнева, но заслужил ли он меня? – чуть отстраняя Принцессу от себя, вкрадчивым тоном закончил свою сумбурную исповедь необвиняемый и сорвавшись на крик, пальнул постскриптумом, - заслужил или нет, я спрашиваю?! Отвечай! Именем Реформации Расформированных Формальностей отвечай, сукерья!!!»
Резко сбросив наливающиеся грубой силой руки Зеро со своих плеч и продемонстрировав искусство классической пощѐчины,

32
Инсания предупредительно прошипела: «Заткнись! Или потеряешь ненайденное! Собери Мы в Я! Не то конфликтующие сущности разорвут тебя на части...»
Мгновенно нейтрализовавшись, бедный Зеро разразился парой тирад защитных извинений, небрежно соединяя их беззащитным вопросом; выглядело это примерно так:
- Покорнейше прошу простить мне моѐ малодушие. Всѐ под контролем... Я пришѐл в себя, но хотелось бы всѐ-таки знать, кто ликвидировал Металлиана, простите за любопытство...
- Его отстранил от дел Председатель Коллоквиума Виртуозов Формулы Фигурных Фрикций. Но он всего лишь исполнитель вышестоящей воли... Тебе предоставится случай отомстить за столь бесцеремонное обращение с твоим другом, хотя именно тебе и следовало бы боготворить Председателя, - недоумѐнно разводя руками, приподняла тѐмный занавес Инсания.
- Боготворить?! – всѐ вскипело в Зеро, - за что, позвольте полюбопытствовать, я должен боготворить эту козью морду? Его, случайно, не представили к Ордену Деликатного Террора?
- Иуда - твой Металлиан! – решительно перекрыла излияния ехидного яда Принцесса Оргазма, - он обожал меня, но тем не менее собирался временно предоставить в твоѐ пользование, чтобы я заставила тебя работать на его персону в качестве санитара... Права была Холерия; твоѐ перо было для него тем заветным шприцом с адреналином, или ещѐ с чем поугарнее... У него не было идей, но безголосьем он не страдал... Ему не нужен был нейрохирург, он надеялся с твоей помощью стать им сам!
- Я решительно хочу спать, - прогнусавил запутанный Зеро и не раздеваясь, пал на раскладушку, - утро вечера мудренее... Разберѐмся...
Новый герой выключился в следующую же секунду; все предохранители наконец-то выгорели. Неизмеримое штангенциркулем измерение засосало его в свои ирреальные недра, а тем временем на Небе Завтрашнего Дня вспыхнула ещѐ одна звезда – яркая и

33
улыбающаяся... Но не беда – он увидит еѐ утром, он будет видеть еѐ всегда, он будет жить на ней, он сам станет ей; еѐ сердцем, еѐ голосом, еѐ лучами и еѐ... смертью... Другого не дано... Интересно, что ему снится сейчас; абстракция идеи или идейная конверсия, благотворительная акция или акционерное общество? Пожалуй не будем гадать... Нет! Но вы всѐ-таки посмотрите на его трупного цвета губы... Они растянуты в какой-то магической полуулыбке... Стоп! Мне кажется, я знаю, что всѐ это означает; это радость за те деньки, которые покрывали его жизнь гниющими ранами и отвращение к помпезным демонстрациям счастья, вернее к тому, что очень профессионально под него маскировалось...
Теперь, когда пепел веков и монархов стал лишь удобрением для мозгов опальных учѐных, кое-кто до сих пор пытается ворваться без спроса туда, где ещѐ не ступала нога человека, наивно веря в то, что он стал Первым... Ну что ж! Желаем удачи! Приятного аппетита! Скатертью дорожка! Прорвѐмся!
(Кстати, о Моне Лизе – она не женственна, а может просто не накрашена...)
Хотя всѐ ещѐ только назревало, блаженные мученики Преисподней уже поговаривали о возможно скорой тѐплой встрече на официальном уровне... Эх, бродяга, как мол тебя занесло в столь экзальтированные места; неужели здешние коллизии тебе милее беззубых челюстей Рай’о’завра? А ведь мог бы беспечно сторожить вечноцветущий сад и предвкушая очередной уикенд, гурманно беседовать с апостолом Павлушей на тему индульгированных прелюбодеяний...
Но, увы, на счѐт Инвестиционного Фонда Инкрустации Инсульта уже анонимно переведена кругленькая сумма, и дело здесь совсем не в деньгах...
Подъѐм! Времени терять нельзя; оно нынче грабительски подорожало! Настороженно приоткрыв глаза и пригвоздив взглядом муху к потолку, перерождѐнный эйфорично ощутил в своѐм генофонде активизацию постороннего потенциала. В его горле вдруг

34
бурно заклокотал турбо-вулкан, предвещая извержение всего давно просящегося наружу. Воздух наэлектризовался и из сгустка проявленного эфира грянули брутальные звуки «Какофонического Оркестра Экзистенциальных Вибраций», под которые и запел Зеро, никогда не певший до этого, решительно врываясь в непостижимый «Мир За 1000 Туманов». «Инсинуация!» - шальным фугасом просвистела прицельная мысль, но не попав в цель сомнения, взорвалась в припеве твѐрдым убеждением реальности происходящего:
Спрятанный Мир
За Тысячей Туманов В грѐзы свои
Не впустит никого.
Всякую шваль
Не втиснешь среди званых; В масках святых
Надменно не войти в него. На страже его рок’н’ролл.
Где-то мой Мир
За Тысячей Туманов Ждѐт моѐ “да”,
Как ключик заводной.
Чѐрной Луной
Залижет мои раны, Встанет стеной
Между миражным мной И настоящим мной.

Недвижимый мир;
Я – его пассажир:
Зеркальный для взглядов извне. Оставь для меня
Орден Огня
За пораженье в войне
Против безмолвной силы В контрацептивном сне.
Мир За Тысячей Туманов;
Мир без всего, что в нѐм есть. Мир За Тысячей Туманов –
В никуда убежавшее здесь...
Прочь с дороги, Тысяча туманов, Вечный мой мир, Встречай, я выхожу!
Зорко слежу
За гибелью титанов;
Тысячи Я
Бросают свои посты: Эго разводит мосты...
Здравствуй, мой Мир За Тысячей Туманов. Я принес “да”,
Как ключик заводной.
Чѐрной Луной Прижги же мои раны;
35

36
Вытекла боль – Иллюзий кипящий гной, Знакомя меня со мной...
Остановленный мир;
Я – его пассажир:
Прозрачный для взглядов извне. Вливайся в меня
Кровью огня,
Эхом далеким в войне
Против безмолвной силы В контрацептивном сне.
Обитель Пилигримов В Душе уподобилась рваному динамику. Стало истерично весело и органически страшно, но виртуозное эго новоявленного железного мессии уже успело отравиться верой в то, что дрянное слово «прочь» непременно перевоплотится в деликатное «добро пожаловать» до такой степени, что в подсознании оно уже хлестало по харям пьяных и нерасторопных лакеев... «Нет!» - сработала система защиты, машинально послав сигнал в отдел свежих идей, предусматривающий применение этого слова из трѐх букв в качестве визитной карточки для Поводырей У Собственной Слепоты и в особенности для Просителей Эвакуационных Контрамарок...
Заглянувшее в окно солнышко рассеяло магические звуки невидимого оркестра, нейтрализуя сомнамбулический припадок у страждущего поэта. Античная праздность и академическая ненавистерия, неисчислимое присутствие и свалка других труднообъяснимых чувств до кончика каждого нерва встряхнула организм проклятого принца... Панорама окружающих вещей поплыла перед глазами и перевернувшись вверх дном переломилась по линии горизонта... Немного дерзкий, но в то же время истошно-

37
жалкий стон сорвался с его потрескавшихся губ и ворвался в бесконечную заколдованную пустоту отчаянным мычанием...
«О, чванливые боги! Спасите меня! Простите меня! Убейте меня, наконец!» Но окружающая реальность молчала как рыба, словно насмехаясь, и тем самым подвергала человеческую глупость и беззащитность чудовищной немой казни, будто она навсегда отреклась от этого, ещѐ вроде бы живого существа...
Грохот металлической пьесы с трудом вытащил заблудившуюся Принцессу Оргазма из нереализованных зон сновидения... Сладенько этак зевнув и, посучив ножками, она проворнейшим образом соскочила с раскладушки No2. (Останки жутких видений скрупулѐзно растворились в утренней заре и, не успев попрощаться, навсегда забылись...)
На полу в отдыхающей позе валялся злополучный принц с полувыпрыгнувшими из орбит глазами, излучающими экзистенциальный ужас и асимметричное восхищение...
«Издох, - опечалилась Принцесса, - не сдюжил...» Соблазнительно склонившись над его обмякшим тельцем, она дала волю слѐзкам, и в этот драматический момент он, хоть и частично, пришѐл в себя: «Когда я довольно неплохо учился в третьем классе пододнугребѐнчатой школы и из чувства назидания грядущим поколениям вырезал финкой на пластике классной доски надпись Sex Pistols, то меня почему-то обозвали безнадѐжным тупицей... Интересно, как они догадались?»
Принц углублѐнно взирал в свою Принцессу, но почему-то видеть еѐ ещѐ как бы отказывался... Злобно усмехнувшись, она вцепилась своими изящными пальчиками ему в горло и предприняла попытку нежного удушения... Но, вероятно, в планы Зеро не входило быть нежноудушенным и ему пришлось срочно выздоравливать...
Собравшись со всеми бессильными силами, он одним рывком сбросил дьяволицу с себя и принял вертикальное положение... На полу лежала кобра... «Что за хрень такая?» - едва шевельнулись извилины, как чѐрно-красный свет вспышкой шаровой молнии

