Эпиграф: «Жёны, повинуйтесь своим мужьям, как Господу,
потому, что муж есть глава жены,
как и Христос глава Церкви, и он же Спаситель тела…
Так каждый из вас да любит свою жену, как
самого себя; а жена да боится своего мужа». 
НОВЫЙ ЗАВЕТ
Послание к Ефесянам святого апостола Павла 5:22,23,33. 

Первый кошмар

Позднее утро. Частный сектор провинциального городка. Где-то кричат петухи и лают собаки. Со двора, открыв скрипящую калитку, выходит пятилетний мальчик. В одной руке у него котёнок, в другой карамельная конфета. Не выпуская котёнка из рук, мальчик разворачивает конфету. Ему неудобно. Он мучается, сопит, но котёнка все-таки не выпускает. Котенок-мазохист молча терпит экзекуцию. Развернув конфету, мальчик облегчённо вздыхает и суёт её в рот. Смотрит по сторонам в поисках чего-нибудь интересного. Из соседского двора выходит мужчина. Это дядька-сосед, в руках у него топор и большое ведро. Сосед подходит к колоде, стоящей недалеко от забора, вонзает в неё топор, ставит рядом ведро и возвращается во двор.

Понимая, что сейчас будет что-то "интересное", мальчик подходит поближе. Сосёт конфету, чешет шейку котенку и заинтересованно смотрит, как из соседской калитки вновь выходит мужчина, уже с курицей в руках. Курица тревожно кудахчет. Сосед не видит ребёнка. Он выдёргивает из колоды топор и, крепко зажав ладонью основания крыльев курицы, кладёт её на колоду. Курица замолкает и крутит головой. Мальчик подходит совсем близко, пытаясь понять, что собирается делать дядька. Дядька дожидается, когда курица перестанет вертеть головой, приноравливается и отрубает ей голову. Куринная голова падает рядом с колодой. Мальчик, широко открыв глаза, смотрит, как безголовое куриное тело яростно дёргает крыльями и лапами, пытаясь либо улететь, либо убежать от страшного дядьки. Из болтающегося обрубка шеи тонкими фонтанчиками во все стороны брызжет кровь. Дядька бросает курицу в ведро и только сейчас замечает пацана.
- А ты чо здесь?! Ну-ка домой дуй. Бего-ом!

Но мальчик не реагирует на приказной тон взрослого, он ошарашено смотрит на куриную голову. Он поражен открытием, оказывается смерть не приходит сразу, как в кино, раз – и смерть. Отрубленная голова не умерла в один миг, она что-то кричит, вернее, пытается кричать что-то на своём курином языке. По губам курицы нельзя прочитать, что она кричит. Ведь у неё нет губ. Может быть, она зовёт на помощь мужа-петушка, может, просит пощады, может, желает хозяину подавиться снесённым ею сегодня яйцом, а может, быть просто бессмысленно матерится на своём курином языке. Но, судя по широко раскрывающемуся клюву и испуганным глазам, она кричит очень громко. Она кричит так громко, как, может быть, никогда не кричала при жизни. При жизни, наверное, у неё не было такого веского повода для крика. Поэтому она кричит из последних сил. Она кричит, но её никто не слышит. Никто. Ни дядька, ни мальчик, ни котёнок. Слышно только, как судорожно скрежещут когти о стенку металлического ведра. Кричащая голова не издаёт ни звука, и от этого становится страшно.

Котёнок, испуганно мяукнув, царапает руку мальчика, вырывается и убегает. Мальчик не обращает на него никакого внимания. Как привороженный он смотрит на куриную голову, не в силах отвести взгляд. Нитка вязкой от сладости слюны свисает с уголка открытого рта.

- Я тебе что сказал, блядь! Ну-ка вали отсюда!! - начинает нервничать сосед, пытаясь отогнать ребёнка от страшной картины, но нечаянно задевает ногой ведро и переворачивает его. Из перевёрнутого ведра вываливается безголовое тело, встаёт на лапы и убегает прочь с места убийства. Тело бежит столь же яростно, сколь яростно кричит в это время голова. В связи с тем, что глаза курицы остались на голове, телу бежать не очень удобно. Не смотря на то, что оно прекрасно держит равновесие и без головы, в этом деле важнее, наверное, крылья, но бежит оно только по прямой, совершенно не ориентируясь в пространстве. Но эта прямая не параллельна забору. Она пересекается с заборной прямой. Поэтому, сильно ударившись о преграду в точке пересечения, тело отлетает в сторону на небольшое расстояние. Но опять продолжает нестись со всех ног точно в том же направлении. Опять ударяется, опять отлетает и опять бежит. И так раз пять, рисуя траекторией зубья огромной пилы. Или ёлочку. Мальчик вспоминает, что именно так он рисует карандашом новогоднюю ёлку.

Сосед подходит к мальчику, перекрывает собой картину с убегающей курицей и поднимает его за шкирку. В одной его руке топор, в другой ребёнок. Смышлёный мальчик понимает, что теперь, вслед за курицей, пришла и его очередь сложить голову на плахе… Вот ещё доля секунды и его голова будет звать на помощь маму, но уже никто не сможет его услышать, и теперь уже его безголовое тело побежит домой, но никогда туда не прибежит, ведь оно не будет видеть, где его дом, и где его мама, и папа, и любимая бабушка, балующая его конфетами, ведь его глаза тоже останутся на отрубленной голове… и только отрубленная голова курицы поймёт то, что кричит мальчик, ведь, наверное, одной отрубленной голове легче понять другую отрубленную голову…

И действительно, разъярённый сосед прижимает к колоде тельце мальчика, замахивается и отрубает ему голову. Голова мальчика падает на правое ухо рядом с головой курицы.
- Вот как это?! Вот как это?!! – возмущённо орёт в лицо мальчику курица гнусавым голосом, выворачивающим душу, как скрежет стекла об асфальт, - я ведь дня не прожила, что бы этому палачу яичко не снести! Пала-а-ач!!! – изо всех сил клеймит она убийцу.
Тело обезглавленного мальчика, резко вскакивает и, с низкого старта перепрыгнув колоду, убегает от палача. Но и мальчику без головы бежать неловко, он с точностью повторяет траекторию курицы, ударяется о забор, отскакивает и опять несётся на забор, рисуя ёлочку. Из шеи мальчика брызжут фонтаны крови. Голова ребёнка меняется в лице. Уродливая гримаса, предшественница детской истерики, кривит ему рот и сужает глаза.
- Ма-ам-а-а-а! – завывает голова в голос, и из её глаз к правому уху текут крупные слёзы…

- Ты русский язык понимаешь?! Домой иди!!! – встряхивает сосед пацана и аккуратно ставит на землю. Мальчик проглатывает обмылок карамельки, понимает, что сцена с отрубанием его головы ему почудилась. Но от этого ему становится еще жутче, ведь, если он не успеет убежать и позвать на помощь, она ещё может произойти в реальности!
- Ма-ам-а-а-а!!! – уродливая гримаса кривит ему рот и сужает глаза. Вытирая слёзы, мальчик бежит к себе во двор.

Василий просыпается в холодном поту…

Катя уверовала

Екатерина Марковна Копчик обрела веру в Господа Бога нашего Иисуса Христа достаточно неожиданно, почти внезапно. «Почти», это значит чуть-чуть НЕ внезапно. Путь её к вере в Бога лежал через суеверие, то есть веру в суету – в приметы. Однажды в интернете она прочитала шутку про то, что плохой приметой является поездка в лес, при условии, если вы едете туда ночью и в багажнике чужого автомобиля. Так вот, вначале Катя поверила в эту примету, и только после этого, по прошествии пяти минут тряски в чужом багажнике, она уверовала.
– Господи, помоги мне, Господи, помоги мне, - безостановочно повторяла она свою незатейливую молитву.
Но он как-то не очень спешил ей помогать. Видимо ему тяжело было разобрать её слова, Катя не была немой, как тургеневский Герасим, или заикой, как ветхозаветный Моисей. Просто её дикции мешал бюстгальтер… Кто бы мог подумать, она так долго и придирчиво выбирала его… Знай она раньше, что этого кружевного Push-Up-красавца ей засунут в рот в качестве кляпа, она бы хоть выбрала чашечки с менее толстыми поролоновыми прокладками. Может быть, тогда с дикцией было бы получше, и Бог разобрал её молитву. А так… - мУ-му-му му-му-мУ му – ну разве кто-то в состоянии разобрать смысл такой просьбы, тем более заглушаемой дробью её трясущихся коленок?!

Необходимо отметить, что навсегда отказываясь от атеизма, она не имела каких-то метаний и сомнений, как креститель древней Руси Владимир «Красно Солнышко», при расставании с язычеством.
Начнем с язычества. Как для человека, имеющего красный диплом, подтверждающий наличие высшего юридического образования, мысль податься в язычники была для неё просто нелепа. Просить в данной ситуации о помощи у багажника автомобиля или у бюстгальтера, или у святой для каждого россиянина книги - Конституции Российской Федерации, или, не побоюсь этого слова, у самого Гаранта Конституции, - было бы смешно.
Ни один из этих идолов не мог помочь Екатерине Марковне и даже не мог её услышать. Судите сами, как бы она выглядела в собственных глазах, шепча, – Владимир Владимирович, помоги мне, - или, - багажник, помоги мне, - или, - правоохранительная система Российской Федерации, спаси меня, - ну это же дичь полная.
Вначале, конечно, был соблазн попросить о помощи собственную маму, и она даже несколько раз сделала это, не смотря на то, что была в здравом уме и твёрдой памяти и осознавала, что мама её не слышит. Но потом, представив, что её пятидесятилетняя мама, не смотря на всю свою дородность и моложавость, уже находится с ней рядом в багажнике… или даже вне багажника бежит следом за автомобилем… ну как ей могла помочь мама?!

Русская душа её, не смотря на наличие в генеалогическом древе ответвления в виде прадедушки полу-жида, осознавала себя исключительно русской и даже намёка на возможность склониться к вере иудейской, не имела. Про Ислам, тем более в данной ситуации, и разговора быть не могло. «Тем более» потому, что именно представители одного из маленьких, но очень гордых народов, его исповедующих, и засунули ей в рот её же бюстгальтер, а потом и её саму в багажник своего автомобиля. И теперь Катя со страхом ждала, что и куда они еще будут совать – член в анальное отверстие или нож под ребро - были наиболее вероятными, но наименее желаемыми из них, особенно нож.
То, что Ислам действительно мирная религия, а люди, с криком «Аллаху Акбар!» отрезающие головы другим людям, просто ей прикрываются, Катя даже не догадывалась. Она была невеждой. Ни Тору, ни Евангелие, ни, тем более, Коран, она никогда не читала, и ей это было простительно, ведь она была федеральным судьей. Где ей было взять время, на изучение всеми забытого и попираемого Закона Божьего?! Тут успеть бы угнаться за новациями в законодательстве действующем.

Молилась Екатерина Марковна также как и верила – неистово. Беспокоил ли её вопрос непостижимости триединства Божия? Не смешите. Может быть в другой ситуации, сидя в собственном кабинете в удобном кресле, или в кабинке ресторана в кругу подруг, или дома на кухне в тепле и уюте она могла порассуждать на эту тему. О, как бы она могла поглумиться над этими тупицами, не понимающими, но верящими. Как блестяще она отшлифовала бы на них остроту своего ума. Как беспощадно она исколола бы их иголками своего сарказма. Ну как можно верить, не понимая?!
Верить тупо.
Но сейчас, в сию минуту, - Господи Иисусе Христе, помоги мне! – отчаянно умоляла она, - Господи, помоги…

* * *

Чувствую, не с того я… сумбурно как-то получается… не понятно с чего все началось… автор известный виртуоз сумбура… попробую ещё раз…

Начало

Екатерина Марковна Копчик работала федеральным судьей… и поэтому в жизни у неё было все хорошо: зарплата, машина, квартира, дача – всё, и ещё социальный статус. Федеральный судья это вам не хухры-мухры. За это она отдала десять из своих неполных тридцати лет жизни. Десять лет адского труда в суде за нищенскую зарплату секретарши. Десять лет экономии для того, чтобы иметь возможность отложить деньги на обучение и отучиться в институте. Десять лет борьбы с мужчинами, пытающимися сбить её с намеченного пути к заветной цели и увести замуж, надеть на неё семейный хомут и заставить тащить неподъемную телегу, гружённую грязной посудой, вонючими мужниными носками и обосранными детскими подгузниками. Десять лет борьбы с женщиной в самой себе. И вот она победила, и теперь всё у неё было хорошо.
Нехорошо было только одно.
Не хороша была у неё фамилия – Копчик.

С одной стороны, копчик, как часть тела, будет поприличней иной другой… «Екатерина Марковна Жопа», например, это ж даже рот не открывается произнести. Но с другой стороны… Любой полицейский или таможенник, кассир ж\д или аэровокзала открывали её паспорт, видели там «копчик»…и дебильновато улыбались.
«Хуле ты лыбися, сука тупоголовая?!» – рвалось каждый раз из интеллигентной души Екатерины Марковны, рвалось, но в последний момент стеснялось вылететь.
– Вы копчик? - уточняли они.
– Хуёпчик, блядь, - думала федеральный судья в ответ, - я похожа на копчик?! – язвительно парировала она, - моя фамилия Копчик, - безапелляционно уточняла она формулировку.
А вынесенные ею решения суда, подписанные словами, портящими аппетит, - «ем копчик»… они же просто бесили её. В начале карьеры Екатерина Марковна даже пыталась сгладить ситуацию, поменяв местами инициалы с фамилией, получалось – «копчик ем»… Как говорится, от перемены мест слагаемых - меню не менялось.

Кто-то может решить, что эта проблема надуманна. Кому, как не молодой, красивой и успешной женщине, может быть легче сменить фамилию на более благозвучную. Замужество прекрасный выход из ситуации. Но всё оказалось не так просто.

Добившись статуса и соответственного достатка, Катя поняла, почему мужчины предпочитают, так называемые «гражданские браки», то есть простое сожительство без регистрации в ЗАГСе. Сами посудите, если ваша зарплата на порядок выше зарплаты вашего супруга, вы фактически тянете семью, на ваши кровные покупаются машины, квартиры, оплачиваются поездки на отдых в разные заграницы. А в итоге, чтобы продать квартиру, купленную тобой, ты должна получить нотариальное разрешение какого-то голодранца. Нет, ну как вам это?! Сначала он ездил на тебе в Турцию, а потом «дает тебе разрешение» продать твою же квартиру. По закону половина твоей зарплаты принадлежит этому нищеброду только потому, что у него есть штамп в паспорте! Это же какое-то голодранское иго просто. Монголо-татары брали с Руси десять процентов, а эта гадина пятьдесят. Это что вообще?! Это как?!!

Поэтому торопиться с походом замуж, только ради того, чтобы сменить ненавистную фамилию, Катя не стала. Нужно было найти кандидата, имеющего соответственный социальный статус. Мужчина не может зарабатывать меньше, - решила она и стала ждать.

Но оказалось, что мужчин, зарабатывающих больше, не так уж и много. Они, конечно, есть, но, как правило, к каждому из них уже присосалась какая-нибудь пиявка, какая-нибудь глиста-аскарида уже паразитировала на каждом более-менее подходящем кандидате. Ненависть ко всем этим женщинам-паразитам открыла ей глаза на то, что её девичий принцип «не встречаться с женатиками» просто предрассудок. Почти год она тешила свою душу надеждой, а половые органы встречами с одним таким статусным донором злобной пиявки.
Во всём у них царила полнейшая гармония, все у них было хорошо – взаимопонимание, постель, практически равный достаток. Они были идеальной парой. Он часто рассказывал Кате, как страдает в семье от недопонимания, что они с женой очень разные люди. Но когда Катя устала тонко намекать ему, что пора бы определиться и вытравить из организма паразита, когда она решилась открыть ему глаза на его роль «дойной коровы» в его нынешней семье. Он взорвал ей мозг своим откровением…

- Потому, что я ей нужен, потому, что я рядом с ней чувствую себя мужчиной – защитником и кормильцем. А тебе зачем защитник? Кормилец тебе зачем? Тебе нужен фалло-имитатор, утолять свою похоть, ну максимум донор спермы, материнский инстинкт удовлетворить. Тебе мужчина не нужен.
Этот придурок, этот терпила, всё понимал, понимал и соглашался со своей ролью «вола на пашне». Его аскарида была для него дороже любви к ней, федеральному судье Екатерине Марковне Копчик. На этом их роман, большой и красивый, как пароход «Титаник», также неожиданно и трагично, как и пароход, закончил свой круиз.

Катя Копчик продолжала жить, захлёбываясь ненавистью к «злобным пиявкам» и их благоверным «терпилам». С каким садистическим удовольствием она вершила судилища в бракоразводных процессах.
- Ты, придурок, мнил себя защитником и кормильцем?! Гы-гы-гы, - злорадствовала она, - н-н-на тебе раздел имущества «по-честному».
- Ты деток своих любишь? Гы-гы-гы, - у жены останутся твои детки, все, все до одного, - что, сильно любишь? – н-н-на тебе алименты, чтоб любовь поостыла.
- А ты, благоверная пиявка, что пришла на алименты подать на терпилу своего? Вы ж не разведены даже. А-а-а, первая жена на одного ребенка четверть зарплаты у него отжимает? Вам семью с тремя детьми малолетними кормить нечем? Гы-гы-гы, - вот хуй тебе на нос с детьми твоими, тебе то я алименты насчитаю, но ей не уменьшу. Что? Зарплата у мужа больше не станет? Гы-гы-гы, а ты разведись с ним, разведись, да какой он мужик, если семью прокормить не может.