38
полоснул по его недоумению сквозь открытые окна закатившихся глаз... Липкая, вязкая темнота стремительно вползла в его измученную психику, спровоцировав нечленораздельный звук, рванувшийся из лишѐнных кислорода лѐгких, словно пѐс с цепи, учуявший чужой враждебный запах... Но уши то ли отказались его воспринимать, то ли этот вопль так и не был извергнут... Сердце пугливо съѐжилось, кровь закипела и приятно защекотала вены... Но не более чем через пару бесконечных мгновений адмирал Отупение снисходительно оставил свои выгодные позиции, уступая существо Зеро коварной змеиной сущности Металлиана...
- Дорогая Принцесса, давай-ка быстро посвящай меня в суть этой дьявольской игры, - ультимативно прошипел чѐрный «крупнокалиберный» боа-констриктор, урезая диаметры колец вокруг надменно белой кобры.
- Всѐ до безобразия просто, дорогой принц! – залебезила Инсания, - от Мира Под Голубым Небом тебя отделяет лишь одно незначительное препятствие - канализационный люк. Стучаться бесполезно, они не слышат тебя; они мчащиеся в автомобилях... Они даже не подозревают о твоѐм подпольном существовании... Пытался ли ты хотя бы надорвать эту мембрану, чтобы хоть краешком глаза узреть то, что растлевало твоѐ вездесущее воображение? Нет! Ты был или слишком нерешительным, или достаточно пьяным... Теперь у тебя появился шанс блевануть на мчащихся в автомобилях с высоты птичьего полѐта, ведь тебя угораздило соблазниться сердцем ведьмы; катализатором непредсказуемых процессов, конечно, не без помощи Окаянного...
- Что скрывается за титулом Окаянный? – включил дурака Зеро.
- А вот этого тебе не знать не полагается, - якобы возмутилась Принцесса, - он – принцип отмытого порока, твой реставратор, лунный лик, нервный ток, великий систематизатор... Эх, ты! Смертнота...

39
- Чем же я обязан этому зодчему прискорбных судьбин за столь пристальное, можно сказать отцовское внимание к моей неприметной персоне? – вкрадчиво съехидничал чѐрный червячище...
- Не стоит так переживать, - заметно посерев, подхватил циничный тон белый червячок, - он своего обычно не упускает; будьте в этом уверены! Беззаветно уверены!
- Царапаются – мурлыкают, шерсть дыбом – ластятся; кокетливые садистки: кошки как кошки, - нетерпеливо вклинился в диалог некто невидимый третий...
- Я не уверен даже в том, что до сих пор являюсь гражданином Земли, - приуныл Зеро...
- Не паникуйте как недоносль, - урезонила уныние Инсания...
- Рычат – скулят, рвут задницы – лижут ладони; преданные подхалимы: собаки как собаки, - настырно бубнил третий...
- Мне не то чтобы жалко, мне платить вряд ли есть чем, неуклюже ретировался экс-страждущий поэт...
- Кредит предоставлен – гребите лопатой! – начала терять терпение Изнывающая В Блюзе...
- Лгут – не краснеют, клянутся и предают, извиняются – издеваются, в полный рост – на коленях; подверженные самовнушению и саморазрушению, самосозерцанию и самоубийству, когда им поручено подслушивать – они подглядывают; идентичные индивидуалы: люди как нелюди – homo probabilis! – эффектно финишировал некто третий...
- Где же эта заветная лопата? – наконец концов капитулировал Зеро...
- С этого надо было и начинать, - облегчѐнно вздохнула кобра – Принцесса, - ваша звезда уже зажглась, просто никто не обращает на неѐ внимания... Спешите облучить ею всех; вскоре она станет самой яркой... Слейтесь с ней. Станьте ей!
- Для начала давайте станем людьми, дорогая моя Принцесса, - в отчаяньи разводя руками, разнервничался Зеро...

40
- Очнись... Всѐ уже встало на свои места, - вкрадчиво прошептала Инсания, обнимая поэта за неширокие плечи и решительно заваливая на прехорошую себя... Затяжные поцелуи ведьмы окончательно развеяли захолустное настроение приѐмного сына Ночи и Страха и запрограммировали его сосредоточиться на железобетонной эрекции...
- Кстати, что мне делать с этим предметом? – совсем не вовремя соскочив с Принцессы, спохватился Зеро, выуживая ставшее чѐрным бриллиантом сердце-талисман из-под подушки без наволочки...
- Ты куда подевал голову Металлиана? – раздражѐнно поинтересовалась ведьма.
- Насколько я помню, - стушевался поэт, - я закатил еѐ под раскладушку...
- Так выкатывай!
Проявив должную оперативность, Зеро держал в руках сияющий металлический череп страждущего композитора уже через 0,99 секунды...
- Браво, мой принц! – жиденько поаплодировав, похвалила Принцесса, - а теперь аккуратненько положи в него чѐрный талисман. Вот и все инструкции; черепная крышка на резьбе, если я не ошибаюсь... Заклинаний никаких не требуется, что ты там бормочешь себе под нос?
- Нет, ничего, это я так, прошу прощения у старины Металлиана, - сконфузился Зеро и, слезливо взглянув в пустые глазницы безвременно ушедшего друга, задумался в бездумной думе...
Отрешѐнно окаменев на пару часиков и наконец-таки осознав, что в нѐм воплотился страждущий композитор, страждущий поэт выхлестнулся напрополую...
- Какой ты у меня, однако, сентиментальный, - деланно возмутилась Принцесса Оргазма, водружая сердце в черепе на пирамиду из упрямых, но всячески полезных книг, - вставай, дезертир, к бою! Нам пора в сторону харизмы капризной, в сторону заката иллюзий!

41
Едва заслышав слово «закат», Зеро решительно покончил с сакральной симуляцией и, приняв позу Александра Македонского, страдающего абстинентным синдромом, нещадно провозгласил:
- А сейчас мы бросим бедламчик средних размеров в стиле панк- ренессанс на алтарь нового предназначения!
- Не возражаю, мой юный друг, - засуетилась неудовлетворѐнная Инсания, - сегодня не грех и нажраться!
- Никогда впредь не называй меня «своим юным другом», слышишь, никогда, - мѐрзло встрепенулся Зеро, - он умер вместе с Металлианом; и чтобы со мной не случилось, хозяин всего металла когда-нибудь воскреснет и вернѐт свой трон... Всему своѐ время. Не прикасайся ко мне моим вчера, лучше возьми меня в своѐ будущее и я повыкидываю из его гаммы все фальшивые и минорные ноты...
- Я думаю, мы споѐмся, - заверила поэта Инсания, - но кажется мне, что нам уготована далеко не мажорная вечеринка...
- Ну всѐ; пора приступать к ритуальной попойке, - подытожил Зеро, и скованный тишиною воздух добросовестно напитался ужасными страданиям Доктора Кинчева, который в частности взывал: «Иди ко мне!»
На коробке из-под «Sony-Trinitron» откуда не возьмись появились аж три бутылки дешѐвой «Веры Михайловны», пара стойких гранѐных солдат, банка солѐных огурцов и пачка дешѐвого курева.
- Это всѐ, что осталось от моего прошлого, - виновато доложил Зеро, - я исчерпал его до дна. Мне нечего тебе больше предложить...
Не обращая внимания на патетический бред поэта, Инсания подняла стакан к небу, как статуя Свободы факел и торжественно продекламировала:
- За победу над Реформацией Расформированных Формальностей!
Стакан, второй, третий... и креатура языческого праздника высвободилась из оков. Буря ядовитого эротизма обрушилась на податливую неотѐсанность поэта и ему, недооценѐнному, на миг показалось, что он достаточно совершенное существо на этой Земле для того чтобы совершить нечто невообразимое из обширного