До смешного доходили у неё эти бракоразводные процессы. Однажды она, деля пополам совместно нажитое имущество, умудрилась поделить расходы, понесенные на ремонт квартиры. Хороший ремонт, дорогой, евро…
Жили себе люди вместе, жили. Муж при деньгах - работяга, жена училкой прозябала. Жили в его квартире. Любил, платил за всё, не скупился. Доверял, на курорты отправлял одну. Заболела – оплатил донорскую почку и операцию. Вылечилась. Полюбила другого… и… поделила всё, всё до нитки, включая, его расходы на ремонт его же квартиры. Это той, в которой семь лет жила с ним… бесплатно – жена все-таки. Квитанции и чеки на имущество и стройматериалы хранила бережно. Пригодились.

- Это мне что, сейчас поделить расходы на её операцию можно? Или половину почки отобрать по суду? – удивленно возмущался дебилоид, услышав резолютивную часть решения Кати.
- Гы-гы-гы, ога, дели, всё дели, кормилец-защитник, интересный будет прецедент, - получала удовольствие Катя.

Кто-то подумает, что есть вышестоящие инстанции, другие судьи и другие суды. Как она не боялась? Да никак она не боялась. В их небольшом субъекте федерации из двенадцати мировых участков только на одном был мировым судьёй мужчина. В её родном районном суде, из двадцати судей, работающих по гражданским делам, судей-мужчин не было вовсе. В вышестоящем областном суде судья-мужчина, рассматривающий гражданские процессы, был один. Кого ей было бояться?! Гендерная война была просрана этими дебилами в пух и прах и не только в суде, в прокуратуре, в мэрии, в любом административном органе. Более-менее держались ещё силовики, но не потому, что в МВД или ФСБ руководители-мужчины были умнее, а потому, что жертвовать жизнью ради родины, периодически выезжая в командировки на Кавказ, желающих среди женщин не было. Не для того они шли служить в государственные и муниципальные органы.

Я не знаю, как у вас, в вашем районе, но на районный суд, в котором ляпкин-тяпствовала Екатерина Марковна, впору было вешать табличку с названием «Женский дом» или «Бабий питомник». Но председатель был мужчиной. Так, для конспирации. Мужчины во главе административных органов, на девяносто процентов состоящих из женщин, играли роль уссурийского тигра на гербе их субъекта федерации, который типа намекал – здесь водятся тигры. Но никаких тигров на территории области уже давно не было. К вымиранию шло и поголовье мужчин в административных органах. Впору было вносить их в Красную книгу.

Катя бесчинствовала, умело прикрываясь Семейным кодексом, но о собственном замужестве не забывала. Вопрос об изменении фамилии продолжал стоять пред ней ребром, устойчиво, как член после виагры. Кроме того новая напасть начала давить Катю, как удав козлёнка, – ей захотелось ребёночка.

Чтобы не чувствовать себя невостребованной стервой, она периодически привечала к себе какого-нибудь мужчинку-слугу, ну из разряда «принеси-подай-идинахуй». Определённое время она сожительствовала с очередным лохопетом, якобы, притираясь к будущей семейной жизни. Но эти товарищи быстро надоедали, и Катя бесцеремонно посылала их «нахуй». Да-да, вот так, прямым текстом. Понятно, что родить от такого мужика-приживалки Катя не могла, не позволял снобизм. Ей был нужен мачо, монстр, господин мира, царь вселенной, только от такого мужчины она могла родить.

* * *

Приглашение на вечер встречи выпускников Катя восприняла без особого энтузиазма. Где она, а где эти «выпускники»?! Никто из их класса не достиг такого уровня, как Екатерина Марковна. Но в школе случился юбилей – пятьдесят лет, и директор лично позвонила и попросила её прийти, как школьную гордость, хотя бы на торжественную часть. Сидеть после торжественной части в кабаке за одним столом с пьяными домохозяйками, водителями-дальнобойщиками, менеджерами, продавщицами и т.д. и т.п. – удовольствие сомнительное. Но поразмыслив, она решила пойти и туда, блеснуть, потешить своё самолюбие, показать себя. Тем более что, по слухам, должна была приехать её давнишняя школьная соперница - Светка Лыкова, отличница и выпендрёжница, подружка-змея.

- Ну, что, девочки, вешайтесь, - похлопала Катя себя по соблазнительному заду, наблюдая в зеркале точёную фигурку своего нерожавшего тела. Она подобрала для себя две смены одежды, одну для торжественной части, другую для ресторана. В обеих она была неотразима.

Мир рухнул

Полдень. Яркое солнце. Безоблачное небо.
Небо такое синее, что на него, как на глаза любимой женщины, нельзя наглядеться. По ненаглядному небу летит мужчина. Он не жертва авиакатастрофы и не забывчивый парашютист, вспомнивший об отсутствии за спиной ранца с парашютом только после прыжка. Он летит во сне. Во сне люди умеют летать. Он не шинкует воздух в мелкий салат руками, как безмозглая колибри крыльями, и не портит позади себя атмосферу, как реактивный самолёт. Он просто парит. Он наслаждается полётом, то взмывая ввысь, то падая камнем в крутое пике. Он играется с небом, как одинокий дельфин с волнами.

Земля под ним пуста. Пуста и гладка, как полупопка младенца. На земле нет ни холма, ни ложбинки, ни деревца. Только свежая ровная травка вокруг, куда ни кинь взгляд, ровная, как газон англосакса. Земля, это один голый огромный газон, и поэтому она скучна и неинтересна мужчине. Он вспоминает о ней и обращает на неё внимание, только при выходе из пике - даже во сне разбиться о землю нет никакого желания. Мужчина взмывает к солнцу, так высоко, как хватает сил, и перед очередным нырком смотрит вниз. Где-то далеко, у самой линии горизонта, он видит тёмную точку. Что это может быть? Заинтригованный мужчина несётся к тёмному знаку препинания.

Тёмная точка постепенно увеличивается, превращается в пятнышко, потом в тёмно-зелёную кляксу, потом… Да, это же дерево. Точно. Но это не просто дерево, это огромное дерево, это столетний…, нет, это тысячелетний дуб.
Цирковая арена – анус мышки, по сравнению с основанием ствола дуба-великана. Мужчина подлетает ближе и видит, что этот дуб наполнен жизнью. От корней до кроны он обитаем. В корнях кроты, мыши и свиньи конкурируют за опавшие жёлуди. В дуплах ствола прячутся белки и бурундуки. Неимоверное количество птиц питается неимоверным количеством насекомых. Тут и бабочки, и гусеницы, и паучки, и божьи коровки, и муравьи, и… кого тут только нет. Под барабанную дробь дятлов выводят свои серенады скворцы, развлекая леопардов и пантер, лежащих на раскидистых ветках и лениво зевающих сытыми пастями. А на самом верху гнездится горбоносый орёл, хмуря сталинские брови. Огромный дуб кишит жизнью.

Мужчина кружит над деревом, иногда останавливаясь и зависая в воздухе, разглядывая обнаруженный им мир. Совершенный мир. Одни питаются деревом, другие питаются теми, кто питается деревом, третьи питаются теми, кто питается теми, кто питается деревом, и никто ни на кого не обижен – гармония царит в этом мире.

Мужчина обращает внимание на светлый налёт-плесень на некоторых листах.
Приглядывается.
Это не налет, это какие-то маленькие насекомые. Микроскопические блошки хаотично скачут по дубовому листу. Они так малы, что лист дерева для них, как для человека территория целой страны – Франции, Германии, Аргентины. Они так миниатюрны, что жизнь каждой из этих блох умещается в одни сутки.
За какие-то двадцать четыре часа они проживают целую жизнь.

Они так мизерны, что их невозможно разглядеть без микроскопа. Для того, чтобы лучше увидеть этих насекомых мужчине приходится уменьшаться в размерах самому. Он не волшебник, но во сне, каждый человек хозяин своему телу – захотел – уменьшился. Постепенно уменьшаясь, мужчина начинает различать этих диковинных блох-насекомых. Суетность их движений замедляется. Видимо, уменьшаясь в размерах, мужчина увеличивает их временнЫе единицы измерения или, скорее всего, уменьшает свои. Но так ему легче разобрать строение тел этих насекомых - вот голова, вот туловище, вот нижние лапки, вот верхние. Стоп… Мужчина не верит своим глазам… Не может этого быть! Да это же… люди! Это насекомые-человечки имеют точно такое же строение тела, как и он сам, только в тысячи раз меньше.

Всего лишь за сутки они успевают родиться, вырасти, наплодить детей, состариться и умереть. У них все как у людей, только в тысячу раз быстрее - чтобы понравиться мужчинам женщины бреют подмышки, а мужчины, в порыве встречной любезности, со слезами на глазах выдёргивают из своего носа волосню. Это добрый народ и славные люди. Их мужчины веселы и трудолюбивы. Их женщины красивы до безумия – лица милы, груди и ягодицы круглы, талии стройны. Они добронравны и приветливы. И даже на их старух, как на зачитанные до дыр, выученные почти наизусть, но все равно любимые книги, приятно смотреть, вспоминая, сколько удовольствия они дарили, когда их обложки еще скрипели при первом раскрытии, а страницы еще хранили запах типографской краски, и предвкушение предстоящего прочтения кружило голову.
Ему хочется остаться в этом мире. Но ощутив всю прелесть его гармонии, страшная мысль змеёй пробирается в мозг – а если всё это рухнет? А если этот мир будет уничтожен?

И сразу вслед за этой мыслью приходит ветер и чёрные тучи, взявшиеся ниоткуда, закрывают солнце, и страх нарастает в душе, как нарастает сила ветра. И вот уже гроза грохочет вокруг. И взбесившийся ветер пытается вырвать дуб с корнем. И гибнут неизбежно обитатели дуба, не успевшие спрятаться по своим норам. Как невесомые пылинки, кружит ветер в страшном вальсе нелепо пытающихся сопротивляться – и огромных млекопитающих – свиней и пантер с переломанными позвоночниками и проломленными черепами и маленьких пернатых с вывернутыми крылышками. В вое ветра, ослепляя сварочной вспышкой, молния бьёт в вершину дуба, и тот, несчастный, с треском раскалывается пополам. И ужасный, запоздавший за молнией грохот пытается разорвать барабанные перепонки мужчины. И в этот момент измученный дуб не выдерживает натиск ветра. Он падает, выворачивая наизнанку и разрывая корневую систему.

Ветер постепенно затихает, выполнив своё страшное дело, как будто именно за этим он и приходил. И забирает с собой чёрные тучи. И вот уже опять появляется яркое солнце, удивляясь случившемуся за время его отсутствия. Кажется, что ни одной живой души не осталось на величественном дереве. Но потихоньку из нор и щелей начинают появляться оставшиеся в живых. И остатки животного мира, понимая, что их тысячелетний кормилец обречён на засыхание и смерть, разбредаются по траве и небу в разные стороны в поисках новой родины.

И тут мужчина вспоминает о людях-насекомых. Живы ли они?
Живы. Их потери значительно меньше и это не удивительно. Чем ты мельче, тем легче спрятаться и остаться в живых. Там, где великан обречён на смерть, насекомое имеет шанс выжить. Так было и будет всегда. «Хочешь жить – не высовывайся» – мудрость тараканов и крыс. Но есть у насекомых свой минус – иногда, чтобы выжить, нужно понять смысл происходящей катастрофы, а для этого нужен масштаб. И вот тут великаны – жирафы, верблюды и слоны имеют своё преимущество. С высоты их роста им видней, куда нужно бежать. То, что понятно орлу, парящему в небе над рухнувшим дубом, невозможно представить блохе, для которой маленький дубовый листик – территория целой страны.

Значит, они все-таки погибнут? Значит, их не спасти? Значит, все они, мужчины и женщины, дети и старики обречены на смерть?! Нет. Этого нельзя допустить. Надо обязательно предупредить. Надо рассказать. Они поймут.
И мужчина кидается в пучину блошиного мира. Он хватает их за руки, останавливает и кричит – мир рухнул! Мир рухнул!!! – орет он изо всех сил, - надо что-то делать! Вам надо спасаться! Надо придумать что-то…
Но его никто не понимает. От него, как от умалишённого, пытаются отстраниться. Над ним смеются, - что ты городишь?! Никто не помнит того времени, когда мир стоял вертикально. Мир всегда был таким, и при наших отцах, и при наших дедах он лежал на земле, наружу вывороченными корнями. Да, листва стала жухнуть и опадать, но какая может быть причинно-следственная связь между этими событиями, если при наших прадедах мир был таким же, но листва была зеленой?!

- Да как же вы не понимаете?! С момента обрушения мира прошло всего три дня, а вам уже нечего есть и пить. Вам осталось от силы пару суток, и вы умрёте, - пытается достучаться мужчина до людей-насекомых.
- Да что мы его слушаем, он идиот. Он не понимает, что такое сутки. Он считает себя вечным, он думает, что уже прожил трое суток, гы-гы-гы трое!!! – смеются над ним.
- Ты кто такой, чтобы нас учить?!
- Вы хоть проверяли, у него диплом о высшем образовании есть? – раздаются раздражённые голоса.
- Бей его!
И они начинают его толкать, пытаясь привести его в чувство, но он не унимается, продолжая вопить, - вы ничего не понимаете! Мир рухнул!
Удары усиливаются. Раздражение насекомых переходит в злость, а затем в ярость и бешенство, его сбивают с ног и начинают пинать.
- Мир рухнул… Мир рухнул, - уже еле шепчет мужчина окровавленным беззубым ртом, не в силах защитить голову от акцентированных ударов добрых людей, - вам надо спасаться…
Уставшие от избиения насекомые расходятся, оставляя в покое полумертвое тело в луже крови.

Пролежав без движения некоторое время, тело начинает шевелиться. Шевелиться и увеличиваться в размерах. Увеличиваться и отстраняться от мира насекомых. Мужчина летит навстречу заходящему солнцу, не оглядываясь на рухнувший дуб и обречённых людей-блох. В его воображении одна за другой возникают идиллические картины из мира насекомых – вот блохи-мужчины дружно работают, обмениваясь подковыристыми шутками, вот сморщенные старухи и старики-блохи смеются, обсуждая молодых, вот многодетная молодая красавица мать-блоха кормит грудью младенца в окружении детворы.
Мужчина летит на солнце и крупные слёзы одна за другой текут из его глаз…

Василий понимает, что он плачет во сне, понимает и просыпается…

Все мужики - козлы

Хоть Катя и стеснялась признаться себе самой, но все её приготовления были ради Светки. Светка Лыкова была её лучшей подругой со школьной скамьи. А кого, как не лучшую подругу, больше всего хочется уязвить собственным успехом, достатком и социальным положением?! Окончив школу с золотой медалью, Света не пошла в институт, чтобы поставить ставку на собственную карьеру, как Катя, и не кинулась в поиски обеспеченного мужа-донора, как большинство их сверстниц, а нашла себе парнягу-замухрышку и, даже не дождавшись от него предложения руки и сердца, начала тупо рожать ему детей. По логике любой нормальной женщины, большей глупости придумать было нельзя.

Было бы понятно, если бы её скрутило спазмами безумной любви. Как это случилось с определённой частью их одноклассниц, которые кинулись замуж с воплями – «любовь зла!», как японский авиатор-камикадзе на американский корабль с криком «банзай!». Но им было простительно – всему виной был вакуум в черепной коробке. Сквозняк головного мозга был обусловлен наличием в животе порхающих бабочек. Ах, эти бабочки в женском животике! Щекотание их нежных крылышек никогда не даёт возможность ногам женщины свестись вместе и прекратить процедуру сперматозоидного спринцевания влагалища. Если в животе летают бабочки, то в голове всегда сквозняк.
Все эти девушки, кто через год, кто через два, максимум через три, намаявшись со своими сужеными-неудачниками – алкашами, наркошами и просто тунеядцами, нажали на кнопку «перезагрузка» и, в статусе разведёнок, начали сафари на мужедоноров.

Но Светка была не из таких, никакие бабочки в животе не могли вызвать в её голове сквозняк. Головой она думала всегда, но что она там себе думала, угадать было невозможно. Общаясь с ней в то время, Катя видела, что никакой особой безумной любви к этому бесперспективному, на общий взгляд, парню, у неё не было. Что она в нём нашла, было непонятно – не красавчик, невысок ростом, лет на семь её старше. Чувствовался в нём конечно стержень, была в нём харизма. Но что нам эта харизма, если жопа голая?! – недоумевали девчонки.
- Я думаю, что буду с ним счастлива, - сказала она и, забыв про подруг, с головой углубилась в деторождение, растворившись в своём мужчине без остатка.

Но к тому моменту, когда большая часть их одноклассниц успела произвести процедуру «перезагрузки» по второму разу, выяснилось, что Светка не такая уж и дура. Её мужичок-боровичок был единственный, кто «выстрелил». Он сумел на пустом месте, без связей и стартовых капиталов, используя только собственные целеустремлённость, трудолюбие и талант капиталиста, построить довольно приличное предприятие. Трудно сказать, что обеспечило «молодому, да раннему» победу, которая, как известно, куётся в тылу, толи просто удача улыбнулась парню, толи Светка так усердствовала в качестве тыловой наковальни. В общем, на зависть всем подругам, в соревнованиях по бегу с препятствиями, иногда именуемых - бабская доля, нежданно-негаданно Светка оказалась фаворитом.

Но, от сумы и от тюрьмы, как говорится… Года два или три Светка удерживала первенство, но у любой прекрасной сказки есть конец. Финал Светкиной сказки был не весел. Их предприятие разорилось, и, чтобы рассчитаться с кредиторами, они продали всё свое имущество и уехали куда-то в деревню…

И вот ради неё, ради своей лучшей подруги, ради Светки Лыковой, которая обещала приехать на вечер встречи выпускников из своей деревни, Катя распушала перья.