42
каталога аграрно-миссионерской деятельности... С каждым опрокинутым стаканом сомнений оставалось всѐ меньше и меньше... Накочевряжась как мцыри, поэт стал испускать дух того, кем он был раньше: «Омфалоскептик и гимнософист, а проще – босяк, убегающий от импортных туфель! Не глубоко ли ты внедрился? А помнишь, как ты блуждал по сияющей урбанизации, тупо отражая любой внешний свет, с кем попало, правда, не спал, но что попало пил, хотя какая в сущности разница, в междувременьи плѐл никому ненужные, но восхитительные стихи и патриотично преклонялся Фее Вшивого Одиночества и Вульве Перебродившей Тоски... Ты твѐрдо знал, что ты даже не сиятельный труп, а всего лишь еле живой с воспалѐнными железами внутренней секреции. Инфантильный Крюгер, потучневший Чапай по неизвестным причинам получивший Необсуждаемое Разрешение... Бери! Всѐ бери! Это всѐ твоѐ! Если, конечно, оно ещѐ не опустело изнутри... Змею Принцессу... тоже бери! Играй, изгнанник из Царства Застывших Форм, виртуозно играй! Потяни-ка на себя», - и указал на юбку спутницы своей...
Два ушатавшихся тела стихийно сгруппировались в единый супнабор на двуспальной (по обстоятельствам) раскладушке, которой до сегодняшнего момента ещѐ не доводилось обслуживать столь сплочѐнный коллектив.
«О, мой доблестный расширитель энергетической отдушины!», - дребезжащий от опупения голос Инсании скользил по позвоночнику Зеро очумелыми тарантулами, провоцируя благоговейный трепет атакующей стороны, для которой весь убого окружающий мир растерял вдруг всякое значение, которое, надо сознаться, никогда не было столь уж значительным...
Вдруг, а скорее всего не вдруг и без того потѐмчатая комнатѐнка ослепительно засверкала безупречно чѐрным... Он пришѐл, чтобы обозначить границы безграничного:
«А вот и я, нимбы мои; как всегда не вовремя... В аэробике гипердекаданса да повихляет счастье ваше контуженное! Да вы расслабьтесь, я не так страшен, как меня малюют... Если

43
многоуважаемая Инсания, мистер Зеро, ещѐ толком ничего вам не объяснила из-за неопределѐнности происходящего, то я раскрою вам эту страшную тайну в шесть секунд! Прямо здесь и прямо сейчас! (Между нами говоря, Зеро существенно забеспокоился о продолжительности шести секунд...) Мы, а это значит только я, воплощаем вас в Демона Стали. Не надейтесь, что вы будете спать с Королевой Железного Клитора, но поверьте мне, это совсем не обязательно, а если откровенно, то и небезопасно... Вы вроде бы как призваны на великую службу, да сожрѐт вас искушение! Будьте прокляты! Будьте преданы! Принцесса, отправляйте клиента; клиент, как говорит один из моих пленников, как будто бы созрел, - и виновато посопев, Окаянный раздражительно посетовал, - скучно нынче стало на Земле... Скучнее не бывает. Нечего здесь делать, говорю я вам, решительно нечего. Как вы только здесь живѐте... Без смысла... Без отрешѐнности от нелепого?»
С эхом последнего слова угнетѐнный дневной свет восстановил свои законные права... Оцепенение подало в отставку... Совместный вздох облегчения голожопой парочки решительно покончил с профилактическим кошмаром.
- Мне показалось, - забормотал поэт, - что я перестал носить на своих генах клеймо homo sapiens...
- Что и требовалось доказать, - расползлась в кислой улыбке Инсания, - пора вышибать канализационный люк...
Художник приоритетной вероятности уверенным взмахом засохшей кисти размазал золото на голубом! Зефирным снам грезящих суждено воплотиться!
«Смотри!» - взвизгнула Инсания... Обклеенная праздными рок- идолами стена дрогнула, зловеще блеснула из непостижимой глубины и отрыгнула чѐткое изображение утверждѐнного Окаянным будущего...
Зеро нервозно закашлялся и эмоционально омертвел. Он смотрел на себя, водружѐнного на сцену... Искра между Сансарой и Магией наконец-то проскочила...

44
«Кровь «Сорселерии» бесцветна и холодна, - вещал тот он в микрофон, - но каждый еѐ глоток насыщает бытие озарением... Добро пожаловать в Клинику Ментальной Вивисекции!»
Близится день Белых Знамѐн С полными тучами горя. Жаля грозой, смоет как грязь Весь этот Мир Без Героев...
На коленях мир перед героем, Который не рождался...
Но не может с миром упокоить Тех, кто за мир сражался...
Мир Без Героев:
Ночь без Луны.
Страж веры в девственность войны...
Растанцован мир под звуки маршей; Заказан смертью танец...
Дирижѐр конвульсий – ангел падший: Хронический повстанец...
Мир Без Героев:
Грим без лица. Мир Без Героев: Проклятье творца.
Закрывает двери мир коварный
Для новых инкарнаций.
Засорились смертью фильтры кармы; Куда же нам деваться?

45
Мир Без Героев: Дым без огня. Мир Без Героев Шагает в меня...
До черты – на ощупь,
На черте – в разрыв.
За чертой кому-то вверх,
А кому - в обрыв...
В мире нет никого,
Кто бы смог понять его Сердцем, а не головой...
«Подвели барана к новым воротам! – язвительно процедила Инсания и более не в силах сдерживаться, истерично закричала, - это ты, Олег Астральный. Это твоя Клиника, твоя «Сорселерия», это твоѐ будущее... Отождествись с ним, эманируй в него... Иди же, иди, Демон Стали!»
Сдавленно прохрипев «служу Советскому Союзу» и, сделав три строевых шага, страждущий поэт Зеро впитался в экран...и стал тем, кем он был в своих самых фантастических бреднях – Демоном Стали.
Вся жизнь промелькнула перед глазами поэта перед слиянием со своим метафизическим двойником и понял он в тот миг, что мир совсем не таков, как ему внушали... И то, что умом этого не понять...
Безликое лицо публики, жирно налившись багровой дегенерацией, сверлило его тысячами глаз, как бы проверяя на прочность и готово было сожрать своего кумира тысячами ртов, чтобы отрыгнув его снова сожрать...
«Берегитесь! – съездил Демон Стали по тысячам его ушей, - среди нас Отрателли, - и выждав напряжѐнную паузу, саркастически прошептал, - шутка; он давно уже в нас!» И грянул астральный шторм...

46
Оставшись в одиночестве Инсания, судорожно допив остатки вина, выпала из вакханального транса и предалась сентиментальным воспоминаниям... И откуда они только взялись... Ничего из своего человеческого прошлого она не должна была помнить... Ох уж это время Луны! Щекотливо скользит коротенькая юбчонка по бледным худеньким ножкам... А вокруг ромашки, ромашки, мириады ромашек... Ей так тоскливо и постыло мять их своей спиной и жечь растрѐпанными рыжими волосами. И не менее тоскливо и постыло раскинув ничем уже не стеснѐнные ноги, доверчиво смотреть в звѐздный калейдоскоп, но чуть настороженно в кальмарные глаза вихрастой головы, которая нет-нет да заслоняет это бездонно-зовущее небо и мелет всякие казусы про процедурную любовь... Он клянѐтся и целует, целует и клянѐтся, бедолага... А она? Она не верит ни единому его барахляному слову... Но вот звѐзды в еѐ глазах наконец- то смазались и потускнели. Еле слышный предательский стон срывается с еѐ обмусоленных губ, и она теперь тем более не верит, хотя он уже замолчал... Получил, стало быть, что хотел... Каналья...
Ромашки, ромашки! Прошу вас сомкните свои лепестки-ресницы! Вы ничего не видели, мои славные ромашечки! Ни черта вы не видели, понятно вам? Время Луны. Славное время Луны...
А вы помните ту рыжую бестию в красных колготках из нашего спецварьете? Как же, как же... Оксаной, кажется, звали... Кто только не обнажал перед еѐ доступными баррикадами свою гаврошевую душу, щедро оплатив этот грациозный жест... И она разделяла дегустационные чувства и она деньги брала... Но однажды некий воздыхатель, некий часовой любви по кличке Вялый (в общем-то презервативный тип) втрескался в еѐ декоративные задние конечности до бурелома в сердце и слабины в мочевом пузырьке. Ах! Что это была за ночка! «Бесконечная сказка», - показалось ему. «Сплошная простокваша», – убедилась она. «Женюся!» - воскликнул страдалец под утречко, напяливая наизнанку и задом наперѐд лояльно красные дамбалы. Но разочарование не заставило себя долго ждать; очередь, мол, надо соблюдать, ты же не один такой шибко влюблѐнный,

47
поимей совесть-то... И раздосадовался тогда не на шутку отвергнутый женишок и созвал свистом молодецким отребье собутыльное...
Очередной запланированный по графику влюблѐнный в Оксану был любезно вышвырнут из еѐ квадратурно стеснѐнных будуаров прогуляться по улице Злободневной в чѐм мать родила, а вахлак Вялый, чувствуя себя конкретным балбесом (кем он собственно и был), скрепя сердечную мышцу, хладнокровно позволил: «Приступайте!» Шестеро мстителей незамедлительно выстроились в цепочку, но очередь уже оборвалась на третьей паре яиц...
«Возьмите меня черти, но я больше не могу!» - взмолилась Оксана и исчезла с ложа насилия Инсанией... Взяли, стало быть чертенята, сжалились... Номер третий скоропостижно рехнулся и вскоре получил пожизненную прописку в доме скорби. Остальные же участники в ужасе диком разбежались куда глаза не глядят... Демоны сфер ржали от всей больной души...
Клиника вылечила последний аккорд и как будто бы притихло... Уши соскучились по тишине, и тишина ворвалась в них временным оглушением. «Браво, «Сорселерия», браво!» - развалившись на раскладушке, жиденько поаплодировала Инсания голографическому миражу и, хлебанув прямо из дула, отправилась в храпящее путешествие по головокружительным снам. Инициация Демона Стали успешно состоялась, и день старта скоро настал; приятная публичная казнь. Не в силах разбираться с ментальными аберрациями немалых размеров Олег Астральный решил просто нажать на кнопку «пуск» в «чѐрном чемоданчике». «Вперѐд! В массы! С нами Окаянный!» - коротко бросил он, и вся Клиника бросилась на медосмотр. Сцена- операционная вспыхнула холодной голубой радугой и безжалостно стала кусаться, душить, резать, жалить, поить чем-то горьким, гладить по головке и бить по ней же чем-то увесистым... Бравый полонез, меланхоличный марш; беллетристика шока... Солдаты Армии Спасения От Спасителя насидевшись в вечной засаде, наконец-то перешли в наступление. Слышите, как они чеканят шаг? Слышите их бравую песнь? Ненасытные оккупанты! Дайте хоть кто-нибудь