* * *

Всё у Кати шло по плану. Триумф её появления на вечере встречи выпускников был полным. Смена костюмов между торжественной частью и банкетом особенно сильно скривила лица подружкам-одноклассницам, которые сделали вид, будто и не заметили её. Но их растянутые до ушей заискивающие улыбочки, излишне навязчивые «чмоки-чмоки-обнимашки» и плотоядные взгляды мужчин елеем разлились на её, жаждущую всеобщего признания, душу. Однако Катина победа не принесла ей должного наслаждения - Светка Лыкова опоздала на торжественную часть. Когда же Света появилась в ресторане, Катин триумф был ею раздавлен, как таракан, нечаянно, но мгновенно. Она просто его не заметила.

Как и когда-то в школе, так и сейчас при появлении Светки вопрос – «кто здесь звезда?» был лишним. Звездой была только она, всё меркло на её фоне. Света вызывала недоумение одноклассников, знавших историю её переезда в деревню. Если её сексапильный внешний вид, при наличии пяти детей в неполные тридцать лет, можно было списать на особенности физиологии, то его материальное обрамление, так сказать «прикид», говорил о том, что Света и в деревне не бедно устроилась. Света была эксклюзивной и дорогой. Она даже общую водку не стала пить, а заказала себе Мартини. Ну, звезда, что тут…?!

Но не физиология и материальное обеспечение подруги смущали Катю, Катя и сама была хороша, и явно не менее обеспечена. Спокойная уверенность Светы в себе и своем положении, как будто только она одна знала секрет женского счастья, вот что смущало Катю.

* * *

Разговор бывших одноклассников за столом заладился не сразу. Но, что человеку для счастья надо?! – палёная водка и весёлая музыка. Банкетный столик в ресторане им достался очень удобный, с одной стороны они находились в общем зале, а не в отдельной кабинке, что позволяло наблюдать за всей присутствующей публикой, с другой стороны, их стол был в закутке, в котором громкость музыки не мешала вести разговор и провозглашать тосты.

Вспоминали смешные истории из жизни класса, походы, школьные соревнования, кто с кем дрался, кто в кого влюблялся. Сально пошутили на тему - кто с кем не прочь и сегодня устроить «романтИк». Вспомнили тех, кто не пришел. Выпили, не чокаясь, за Серегу Пешкова – погиб в ДТП, работал дальнобойщиком, уснул за рулём.
И тут пошло-поехало – оказалось, что добряк, здоровяк и балагур Сашка «Толстый», служил в полиции, погиб на Кавказе в командировке; его закадычный школьный друг Андрюха Гвоздев - «Гвоздь», спорщик и правдоруб, заступился на улице за незнакомую девушку и в драке убил хулигана - умер на зоне от туберкулёза; баловень судьбы, сын руководителя крупного городского предприятия, красавчик, отличник, мечта девчонок Эдик Зильберман - «Зеля», умер от передоза наркотиков; а циник, шутник-острослов Павлик Соловьёв – «Соловей» повесился - жена изменила.
- А Серёга «Чижик» то живой?
- Живой Чижик, спился совсем.
Разговор зашёл в тупик. Мужчины выпили и пошли танцевать. Девчонки же начали беседу о своём, о женском: все мужики – козлы.
И не было их пьяному женскому плачу конца – и какие они все кобели, и как мало они зарабатывают, и алименты они не платят, и про молодость свою, отданную им задарма, в общем, всё по делу, всё заслуженно, всё справедливо.

- У меня зарплата пятнадцать тысяч, у него шестьдесят, - жаловалась одноклассница Танька, - но у нас трое детей. А мне этих пятнадцати тысяч на маникюр и парикмахерскую, да на нижнее бельё с косметикой только и хватало. Я ему говорю, - ну ты думай, может, где еще подработку взять, а он мне, - пошла нахуй.
- А ты?
- А я ему деньги на сигареты перестала выдавать, деньги то у меня все, вот у него уши то и попухли, гы-гы-гы, - злорадно загоготала Танька.
- А он?
- А он перестал мне зарплату отдавать, вообще денег не получишь, говорит. И перестал давать, – погрустнела Таня лицом.
- А ты?
- А я, недолго думая, подала на него на алименты. Мне на троих детей пятьдесят процентов положено. Ну, а что?! С одной стороны хорошо. Сами считайте, мои пятнадцать, плюс его тридцать, уже сорок пять, а у него всего тридцать остаётся, гы-гы-гы, - радовалась Танька своей юридической подкованности.
- Вот это молодец, вот это правильно ты, - одобрили все, за исключением Светы.
- А с другой стороны - мы вчетвером на сорок пять, а этот козёл один на тридцать – разве это справедливо, где закон я вас спрашиваю? – возмущённо обратилась Таня к Кате, как к ответственной в их благородной компании за закон.
- А он-то что?
- А он развелся со мной и с работы уволился, сейчас у свекрови, у матери своей живёт. Хуй ты, говорит мне, больше денег увидишь.
- А ты?
- А я ему сказала, хуй ты детей увидишь тогда.
Девчонки одобрительно кивали, поощряя Танькину находчивость.
- А он?
- А он, гадина, в запой ушёл и третий месяц оттуда не выходит. Вот жду, может помрёт, мне пособие по потери кормильца тогда государство будет выплачивать, это где-то по семь тысяч на одного ребенка – уже хорошо. Я узнавала. Правда, Кать?
Подруги молча оценивали ситуацию Тани.

- И как ты сейчас? - посочувствовали девочки.
- Да вот так, вот ты попробуй в наше время на пятнадцать тысяч троих детей подними, - прослезилась Таня.
- А почему он на тебя не подал на алименты? - ошарашила всех вопросом Света.
- Как это? Это как это вообще возможно, чтобы женщина алименты платила? – удивлению Тани не было предела.
- Ну, пока вы в браке жили, ведь это ты детей не содержала, почему он на тебя на алименты не подал? Ну, чтобы ты вместо пятнадцати, шестьдесят тысяч стала домой приносить? Или хотя бы половину из своих пятнадцати не на косметику, а на детей тратить? – вывернула Света мозг всем присутствующим.
- А что им тоже так можно? – удивилась Таня, обращаясь с вопросом к ответственной за закон Кате.
- Ну, если только чисто теоретически, то да, - подтвердила Катя.

Коллективный мозг одноклассниц, вывернутый наизнанку Светой, отказывался функционировать.
- Девочки, да вы посмотрите на них, - кивнула Света в сторону танцпола, на котором кривлялись их пьяненькие мальчики.
- Может быть, хватит с ними воевать?! Ведь им еще нет и тридцати, а половины из них уже нет в живых. Разве вы не понимаете, что вас обманули?! - в этой войне нет победителей.
- Козлы они все, - злобно отрезала Танька, - ленивые вонючие козлы.
- Ленивые?! – горько усмехнулась Света, - Четыре года назад, у нас уже трое детей было, в связи с этими кризисами постоянными, бизнес у моего прогорел, обанкротился в конец. Последнюю квартиру продали, и поехали мы с детьми в деревню, дом купили, живность, пасеку. А осенью пал пошёл, всё у нас сгорело. Хорошо, дом кирпичный – до заморозков крышу починили, порядок внутри навели. Я дома с детьми, уборка, стирка, глажка, кушать готовлю. А он на улице в холоде, в грязище пашет, как проклятый, весь день. Уже вечер скоро, а его работе конца не видать. Ну, я его позвала перекусить. А у нас там такой бедлам после пожара. Я ему в зале табуретку перед диваном поставила и на неё покушать сообразила. Он такой уставший, даже сапоги снимать не стал, по чистому полу в грязных сапогах прошел…
– Убила бы за это, - представила Таня грязь на полу.
- До того заработался, - продолжала Света, - руки сполоснул, сел на диван, из тарелки зачерпнул, в одной руке хлеб, в другой ложка полная, а он сидит и, сидя, спит… вот так-то… вы когда-нибудь такое видели? А ты говоришь, «ленивые», - закончила рассказ Света.

Девчонки задумались над рассказом Светы, можно конечно было представить, что ей достался работяга, но чтобы человек заснул, сидя с полной ложкой в руках, такого они себе представить не могли.
- А ты что?
- Да так мне его жалко стало. Уложила его на диван. Сняла с него сапоги, отнесла их в прихожую, принесла тазик с водой и давай ему ноги мыть. Мою и плачу… а он проснулся и сквозь сон мне, - ты с ума сошла что-ли?! Перестань…
- Повезло тебе с мужиком то - работящий…
- Так и вам повезло, просто это им с вами не повезло. Как короля делает свита, так и мужчину делает женщина.
- Подожди, сделаешь из него короля, а вот сорок лет тебе стукнет, найдёт себе молодую-красивую и бросит тебя, тогда что?
- А я ему как-то этот вопрос задала, вот так прямо и спросила.
- А он что?
- Он мне говорит, - а что мне твои сорок лет ждать? Я бы сейчас тебя бросил. Только на кого мне тебя променять? Подскажи. Ты посмотри вокруг. На кого? – Света повела руками, пытаясь побудить собеседниц оценить не только самих себя, но всех женщин, присутствующих в ресторане, - Вот чтобы не курила, водку не хлестала, не материлась. Есть такие? А чтобы в шесть утра каждый день вставала корову доить? Есть? А чтобы детей каждые два года рожала? Есть?
Я то понимаю, что не найдёт он такую, а всё равно ему говорю, - может, и такие найдутся.
- Может, и такие найдутся, - говорит он, - но только чтобы ноги мне мыла - таких не найдётся… Что я без тебя?! Ради тебя живу.

Все молчали. С танцпола, смеясь, стали возвращаться наплясавшиеся мужчины.
- Мальчики, идите-ка… покурите чуть-чуть, дайте договорить, - развернула их Таня тоном, не терпящем возражений.
- Мне проще, - продолжала Света, - мне в голову не может прийти, бороться с ним за равноправие, у меня желания мешки на горбу таскать, или медведя от пасеки отгонять, или лазить на крышу, трубу чистить, не возникает.
- Наши медведей от пасеки не гоняют, наши футболы на диване смотрят, - озвучила Таня железобетонный довод.
- У меня бабушка ребенком Ленинградскую блокаду пережила, до смерти сухари сушила и под кроватью в мешках прятала. К хлебу, как к святыне относилась. Потому, что знала ему цену. И нас, внуков, научила, мы сухари в помойное ведро никогда не выкидывали… - мудрёно возразила Света на железобетонный довод Тани.
- А это ты к чему?
- К тому, что современный городской образ жизни заставляет нас забыть истинную цену некоторых вещей.
- Это каких?
- Вы забыли цену мужчине. Что мужик на диване, что сухарь под кроватью, вроде бы совершенно бессмысленная вещь, но в грязь его кидать нельзя. Это святое. С одной стороны - хорошо, живём без войны, голода не знаем. А с другой стороны, мы ведь поэтому и истинную цену ни хлебу, ни мужчине не знаем.
- Так давайте выпьем за то, чтобы мы и не узнали им цену. За мир во всём мире и изобилие на наших столах! – пошутила Катя, устав от дурацкой беседы.
- Это хороший тост, - улыбнулась Света, - чтобы Катя не узнала цену мужчине! - и осушила бокал с вином.
- И ещё… вы спрашиваете, почему я уверена, что мой муж меня не бросит? – резюмировала, улыбаясь, Света, - да потому, что и он цену женщине знает.
- А мы, по-твоему, что, не женщины? – возмутилась Катя от имени присутствующих разведёнок и незамужних.
- Это твои слова, Катя, не мои.
Разговор был закончен и больше к нему не возвращались.

Светкин боровичок приехал за ней в ресторан чуть за полночь на солидном внедорожнике.
- Во как жируют нынче крестьяне, - позавидовали девчонки, провожая Светку. Она покидала их в самый разгар кабацкого веселья.
- Скажи честно, Свет, - спросила Катя подругу, прощаясь, - счастлива ты сейчас?
Света замолчала, обдумывая ответ.
- Ладно, вижу, что счастлива, - кивнула Катя на приехавший за Светой дорогой автомобиль, намекая на его стоимость.
- Ты так ничего и не поняла, Катя, - сочувственно посмотрела Света подруге в глаза, - я всегда была счастлива, а когда в сгоревшем доме ему ноги мыла – особенно…

Мачо Магомед

Время – лжец, фокусник-иллюзионист, нарезающий сам себя двумя остро отточенными стрелками на ровные дольки. Эти дольки – минуты и часы, аутентичны, как овечки Долли, одинаковы, как сосиски честного мясника. Сосисечка ложится к сосисечке ровным слоем, неотличимые друг от друга, и только опытный человек знает, что разница между ними может быть очень даже большая. Но разницу эту можно ощутить, лишь попробовав их на вкус. Только окунувшись в процесс поглощения, начинаешь понимать, что тебя обманули, что дело не в величине, не в граммах, на отсчёт которых акцентировал ваше внимание фокусник-мясник, а в составляющих фарша и наличии приправ. Всё зависит от того, чем мошенник-Время набивает целлофановые кишки.
Иногда целая кастрюлька вкуснющих сосисечек пролетает в пищевод махом, незаметно, а бывает, одна, одна единственная, горькая и вонючая встаёт поперёк горла и ты давишься ею до блевотины и ужасаешься её огромному размеру.
- Время, гад, как ты обманул? Ты же резал их всех одинаково!
- Суть в рецепте, гы-гы-гы, жри и помалкивай, - злорадствует подлый мясник, наслаждаясь обманом.

* * *

Четыре часа, после отъезда подруги, Катя проглотила незаметно, как первоклашка чипсы, передозированные усилителем вкуса. Кабацкий кураж – отличная приправа к временнОй сосиске.

А куражилось в этот раз Кате душевно. После отъезда Светки конкуренции её красоте и обаянию, женской грации и очарованию найти было нельзя, ни среди более молодых особей женского пола за соседними столами, ни, тем более, среди одноклассниц. Она стала безоговорочной королевой бала. Именно ей прислали в подарок бутылку дорого шампанского молодые ребята спортивно-кавказской наружности. Их весёлая компания напоминала сборную маленькой, но гордой республики по вольной борьбе, вместе с заслуженным тренером. (Название республики уточнять конечно не будем, ввиду того, что в великой России таких республик много, а обидеть не хотим ни одну.)
Ах, эти спортивные кавказцы! Эти бородатые мачо в чёрных, нарочито обтягивающих их сексуальные тела, водолазках. Ах, эти фигуры вольных борцов, с выгнутой коромыслом спинкой, упругой попкой и грудью колесом! Вы думаете, почему в России плохие дороги?! Да потому, что завидев такого мегасамца, русские девушки непроизвольно ссутся кипятком и портят асфальтовое покрытие тротуара. Другого объяснения русской беде просто нет.

Глядя на этих волосатых Аполлонов, можно подумать, что борода и навыки вольной борьбы у них появляются с момента рождения. Необходимость бриться и желание тренироваться возникают сразу же после обрезания пуповины. Но это, конечно же, не так.
Отрастание щетины и тренировки по вольной борьбе начинаются за девять месяцев до… Девять месяцев плод-зародыш в утробе матери отрабатывает разнообразные приёмы, оттачивает страховку при падении, качает шею на борцовском мостике. А рождение каждого уроженца маленькой, но гордой республики это всего лишь первый, удачно исполненный приём. Самый популярный в этом виде спорта приём, который называется - проход в обе ноги. Кто-то может возразить, что жизнь каждого человека начинается с прохода в ноги, каждый человек рождается так.
- Эй, ты тупой, бля?! Каждый человек рождается, а мы проводим проход в ноги, - резонно возразят на возражение уроженцы маленькой, но гордой республики.

Не трудно представить, как у них рождаются близнецы - за право быть первым разгорается схватка по правилам вольной борьбы. Когда пересилить брата не удаётся, разъярённый зародыш-плод начинает истерить и бьёт его ладонью по лицу. Получает тут-же ответку и, удивлённый такой наглостью и вероломством, смотрит вокруг в ожидании, что на борцовский ковёр, восстанавливать справедливость, на помощь ему ринутся – тренер, братья, сестры, тёти, дяди, бляди… Но, когда никто не выходит, он удивлённо кричит, - эй, бра-а-ат, гиде ты???
- Эй, я-а-а твой брат! – возмущается противник.
Соперники вспоминают, что они родня, - ай, бра-а-ат!!! - радостно обнимаются, целуются, яростно танцуют лезгинку; благородно пропускают друг друга вперёд и, стиснутые половыми губами мамы, сталкиваются головами при одновременном выходе; опять забывают, что они братья, и снова начинают борцовскую схватку по правилам вольной борьбы… В общем, всё по кругу…
Не дай бог, принимать вам двойню, работая врачом в родильном отделении любой больницы в маленькой, но гордой республике, если вы по совместительству не судья по вольной борьбе.

* * *

Что-то отвлёкся я… не подумайте плохого, я сам спорт очень уважаю, вольную борьбу - особенно… но продолжим… вернёмся к Кате…

Катя, как никто, была знакома с криминальной статистикой, поэтому к выходцам из любой маленькой, но гордой республики, отношение у неё было, мягко говоря, скептическое, но выпитый алкоголь и эйфория королевы бала сделали своё дело.

Окончательно Катя растаяла, когда самый высокий и привлекательный участник борцовской сборной пригласил её на медленный танец. Оказалось, что он практически совсем не имеет акцента, что он вполне интеллигентный человек, учится в московском университете, здесь с товарищами проездом и остановился в городе в центральной гостинице. К тому же, в отличие от, уже практически ползающих по танцполу и спящих в недоеденных салатах алко-зомби – одноклассников, принадлежащих к титульной нации, да и от своих мусульманских товарищей, парень не пьёт алкоголь вообще. Для Кати это был просто идеальный вариант донора спермы. Но, давайте будем честными до конца – какое там донорство?! Кате тупо хотелось секса с «настоящим» мужчиной, с необузданным самцом.