48
миномѐт! Слева танки... Справа танки... Целься в головной! Огонь! С развороченной башней смертельно раненая железяка закружилась юлой, но гусеница судорожно выплюнула окровавленное детское платьице, и война закончилась! Гром и молния... Мак и роза... Крупнокалиберный ливень... Природа взбесилась от бесцеремонности... Мутные бурлящие потоки воды тщательно смывают кровь и позор, смывают невинных и провинившихся, сплачивая их тела в одном месиве грязного водоворота... Призовите на помощь Солнце! Молитесь, несчастные! Целуйте кресты и Солнце смилуется и Солнце займѐт позицию в зените, прицелится и изрыгнѐт испепеляющую ненависть к полумѐртвому живому... И застонет земелька, заохает, вспарываясь трещинами-морщинами и пропитываясь солью – сухими слезами... Раздолье паучьей плоти! Тревожно зашептались молчаливые камни... Голодные змеи сплелись в единое русло реки Ядовитой; быстрая и от глубины чѐрная, она перерезает новорождѐнную пустыню на два независимых, но сообщающихся пространства. Куда несѐт она свою бедовую влагу? Кто напьѐтся смерти? Кто захлебнѐтся болью? Кто погрязнет в небытие? Кто отважится на строительство плотины? Воды! Скорее воды! Вот и первая малолетняя жертва Солдат Армии Спасения... Выведите его в туалет и головой в унитаз! Головой! Да дѐрните же кто-нибудь за верѐвочку! Лазерные пушки перекрѐстным огнѐм расстреливали упрямых очевидцев того, как «Сорселерия» инсталлировала сорок четвѐртый блюз Бетховена в «Ржавый Джаз». В нектаре коматозных поллюций заметался Призрак жОперы... «Какофонический Оркестр Астральных Эманаций» пошѐл в разнос, вскрывая гнойные раны заражѐнной самообманом реальности...
Ты – ещѐ не ты, я – уже не я...
Не ходи за мной, глядя сквозь меня. Ржавый Джаз: это – мрак, это – в нас. Свет сосѐт из души Ржавый Джаз...

49
Скрипки, фаготы, кларнеты, тромбоны, рояли Терзают меня,
Бляди, медсѐстры, принцессы, горгоны и ведьмы Желают меня...
Я – здесь, но не сейчас; Мой мир – мой Алькатразз!
Под кнопкой «старт» - какофонии победный парад. Нажми на «старт»!
Не читай немые книги,
Не пиши болтливых книг.
Не играй плаксивые песни,
Не рисуй мечты безликий лик.
Не встречай гостей нежданных, Не ищи случайных встреч.
Не зови ушедших навеки,
Не погибни в вечном.
Ржавый Джаз
С бодуна я сочиняю...
Ржавый Джаз
С кем играть я не знаю...
Под кнопкой «стоп» - какофонии всемирный потоп. Нажми на «стоп»!
Не туши пожар знамений,
Не смотри чужие сны.
Не стреляй в дрожащие спины,
Не снимай с продажных жоп трусы.

50
Не лети с попутным ветром, Не буди бессонницу.
Не беги от собственной тени, Не темни под Солнцем.
Ржавый Джаз
С бодуна я сочиняю... Ржавый Джаз
С кем играть я не знаю...
Ржавый Джаз, Окаянным сочинѐнный...
Ржавый Джаз
Нам трубить обречѐнно... Ржавый Джаз!
Презентация новой мегазвезды состоялась в атмосфере истеричного опупения и диагноз стал угадываться безошибочно: карусельный синдром; штилята и ураганочки, цветыли и скандальи, продрогшая критикаста и жаростойкие инн-овации, сизые визы и тупые Лизы, выдающие их, отъели и студионы, кураорты и вбокзалы, пустомельные пресс-конференции и припудренные телетрансляции, порванные радиоэфиры, и самое главное – никаких комсомольских собраний и никаких, упаси боже, вытрезвителей! Ну и естественно: пластинки, пластинки, зашкаливающие тиражи пластинок! Пластмасса! В массы!
Клизма Демона Стали выделяла экзистенциальные фантазии в таких огромных количествах, что их не успевая просмаковать, жадно глотали, стараясь не разлить ни капли, и лишь у одной Луны физиономия оставалась надменной и безразличной; жутко влюблѐнная в Марс она, легкомысленная, мечтала о столкновении с ним и даже не один раз...

51
А тем временем бывший уроженец Безмятежска, что на Земле обетованной, а ныне подданный Нежданно-Негаданска, что на Девятом Круге Ада, каким-то анонимным образом, возможно по канализационным каналам, попал в Самоубийск – столицу Девятого... Хотя по Безмятежску – Городу Подонков до сих пор ходят упорные слухи, что после полуночи в сортире «Идеала Порока» играет за подаяние безглавый гитарист; скверно играет, без души... Безмятежно шляясь по Самоубийску, Металлиан – страждущий композитор набрѐл на Школу Вовседырной Любви... И угораздило же его угодить в это логово ненасытных жриц...
В космодромной общей спальне, скрипучий пол которой менструально скользил, довольно урча копошилась груда женских тел, подобно мерзкому клубку опарышей... Резкий сучий запах без видимых усилий дезориентировал неаккуратно прокуренные лѐгкие страждущего композитора... В центре сей гипертрофированной оргии, которую иначе как стрип-машиной и не назовѐшь, барахталась легендарная слюдва Ирония Де Интриго; единственная и неповторимая Королева Железного Клитора... Еѐ царственная нагота вызывала бурю разнообразных чувств и в частности чувство кровавой рвоты... Металлиан непростительно лопухнулся... Смрадным болотом затянула геометрически далеко не совершенная оргия индифферентно обмякшее тельце с мужскими гениталиями и предала любви... Очнувшись посреди ночи с малоприятным солоноватым привкусом во рту на свалке женского мяса, обескураженный композитор пробормотал что-то непереводимое ни на один язык в мире и эфемерно пополз восвояси из апартаментов взбесившейся плоти... В голову влезла кошмарная мелодия Марсельезы... Висевший над входной дверью портрет Гитлера заговорщически подмигнул... Вахтѐршу, естественно, пришлось изнасиловать (она почему-то не возражала...) Брезгливо отплѐвываясь, уничтоженный Металлиан побрѐл к тому месту, где должно было находиться его убежище... Убежище оказалось на месте.... Брѐл семеро суток... Во время дороги не ел и не курил. Пил. Воду.

52
Его наместник на Земле – Олег Астральный уже вряд ли и помнил о нѐм... Забившись в легендарной студии Олега Бычкова «Ржавая Подкова», как мангуст в змеиной норе, он шарахался от стойки бара к микрофонной стойке и заворожѐнно лепетал: «Оттопыривание левого соска посредством микроволновых колебаний низкочастотных динамических инверторов возможно лишь при обязательном наличии левого соска и низкочастотного динамического инвертора... и никак иначе... Никак...»
«Никак не иначе», - саркастический голос Окаянного мимоходом сбил затупившего с неверного курса и безошибочно выбрал за него курс единственно верный... (Свободное падение слипшихся волос развернуло на сто восемьдесят градусов; они, другими словами, встали дыбом...)
- Как ты оцениваешь перспективу прошвырнуться с гастрольками по Девятому Кругу? Заманчиво, не правда ли? Или ты желаешь ринуться в Нижний Говногонск? Короче: время пришло. Ты готов? Если нет – то готовься; завтра за две минуты до полуночи состоится великое погребение... Там ты вдоволь напьѐшься молока непорочных дев и непременно встретишь своѐ заблудившееся вдохновение...
- Позвольте, Ваша Тѐмность, - напрасно попытался возразить Демон Стали, - а как же наша с Инсанией свадьба? Она тоже запланирована на завтра... Запланирована вами...
- Одно другому не помешает! – отрезал Окаянный и сквозанул из эфира...
Из коридоров подсознания шумно вырвались некие маразматические полуличности, досконально обнажѐнные с венками из пионов на бритых черепах... Пользовались они друг другом почему-то анахронически бестактно, ни в коем случае не смотря на пакт о ненападении... Бормоча о транссексуализме лунных затмений, плацентарно-преступной эволюции и о властвующей ныне куртизанке-королеве, они наспех изобрели оригинальную оргию, ничуть не постеснявшись выдумавшего их мастера. Явно поруганная блондинка, выпорхнувшая из неподалѐку стоящего танка, солидарно

53
нагая, не считая замотанности в пулемѐтные ленты, почтенно потряхивая ещѐ достаточно упругой грудью, с бурным презрением высозерцав вышеописанный натюрморт, не сомневаясь передѐрнула затвор компактного ручного пулемѐтика...
Остановись, фемина! Ты безумна! Хиленький транзитный ветерок добросовестно донѐс еле уловимый для простуженного носа запах порохового перегара... Частично очухавшись, Магистр Ментальной Вивисекции понуро побрѐл в направлении замшелого замка Принцессы Оргазма, настойчиво бормоча мантру Матери: «Ом намо бхагавати... Ом намо бхагавати...» В полузабытьи, ворвавшись на запретную территорию Аукциона Ущербных Артефактов, Астральный вдруг остро ощутил надобность в приобретении свадебного подарка для своей чѐртовой невестушки... Дело оставалось за выбором... Выбор превосходил все неожидания. Курительная трубка дона Хуана Матуса; даже прикасаться к которой строго не рекомендовалось, естественно все двенадцать стульев работы мастера Гамбса, нашпигованные фальшивыми драгоценностями, шестиметровый чугунный монумент Вождя, щедро задристанный безыдейными голубями мира, предполагаемая рукопись первого тома Карлоса Кастанеды, забытая им некогда в пейотном угаре в порнокинотеатре, легендарная гитара «Урал», хозяином которой стопудово являлся Джон Леннон, портативная газовая камера «Для Любимой Тѐщи», тупой как валенок и изрядно проржавевший меч-кладенец, заложенный в лихие времена Иваном-царевичем за литр косорыловки, осиновый кол, слегонца обагрѐнный кровью графа Дракулы, хрустальная туфелька сорок шестого размера безалаберной бляди Золушки, автомат Калашникова, из которого Дантес вероломно изрешетил диверсанта Пушкина А.С., швейная машина Страдивари и скрипка Зингера, легендарная картина Репина «Приплыли», карающий топор палача Склифосовского, столовое серебро семьи каннибалов Мясоедовых, баночка с марсианскими пауками и вольер с бриллиатовыми псами, конфискованные у зоофила Дэвида Боуи, кособокий крест с братской могилы братьев Бессмертных, ночной

54
горшок Сани Македонского и шлем Паниковского, допотопный микшерный пульт «Vermona-1642», доблестно выгоревший в рок- клубе «Tequila Blues» («Ты – хуило, Блюз!»), кукурузник для международных визитов короля Зачухании Пиндоса Первого (...и последнего), штурвал с пиратской бригантины «Санта Лоханка» в наборе с деревянной ногой еѐ доблестного капитана Кока-Колумба, золотое яичко курочки Рябы с сертификатом признающим насильное отцовство Золотого Петушка, барабанные палочки чумовейшего друммера Турбо-Цыдембала; они же палки-копалки, палки-ковырялки и палки-мастурбалки же, ксерокопия десятитомного дневника (чего греха таить – просто списка любовников) настоятельницы Школы Благородных Девиц Вульверии Растрахович, четырѐхоктавный свисток с гидроусилителем доходяги Соловья Разбойника и визуально ужасающая палица из папье-маше лежебоки Илюхи Муромца, персональная тритысячикилограммовая штанга циклопа Ванятки Малюткина; чемпиона первой Сатурнианской Олимпиады, а так же его сушѐный аппендикс, вылезший при победном рывке через анальный вулкан, семиместная комфортабельная виселица с шѐлковыми верѐвками и перекладиной из красного дерева, на которой не так давно плавно раскачивались Семеро Смелых, покушавшихся на Никому Ненужную Жизнь, походные, хорошо смазанные лыжи «снеговичок» путешественника в никуда Ивашки Сусанина, ступа и четырѐхструнное помело с автопилотом самой обаятельной ведьмочки Suzi Quatro, ящик коллекционного винца «Шакалья Кровь» столетней выдержки из погребка Си.Си. Кэпвелла, видеокассета с записью отборных показательных оргий с участием Содома и Гоморры, Круза и Иден, Ромео и Джульетты, Екатерины и мерина художника- постановщика и режиссѐра Стивена Спидберга, волшебная лампа Аладдина на устаревших транзисторах с выжившим из ума джинном внутри; способности которого не простирались дальше посылания на все четыре стороны, а также ковѐр-самолѐт, на котором ухлопались как минимум полторы сотни самых отважных и опытных лѐтчиков- испытателей и даже парочка астронавтов в отставке, летающая

55
тарелка (очень похожая на кастрюлю) с заживо похороненными в ней гуманоидами, которые ни в какую не сознавались кто они, откуда и зачем прилетели; (но уже после их мужественной смерти экспертиза установила-таки, что молчание сих ублюдков было связано с оплошным незнанием английского языка), пропеллер красного шпиона Карлсона, завербованного за ведро варенья и сбитого при перелѐте через израильскую границу, тайная переписка доктора Геббельса с Афродитой, состоящей из одного письма, в котором вышеупомянутый доктор настойчиво просит богиню, чтобы та безвозмездно наградила его даром великой любви к человечеству; (письмо почему-то так и не было отправлено), редкая марка страны Гваделупы с изображением тамошнего президента в профиль и анфас, голограмма смачной задницы Мадонны пятиметрового диаметра в полном еѐ ажуре и золотой ключик от квартиры, где деньги не лежат, не лежали и лежать не будут. Безусловно, самой достопримечательной вещью на этом уникальном аукционе являлся броненосец Потѐмкин с надписью «Slayer» на паровом котле, лично начертанный кровью господином Дэйвом Ломбардо.
- Эй, бастардо, - окрикнул Астральный придурка с молотком, - а у вас случайно не завалялись полимерные аналоги голосовых связок Фредди Меркюри, или, на худой конец, матрица языка Джина Симмонса?
- На данный момент эти лоты отсутствуют, - невозмутимо соврал придурок с молотком, - но мы учтѐм ваши пожелания при проведении следующих торгов. Скажу по секрету – в заначке держим нос Буратино... Да-да...
Случайно вспомнив, что пришѐл он сюда за свадебным подарком, плавильщик менталолома урвал хрустальную туфельку сорок шестого размера безалаберной бляди Золушки и преисполненный отравляющей гордостью поспешил к той, кому эта бесполезная вещь предназначалась...
Анализ предстоящей экскурсии якобы невзначай нарушила хитроскалящаяся Инсания с бланшем под глазом (свадебный подарок

56
Окаянного) и внушительной бутылкой напитка-борзо с хлипким названием «Слѐзы Камагеддона». Опрокинув второй стакан, главврач Клиники Доктор Буги нервозно сжевал сигаретный фильтр и с несколько помпезной ноткой в осипшем голосе отрешѐнно промямлил: «Оттуда ведь не возвращаются... Верно?»
Резко встав из-за стола, Принцесса Оргазма обратила на себя дополнительную порцию должного внимания... По рыжей гриве еѐ волос заструились нежно-голубые молнии, в бездонных, чуть раскосых зелѐных глазах рестроспективно отразилась вся невразумительность Доктора Буги и тщательно рассмотрев еѐ, Доктор минорно смутился и мажорно икнув, бестактно предложил Инсании покинуть своѐ плотнооблегающее, ног не стесняющее, скромненько пошитое из кожи чѐрного аллигатора платьице, щедро мерцающее чѐрными рубинами.
- Месячные у меня! – между делом похоронив похоть Астрального, взбеленилась Инсания, - хочешь взвиться кострами и не получить ожогов, да? Может ещѐ присовокупишь то, что каждый костѐр когда-то отгорит? Не гони лошадей, ты забыл их напоить...
- Наверное, я не совсем вписываюсь в вакансию исполнительного исполнителя, - динамично закапитулировал Доктор, - но всему своѐ время, всему есть предел...
- Нет времени, нет предела, - осекла конвульсии его индульгирований Принцесса Оргазма, - позже я выпишу тебе рецепт поползновения к истокам, и ты сам будешь вправе решить: стоит ли воспользоваться билетом в прошлое, или же стоит полезно использовать его в отхожем месте... А пока что мы вместе... Пока ты в надѐжных руках... Людей бойся, людей!
Тяжѐлый вдох, лѐгкий выдох... Ох... и губы исчадий компромиссивно склеились... Она невзначай убедила, и он, нейтрализованный и безразличный, улетел во фрагмент микробного детства. Солнышко мило так скалится из-за тучки-бучки, как бы дразня маленького пухленького мальчугана, чванливо сидящего в песочнице на пару с раздолбанным игрушечным экскаватором...