Он будет мой – решила целеустремлённый федеральный судья Екатерина Марковна Копчик. И бабочки в её животике запорхали крылышками так часто, и так сладко защекотали стенки её влагалища, что метеорологическая обстановка её шикарного тела резко изменилась. Общая температура повысилась, обильными осадками обмокрели кружевные трусики, и такой торнадо разбушевался в её голове, что назвать его просто сквозняком, язык не поворачивается.

Что можно сказать, если «Чёрные глаза» в компании бородатых парней с торсами, обтянутыми водолазками, федеральный судья танцевала пять раз. Отвратительный, лысый, жирный, обрюзгший «тренер» молодых красавцев назойливо терся об неё своим пивным животом и строил глазки. Но его, как и всех остальных членов «сборной», кроме намеченной жертвы, Катя старалась держать на расстоянии, пыталась, по крайней мере.

Веселье закончилось, скорее, очень ранним утром, чем поздней ночью.
Опутанный флюидами, как муха паутиной, вежливый красавчик-великан, Магомед, пошёл проводить Катю до её автомобиля.
Открывая перед дамой дверь авто, он, прервав двусмысленное молчание, ненавязчиво предложил, - может, всё-таки ко мне в гостиницу?!
Ни один мускул не дрогнул на лице Кати, более того, удивление наглостью клиента было изображено на нём так искусно, что не поверить в то, что это предложение является для неё оскорблением, причём оскорблением смертельным, которое можно смыть только кровью, было невозможно.

Но что в это время творилось в душе Кати?! Фейерверк, взорвавшийся в её душе, затмил своим величием московский салют на девятое мая 1945 года. Духовой оркестр грянул во всю мощь «День победы». «Оле-э-э! Оле! Оле! Оле! Ка-тю-ха, вперёд!!!» – орали в душе Кати многотысячные трибуны футбольных фанатиков. Бесноватая рок-группа, прыгая по сцене и тряся грязными потными гривами, лабала бешено вибрирующими динамиками металлический рок. И где-то в уголке её души, еле различимо, – под лаской плюшевого пледа, вчерашний вызыва-а-аю сон, что это было, чья побе-э-эда, кто побеждё-о-он, кто побеждё-о-он?! – строила печальные глазки с гитарой в руках еще молодая, будущая сводница, Лариса Гузеева.

- С этими джигитами? Нет, извини, малыш, ты не по адресу, - ответила категорическим отказом она, что в переводе с женского на русский язык означало, - Да! Конечно – да!! Я согласна!!! Но, мне не очень хочется, чтобы вы ебали меня всем аулом.
Магомет в совершенстве понимал как русский, так и женский языки.
- Нет-нет, эти парни сейчас по своим делам…
Он отошёл, переговорил с друзьями и старшим товарищем на своём тарабарском языке. Со стороны было понятно, что вначале те возмутились, но несколькими словами он сумел их убедить. Все закивали головами, соглашаясь и плотоядно косясь в сторону Кати. Они пожали друг другу руки, побратались и быстро растворились в ночи.
- Всё, а ты переживала.
- Только вот машину ты куда денешь, здесь оставишь? Самой тебе за руль нельзя. Ты как собиралась ехать пьяной?! Вдруг, гаишники?!
- Сейчас договорюсь, - ц-с-с-с, - изрядно охмелевшая девушка заговорщицки прижала пальчик к губам, звоня по сотовому телефону, - Сережа, ты спишь, милый?!! – наигранно удивилась Катя сну в четыре часа утра, - Я занята сейчас буду, ты перегони, пожалуйста, машину в гараж от ресторана. Нет… Нет… Что за вопросы?! – её голос стал металлическим, как Феликс Эдмундович Дзержинский, - Поеду сейчас к подруге, может быть с ночевкой, позвоню, если надо будет забрать, на крайний случай такси вызову. Всё. Пока.
- Как удобно, когда у тебя всегда есть подручный, - подумала про себя Катя, помянув добрым словом своего сожителя-приживалку.

- Муж? Бить не будет?
- Я тебя умоляю, он еще сто раз пожалеет, что осмелился тупые вопросы задать, и не муж он мне, - села Катя в автомобиль мачо на заднее сидение. Сказать по совести, ей хотелось сесть с ним рядом на переднее, ведь увидеть её ночью в чужом авто всё равно никто не мог, а возможность начать сексуальную прелюдию уже сейчас, не дожидаясь приезда в гостиничный номер, была. Но он открыл перед ней заднюю дверь, и она села. Почему он посадил её назад, Катя поняла через пару минут, когда их авто остановилось на светофоре, и по обе стороны от Кати в машину, самостоятельно открыв снаружи двери, сели два бородача. Один из них был «тренер», а второй молодой член «сборной по вольной борьбе». Ловушка захлопнулась.

* * *

Сразу раскрою карты, никто не собирался мстить Екатерине Марковне за результаты её профессиональной деятельности, никто не планировал её грабить и угонять её дорогое авто, и, конечно же, никто не думал перерезать ей глотку, как барашку на Курбан-байрам. Просто она действительно понравилась мужчинам из ОПГ (организованная преступная группа - прим. авт.) одной маленькой, но гордой республики и они решили пошутить, весело трахнув, эту русскую блядь. Нужно сказать, что ни парни, ни их наставник совершенно не были склонны к насилию над женщиной. У себя на малой родине, им и в голову никогда бы не пришло насильничать. Посудите сами, кому захочется, чтобы до конца его недолгой жизни за ним бегали с ножами двенадцать родных и сорок восемь двоюродных братьев жертвы насилия. И это еще при хорошем раскладе – если девушка не замужем, а если замужем, то к этой массе владельцев мачете, прибавится еще муж и, соответственно, двенадцать его родных и сорок восемь двоюродных братьев. На малой родине бородатых красавцев девушки очень щепетильно относятся к своему заветному Аленькому цветочку из двух лепесточков и чужие тычинки к своему пездику никогда не допускают. А уж как трепетно относятся к этому цветочку многочисленные родственники девушки, страшно подумать. Поэтому никаких иллюзий и сомнений, по какому поводу несётся за тобой толпа бородачей с кинжалами, нет. Мысль о том, что они просто хотят спросить – который час, или сделать вам маникюр и подровнять заусенцы на ногтях, в голову ну никак не приходит. В такой ситуации каждый понимает, что если преследователи просто отрежут яички, то ему очень повезёт, но это маловероятно.

К остальным же девушкам, к женщинам оставшейся части России, понятие «насилие» по их логике применимо быть вообще не может. И эта логика вполне логична. Представьте, что вы выходите из метро и видите, как молодая красивая девушка раздаёт каждому встречному-поперечному цветастые рекламные листики – флаеры. С какой целью она это делает?! Ну, понятно, что она надеется, что каждый получатель этого флаера, возможно, станет покупателем рекламируемого ею товара. Кто-то берёт эти флаеры, кто-то отказывается. Кто-то, взяв, сразу выбрасывает его на тротуар. Вы видите, что этими цветными бумажками уже загажено пространство вокруг неё. Более того, рядом с этой девушкой стоят другие, которые также как она, раздают свои флаеры, также каждому встречному-поперечному. Но эта, первая увиденная вами, нравится вам больше других, вы подходите к ней в уверенности, что вам она сейчас обязательно даст такой же красивый флаер, какой она только что дала впереди идущему гражданину. Вы подходите к ней, а она делает вид, что вас не замечает. Вы останавливаетесь к ней впритык, а она наглым образом от вас отворачивается. Вы разворачиваете её за рукав и вежливо просите её, - флаер дай! И тут вы понимаете, что эта тварь не хочет вам давать свой флаер! Она даёт всем, но не вам! Она не даёт вам флаер только потому, что вы «лицо кавказской национальности». Вы понимаете, что это дискриминация по национальному признаку, которая прямо запрещена Конституцией Российской Федерации. От испытанного унижения горячая кровь начинает пульсировать в ваших висках, и вы хватаетесь за её флаер… Ну, разве это можно назвать «насилием»?!

* * *

- Руки убрал! Я сказала, руки убрал!! – возмущённо кричала Катя, пытаясь опустить подол платья и вытащить из своих трусов волосатую клешню «тренера». Но было понятно, что справиться с одной этой рукой не смог бы и десяток Кать.
- Хорошо, хорошо, давайте я сама, - попыталась применить она военную хитрость, - сейчас я только позвоню, - Катя вытащила телефон и стала судорожно набирать номер.
Она прекрасно знала, куда нужно звонить в таком случае. Она легко могла представить себе, что станет с этими ублюдками, после того, как ей удастся дозвониться. Как «нежно» их примут камуфляжные ребята в масках, и насколько долго их закупорят в места не столь отдалённые её коллеги. Нужно было всего лишь дозвониться. Дозвониться… Дозвониться…

- Эй, какой харощий у тыбя тэлефон, - восхитился «тренер» дорогим гаджетом, выхватив его свободной от Катиного «флаера» рукой, выключил и передал его мачо-водителю, - на, зацени, Мага.
Тот усмехнулся и, не глядя, выкинул его, открыв окно авто.

И в этот момент Катя поняла, что рассыпалась вся её система координат, система жизненных ценностей и приоритетов. Весь её отлаженный мир, который она столько лет строила, в котором она была так уверена. Который позволял ей существовать в достатке и получать от жизни удовольствие. Который, до этого момента, никогда не давал сбоев. Который предоставлял ей возможность, смотреть свысока на дурочек-неудачниц – женщин, и издеваться и гнобить этих недочеловеков – мужчин, рухнул, как карточный домик. Оказалось, что всё это огромное здание держится только потому, что хищники-мужчины не выходят за флажки. Но, если, выходят… если, перестают подчиняться придуманным законам… Стоило им просто нажать на кнопочку телефона, и вся её огромная и надёжная крепость растаяла, как мираж… и из грозного судьи, вершителя человеческих судеб, она превратилась в простую беззащитную женщину, помочь которой сейчас не мог ни кто.

Может быть, если бы Катя была трезва, инстинкт самосохранения подсказал ей, что надо смириться, расслабиться и стерпеть унижение. Но, увы… Катя не хотела сдаваться, - отпустите меня, мрази! Немедленно отпустите меня!! Я федеральный судья, вы не представляете, что с вами будет, если я не вернусь домой, - начала угрожать она, - Возле ресторана были видеокамеры. Все видели, как я садилась в вашу машину.
- А что с нами может быть?! - усмехнулся мачо-красавчик Магомед, - если меня кто-нибудь спросит, я скажу, что ты вышла на перекрёстке и пошла к подруге ночевать, твой дурачок Серёжа подтвердит, гы-гы-гы… - он был совершенно спокоен и уверен в себе.
- Гы-гы-гы, - хором засмеялись товарищи Магомеда, крепко держа Катины руки. Один колол Катю щетиной, облизывая языком её шею под ухом. Второй грубым огромным пальцем раздвигал лепестки её Аленького цветочка, такой незатейливой прелюдией пытаясь возбудить её и немного подготовить к дальнейшему изнасилованию.

Мужчины облепили девушку, как прайд львов антилопу, как стая волков несчастную козочку. У неё уже не оставалось сил, но собрав в кулак волю к жизни она чудом сумела вывернуться, освободить одну руку и вцепилась своими ногтями в лицо ублюдка-тренера, пытаясь выцарапать ему глаза.
- Помогите!!! Помогите!!! – завопила она на пределе голосовых связок, борясь за свою честь.
Жирный боров с разъярённым лицом, покрывшимся багровыми полосами, и с чудом уцелевшими глазами, метающими молнии, навалился на Катю, пытаясь заткнуть ей рот. Она начала брыкаться ногами и острой набойкой туфля ударила в лицо развернувшемуся и отвлёкшемуся в этот момент от дороги Магомеду. Машина, резко затормозив, съехала в кювет. Ошеломлённые внезапным торможением насильники, ослабили хватку. Катя почти освободилась из их цепких рук. Но опять развернувшийся Магомед, этот кавказский рыцарь, настоящий мужчина, мечта русских женщин, студент-интеллигент с окровавленной порванной щекой со всего маху ударил Катю по лицу основанием ладони, от чего та потеряла сознание.
Катя пришла в себя уже в багажнике автомобиля, связанная, с бюстгальтером во рту. Она понимала, что авто едет уже не по ровной глади асфальтированной трассы, а трясётся где-то по просёлочной дороге.
- Господи, помоги мне, Господи, помоги мне, - неразборчиво мычала некогда воинственная атеистка Екатерина Марковна Копчик.

Санта Клаус

Катеньке Копчик очень хотелось жить. Очень-очень хотелось жить. Но, не смотря на обещание «тренера», данное перед извлечением её из багажника, - «нормально делай – нормально будет», - она понимала, что ради того, чтобы просто её отпустить после акта группового изнасилования, им не надо было так долго везти её из города к какому-то, затерянному в лесу, озеру. Она понимала, что «нормально» не будет, что это конец; что кавказские парни отлично знают криминальную мудрость – «нету тела – нету дела»; что её никогда не найдут на дне этого озера; что сейчас уже нет никакого смысла кричать и брыкаться; что у неё в запасе осталось всего несколько минут, чтобы вспомнить всю свою прожитую жизнь и свести дебет с кредитом. Но оказалось, что сводить нечего. Её жизнь была пуста, вернее, она была переполнена какой-то ерундой, какой-то ежедневной суетой, какими-то гадостями и нечистотами. Как омерзительно ничтожны показались ей сейчас все её «достижения» и социальные статусы, смешны жизненные цели и отвратительны поступки. А решения, вынесенные ей именем Российской Федерации «законные» решения суда…
- Какой стыд… Господи, прости меня… - шептал её окровавленный рот, освобождённый от кляпа-бюстгальтера.
Чему она посвятила свою жизнь? Ради чего отказывалась от семьи и детей? Столько лет она унижалась и выслуживалась перед всеми этими судьями, председателями, замами председателей ради чего? Ради возможности, потом унижать других?!
- Какая низость… Господи, прости, прости меня… - по грязным Катиным щекам бесшумно катились слёзы.

А как же надо было? Как надо было жить?? Она не знала ответа. Вот сейчас она умрёт и после неё не останется ничего. Её стройные выбритые ножки, её попка-персик без единого прищечка, её небольшие, но эротичные груди с бусинками-сосками, её нежный клитор и половые губки – всё её, вся она исчезнет. Всю её будут кушать раки. Голодные раки будут глодать её белые косточки на дне озера. Сытно отрыгивая и благодарно попукивая, они будут превращать прекрасное Катино тело в свои ужасные экскременты. Как страшно понимать, что после тебя на земле не останется ничего. Ничего, кроме говна пресноводных десятиногих ракообразных.
- После мамы осталась, хотя бы, я, - подумала Катя, и тут же горько исправилась, - должна была остаться.

И тут Катю осенило. Тут ясно, как божий день, Катя поняла, что дети это не просто обосранные подгузники, неисчерпаемый гейзер соплей и вулкан геморроя после родов…
Дети, это вечная жизнь, это возможность отдать клетки своего организма, свои гены, все свои попки-клиторы, кому-то кто будет жить дальше, а потом дальше и дальше, и так без конца.
Она не знала, как нужно жить правильно, но она поняла, как можно жить вечно.
Если бы у неё был шанс, даже не прожить эту жизнь подольше, а просто вернуться назад и дожить да этой минуты, до этого предсмертного мгновенья, она бы не стала тратить свою жизнь на какой-то бред, на всю эту глупость с карьерой и социальным статусом. Она точно знала, что бы сделала она. Она начала бы рожать, тупо и безостановочно, как крольчиха, как свиноматка, как Светка Лыкова.

Но шанса у Кати не было. Как не бывает на свете чудес, волшебников и Дедушек Морозов. Всё это Катя прекрасно понимала.
Кате на ум пришла, когда-то услышанная из местных теленовостей, история, как на остановившуюся на автотрассе и вышедшую из машины по маленькой нужде, семейную пару, напал медведь. Почему дикий зверь кинулся именно на женщину, было непонятно. Может быть, она, присев, расположилась к нему ближе, чем её супруг, копирующий статую писающего мальчика? А может быть, хозяину тайги не так унизительно было смотреть на обсыкание своих владений мужчиной, но женщина, по медвежьим меркам, был уже перебор? Кто знает. Но, напал он на женщину. А муж, вместо того, чтобы сесть в машину и рвануть за помощью, кинулся заступаться. Кинулся на медведя с голыми руками…
Пока мишка доедал супруга, жена с обглоданным лицом убежала и сумела остановить на трассе авто, которое и отвезло её в больницу. Мужа, или, вернее, его объедки, нашли полицейские чуть позже. Его не наградили посмертно государственной наградой. Его смерть не стала причиной гендерного срача на вечернем ток-шоу. Ну, действительно, о чём тут говорить, что тут такого?! Заступился за жену – нормальный поступок.

Но у Кати не было мужа, как у героини теленовостей, или как у Светки Лыковой. У Кати вообще не было мужчины, который мог за неё заступиться и отдать за неё свою жизнь. Ведь Катя жила так, что её образ жизни не позволял иметь такого мужчину. Такого мужчины у неё не могло быть в принципе.
- Как-то не правильно я жила, - догадалась Катя перед смертью.
Катя вспомнила, как Светка Лыкова поддержала за столом её тост, - … чтобы Катя не узнала цену мужчине!
- На-кар-ка-ла…

Вот она и узнала цену. Вот она - цена мужчине – жизнь. Если бы у неё был такой мужчина, если бы у неё был шанс отмотать всё назад…
Она бы стирала ему носки? Она бы мыла за ним посуду? Она разрешала бы ему валяться целыми днями на диване, смотря футбол по телевизору?
- Вы ебанутые?! - мысленно оскорбляла Катя, риторическим вопросом Таню и остальных подруг-мужененавистниц, и тут же уверенно добивала их, - Вы - ебанутые на всю голову твари!
- Да я бы служила ему, как собака, как немецкая овчарка своему хозяину. Да что там Света с мытьём ног, да я бы…, да я бы…, - Катя не могла себе даже представить, на что она готова была ради своего мужчины. Лишь бы он был, лишь бы он пришёл сейчас заступиться за неё.