57
Напротив – хрупенькая девчушка с ясными зелѐненькими глазками в блѐкло-розовом застиранном сарафанчике... и с грязно-белыми бантами в похабно остриженных рыжих волосѐнках...
- Давай играть, мальчик, - ласково предлагает она, судорожно прижимая к себе куклу в свадебной амуниции, масштабом с его землечерпальный агрегат...
- С девчонками не вожусь, - напыщенно фыркает карапуз, гордо отворачиваясь от предложенной дружбы...
Тучка-взбучка сопливо всхлипнула и разразилась горючими слѐзками... Мальчишка шустро выпрыгнул из песочницы и поспешил домой... «Наверное, уже мама из магазина пришла и принесла мне мороженое», - убеждѐнно подумал он... Девочка неуѐмно расплакалась и безразлично бросила осточертевшую куклу в лужу...
«Наверное, это была она», - мысленно предположил Доктор, хищно накатывая усиленную дозу напитка-борзо...
- Да. Это была я, - скривив рот, проскрежетала Принцесса Оргазма и выйдя из-за стола, классически обмякла в кресле... Недолго думая плавильщик менталолома ухватил еѐ податливое филигранное тело и торжественно унѐс в спальню... Не менее торжественно бросив его на «станок», он вспомнил про «красные дни календаря...» На этот раз мечта ускользнула; мечта президента в отставке...
Снулым вечером следующего невзрачного денька в банкетном погребе Тринадцатого Филиала Замка Чѐрного Грааля разразилась свадебная церемония, не шибко обширная по размаху, но шибко важнецкая по представительству... Душноватая атмосфера нарочитой восторженности заметно припахивала несвежими традициями и свежими претендентами... И если нюх ещѐ как-то адаптировался к агрессивным ароматам, то взгляд, пристально всматриваясь под шутовские маски присутствующих на шабаше, без труда обнаруживал под ними тщетную статическую скорбь... Претенциозно рассевшаяся битыми задами публика за столом в форме креста под красным сукном в немом почтении ожидала самого главного, то бишь его,

58
Окаянного... За четырьмя концами лучей свастики милосердия сидели:
За первым (если считать от двери чѐрного хода) торжественно восседали непосредственные виновники поганого торжества: Доктор Буги в парадном белом халате и рыцарским шлемом с чѐрным пером на буреломе волос и конечно же она, Верная и Печаль..., тьфу, тьфу, тьфу, оговорился, чѐрт бы еѐ побрал это Верную И..., но в общем это была совершенно другая женщина, это была Принцесса Оргазма Инсания Первая собственной химерической персонищей... Еѐ грязная спальная рубашка заштопанная чѐрными нитками на груди была сплошь заляпана давно уже высохшими пятнами кипящей от страсти крови... На еѐ голове была безупречно выполнена лучшая работа цирюльника седьмого разряда Брада Брея; ею являлась футуристическая причѐска «Белый Танец Белых Змей», выполненная из живого шевелящегося материала...
По обеим сторонам от них эфемерно подрагивая, восседала Почѐтная Гвардия Героев Их Совместных Бисквитных Сновидений... Публика разношѐрстная, вы в курсе: Верная И Печальная Эдель Вейс на этот раз разумеется отсутствовала, но зато присутствовал сам Рыхлый Рыцарь Ордена «Радиоактивной Радуги» с женой Маститого Магистра Несанкционированных Наук Эссенцией Уксусевич, ехидной обесцвеченной блондинкой. Но а жена Рыхлого, Обрюзгшая Мадам Мыльная Опера, парализующе растеклась своей необъятной сральней по коленям Раввина-Рефери Бесконечного Матча За Цветок Экспансии... Как видно из его вылезших из орбит глаз, ему приходилось не очень-то сладко... Суверенный Смотритель Скверного Сквера по уважительным причинам смело отсутствовал; накануне он поймал Насильного Насытителя Ненасытной Надобности наконец-то с поличным... Последний стал слишком много вдыхать воздуха посредством бешенного учащения вдохов... (Допросы с пристрастием довели обоих до гомосексуального влечения...)
За вторым концом стола напряглась костьми директриса концерна «Референ-дум-метал» Евангелия Мори, и в частности почѐтная

59
попечительница рок-колизея Щедрая Мортира... Еѐ свиту по обоим концам щедрого стола составляли отъявленные шоумены от Музы Тугодумной... Среди них очень ярко-красным фраком чванливо выделялся Полифон Струнберг... Прошу обратить пристальное внимание на его плохо держащуюся на плечах голову...
Третий конец был оккупирован кровожадным Изверго и коварной Иронией Де Интриго в пылающих алых хламидах... По их обеим граням луча Свастики Милосердия соответственно егозливо посиживали: брезгливо бряцающая оружием мафиозная банда «Синий Огурец И Глисты Голубоглазые»; (За Синего Огурца очевидно прокатывал сам Изверго) и матѐрые представительницы Вечерней Школы Вовседырной Любви в чѐм мама удосужилась родить... Хотя по секрету говоря, простреливают нелиповые слушки, что Королева Железного Клитора неофициально вступала в тесную-притесную половую связь с Архивариусом Филармонии Филигранных Филантропов, автором бессмертного тысячетомного творения «Банкротство Триллионеров Мысли», с целью ежеквартальной случки его филигранных филантропов с еѐ неуѐмными сучками... Вероятно из соображений застойного конфликта у первых и поощрительной процедуры для вторых...
Четвѐртый конец (что напротив первого) и обе его стороны безразлично ожидали Духа Окаянного, вдохновителя крупнокалиберной свистопляски... Надо сказать, что вот эти-то обе стороны и представляли собой самое нежелательное зрелище на подобном мероприятии. Нечисть... Нечисть... Разнокалиберррная Нечисть... Бр-р-р... Безпарррдонная в своѐм едином большинстве...
Стол-крест под красным, напоминаю, сукном ощетиненно ломился от сомнительных деликатесов, которыми в частности являлись эгрегоры от Заратустры и мезозойский папоротник, обжаренный в излишнем жире самого первого человекообразного...
Все восемь сторон естественно предпочитали свои любимые блюда, согласно роду своей деятельности; например Доктору нравились грибочки в любом виде и пивко с воблой, Инсания Первая

60
же предпочитала чистый белок, а их незадачливое окружение вообще кроме мыльных пузырей ничего не признавало... Евангелия Мори мысленно крошила батон и скупо кидала крошки своим шоуменам от Музы Тугодумной, мечтающим лакать «шампунь», но лакающим дистиллированную водицу. Изверго же со своими рьяными подопечными страдали от синдрома врождѐнного трофейного каннибализма... Ирония Де Интриго просто давилась слюной, косясь на Доктора Буги. (Последний этот взгляд чувствовал и героически подавлял приступы рвоты...) Вовседырные школьницы просто сгорали от нетерпения лечь на всех и под всех и слизать друг друга до полного исчезновения...
С нечистью дела обстояли лучше; они питались исключительно методом высасывания ушлых душонок и были относительно сыты на данный момент. Для самого Окаянного был контрабандно доставлен следователем по делам неопохмелившихся бочонок поганого красного вермута...
Всем остальным, однако, придѐтся цедить венозную кровь инкубаторского риафа, которой бы впору красить ногти стюардессам нефритовых молний... Пить это пойло было делом чересчур щекотливым... Но пить придѐтся...
Время долговязо тянулось. Хотелось кушать и даже жрать... «Забейте-ка пока свои мозги Самостоятельным Радио, проклятые вы мои, и я не заставлю себя долго ждать», - рявкнул Окаянный, не входя в банкетный зал.
«Мистер Один до сих пор шепчется о потерянных инвестициях с вещим черепом Мимира перед последней битвой, грядущей гибелью богов, - шустро затрещало Самостоятельное Радио, - нагваль новой партии, как сообщила наш внештатный корреспондент Флоринда Доннер, щедро раздаѐт членские билеты входящим в неѐ слепым, параллельно отбирая членские взносы... Епископ Евлампий Коромысло во время своей первой, и, надеемся последней, приватной мессы сдуру зажѐг семь свечей... К нашему всеобщему ожиданию Блажен Виновный, он же Felix Culpa наконец-то усовершенствовал

61
peccatum originale (12), и Salvator Macrocosmi (13) наконец-то установил зыбкое перемирие с аккадской богиней Тиамат (14)...
Как вы помните, ещѐ не так давно докучливые марсианские аборигены настойчиво требовали от почти трезвого уполномоченного Межгалактической Лиги Пивоваренных Резиньяций студѐного магаданского пива «Лесоруб». При этом возникла острая необходимость массовой передислокации дотошных дикарей в магаданские непионерские лагеря... С радостью сообщаем вам, что настойчивое требование по возможности удовлетворено... Можно во всяком случае так считать...
В числе постоянных и неизменных процессов в западне социального шаблона как и прежде выборы в парламенты на фоне санитарного терроризма, отбирание энергетических ресурсов у тела планеты с целью хладнокровного загрязнения еѐ заоблачных высот, с которых будет больно всем падать, умыкание колоссальных средств, предназначенных для миллионов ушлыми единицами, провозглашения муляжных демократий на руинах хорошо отлаженной государственности и загромождения военными арсеналами физических и ментальных пустот для укрепления мира во всѐм мире.
Караул! Разум взбесился! Чужеродное устройство окончательно поработило всех нас! И нет моста от Спасения, есть только мост к Спасению. Но он, жидкий, болтается над бездной страха и лишь жалкие единицы готовы отправиться в неизвестность...
Внимание! Экстренное сообщение! Наш специальный корреспондент Спиридон Щукин, засевший месяц назад в засаде под траходромом Принцессы Оргазма, наконец-то вышел на связь!
- Куда вы пропали, Спиридон?
- Меня засосало в вульву... На другом еѐ конце оказались врата в Рай! Перед ними скопились сотни голожопых ублюдков, упорно ждущих их открытия. Но прилетел главный архангел и сказал, что он потерял ключи. Пришлось ползти назад. Что мне делать дальше?
- Никакого толка от вас... Лезьте теперь в жопу, может перед вратами Ада найдѐтся тот, кто знает, кому на Руси жить хорошо...