То, что всего лишь несколько часов назад было для Кати домостроевским унижением, патриархальной дикостью, придурью подруги, стало для неё женским счастьем, счастьем, желаемым «дО смерти», в буквальном смысле этого слова.

Как не крути, правы материалисты – материя формирует сознание. Материя, как усердный скульптор, вылепила из Кати мразь-феминистку. Она же, материя, волшебно быстро превратила её в богобоязненную сторонницу домостроя. Вопрос не в том, что первично, материя или сознание. Вопрос в том, кто формирует материю, которая формирует наше сознание?

- Господи, помоги мне, Господи, если ты есть, помоги мне… - продолжала шептать Катя.
Как всё-таки страшно. Как ужасно страшно было умирать Екатерине Марковне.

* * *

Что-то долго она у тебя размышлизмами занимается, заметит придирчивый читатель. Что вы, друзья?! Все мыслительные процессы и метаморфозы в мировоззрении Кати произошли буквально за минуту-другую. Это всё мошенник-иллюзионист Время. Это он растянул последний кусочек Катиной временнОй сосисечки. На самом деле с момента, когда её выволокли из багажника и бросили на прибрежную травку, до момента, когда её развязали, и трио борцов вольного стиля изготовилось к процедуре принудительного коитуса, не прошло и двух минут.

Роль главной скрипки, или, вернее, главного смычка, героя-первопроходца, исполнял пожилой наставник.
Красавчик-Мага и второй член «сборной» расположились с боков от Кати. Каждый из ассистентов одной рукой прижимал к земле её руку, а локтевым сгибом другой руки оттягивал в сторону её ногу за подколенный сгиб. Хоть Катя и прикидывалась объезженной лошадкой, но после её выкрутасов в машине, ей уже никто не верил. Безопасность «тренера» была превыше всего.

Начинало светать.
- Господи, Иисусе Христе, если ты есть… Господи, если ты есть… - шептала причудливо распятая на земле Катя.
- Ну, и ги-дэ-э? гы-гы-гы Ги-дэ-э твой бохх? – наслаждался своей абсолютной властью над несчастной русской блядью пожилой джигит, стоя на коленях перед эпелированным междуножием девушки и в предвкушении удовольствия, теребунькая своего вялого обрезанного друга.

И в этот момент, совершенно неожиданно, для всех участников процедуры, бог обозначил своё присутствие, - Здесь! Хык! – ответил он по-русски, без акцента, прибавив «хык», дровосековский такой, лесорубовский, исходящий из самой глубины души, «хык!».

Судя по удивленно округлившимся глазам и опавшей челюсти «тренера», Кате трудно было понять, чему он поразился больше – серебренному ирокезу, внезапно возникшему над его лысиной, или, действительно увиденному им, Богу. Ввиду того, что сама Катя Бога не видела, её, конечно же, удивил ирокез, из основания которого по лбу джигита потекла струйка крови, пробив себе неровное устье между густых бровей неудачливого Дон-Жуана, и дальше по горбатому носу, свисая тонкой ниткой от его кончика к гладкому Катиному лобку.

* * *

- Иса, ты? – испугался джигит.
- Салам, Рашид, я вижу, ты узнал меня?! – улыбнулся пророк Иса.
- Тебя трудно не узнать, я видел православные иконы, - ответил Рашид дрожащим голосом и побежал, что есть мочи.
- Тогда куда ты бежишь от меня? – усмехнулся пророк.
- Аллаху Акбар! Аллаху Акбар! – пытался отогнать пророка этими волшебными словами Рашид. Он всю жизнь был уверен, что любая мерзость может быть оправдана ими, что на Страшном суде ему достаточно будет крикнуть волшебное словосочетание, и ему всё простится.
- Аллаху Акбар, Рашид, - спокойно согласился Иса, - только для чего ты сейчас это кричишь?
- Я праведный муслим, я всегда это кричу.
- Я знаю, Рашид, ты ни одной женщины не изнасиловал, ни одного человека не убил, да что там, из чужого кармана кошелек не вытащил, чтобы не крикнуть «Аллаху Акбар!». Когда неудобно было кричать, ты просто думал. Я знаю это, Рашид.
- Я праведный муслим, - нелепо настаивал Рашид, не оставляя попытки убежать, как настойчивый дурачок, подняться по спускающемуся эскалатору.
- Тогда куда ты бежишь, смешной человек? Ты решил, что сможешь спрятаться от меня, как от Путина, в сортире? Гы-гы
- Аллаху Акбар! Аллаху Акбар! – как умалишённый, повторял испуганный Рашид и бешено молотил ногами, пробуксовывая, как болид Шумахера на старте.
- Ты же знаешь, что муслим не может убивать, это харам, муслим не может грабить, это харам, муслим не может насиловать, это харам, а пить водку, Рашид, разве муслим, может пить водку?! А давай посмотрим, что делал ты, - и он открыл толстую книгу.

Затейливая вязь древнеарабских букв зашевелилась язычками огня и тут же превратилась в картины из буйной жизни Рашида. Кто-то молил его о пощаде, кто-то падал, расстрелянный из автомата Калашникова, кто-то…
- Но ведь большая часть этих людей не муслимы, они не соблюдали Коран, они грешники, они кафиры, – оправдывался Рашид.
- А разве мы сейчас говорим о них? Мы говорим о тебе, Рашид. Разве ты-ы-ы муслим?!
Несчастному Рашиду нечего было сказать, он остановился, потупив глаза.
- Так кто ты, Рашид, скажи мне, кто ты? – настаивал беспощадный пророк.
Рашид упал на колени, - я чуркобес, Иса, я чуркобе-э-эс, - расплакался несчастный, - я друг Шайтана…

Он затих, уткнувшись в землю разрубленной головой, одной рукой держась за дырку в черепе, а другой за, не так давно усердно теребуньканый, а теперь совершенно ненужный ему, член - прекрасные Гурии не ждали его на небе.
Никто не пришел ему на помощь – плохой друг из Шайтана.

* * *

Скоро сказка сказывается, да только дело делалось несравнимо быстрее. Беседу «тренера» с пророком Исой Катя, конечно же, не видела. Зато она видела, как стоящий за спиной «тренера» Бог или волшебник Гэндальф, или просто неопознанный субъект, выхватил из рассечённого черепа Рашида серебряное крыло. После чего, последний упал, уткнувшись головой ей в живот. И тут же, работая металлическим крылом, как эНХаэЛовец хоккейной клюшкой, Гэндальф двумя щелчками отправил ассистентов Рашида в глубокий нокаут. Взмах серебренного крыла и орлиный нос Маги вбивается внутрь, превращая лицо в бурятскую сковородку. Ещё взмах - и набор бурятских сковородок из двух приборов окружил Катю.

Мозг Кати уже отказывался понимать происходящее. Она лежала на спине без трусов, с разведёнными ногами. Её модное, разодранное в клочья, платье прикрывало только участок её тела от чуть выше пупа, до чуть ниже грудей. По обе стороны от неё с кровавым месивом вместо лиц, навзничь, раскинув руки, как манерные девочки на пляже, отдыхали на спинах бородатые кавказцы в чёрных водолазках. А между её ног, упираясь носом в пуп Кати, располагался со спущенными штанами пожилой джигит с разрубленным черепом, периодически дёргая своими ногами в предсмертных судорогах. Одной рукой он держался за дырку в голове, другой за член.
Кто-то взял Катю под мышки со стороны головы и поволочил по траве, вытаскивая из-под туши джигита. От чего, горбатый нос плугом пропахал неровную борозду в кровавой луже от Катиного пупка к клитору, нежно щекотнул его и воткнулся в траву.
- Живая? – склонилась над Катей седовласая голова волшебника Гэндальфа с длиннющей белоснежной бородой.
- Дедушка Мороз?!… - удивилась Катя волшебнику-спасителю, опирающемуся на окровавленное дюралевое весло.
- Не-е, блядь, Санта Клаус, - представился Санта, и Катя потеряла сознание от нервного перенапряжения.

Фотография 9х12

- Принимай улов, Петрович, - Вася стоял на пороге с добычей на плече.
- Это что ещё за страсти Господни? – удивился дед, глядя на голую девичью задницу и ноги, свисающие с плеча Василия, и испуганно крестясь.
- Вот, Петрович, а ты мне доказывал, что вечерний клёв утреннего пуще, гы-гы-гы, ты за всю свою жизнь с вечера такой улов приносил?! – пошутил Вася, нацелив жерла двуствольного РПГ в лицо старику и легонько хлопнув ладонью по эротичной округлости.
- Батюшки святы, - запричитала бабка, приготавливая постель для Васиной бесстыжей двустволки, - клади её сюда, что стоишь?! Это что ж это?! Это как жеж это?! Ай-Ай-Ай – бессмысленно причитала старуха, пытаясь найти хоть что-то, чтобы прикрыть девичий срам.
- Ты где её… нашёл… такую рыбку?...
- Я её, Агафья Ерофеевна, у нехристей отбил…

* * *

Спас Екатерину Марковну Копчик конечно не Санта Клаус, не волшебник Гэндальф и уж тем более не Господь Бог, мы же с вами взрослые люди и понимаем, что указанных персонажей не существует в природе. Это литературные герои, результаты человеческого вымысла. Их нет. Спас Катю реальный человек, гражданин Российской федерации, не имеющий определённого места жительства, по имени Вася. Катя неделю пролежала с температурой в доме у незнакомых ей стариков. Её выходили. Когда она окончательно пришла в себя и задалась вопросами - где она? кто они? и где Санта Клаус? Её помыли-попарили в бане, одели в выстиранное и заштопанное её модное платье и объяснили, что Санта Клауса не существует, а бородатый волшебник с дюралевым веслом, это всего лишь бомж Вася, завезённый в деревню автобусом в бессознательно пьяном виде два года назад. Что живёт он в пустом доме, оставшемся после смерти старухи, Карповны, нашедшей его в сугробе, спасшей ему жизнь и давшей приют.

За время общения со стариками Катя сделала для себя несколько ошеломляющих открытий. Оказывается, существует жизнь без электричества. Да-да, вы не поверите, но она существует. Оказывается можно не смотреть телевизор, не звонить по телефону, не стирать вещи и не мыть посуду в электро-машинках, не пользоваться пылесосом и холодильником… и жить… Вставать с восходом солнца и ложиться с закатом. Оказалось, что такая жизнь не только возможна теоретически, но она существует. Оказалось, что в России существуют места, где все блага цивилизации такие, как электричество, автобусное сообщение, телефон, медицинские учреждения в виде медицинского пункта, продуктовые и продовольственные магазины уничтожены его величеством «рынком». Да-да именно рыночные отношения, так прославляемые повсюду, так восхваляемые всеми, эта движущая сила технического прогресса, именно они вернули людей в позапрошлый век. Почему в деревне Гадюкино нет благ цивилизации? Потому, что это не выгодно. Почему не выгодно? Потому, что там нет людей. Почему там нет людей? Потому, что нет благ цивилизации. Всё. Порочный круг замкнулся.

Кате обязательно нужно было увидеть своего спасителя, чтобы выразить как-то свою признательность, чтобы договориться о какой-то материальной компенсации, чтобы выяснить, в чём он нуждается, и суметь его достойно отблагодарить. Кроме того, ей нужно было возвращаться домой, писать заявление в полицию, сообщить на работу, и так далее… ведь её уже должны были искать. Но со слов стариков, без Васи это сделать было не возможно, кроме их троих в деревне больше никто не жил. Автобус, привезший Василия в деревню, был последним, посетившим Гадюкино. До ближайшего населённого пункта, Лермонтовки, куда автобус пока ещё ходил, было около тридцати километров, до трассы, где можно было тормознуть попутку до города или попросить сотовый телефон, - немного меньше, но в другую сторону. Вывезти в город мог только Вася, на старенькой «Ниве», принадлежащей деду. Дед не ездил очень давно – возраст. А Василий починил авто и брал для поездок на рыбалку. На трассу не выезжал – боялся гаишников.

* * *

- Ты пока не ходи к нему, - посоветовал дед, - погодить надо.
Катя не понимала смысла в ожидании, - Почему не ходить то?
- Потому, что он тебя всё равно никуда не отвезёт сейчас, - непонятно объяснила бабка.
- Почему не отвезёт? – недоумевала Катя, - Мне всё равно его надо увидеть, я должна его поблагодарить хотя бы, он спас мне жизнь, - она вспомнила свою молитву, - Господи, если ты есть, помоги мне…
- Его просто послал мне Бог…
- Почему не отвезёт то? – настаивала она.
- Пьёть он, милая, как тебя привез, так из запоя не выходить. В Лермонтовку съездил, водки набрал и пьёть, - расставил дед точки над «i».
Катя подумала было, попросить машину и поехать самой, но, во-первых, она не знала дороги, а во-вторых, судя по состоянию этой дороги, велика была вероятность застрять одной где-нибудь посреди тайги в непролазной грязище и потом идти пешком, уточняя нужное направление у медведей.
- Вы отвезите.
- Гы-гы-гы мне десятый десяток ужо, милая, я вот на двор сходить… до ветру… ещё могу, а ездить уже нет, силы не те.
- А кроме этого старика-алкоголика, в деревне точно больше никого нет?
- Никого, милая, никого. Пустые дома стоят. Только почему ты решила, что он старик то? – удивилась Ерофеевна.
- А кто он? Волосы седые, борода седая – явно не старуха.
- Это он чудит так, за два года ни разу не стригся, не брился, а борода седая, так это у каждого своя жизнь, я с войны в двадцать два вернулся – тоже весь седой, а годков ему наверно сорок только и будет, он во внуки мне годится, если не в правнуки.
- А почему ты решила, что алкоголик он? – удивлялась выводам Кати старуха.
- Так вы сказали – в запой ушёл.
- Ну мало ли… Не каждый, кто в запой ушёл, алкоголик, я его пьяным первый раз сейчас и вижу… Не алкоголик он, чего зря напраслину на человека возводить…
Надо было идти, выяснять, что с этим молодым стариком? когда он придет в себя? может быть, у него есть сотовый? и Катя пошла по улице, мимо брошенных, покосившихся домов.

* * *

Катя зашла в дом со свету и пока слабо ориентировалась в плотно зашторенной комнате. Вонь от перегара была невыносима.
- Ты кто? – бесцеремонно обратился к ней седовласый бородач, расположившийся поперёк кровати, облокотясь спиной на стену, занавешенную ковром с изображением медведей во бору.
- Я Катя, вы спасли мне жизнь… Здравствуйте…
- Чо пришла? – гостеприимство явно не было коньком бородача.
- Я хотела поблагодарить вас, Василий, просто сказать спасибо
- Пожалуйста. Всё?! – продолжал грубить мужчина.
- Вы не понимаете… вы спасли мне жизнь… вы… вы… спасибо вам большое
- Пожалуйста. Всё?! – в его хамском тоне проскользнули угрожающие нотки.
- Может мне вам денег дать? Я должна как-то вас отблагодарить… как-то…
- Успеешь ещё, иди… - Вася явно закончил разговор.
- Вы не могли бы отвезти меня в город? - уже почти собравшись уходить, осмелилась на вопрос Катя.
- Как видишь, пока не мог бы, - намекнул бородач на своё состояние.
- А сколько вам нужно денег? Ну, чтобы вы меня отвезли, ну и в знак благодарности?
- Денег? Гы-гы-гы… денег… а сколько стоит твоя жизнь? Почём у вас там сейчас жизнь человеческая? Моя жизнь, например, сколько стоит?
Кате становилось как-то не по себе…

- Всё у них в деньгах, блядь, измеряется… что молчишь? Сколько стоит твоя жизнь?
- Зачем вы так?! Я вам искренне благодарна. Вас послал мне Бог, я в этом уверена.
После упоминаний о Боге Василий немного осёкся и поостыл,- ладно, не обижайся, завтра с утра приходи, завтра в город тебя отвезу. У тебя будет, кому машину назад Петровичу отогнать?
- А вы не вернётесь разве?
- Скорее всего - нет…
- Конечно будет, не переживайте.

* * *

Утром, когда Катя подошла к калитке, Василий еще умывался во дворе. Его длинные, по плечи, седые волосы и борода были сострижены и разбросаны по траве. Голова блестела бледной начисто выбритой лысиной, пуская солнечные зайчики от восходящего солнышка. Лицо его была густо напенено мылом. Глядя в маленькое зеркальце, закреплённое на умывальнике, Василий старательно соскабливал остатки дедморозовской бороды.

- Здравствуйте.
- Привет. Рано ты…
- Домой хочется, - Катя невольно залюбовалась голым торсом Василия, без рубахи, с полотенцем, заткнутым за пояс, без седых волос на голове… Сказать про него, что он старик, было невозможно. Его загорелое стройное тело источало силу и притягивало взгляд.
Василий поймал на себе этот беспардонный взгляд и засмущался - Ты машину водишь? Иди, на столе ключи возьми, разогрей пока.

В доме было прибрано, как-то пугающе прибрано, как будто человек уезжал если не навсегда, то очень надолго. На столе, стоящем посредине комнаты, лежали ключи от машины, старый вещмешок, почти заполненный вещами и книга с закладкой.
Катя взяла ключи и хотела уже выйти, но вернулась, открыла книгу. Простым карандашом в ней было подчёркнуто предложение: «...их бог - чрево, и слава их - в сраме, они мыслят о земном».
Закладкой была фотография девять на двенадцать, на которой улыбающийся мужчина держал на руках двоих детей, мальчика и девочку… Катя положила фото назад в книгу… опять взяла фото и посмотрела, внимательно вглядываясь,… и тут Кате стало страшно… очень страшно… этого, просто не могло быть…

* * *

- Я сказал, отдай фотку, сука! Я сказал, дай сюда фотку!! – он кинулся на неё, как бешенный медведь, раскидывая стулья и судебных приставов, вырвал из рук дело и выхватил фото, и до того, как ему заломали руки судебные приставы, успел засунуть его во внутренний карман пиджака. Он был сумасшедший, это был единственный случай в её судебной практике. Это фото вообще ничего не доказывало. Если бы она знала, что всё закончится таким скандалом, она даже не приобщала бы его к материалам дела. Он сам, на вопрос, - вы хотите приобщить, это фото к материалам дела? Ответил, - да, хочу. Ну, если хочешь, приобщим.

Но, как она могла, приобщив документ, после оглашения резолютивной части решения, вернуть его. Порядок, есть порядок, и на его блеющую, нелепую просьбу, - верните мне, пожалуйста, фотографию. Она разъяснила ему этот порядок, что документ будет отдан ему теперь только по письменному ходатайству, после вступления решения суда в законную силу. Хотя, какой там порядок… между нами, девочками, … могла, конечно, и вернуть…

Он, в начале, производил впечатление очередного спокойного телёнка, приготовленного к закланию, мужа-дурачка, который приходит в суд, начитавшись Семейного кодекса, и наивно полагая, что между мужчинами и женщинами действительно существует равноправие. Он рассказал душещипательную историю, про то, как трепетно любит своих детей; про то, как оставил бывшей жене квартиру, приобретённую им ещё до вступления в брак, без споров и судебных тяжб; про то, как она обещала, отказаться от алиментов, и как потом передумала, и на алименты все-таки подала; как ей показалось, что алиментов мало, и она стала шантажировать его детьми, пряча, запугивая и науськивая их на него; как плевала на решение суда, определившего время его общения с детьми, постоянно придумывая уважительные причины, чтобы лишить его этого общения; как он вынужден был обратиться в суд, чтобы поделить детей - ну если их двое, почему каждому из родителей не оставить по ребёнку.

Ну, стопроцентный очередной наивный дебил. Ты можешь быть самым любящим и заботливым родителем, ты можешь не пить и не курить, ты можешь быть очень богатым и иметь возможность обеспечить своим детям безбедное будущие. Но всем будет совершенно плевать на твои достоинства. Потому, что при решении вопроса – кому отдать детей, это совершенно не имеет ни какого значения, имеет значение только твоя гендерная принадлежность. Только наличие дырки между ног, даст тебе возможность оставить детей у себя. Пусть она будет последней нищенкой и тунеядкой, воровкой, блядью и проституткой. Ей достаточно просто трезвой прийти в суд, и детей оставят с ней.
Нет, конечно, иногда детей отдавали отцу, но для этого маме нужно было постараться, потрудиться на ниве алкоголизма и наркомании.

Вот интересно – думала иногда Екатерина Марковна, глядя на этих дебилов-отцов, - вот если бы, где-нибудь в парке на него, мирно гуляющего с детьми, напали хулиганы и отобрали детей, как бы он себя повёл? Если бы на его глазах стали мучить его ребёнка, доводить до слёз, выламывая маленькие пальчики и уродовать, кромсая лицо опасной бритвой. Как бы он вёл себя? Молча, сносил страдания ребёнка и свои собственные? Нет, конечно. Даже страшно представить, как он повёл бы себя в этой ситуации. Никому бы не было пощады. Он бы бил и пинал, рвал на куски, душил, царапал ногтями и грыз зубами. Он убивал бы, не задумываясь. Но вот он сидит в зале судебного заседания и видит, как на вопрос доброй тётеньки-судьи, - а с кем ты хочешь остаться жить? Кого ты любишь больше? – от душевной боли переполняются слезами глаза ребёнка, и он никого не убивает. Или по-другому - он слышит уверенное, - конечно с мамой, она мне купила планшетник, вот если бы папа купил квадроцикл, то конечно я бы с ним остался, а так не-е-е, - и смотрит изучающе маленький Иуда на папу, все еще не теряя надежду на квадроцикл. А папа глядит на морального урода, своего сына, которому уже нельзя помочь, он останется уродом до конца жизни. И что делает папа? Разве он вцепляется зубами в глотку доброй тётеньки-судьи – нет. Он терпит. Они все терпят. Екатерина Марковна, как тонкий психолог, угадывала глубину душевных страданий дебилов-отцов и наслаждалась всесилием своей судебной власти – мне они сопротивляться не могут, я не хулиган из подворотни, я мучаю и уродую их детей в соответствии с законом. Какие ко мне могут быть претензии?! Все претензии к закону.

Иногда, рассуждая о будущем, о перспективах российской юриспруденции, Екатерина Марковна гадала, кому будут оставлять детей при разводе, когда в России узаконят однополые браки и гомосексуалистам разрешат усыновление. Понятно, что когда-то это время настанет. Понятно, что преимущество будет иметь папа, который мама, а папа, который папа, в правах будет ущемлён, как сейчас простые гетеросексуальные мужчины. Но если они оба будут папа-мамами? Кто будет вести статистику? Как они будут доказывать в суде, кто мамой был чаще? Хотя, у опытного судьи из любого безвыходного положения должен быть выход - взяла штангенциркуль, замерила внутренний диаметр жопошной гайки – и всего делов. Вот вам и законное решение суда.

* * *

- Положите фотографию на место, Екатерина Марковна, - услышала Катя спокойный голос за спиной и встрепенулась от неожиданности.
- Извините, Василий Андреевич, - Кате было очень плохо, ей было стыдно, так как не было никогда. Она узнала его, она вспомнила его. Перед ней стоял человек, чью беззащитную душу она садистически искромсала два года назад… бомж, к чьей несчастной судьбе она приложила свою руку. И именно этот человек спас ей жизнь. Ну как такое может быть? Почему именно он, почему ни кто-то другой? Господи, как мне после этого жить?

Она не знала, что ей теперь делать, о чём говорить, как извиняться. Она просто решила перевести разговор на другую тему:
- вы так собрались, как-будто навсегда уезжаете? Как-будто до полярного круга поход запланировали? – кивнула она на вещмешок, решив заболтать неловкую ситуацию.
- Катенька, ты вот мне скажи, ты действительно такая ебанутая или издеваешься надо мной?! – ответил вопросом на вопрос бескультурный Вася, - Ты сама как думаешь, через сколько я смогу вернуться?
Катя искренне не понимала, о чём говорит Василий, - а что вам помешает вернуться домой сегодня?
- Я думаю, что вернуться мне помешает полиция, ты ведь как-то на работе должна объяснить уважительность причин своего недельного отсутствия?! Заявление в полицию написать должна?! Полиция выяснять, где сейчас находятся преступники, будет?! Три трупа возле озера найдут?! Кто тебя спас установят?!

Катя постепенно улавливала смысл и логику его слов.
- Как ты мыслишь, за тройное убийство, меня сегодня же отпустят, или до завтра подождут?! Или все-таки лет десять-пятнадцать мне в районе полярного круга попутешествовать придётся?!
- Вам ничего не будет… это была необходимая оборона… вы спасали мою жизнь… я всё подтвержу… мы докажем вашу невиновность… максимум превышение пределов необходимой обороны, - Катя говорила, как заведённая, не останавливаясь. Складывалось впечатление, что она пытается убедить не Василия, а себя саму, но это у неё не получается, и чем больше и усерднее она старается, тем больше она убеждает себя в обратном. Она начала хватать Васю за руки, как-будто от этого её доводы и аргументы могли стать весомее. Но она, как никто, знала судебную практику, она понимала, что за трёх убитых человек, ему всё равно придётся сидеть, всё равно.

Вася, молча, смотрел ей в глаза. Она встретила его взгляд и тоже замолчала. В полной тишине стояли они друг напротив друга. Катя, наконец, отпустила руки Василия. Из её глаз, постепенно увеличиваясь в размерах, одна за другой, потекли слёзы. Катя опустилась на колени…
- Простите меня, простите меня, простите меня, - шептала она, как умалишённая.
- Встань, дура, - Василий не выдержал и отвёл взгляд от её умоляющих глаз, он испытывал неловкость, когда женщина стояла перед ним на коленях, - поехали…
- Я никуда не поеду, - вдруг решила Екатерина Марковна, - ты слышал меня?! – она встала с колен, - я никуда не собираюсь ехать.
Теперь уже Василий схватил её за руку, - успокойся.
Но у бедной женщины уже не было никаких душевных сил, она начала истерить, - отпусти меня, ублюдок, я никуда не поеду, - орала она, пытаясь свободной рукой дать ему пощечину, - отпусти меня-а-а!!!
- Успокойся, дура, - Вася поднял её на руки, как пушинку, перекинул через плечо, вышел из дома и понёс к машине. Катя орала и махала руками и ногами беспомощно и безрезультатно. Открыв дверцу «Нивы» и поняв, что насильно он не сможет посадить её в машину, что надо её успокоить, он вернулся в дом. Он положил её на кровать, присев рядом и удерживая за руки, чтобы она не поднялась.
- Ц-с-с, тих-тих-тих, - как ребёнка, успокаивал Катю Василий.

Катя затихла. Он убрал прядь волос с её щеки, вытер слезу. Слёзы не унимались. Василий вытер вторую слезу и тут они оба, одновременно, поняли, как ужасно они хотят секса. Эта невообразимая мысль ошеломила обоих. Они затихли, как испуганные мыши. Бабочки в их животах, постепенно набирая обороты, замахали крылышками бешено, как вертолёт лопастями. Василий наклонился над её лицом и еле коснулся губами её губ. И тут плотину прорвало – Катя вцепилась в его лысую голову своими руками и стала целовать лицо, без разбора - в губы, в глаза, в нос, в щеки.
- Милый, милый, милый, прости, прости, прости, - не могла нацеловаться Катя.
Они начали срывать друг с друга одежду, бросая её на пол яростно и амплитудно, как когда-то вулкан Везувий, засыпал горящими камнями библейских педерастов.

И тут началось порно. Жесткое порно. С дикими криками, жуткими стонами, немыслимыми извращениями, неконтролируемыми семяизвержениями и множественными оргазмами. Без презервативов и намёка на гигиену. Мужчина и женщина превратились в одно потное, скользкое существо с двумя головами и восьмью конечностями.
Старики, услышав душераздирающие вопли на другом конце деревни, похватав свои клюшки, кинулись на помощь с проворностью сверхскоростных улиток. Но, прохромав половину пути, прислушались к крикам, постояли, задумавшись, и развернулись обратно. Как-то помочь молодым они уже не имели возможности – возраст, что тут попишешь.

Постсексуальная беседа

Посреди глухой тайги, в разорённой новой экономической политикой деревне, в заброшенной избе, на скрипучей панцирной кровати, лежали два измотанных жизнью человека. Два разнополых гражданина Российской федерации валялись, как использованные презервативы, измождённые сексом и переполненные равнодушием к своей дальнейшей судьбе. Лежали голыми, обнявшись, как муж и жена после долгой разлуки. Он спал, негромко посапывая. Она смотрела на его мерно вздымающуюся грудь, прильнув к его плечу, и думала – Как это? Ка-а-ак это?? Как такое может быть???

Как такое могло произойти, что вначале, её, защищённую и застрахованную со всех сторон, убили? Да-да ведь её практически уже убили, её тело почти было уничтожено, съедено и выкакано озёрными раками. Потом чудом, каким-то неимоверным волшебством воскресили, потом растерзали на куски стыдом её душу, и потом, после всех этих ужасов, ей подарили счастье. Катя чётко осознавала, что такое счастье, вот оно, огромное, сопящее, воняющее перегаром и потными подмышками. Она боялась даже подумать, что будет дальше. Чего бы она хотела? Она хотела бы потерять память. Да-да, именно так, потерять память, чтобы не думать ни о чём, забыть всю свою прошлую жизнь, все соблазны, которые тянули её назад, и наслаждаться тем, что есть. Чтобы остаться жить в этой заброшенной деревне и рожать детей этому бомжу, тупо и безудержно. Сейчас, как никогда, она понимала Светку Лыкову. Как дикая самка, по какому-то не объяснимому признаку она опознала своего самца, не по его внешнему виду, не по его запаху, по чему-то более тонкому и неуловимому.

- Вы ничего не понимаете! Мир рухнул! – испугал Катю крик Василия во сне.
- Мир рухнул, мир рухнул, - ненадолго замолкнув, продолжал яростно убеждать он кого-то, - вам надо спасаться…
Что ему снилось, Катя не понимала и понять не могла, но то, что это был кошмар, сомнений не было. От его воплей у неё самой пробежали по коже мурашки.

Вася вроде бы успокоился и затих, и тут Катя увидела, как из его глаз текут слёзы. Она была поражена – оказывается, человек может плакать во сне, оказывается, этот человек может плакать. Кате, наверное, нужно было разбудить его, но, вначале, она была испугана, потом удивлена слезами, а потом Василий проснулся, резко сел на кровати и вытер ладонью слёзы.
- Что-то случилось? – заподозрил неладное Вася, оценив испуганное лицо Кати.
- Ты кричал во сне.
- Что кричал?
- Что рухнул какой-то мир и кому-то нужно спасаться.
- А-а-а… не обращай внимания… у меня иногда бывает, - Вася замолчал и лёг на постель, задумчиво глядя в потолок.
Катя, немного посомневавшись, опять умастилась рядом и прильнула к его плечу. Боясь разрушить возникшую семейную идиллию, оба молчали, наслаждаясь единением.

Минутная слабость двух совершенно разных людей, двух врагов-антагонистов превратила их в любовников. Это произошло нежданно-негаданно, вопреки всему. Но это произошло. И что дальше? А что могло быть дальше? Что делает река, прорвав плотину, после того, как разломает все стены и преграды, и уничтожит даже намек на сопротивление? Ну, уж точно не останавливается и не течет назад, а разливается и, успокоившись, продолжает свой путь. Что оставалось нашим героям, осмыслив необратимость процесса? Правильно это, или неправильно, хорошо это, или плохо, но это случилось, и это доставило им удовольствие.
И опять одновременно, как в первый раз, желание секса накрыло обоих. Но это было уже совсем другое желание, и совсем другой секс - огромная река нежности разливалась медленно, проникая в каждый закоулочек, который пролетел, не заметив, бурлящий поток…

* * *

Почему я люблю секс с умными женщинами? Потому, что от секса с ними всегда получаешь на один оргазм больше. В плане гимнастики и акробатики, в плане механики, так сказать, большой разницы нет. Тут иная дурочка и фору может дать. Я не об этом. Я об общении и взаимопонимании после секса. О нескольких минутах духовного единения, от которого получаешь удовольствие иного свойства. Мужчине же важно не только чтобы ему давали, мужчине важно, чтобы его ещё и понимали. Ему мало поиметь тело, ему нужно дефлорировать мозг. И вот тут нужна женщина, у которой есть мозг.
Ох, эти умные женщины… Ох, эти постсексуальные беседы…

* * *

- Тебе не кажется, что после всего того, что ты со мной сделал, как порядочный человек, ты обязан на мне жениться?! – прервала шуткой затянувшуюся минуту послеоргазмного молчания Катя.
- Гы-гы, - оценил юмор Василий.
- Что молчишь? – Катя перевернулась на бок, пытаясь заглянуть Василию в глаза и накрутить на свой пальчик кучеряшки с его груди.
- Я думаю.
- Что ты думаешь?
- Я думаю, что это не возможно.
- Почему невозможно? – играя дурочку, надула губки Катя.
- Потому, что… мир рухнул, - усмехнулся Василий.
- Мир рухнул? Какой мир? О чём ты говоришь? Ты не хочешь, чтобы я стала твоей женой? Ты не хочешь создать семью? – казалось бы, ещё шутила и кривлялась Катя.
- Ты до сих пор не простил меня? – в её шутке уже не осталось и доли шутки.
- Я не нравлюсь тебе, как женщина? Му-му-му, - Вася, улыбаясь, прикрыл ей рот ладонью, прижав её голову к подушке.
- Му-му-му, му-му-му, му-му му? – выпучив глаза, продолжала задавать вопросы Катя.
- Я очень хочу иметь семью, и я хочу, чтобы ты стала моей женой, но это просто невозможно, - прекратил своим признанием мычание Кати Василий.
Катя успокоилась, обдумывая его ответ. Она видела только одно препятствие.
- Я обещаю тебе, что я решу проблему с этими мразями, я обещаю тебе.
- Разве это проблема?! Это не проблема.
- А в чём, в чём проблема?
- Проблема в том, что мир рухнул, Катя, - опять усмехнулся Василий.