62
СВАСТИКА МИЛОСЕРДИЯ Дверь Чёрного Хода
Доктор Буги И Инсания
    2
Максимально Несъедобная Дрянь
3
Шоумены от
1
4
Музы Тугодумной
«Глисты Голубоглазые»
Избранные Школьницы Вечерней Школы Вовседырной Любви
Дух Окаянный
Евангелия Мори
Герои Бисквит-
ных Сновидений
Изверго и Ирония де Интриго
Нечисть
Нечисть

63
В заключении выпуска новостей вынуждены официально заявить: Президент Суверенного Анархического Государства С Утерянной Конституцией незамедлительно пребывает! Просим всех встать!»
Маэстро Похоронного Оркестра расхлябанно взмахнул берцовой костью некоего отбившегося от рук, и его лихие орлы выдули из своей позеленевшей меди весьма мрачные тритоны... Клиника Ментальной Вивисекции, постепенно сведя всю эту фисгармонь к заурядному рок’н’роллу, немедленно присоединилась к Героям Бисквитных Сновидений, несколько укрепив их хлипкие ряды... В следующий долгожданный миг за четвѐртым концом луча Свастики Милосердия успешно материализовался Дух Окаянный: чернобородый детина в коричневом камзоле, сильно смахивающий на бывалого капитана пиратского судна, с очень кривым кинжалом за поясом из нечѐсаных волос оскальпированных русалок...
Игриво подняв бочонок Поганого Красного Вермута, Его Тѐмность толкнул следующую речь: «Товарищи оглоеды! Мы собрались здесь не ради пьянки и последующего Торжественного Рвотного Аншлага, а ради инициации грядущего великого дела, ради демонографического взрыва, позволяющего взаимопроникновение Самоубийска и своего земного побратима Безмятежска – Города Подонков! Хеллоуин не за горами, и на этот раз мы используем его по назначению! В полночь мы все низвергнемся вниз, чтобы в День Всех Святых выползти сюда же на Землю и принести с собой и в себе ненасытную мясорубку отменного хаоса! ( Не вовремя сбежавший из- под ареста Насильный Насытитель Ненасытной Надобности довольно икнул и из уважения сконфузившись, понурил ненасытный взгляд...) Так выпьем же, - туго вошѐл в кульминацию Окаянный, - за здоровье наших посредников между мирами! В наше нездоровое время оно им ох как ещѐ пригодится. За пополнение наших немногочисленных, но сплочѐнных рядов – до дна!» В этот момент часы пробили двенадцать раз и Ночь Провидений всосала в себя всех без остатка.

64
Придворный вампир Вен Веныч продемонстрировал на бис показательное кровопролитие, и начался такой жуткий журфикс, который мыльному фабриканту Грязингу и не снился (15)...
Изрядно поднабульбенившись вся нечестная компания решительно ринулась в пляс под лязгающие риффы Клиники Ментальной Вивисекции. Некая невидимая сила выхватила из-за стола Олега Астрального, и на лету запаяв его в чѐрную кожу, перенесла на сцену. Схватив микрофон, он цинично объявил: «Сегодня в нашем клубе будут танцы в дыму, что отрывает от земли. Пока не рухнем – о пощаде не моли... Поехали!» И запел страшным голосом:
Я предвижу опасность
С вероятностью «ноль»,
Ты фиксируешь радость
Ту, что выльется в боль...
Я в замке твоей тайны – Неповѐрнутый ключ,
Ты упавшее небо
Маскируешь косметикой туч...
Я вползу провиденьем В твою узкую ночь,
Ангажируя в хаос
Сорселерии дочь...
Но фальшивый оракул Предрекает аборт,
Обрекая Сансару
Точить покорно кармы топор...
На сцене сна
Проснулся блюз;
Ты флейту утра не услышишь, боюсь...

65
Перетянув
Души струну –
Не пел я... Я выл на Луну...
Ночь Провидений, Ночь Провидений, Ночь Провидений, Ночь:
Грешная дева; Жрѐт еѐ чрево Левиафана дочь!
Я приглашаю вас, Лилит,
На танго в ступе!
Я возбуждѐн стриптизом на метле...
От созвездия Траха Отвалилась звезда;
Ты пошла, выпить пива
И ушла навсегда...
Но недавно приснила
Мне свой видео-сон,
Где в поломанном «Битлз» Вместо Леннона рубит Кобзон...
Если всѐ так остыло,
То зачем сгоряча:
Ты со мной – неучтива,
Я с тобой – при свечах... Напророчив абсурды
Мы доверились им: Наплодили безликих, Обдирая чарующий грим...

66
На сцене сна
Бушует джаз;
Из сакса комы ты сливаешь экстаз... Перетянув
Души струну –
Не пел я... Я выл на Луну...
Ночь Провидений, Ночь Провидений, Ночь Провидений Ночь:
Место и время Выкинуть бремя:
Левиафана дочь.
- Там люди, шеф... Как пить дать – цунарефы!
- Их кровь горька; придѐтся буторить вином...
Ночь Провидений, Ночь Провидений, Ночь Провидений, Ночь.
Стань его тенью,
Дня Сотворений Отцеубийца-дочь!
Без излишних напоминаний, дружно взявшись за руки, участники ответственного мероприятия закружили сомнамбулический хоровод с отрываниями от земли вокруг забившегося в брейке Окаянного...
Воспев Ночь Провидений, Доктор Буги, спускаясь со сцены, натолкнулся на следящую за ним назойливую Иронию Де Интриго...
- Я тебя ещѐ достану, не сомневайся, - нагло пообещала Главная Наставница Вечерней Школы, грозя пальчиком.

67
- Уже достала, - заверил еѐ Доктор.
- С некоторых пор, радость моя, у нас с тобой появилась одна общая проблема, - таинственно сообщила Ирония, не обращая ни малейшего внимания на явную к ней нерасположенность.
- В чѐм же она состоит, - несколько обеспокоился молодой жених...
- А в том и состоит, - захрипела неприятная собеседница, что прописку в Преисподней мне нелюбезно обеспечил ублюдок, ухайдокавший Металлиана, помнишь ещѐ такого?
- Я знаю этого недоноска, - нахмурился Доктор, - клянусь, я достану его из-под земли...
- Хорошая мысль, - краешком рта оскаблилась Королева Железного Клитора, - сейчас мы туда и отправимся! Как обтяпаешь это дельце – немедленно сообщи через Полифона Струнберга. Моя проданная душа жаждет отмщения! – и криво ухмыльнувшись снова резанула по живому, - всѐ равно я тебя достану, Астральный, достану хотя бы на одну чудную ночку... Ты так и знай!
- Поживѐм-увидим, т.е. поживѐм-посмотрим, Ирония, - осторожно прошептал ей на ухо Доктор, легко подавив в себе желание шлѐпнуть еѐ по студенистой попке... Хотя шлѐпнуть бы не помешало... Желательно совковой лопаткой...
Дальнейшая сегрегация фантазма весьма сложно поддаѐтся какому-либо объективному описанию, но предпримем робкую попытку засветить хотя бы синус внешней сферы сего ультрадегенеративного стрипа... Раскрутившись до оборотов самолѐтного пропеллера разношѐрстный хоровод безответственных участников ответственного мероприятия оторвался от пола и завизжал окрылѐнный и офонаревший... Но вот центробежная сила расцепляет ручонки, и все летают и все летают, падая, неумолимо падая в Торжественный Рвотный Аншлаг...
О, Бедные Герои Бисквитных Сновидений! Они таят на глазах, корчась в интенсивных конвульсиях, пуская изо рта свои последние мыльные пузыри...

68
- Караул! – забеспокоился Доктор Буги, - они же дохнут, подлые... Нагло издыхают! Нужно оказать им первую помощь!
- Им нет больше места в твоей жизни! – загрохотал Окаянный, - прощайся с иллюзиями, пусть их медвежьими услугами попользуется кто-нибудь другой... Они, всенародно любимые, ещѐ воскреснут в тысячах приторных снов... Лежебоки ещѐ не перевелись... Не время мечтать, ой, не время... Уж очень много скопилось отложенного на потом... Потом наступило, потом предъявило счѐт... Пора платить наличными!
«...или натурой!» - поняв всѐ на свой лад, отличницы Школы Вовседырной Любви смешались с «Глистами Голубоглазыми»... («Глисты» не растерялись...)
- Хоть бы Рыхлого Рыцаря пожалели, - робко пошѐл на компромисс Доктор, треснув по зубам подозрительно близко подкравшегося Вен Веныча, придворного вампира, - неплохой был старикан...
- Ничего рыхлого! – отрезал Окаянный, - только металл, только он, родимый!
«Люди гибнут за металл!» - мгновенно сориентировавшись сподхалимничал Полифон Струнберг, пьяный как штанга, неаккуратно подгребая под себя кости Евангелии Мори, вероятно из карьеристских соображений...
«Да уж, искусство требует жертв! Я с вами полностью согласен! Бывает и гибнут, - с этими словами Окаянный смахнул своим очень кривым кинжалом пустую головку Струнберга с его сутулого тельца..., - он слишком близко подошѐл к опасности... Жалко, не спорю, но что поделаешь, раз уж судьба такая засратая...»
- Зачем окаянничаешь, Окаянный? – размазывая сероватую кровь Полифона по своему впалому лицу, слезливо возмутилась Евангелия Мори, - ты же прекрасно знаешь, что за всю мою горемычную жизнь у меня было только двое мужчин: отец родной мой батюшка, да коняга его Савраска без узды... Здесь на тебе, а ты раз его... Обидно всѐ- таки... Не то, что бы очень... Но всѐ же досадно...