Он издевался. Он глумился над ней. Какой там мир? Куда он рухнул? Как он мог помешать их счастью?
- Ты издеваешься надо мной? Ты решил помучить меня? Это ты так решил отомстить мне, да?
Вася перестал улыбаться.
- Ты не можешь стать моей женой, потому, что ты не женщина, потому, что института семьи не существует, потому, что мир рухнул! Понятно?
- Нет, - Катя немного притихла, начав переживать за психическое состояние собеседника, - а кто я? И где семья? И куда рухнул мир?
Василий прочитал на лице Кати переживания по поводу своего психического здоровья и заулыбался, - Ты в Бога веришь?
- Да, - твёрдо ответила Катя.
- Что такое второе пришествие знаешь?
- Да, Иисус Христос вернётся на землю.
- Про царство Антихриста слышала?
- Да, он завоюет весь мир и будет единственным царём.
- Антихрист воцарится не с помощью войны, войну он начнёт после воцарения. Он воцарится миром, просто все захотят, чтобы он воцарился. Все люди земли захотят стать его рабами.
- А почему? Почему они этого захотят?
- Потому, что он гарантирует им порядок и жизнь в обмен на рабство. Потому, что кроме него никто не сможет этого дать. Потому, что на всей земле будет царить хаос, будет война всех против всех, сильные будут грызть слабых, как дикие звери, и никто ни за кого не заступится.
- Такого не может быть.
- Это будет, Катя, это неизбежно, как второе пришествие. На земле не останется ни одного государства, не будет ни армии, ни полиции, не будет семьи, не станет ни одной социальной единицы, способной противостоять хаосу. Ни одной структуры, объединяющей людей, не останется. Каждый будет только за себя.
- Ну, хорошо, пусть это будет когда-то в будущем, но сейчас, как это может помешать нам сейчас? Что может помешать нам сейчас, создать семью?
- Пойми, что семьи уже нет. Семью уже стёрли в порошок. Первое, что было уничтожено, это семья. Этого просто нельзя не заметить, но этого никто не видит.
- И я не вижу этого, я вижу, что люди женятся, женщины выходят замуж, каждую пятницу мимо окон моего кабинета, сигналя, проезжают свадебные процессии. Вот, что вижу я.
- Катя, ты видишь иллюзию. Семья это курица с отрубленной головой, она бегает, машет крыльями, но она мертва, это просто предсмертная агония.
- Ну, с чего ты взял, что она мертва? Живут же люди.
- Люди живут, а семья уже умерла. Семья это социальный организм, как любой живой организм, социальный организм должен иметь голову, и семья должна иметь голову. Одну голову. Один президент в стране. Один мэр в городе. Один командир в воинской части. Один директор на предприятии. Понимаешь? Социальный организм с двумя головами не может существовать. Он обречён на смерть. Семья умерла, когда законом отменили понятие главы семьи, когда законом сравняли в семье мужчин с женщинами.

Ты можешь себе представить государство, в котором два президента? Нет такого государства, два президента - значит два государства. Государство, в котором каждый гражданин президент – не государство – песок, пыль, прах.
А вся ваша система, весь ваш Семейный кодекс, все ваши ЗАГСы, свадьбы, суды, судебные приставы и прочая ерунда, это кощунство, это издевательство над семьёй. Ваша система не только не может создать семью, ваша система построена, чтобы убить семью. Нет, не так, семья убита давно, ваша система создана для того, чтобы не дать ей возродиться. Семья мертва. А ваши свадьбы, это песни и пляски на её могиле. Ваша система, это осиновый кол в её мёртвом теле.

Это была новость.
- Что ты такое говоришь? Равенству мужчин и женщин в России уже скоро сто лет, и то, что сейчас участились разводы, не имеет ни какой причинно-следственной связи с равноправием мужчин и женщин.
- Я говорю правду. Просто чтобы понять эту правду, нужно отстраниться от этой системы. Но вы насекомые, вы не можете это увидеть. Вы не можете понять, что мир давно рухнул.
Семья это предприятие, семья это воинское подразделение - кто-то один должен брать на себя ответственность и принимать решения, кто-то должен подчиняться и исполнять. Нравится это ему или не нравится, хочется или не хочется – исполнять. И всё это должно быть закреплено законом.

Мысль о том, что семья это коммерческое предприятие, которое не может не иметь своего директора, вначале не смогла поместиться в мозг Катерины. Эта вроде бы простая мысль зашла в уши, но подзастряла на входе. Девственная плева мозга встала на пути мысли-пениса.

Катя вспомнила одноклассницу Таню, периодически обкладывавшую матюгами своего мужа. И тут же представила, как какая-нибудь из секретарш суда опаздывает на работу и на замечание председателя суда, отвечает, - да пошёл ты нахуй, председатель, ты сначала выдели деньги на заправку картриджа… с бумагой вон, опять же, постоянно перебои… почта корреспонденцию принимать отказывается, потому, что оплату им не произвели. Замечания он мне тут делает… На себя посмотри…

Ни в их суде, ни на каком либо предприятии или учреждении такого представить себе было нельзя. Любая отважная секретарша побоялась бы так себя вести с руководителем. Но в любой семье, в той или иной, более или менее жлобской форме такая ситуация была более, чем возможна. Так не должно быть, это же не учреждение, это какой-то бардак получается. И руководитель в семье нужен, и бояться его должны – разложила всё по полочкам в своём мозгу Катя. Дефлорация прошла успешно, запустился процесс мышления.

Она начинала понимать правоту услышанных слов, и её острый ум, отточенный годами юридической практики, стал работать в заданном направлении, – Да-да, всё это должно быть закреплено законом - Семейным кодексом. Он должен предусматривать ответственность, для лиц, нарушающих семейную дисциплину – выговор, строгий выговор, увольнение по статье с занесением в Семейную книжку. Да-да обязательно завести Семейную книжку по аналогии с Трудовой. Собралась вновь замуж, - а покажите-ка мне вашу Семейную книжку – по какой статье вас из прежней семьи уволили? За систематическое блядство?!!! Извините, с такой статьёй поищите другое место, для создания семьи.
Они смеялись от души над Катиной шуткой, одновременно испытывая интеллектуальный оргазм. Катя поняла его лучше, чем можно было надеяться.

- Согласно Закону Божьему для измены предусмотрено наказание из уголовного права, высшая мера - смертная казнь. Ты ж клялась – «в богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас»? Вот - смерть и разлучила, - делал свои замечания Вася.
- Любая сделка, требующая государственной регистрации или нотариального заверения, должна быть подписана только главой семьи, который не должен спрашивать у других её членов разрешения или нотариально заверенного согласия. Любая сделка, стоимостью более определённой суммы, может быть произведена только главой семьи. Любое распоряжение бюджетом семьи должно производиться только главой семьи, счета в банке открываются у женатых людей только на главу семьи и право подписи в банке, только у главы, или тех лиц, которым он выпишет доверенность, которую в любой момент может отозвать. Всё, как в нормальном ООО, чем семья от предприятия отличается – ни чем. Да-да и представительство в суде от имени семьи осуществляет только глава, - уже не могла остановиться Катя.

- А как делить имущество при разводе? – задалась вопросом Катя.
- А никак не делить. Всё у главы семьи остаётся.
- А детей как?
- А никак. Все дети – дети главы семьи, остаются с ним.
- Тогда разводы просто прекратятся, - задумавшись, резюмировала Катя. Кто-кто, а она, с её опытом бракоразводных процессов, знала, что редкая дура согласится уйти из семьи без имущества, детей и, соответственно, алиментов. Ни какие духовные скрепы не могли бы так сплотить семью, как угроза женщине остаться без детей и с голой жопой, и угроза мужчине повесить себе на шею детей без жены.

- Но ведь это несправедливо, это мужской шовинизм какой-то? – Катя не могла согласиться с сохранением семьи таким варварским методом.
- Почему обязательно мужской? Разве я что-то сказал в пользу мужчин? Уверен, найдётся большое количество семей с супругами мутантами, которые договорятся, что главой будет женщина. Подписали в ЗАГСе бумажку – всё - женщина глава, живите, со всеми вытекающими. Сейчас много таких семей будет. Сейчас же таких мужиков-мутантов куча, как страусы - голову в песок, жопу к солнцу. Лишь бы решение не принимать, лишь бы не думать, ответственность на себя не брать.
- Только им надо будет фамилии менять, чтобы не путаться. Был Коля Иванов – стал Коля Светкин, типа Светкин муж… - фантазировала Катя, - или двойную фамилию можно давать, Коля Иванов-Светкин, Витя Петров-Ленкин, Максим Галкин-Алкин. Ну, чтобы понятно было, что типок из патриархата в матриархат перешёл, и он чей-то муж, а не сам по себе бесхозный ходит, - продолжала она, - соответственно совместные дети – Ленкины, Светкины и Алкины, останутся после развода у Ленки, Светки и Алки, тут не обидно – сам подписался под этим.
Они опять смеялись вместе, в этот раз над Максимом Алкиным.

- А ты спрашиваешь - «почему невозможно»? Потому, что нет закона, потому, что нет женщин. Убили семью. Убили женщин. Вы смотрите на себя в зеркало и думаете ну вот мы – женщины, на груди сиськи, в паху отверстие родильного аппарата, чем мы не женщины?! Мы можем заниматься сексом, как женщины, и рожать детей, как женщины. Но вы не женщины.
- Почему?
- Потому, что женщина, как солдат - человек может носить камуфляж, может иметь оружие и ловко пользоваться им, но солдатом он станет только тогда, когда научится исполнять приказы командира. До этого момента, он просто человек с оружием. Вы не женщины, вы ба-бо-бе-сы. Потому, что первое достоинство женщины, это умение подчиняться своему мужчине. Это достоинство выше красоты, целомудрия, верности, трудолюбия, способности к деторождению выше всего… А ты ярчайший представитель этих мутантов, ты баба-бес, и я не верю, что ты когда-нибудь сможешь вытравить из своей души эту нечисть.

Слова Василия были оскорбительны и обидны для Кати, и её первым желанием было, дать ему по морде и выцарапать глаза, ну или, как минимум, ответить какой-то колкостью. Но она сдержала бурление душевных говн, не выплеснув ни капли.
- Если он не прав, если ты женщина - заткнись, - запретила она себе.
- А я, конечно, очень хотел бы, чтобы ты была женщиной. Моей женщиной, - продолжал Василий.
- Я твоя женщина, я твоя женщина, Вася…, - с каждым взглядом, прикосновением, сказанным словом и просто вздохом в её душе разрасталась любовь.

* * *

Верите ли вы в любовь с первого раза? Вот так откинулся на подушку после оргазма, выдохнул и понял – люблю! Я – не верю. Я думаю, что любовь это очень капризный цветок, его нужно взрастить, выходить, потрудиться над ним, чтобы он буйно расцвел в вашей душе. И на это нужно время. Но вот чувство совместимости, ощущение возможности и желания вырастить в своей душе любовь именно к этому человеку, оно существует. Иногда с первого раза, с первого слова и даже с первого взгляда человек может это понять. Но с первого взгляда на Васю, тогда, давно, когда выносила судебное решение, лишившее его детей, Катя ничего не поняла, и с первого слова тоже, и не в первом разе здесь, думаю, было дело. Кто-то посторонний, всесильный вспахал её душу, вывернул наизнанку, перевернул все её, утрамбованные годами, понятия о добре и зле и подготовил почву для большой любви. Как сказочному Вию, ей подняли веки, и она стала видеть, ранее невидимое, и понимать, ранее абсурдное, главное – понимать.

- Если Бог есть, если после смерти есть жизнь, значит… Что это значит? Значит, нужно просить у него хорошего мужа?... Да это же глупо, – молча, рассуждала она, прижавшись к телу Василия, - глупо, просить у него что-то… Он ведь Бог, он знает, что мне нужно… Если просить, то самого плохого мужа, самого отвратительного, чтобы денег не зарабатывал, лентяй-тунеядец, чтобы издевался надо мной каждый день, самодур, и даже бил, изверг, чтобы сексом занимался только тогда и так, как мне не хочется, извращенец, а когда мне хочется, не занимался вовсе, импотент,… Вот такого надо просить, и подчиняться ему всю свою жизнь, до смерти, и быть ему верной, и детей ему рожать, варить, стирать, убирать и работать еще, как лошадь, на своей шее семью содержать… Вот тогда, после смерти, при входе в жизнь вечную, Бог мне всё это зачтёт, тогда за одну роль жены мне будет обеспечен рай. Чтобы попасть в рай, я должна отречься от себя, я должна посвятить себя мужу.
- Ага, а кто будет думать обо мне? – истерично завопила из души Кати, уже почти забытая ей, но всё еще живая нечисть - федеральный судья Екатерина Марковна Копчик, - Кто отречётся от себя ради меня? Муж? А если не отречётся? А если...?

- А если всё-таки Бога нет? – вслух ужаснулась Катя.
Вася, не имея возможности проследить женскую логику, немного удивился вопросу.
- В традиции русского народа есть субботнее посещение бани, - как-то не с того начал ответ Вася, - когда средневековые западноевропейские вонючки изобретали модные духи, русские просто ходили в баню. Но еще больше, еще тщательней, чем за чистотой телесной они следили за чистотой духовной, моральной. Еженедельно ходили в церковь на исповедь и каялись. Анализировали свои поступки и даже мысли за прожитый период и не стеснялись признаться себе и «несуществующему» Богу в своих грехах и так очищались морально. Стремление к моральной чистоте, к духовному совершенству отличает их от нас.
- А был ли в этом смысл? Разве они после покаяния переставали грешить?! – не унималась, пришедшая в себя, Екатерина Марковна.
- Можно конечно поглумиться на тему – а какой в этом смысл, если потом большая часть, из покаявшихся, продолжала совершать часто те же самые поступки-грехи?! Это вопрос из серии - зачем чистить зубы и вытирать задницу, если завтра опять кушать и какать?! Мы не такие, для нас это сизифов труд. Мы не каемся и не исповедуемся, но их считаем тёмными людьми… Понимаешь? Мы - их!!!… Смешно… А сами себя мы позиционируем на много выше их. Почему? Потому, что у нас есть телевизоры, компьютеры, телефоны и айфоны!?…

Постепенно Вася начинал заводиться и набирать обороты:
- Мы потребители, мы не верим в Бога, мы просрали свою национальную идею. Она не в коммунизме и не в патриотизме, от которого без веры один шаг до фашизма. Национальная идея русских была в стремлении к моральной чистоте и духовному совершенству. Еженедельное, ежедневное, ежеминутное стремление к моральной чистоте. Они постоянно скребли наждачкой совести свою душу до блеска, как порядочный солдат ремённую бляху. Вот в чём была раньше национальная идея русских.

Возбуждённый собственной речью, Вася сел на край кровати и начал рубить по своему колену ребром ладони, доказывая свою правоту, - Православие по сути своей интернационально. Православию плевать на разрез глаз и цвет кожи, для него важно стремление к духовной чистоте – скреби душу совестью и ты свой. Поэтому русским чужд фашизм. Фашизм – часть сатанизма, суть которой в разделении людей по национальному признаку – в провокации войны всех против всех, в итоге которой хаос и царство Антихриста. Поэтому они приняли, как за свою, идею коммунизма, но обманулись.

- Ау-у!!! Где вы там, дедушки коммунисты-ы? – кривляясь, Вася обращался к потолку, как будто где-то на чердаке сидели и слушали его души умерших коммунистов, - Вы боролись за идею, смысл которой в самопожертвовании ради материальных благ своих потомков. У вас хотя бы была идея, глупая, но идея, у нас и её нет. И вот мы выросли, ваши потомки. Мы выросли и предали и прокляли вас ради материальных благ. Мало того, ради одного обещания материальных благ мы просрали великую страну, мы порвали её на части. Мы утверждаем, что не верим в бога, но молимся на миллион долларов США, каждый молится, каждый… если молимся, значит у нас всё-таки есть бог…

На глазах разгорячённого Василия навернулись слёзы, он замолчал, пытаясь успокоиться, но через секунду продолжил, перейдя почти на крик, - Если Бога нет, то кто этот гениальный автор, сформулировавший две тысячи лет назад – «их бог — чрево, и слава их — в сраме, они мыслят о земном»?!
Кто этот прозорливец? Человек как в воду глядел, это же про нас, про племя потреблядей, готовое положить на алтарь, своего бога – чрева, все что угодно, великую страну, честь, совесть. Какая там честь?! Какая там совесть?! Да за миллион долларов США мы забудем значение этих слов. Уже забыли. Ни о чем ином, как о земном, мы мыслить не в состоянии. Бога нет, о чём еще мыслить?

По щеке Василия текла слеза, он сидел на кровати, стыдясь развернуться лицом Кате:
- Если Бога нет, придумайте его, тупицы, только для того, чтобы не превратиться в животных…, - уже спокойным тоном закончил он.

Непонятки

Любовь зла – полюбишь и козла, и бомжа, и… в общем, Катя решила остаться… Остаться, чтобы насытиться любовью, чтобы утонуть в любви к настоящему мужчине, чтобы разорвать путы прежней жизни и вдохнуть запах свободы…

Свобода в основном пахла гавном. Нет, там был и аромат свежескошенного сена и дубового банного веника, который, после нескольких совместных с Васей банных процедур, стал ассоциироваться у Кати с сексом и действовать возбуждающе, и запах цветущей липы и луговых цветов и много других приятных запахов. Но основным, конечно, был запах говна домашних животных. Если раньше, унюхав вонь коровьей лепешки, Катя испытывала рвотный рефлекс, то сейчас она с интересом обнаружила, что разное гавно, по-разному пахнет. И это открытие так заинтересовала её, что за несколько дней она стала просто специалистом по определению сортов говна. Она с закрытыми глазами, могла отличить навоз коровий, от навоза свиньи, курицы или собачьего катяха. Эдакий навозный сомелье проснулся в Екатерине Марковне. Неведомый доселе мир, мир деревенских запахов, заворожил Екатерину Марковну Копчик.

А мир звуков! Это щебетание птиц, мычание коров, лай собаки и крики петухов в четыре утра! А вечернее хоровое пение кузнечиков и лягушек! Вот что, кроме раздражения, мог бы вызвать в городе сумасшедший крик петуха в четыре утра? Ничего. Ничего, кроме ненависти. В деревне крик петуха дарил счастье пробуждения. Да, да, да, именно так - «счастье пробуждения». В городе, слова «пробуждение» и «счастье» не выстраивались в словосочетание. Потому, что «пробуждение» в городе, как правило, это «адский ад».
А тишина! Деревенская тишина! Вы когда-нибудь слышали деревенскую тишину?
Звуки деревни дарили релаксацию и блаженство. Творения величайших композиторов мира не могли сравниться с природной деревенской симфонией.