69
- Будет тебе причитать! – рявкнул Окаянный, - всегда знал, знаю и буду знать что делать, я тебе не Чернышевский... Встретитесь ВНИЗУ, случай ещѐ представится...
Меж тем не в меру распалившаяся кобылица Ирония принялась усердно отдаваться прямо на крестовине стола всему желающему персоналу Клиники Ментальной Вивисекции. (Желали все сразу...)
- Даѐшь фаллос! – пыхтела она...
- Даѐм! – пыхтел персонал...
Прилично приторможенный же Доктор безразлично созерцал
свою назойливой мухой кружащую над развратом невесту.
- Ветер! Это стоячий ветер! – вопила она, - поставьте же меня на
ноги, я хочу в туалет!
- Поставьте, пожалуйста, уж я очень вас попрошу! – раздражѐнно
пробормотал Доктор, обращаясь к Окаянному, - я не захватил с собой ни арбалета, ни сачка для птеродактилей...
- Сейчас я еѐ поставлю... в стойло, - затупил Великий Систематизатор, взвешивая на волосатой лапе наполовину опустевший бочонок с Поганым Красным Вермутом...
- Зашибѐте же, - оторопел было Доктор, но опупевшая Инсания уже установила контакт с полом то ли под тяжестью экскрементов, то ли для того, чтобы вцепиться в волосатую грудь Окаянного своими худенькими ручками и заорать: « Я домой хочу! К маме!»
- Я вообще своей мамы никогда не видел, - цинично парировал Окаянный, - слишком поздно, слишком поздно... Назад нет пути... Ни для кого...
Гид маршрута Земля – Ад нагло запаздывал, как бы давая время разгулявшимся «туристам» привести себя в должный вид.
- Шабаш, ребята! – поторапливал Окаянный, - рассаживаемся по местам!
Вскоре изрядно потрѐпанные журфикционеры заняли исходные позиции за объеденным столом, и тут же в банкетный погреб Тринадцатого Филиала Замка Чѐрного Грааля как бы невзначай заглянул «приятный молодой человек» в строгой фрачной паре, белой

70
футболке с надписью Сот Сирх, ножом в брюхе и в жѐлтом ботинке на босую грязную ногу... Мятый картонный цилиндр венчал сиѐ недоразумение.
- Итак, вы готовы, господа? – грузно облокотившись на костыль, осведомилось чучело...
- Всегда готовы! – повысил голос Окаянный, - почему опаздываешь, каналья?
- Не моя вина, Ваша Тѐмность, - залепетал владелец костыля, - вынужденная остановка на Четвѐртом Круге... Шахтѐры Подземельска изволят бастовать, застопорили лифт, предъявили ультиматум на ваше имя...
- Чего ещѐ им не хватает! – возмутился Окаянный, - они же получили новые лопаты!
- Хлеба и зрелищ требуют, Ваша Тѐмность!
- Да будет так! Всю братию вези до Девятого Круга, а на Четвѐртом остановимся, я сойду... Будет им хлеб и будут им зрелища, просто незабываемые зрелища, - разъярился Окаянный и треснул кулаком по столу. (Хотя можно было просто Джима Моррисона к ним отправить...)
- Тогда, с вашего разрешения, я пройду в сортир? – оживился обладатель ножа в брюхе...
- Пройди, да поживее! – заегозил на уже порожнем бочонке Окаянный, - руки что-то чешутся...
Не прошло и минуты, как до притихших паломников в Ад зловеще донѐсся звук нежного журчания смывающейся в унитазе воды...
В следующий миг банкетный погреб Тринадцатого Филиала Замка Чѐрного Грааля начал медленно и неотвратимо падать ВНИЗ...
«Лифт в Ад?!» - изумлѐнно воскликнул Демон Стали и не услышал собственного голоса... Говорят, перед смертью, человек вспоминает всю свою жизнь, и хотя смерть из засады так и не вышла, спазм ретушированных воспоминаний решительно вцепился в затрепетавшую душу Доктора: мимоходное детство и самая лучшая на

71
свете мама, расхохотавшиеся други и их глупые и страшные подруги, первые признаки первой любви и последние судороги навсегдашней разлуки... И вдруг – Металлиан с «Распутиным», ѐмкостью 0,7... Трудно верить, ещѐ трудней смириться... Ты один смачно вкусил мои недозревшие фантазии и не подавился. Ты один поддержал мои неделания активным присоединением без остатка... Ты один затмил неисчислимое присутствие болтающих без толку гипнотическим молчанием, закутавшись в музыку дыма... Ты один... и продал меня с потрохами в эйфорическое рабство Громыхальной Машине... Ты один... Ну да ладно; мы ещѐ встретимся с этим сучьим Председателем на неофициальном уровне, посмотрим какой он мэтр на самом деле...
Несанкционированно выйдя из-под контроля правой стороны, перешедший влево Олег Астральный неожиданно провалился в серую вязкость нереализованного пространства. Ослеплѐнный интенсивными проблесками мистической печали, он услышал немой вопрос:
- Где это мы?
- Вероятно там, где должны быть все... На свободе...
- Вообще-то я репортер «Мурзилка Экспресс»... Хотел взять у вас
интервью...
- Бери... Я не против... У тебя есть время до тех пор, пока оно
снова не пошло...
- Исходя из частых контактов с Леди Музой, прокомментируйте еѐ
самочувствие.
- Как всегда... Обуреваема... Глупыми мудростями, стерильными
страстями и фешенебельными пошлостями.
- В чѐм выражаются ваши личные особенности национального
стихосложения?
- Медитативно сканируя генофонд Кармагеддона для вольных
узников Сансары, я просто абсорбирую послания Абстрактного, описывая кажущийся знакомым мир с позиции магического его постижения...

72
- Да уж... Что же она такое? Магия...
- Магия – это прерывание потока непрерывности, благодаря которому мир для нас понятен... Мир ошибочно принимаемый за царство бессмертия...
- Так в чѐм же всѐ-таки еѐ суть, - не унимался «Мурзилка Экспресс»...
- Да в тайне точки сборки, чувак, - ещѐ больше усугубил дело Астральный...
- Что же тогда есть ваша «Сорселерия»?
- Ну здесь попроще будет... Это биомеханический агрегат для наэлектризовывания моих магических песен...
- Ты исчезаешь... Постой! Ответь на последний вопрос: как мне вернуться на Белый Свет?
Так же внезапно ощутив, что его энергетическое тело вернулось на правую сторону, Доктор Буги, едва уловив обрывки беседы с самим собой, снова обременился инородным устройством разума, бросая в его ненасытную пасть гениальные идеи по его же детерминации...
- Подземельск. Четвѐртый Круг, - механическим голосом сообщил гид с ножом в брюхе...
- Эй, Синий Огурец, - встрепенулся было закимаривший Окаянный, - буди своих голубоглазых орлов и пойдѐм раздавать шахтѐрам хлеб. Зрелище, я надеюсь, будет не хуже сжигания Джордано Бруно... Билеты раздадим бесплатно...
- Подъѐм, мои каннибалы! – рявкнул Изверго, - нас пригласили на бесплатный ужин...
Пошатываясь и бряцая оружием банда головорезов провалилась в чѐрное пространство за Дверью Чѐрного Хода... Окаянный со своей свитой и Изверго Синий Огурец ринулись вслед за командой зачистки.
Зажурчал унитаз и падение возобновилось... Сколько времени оттикало, пока лифт не прибыл к месту назначения, определѐнно сказать нельзя, но он всѐ-таки прибыл... Прибыл неотвратимо...
Доктор слабо сжал кулаки... Нервная дрожь обезоружила мышечные структуры...

73
«Добро пожаловать в Самоубийск, столицу Девятого Круга. Прошу следовать за мной», - церемониально произнѐс одноногий гид и уверенно закостылял к Двери Чѐрного Хода... Открыв еѐ закостеневшим лбом, он учтивым жестом пригласил выходить... Доктору почему-то стало не по себе... В его искалеченном воображении пронеслись дикие репродукции с бунтующими грешниками, баррикадами из ржавых дырявых котлов, беззубыми вампирами и использованными упырями. За дверью погребка оказался фешенебельный отель... (гоулы, инкубы, риафы и магноры явно отсутствовали...)
Вынырнувший из пѐстро-пьяной толпы местных ротозеев ушлый репортѐр дерзко сунул ошеломлѐнному Гению Стали микрофон под нос и виновато поинтересовался:
- Извините... э, как там, на Земле?
- На Земле? Гм... Неважно, очень, я скажу вам, неважно, да, - пролепетал Доктор Буги, к своему ужасу замечая что от его великолепной персоны отделилась та тонкая сущность, которая олицетворяла Зеро и скользнув к выходу из отеля, скрылась от блеска изумлѐнных глаз своего хозяина...

Tweet