А как радовали глаз деревенские картины! Картины, достойные кисти величайших русских художников-пейзажистов. А какой колор! Это безумное количество оттенков зелёного цвета, это небо голубее голубого! А закаты… деревенские закаты… да разве их можно описать словами?! А радуга! Радуга-а-а!!! За много лет прожитых в городе Катя и забыла, когда в последний раз видела радугу. Может она и появлялась, но разве в городе, кроме детей, кто-то обращает внимание на радугу?!

Новый волшебный мир, о гармонии и красоте которого даже не подозревают горожане, поглотил Катю, своими красками, звуками и запахами, как морское чудовище библейского пророка Иону.

Но больше всего жизнь в забытой цивилизацией деревне поразила Катю не красотой и гармонией, нет. Главным её открытием была свобода. О чём всегда думает горожанин? О работе. Либо, как её найти, либо, как её не потерять. И каждый горожанин ненавидит свою работу, какой бы выгодной и творческой она не была, потому, что не может раб любить своего господина, каким бы добрым и заботливым ни был тот. Каждый горожанин раб своей работы. Но каждый понимает, что без работы не сможет жить, и за это ненавидит её вдвойне. Работа отнимает у человека жизнь. Когда человеку жить, если треть жизни он спит, а треть работает? Постоянные мысли о работе висят ярмом на каждом жителе города.

В деревне работы нет. В деревне жизнь состоит только из отдыха - отдыха активного, отдыха пассивного и секса. Никто не сделает тебе выговор за опоздание, некто не будет требовать выполнения каких-то планов, никто не будет песочить тебя на собрании. В деревне не надо ходить «на ковёр» к начальнику, прокручивая в голове заезженную аллегорию про жопу и вазелин. В деревне главный ты. В деревне ты начальник, ты президент, ты царь, и твои подданные мычат, хрюкают, кукарекают, лают и жужжат. Они исправно отдают тебе дань мясом, молоком, яйцом и мёдом. Ты в праве их казнить и миловать. Ты, конечно, как любой царь, должен о них заботиться, но разве это работа?! Это чудесная игра! Любой фанатик компьютерной «Фермы» увидев, хотя бы раз, появление живого цыплёнка из яйца, навсегда выкинет свой компьютер. Представьте, еще вчера это было простое яйцо, самое обыкновенное, внешне точь-в-точь, как в магазине. Апофеозом карьерного роста которого могло быть только превращение в глазунью. А сегодня это жизнь! Это живое существо, нежное, пушистое со своими желаниями, мыслями и характером! Ну, разве это не чудо?!

Когда Катя увидела первого вылупившегося цыплёнка, она скакала, визжала и хлопала в ладошки, как первоклашка, забыв, про свой возраст, образование и социальный статус. В общем, Катя была поражена открытием, что человек может жить и не работать.

Жить всю жизнь с любимым мужчиной в этом мире, жить и рожать ему детей, что ещё нужно для счастья женщине? Ни-че-го, - думала Катя.

Она думала так, пока не вспомнила про мелочь, без которой не может жить человек. А не может жить человек без паспорта. Её паспорт остался в дамской сумочке, вместе со связкой ключей от машины и квартиры. Последний раз она видела свою сумочку, когда вынимала телефон в машине бандитов.
Нужно было ехать домой. Ну посудите сами… Ну как вы себе представляете – любовь любовью, романтика романтикой, но работа, квартира, машина, дача, нужно было думать о земном…
Так, подумав про паспорт, Катя вспомнила про всё остальное, и земное, цепляясь за земное, потянуло её назад.
Не смотря на то, что с паспортом и ключами Вася решил вопрос легко, поставив перед ней на стол её дамскую сумочку. Другие вопросы остались без решения. Всё остальное продолжало тянуть обратно.

- Тебе Бог дал шанс вырваться из прошлой жизни, а ты назад в своё дерьмо лезешь.

Катя обиделась, она решила, что Вася боится разборок с полицией.
- Не переживай, я решила в полицию не ходить и заявление не писать. На работе скажу, что болела. Больничный достану, у меня связи есть. Пока там эти трупы найдут, а найдут… мало ли глухарей водится в заповедниках полицейских сейфов?! – усмехнулась она, - Я вернусь через пару дней, я всё улажу с работой и вернусь.
Но Вася не хотел её понимать, он не верил ей.

- Катя, я кто?
- В каком смысле?
- Я кто в твоей жизни?
- Ты мой мужчина, ты мой муж.
- Ну, если я твой муж, то я говорю тебе, - не надо никуда ехать. Не надо.
- Ну почему, не надо? Объясни. Ты что предлагаешь? Пустить всё на самотёк?
Вася был непреклонен.
- Почему я должна тебе подчиняться, даже тогда, когда ты не прав?
- Потому, что дети должны подчиняться родителям, а жёны мужьям, иначе рухнет мир.

К консенсусу они не пришли. После слов Кати, - мне кажется, что ты просто трус, - Вася нахмурился, заиграл желваками и закончил дебаты. Рано утром, молча, довез её до трассы и посадил на попутку.
В общей сложности Катя прожила с Васей всего лишь три дня и три ночи, ну как пророк Иона в морском чудовище.

За эти три дня она получила много навыков по ведению домашнего хозяйства в деревне. Сказать по совести, своего домашнего хозяйства у Василия не было, его домашнее хозяйство составляла живность, полученная в наследство после смерти его спасительницы старушки Карповны, да Агафья Ерофеевна с Арсением Петровичем свалили на него заботу о своих питомцах. Общинное ведение хозяйства имело свои преимущества. Оно позволяло Васе выезжать на рыбалку и охоту на несколько дней. Старики же были освобождены им от тяжелого физического труда.

* * *

Катя ожидала увидеть город, стоящий на ушах в поисках пропавшего федерального судьи. По тротуарам должны были сновать полицейские-кинологи с собаками-ищейками. Стены домов должны были быть увешаны ориентировками с её фото. По небу должны были летать вертолёты, а полицейские машины с включёнными сиренами сновать по улицам туда-сюда…
Но всё было спокойно. Федеральный судья, Е.М. Копчик, никому не была нужна. Город сладко спал. Спал также умиротворённо, как в её квартире, на её постели какая-то шалава в обнимку с исполнительным Катиным сожителем Сережей.
«У нас незаменимых нет», - почему-то вспомнила слова Иосифа Виссарионовича Катя.
- Пиздуйте отседова, - растолкала Катя сладкую парочку и вышвырнула за дверь.

* * *

Первым делом Катя обзвонила всех, «задолжавших» ей, знакомых медицинских работников по поводу справки или больничного. Все обещали решить вопрос и перезвонить. Все перезвонили, но вопрос не решил никто. Это нонсенс, но федеральный судья не смогла обеспечить себе подтверждение уважительности причин отсутствия на работе в течение десяти дней.
В сложившейся ситуации Екатерина Марковна встала перед выбором – либо увольняться с работы с позором по статье за прогулы, либо, все же, написать заявление в полицию. Писать заявление на кавказцев, означало - писать заявление на Васю. Писать заявление на Васю, было подлостью и предательством. Стоп. Это когда вы в деревне, в любовной эйфории, это подлость. А когда вы уже в городе, в собственной комфортной квартире с евроремонтом и обстановкой, после посещения джакузи, сидите на кожаном диване в махровом халатике с чашкой кофе в руке, карьера и маленькое предательство начинают перевешивать вечную любовь и чистую совесть. Ну, кто ради любви бросит карьеру, от которой зависит материальное благополучие, социальный статус и будущее пенсионное обеспечение?! Единицы? Исключения, подтверждающие правило?
Мысль о том, что Катя уже собиралась прожить остаток жизни с любимым человеком в деревне, как-то даже не залетела ей в голову.
Другой мыслью успокоила Екатерина Марковна разбушевавшуюся совесть, как собаку косточкой, - я вообще, изначально, планировала писать заявление в полицию, а потом, постараться помочь ему избежать реального срока.

Екатерина Марковна пошла в полицию, написала заявление и рассказала правду. Булгаков сказал, что правду говорить легко и приятно. Здесь был явно не булгаковский случай.
На работе председатель суда, как и все коллеги, был в шоке от истории Екатерины Марковны. Мало сказать, что ей посочувствовали, ей практически пообещали поддержку.
- А я-то решил, что вы приболели. Удивился, что не смогли позвонить и предупредить, - переживал за Катю сердобольный председатель.

* * *

Как-то быстро она у тебя переобулась, скажет внимательный читатель, только вчера она искренне верила в Христа и мучилась угрызениями совести, а сегодня встала на путь низости и предательства. Именно так, друзья. «Земное», оно же тянет. Ты раз подумал о земном, два подумал о земном, потом опять, потом снова, а потом… а потом ты ни о чем ином, как о земном, мыслить не в состоянии. И вроде бы понимаешь, что есть Бог, и вроде бы совесть еще не умерла, а твой бог уже «чрево», и делаешь ты только то, что ему угодно. Вот всё понимаешь, всё осознаёшь, а делать, что должен, не в состоянии. И кто знает, в какую бездну утащит тебя, твой новый бог?!
Да что я тут морализирую без толку, давайте вернёмся к Кате. С Катей начинались непонятки.

Впрочем, вначале всё шло, как и предполагалось - допросили свидетелей, изъяли видео с ресторанных видеокамер, задержали Васю, который дал признательные показания. Всё сходилось. Дело оставалось за малым. Но тут началось…
При осмотре места преступления не нашли трупы. Ни тел, ни автомобиля, никаких следов на месте, указанном Васей, не было…
А эта малость меняла картину до неузнаваемости. С нулевым результатом обыскали весь водоём по периметру. Других водоёмов в этом районе просто не было.

Следов насилия на теле Кати тоже не было, за десять дней даже те царапины и гематомки, которые были, успели сойти. Удар, полученный от мачо-Магомеда основанием ладони, видимых следов не оставил.
Вопрос следователя о возможных следах спермы, на одежде или где-нибудь ещё, заставил Катю задуматься. Следы спермы на одежде и «где-нибудь еще», скорее всего были. Да что тут-то целку ломать, следов спермы было более чем достаточно, особенно в месте, целомудренно названном следователем «где-нибудь ещё». Но эти следы могли направить следствие только по ложному пути.
- Да и при чём здесь сперма, если была только попытка изнасилования? - озадачилась Катя.

- Вы извините, Екатерина Марковна, но давайте рассуждать логически: на вашем теле нет побоев и вообще никаких следов насилия и вашего сопротивления; следов спермы нет; из видеозаписи, сделанной на автостоянке, видно, что вы добровольно сели в машину.
- Да, но он же просто заманил меня.
- Из видеозаписи, сделанной внутри ресторана, и, особенно, на танцполе, можно сделать вывод, что заманили его вы. Из свидетельских показаний ваших одноклассниц следует этот же вывод. Ваш сожитель показал, что вы звонили ему по телефону и сказали, что едете ночевать к подруге и попросили перегнать машину в гараж. Я понимаю, что сказать ему, что эта подруга носит бороду и у неё сорок пять сантиметров размер бицепса, вам было неудобно.
- Я попрошу вас оставить свои инсинуации.
- Какие инсинуации?! Согласно свидетельским показаниям старичков, первый раз они увидели вас пьяной и без трусов, вы десять дней жили в деревне, доили крову, кормили свиней.
- «…парилась в бане с Васей, стирала и готовила, помогала косить…», - цитировал следователь объяснение стариков, водя пальцем по листу.
- Они тоже врут?
- Нет, они говорят правду.
- Ну, тогда, как вы объясните, почему сразу после изнасилования вы не поехали в город писать заявление на преступников?
- Я была без сознания, я была больна.
- И в бессознательном состоянии доили коров?
- Вы издеваетесь?! Доила я уже после того, как пришла в сознание.
- Вот я вас и спрашиваю, почему после того, как вас изнасиловали до потери сознания, и вы пришли в себя, вы не поехали в город писать заявление, а принялись доить коров?
- Во-первых, меня не изнасиловали, не надо передёргивать, меня похитили и пытались изнасиловать, это была попытка изнасилования, которую предотвратил Вася.
- Вася, да, Вася, - задумчиво произнёс следователь, - это единственный человек, человек без паспорта и определённого места жительства, который подтверждает вашу версию о покушении на изнасилование, и вешает на себя три убийства.
- Ну вот.
- Что «вот»? Его фантазия ни чем не подтверждается – трупов нет, машины нет, ни каких следов нет. И что мы получаем в итоге?
- Что?
- В итоге мы получаем постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, вот что.

Отказ в возбуждении уголовного дела мог повлечь за собой увольнение за прогулы.

- Мне не нужны нераскрытые дела?! У меня этих глухарей – во, - следак провёл ладонью под подбородком.
- Давайте, я просто заберу заявление.
- Это невозможно, да и какой в этом смысл?
- Да, действительно, какой в этом смысл, – подумала Катя, - что отказной, что отзыв заявы давали один результат – увольнение.
- А что вы предлагаете?
- Если вам не нужен отказной, то я предлагаю написать правду.
- Какую правду?
- Я подозреваю, что вас изнасиловал этот бомж и просто вас запугал. Ничего не бойтесь. Пишите новое объяснение. Укажите на него, как на похитителя и насильника, и мы его закроем. Материалов для этого предостаточно.
Следак придвинул ей чистый листок бумаги и авторучку, - в конце концов, какая ему разница, за что сидеть, за тройное убийство или за изнасилование.
Было понятно, что он сам не верит в то, что говорит. Этот подонок просто не хотел работать. Он не привык искать преступников, ему главное - не испортить отчетность. Ему было наплевать, кого садить.

Катя в бешенстве схватила со стола листок, смяла и кинула в лицо следователю. Затем, яростно топая шпильками, дошла до двери, взялась за ручку, передумала, вернулась, смачно плюнула ему в лицо, и только после этого, с чувством исполненного долга и морального удовлетворения, вышла вон.

Непонятки бесили Катю. Она сама, собственными глазами видела три трупа. Ну, не могут люди жить с веслом в голове. Следовательно, уйти самостоятельно с места преступления они не могли – трупы не ходят. Значит, кто-то живой их оттуда унёс и спрятал, и этот кто-то перегнал и спрятал машину. Кто это мог быть? Кандидатов было не так много. Любой случайный, посторонний человек, при виде трёх трупов, никогда бы не позарился на машину, это глупо. Спрятал тот, кто был заинтересован, замести следы. Единственным кандидатом был Вася.
Но это не мог быть Вася. Екатерина Марковна Копчик была достаточно проницательным человеком – уничтожить следы, а потом играть в благородство, на такую подлость он не был способен. Он был выше этого. Он был человек-гигант. Все мужчины, встреченные ей в жизни до знакомства с ним, были просто пигмеями. Именно за это она полюбила его. Но больше было некому.
- Значит, я ошиблась в нём, - решила Катя, и на душе её стало немного легче. Её маленькое предательство было оправдано. Гадость, сделанная гадкому человеку, почти добродетель.

- Трус, жалкий трус, - негодовала Катя, - ну совершил преступление, ответь по закону, тем более, что я обещала ему поблажку и снисхождение суда.
По участию, проявленному председателем суда, было понятно, что ему никогда бы не дали реальный срок, а возможно, что и вовсе оправдали.
- Дурак, дурак! И вот теперь, из-за этого труса у меня будут проблемы.

И проблемы действительно начались.
Любой женский коллектив, это клоака, а уж женский коллектив их районного суда… это была отдельная история, это была песня. Уже на следующий день после беседы со следователем за её спиной начались шушуко-хихики, суть которых заключалась в шутке – оправдывает прогулы только изнасилование.
Катя попыталась попасть на приём к председателю.
- Давайте с вами поговорим после окончания расследования и получения результата, работайте… пока, - сердобольным председатель был не всегда.

Кате даже стало казаться, что за ней следят. Она стала переживать, чтобы уже ей самой вероломно не пришили какую-нибудь уголовную статью, тем более, после её выходки со следователем.

* * *

Когда Катя подъехала вечером во двор своего дома, то увидела иномарку с тонированными окнами. Она видела ее утром, когда выезжала на работу. Она видела её днём возле здания суда. Нервы Кати не выдержали, и она решила устроить взбучку этим оборотням в погонах.
Подойдя к машине, она постучала пальцем по стеклу. Судя по тому, что из машины раздались какие-то слабые звуки, в ней кто-то сидел. Но окно никто не открыл и из машины не вышел. Катя постучала сильней. Отсутствие какой либо реакции, свидетельствовало о том, что дело действительно не чисто. Ведь в любом другом случае, человек обязательно бы поинтересовался, что хочет от его машины симпатичная, но психованная женщина-дятел.

- Открой окно, открой окно, я сказала, - начинала повышать тон Катя.
- Вы какое право имеете устраивать за мной слежку?! Вам делать больше нечего?! Преступников ищите, преступников!
- Я вам обещаю, я вам устрою, козлы, - она злобно пнула по колесу.
- Сейчас я вам покажу, - Катя посмотрела по сторонам в поисках камня или палки. Подходящих предметов рядом не было.
Козлы выдержали паузу, дождались, когда единственный случайный прохожий, появившийся во дворе, зайдёт в подъезд, и начали медленно опускать стекло.
- Испугались, что я им машину разобью, сыкуны, - удовлетворённо злорадно подумала Катя, подходя к раскрывшемуся окну для продолжения скандала и полного морального уничтожения противника.
Из темноты открытого окна мгновенно, как язык лягушки, охотящейся за комариком, вылетела огромная рука, схватила Катю за ворот блузки и вернулась обратно, почти по пояс, затащив жертву в салон.
- Ну, салам, родная, - в лицо Кате дымила ноздрями переломанного носа и метала молнии дырками двух фиолетовых пончиков небритая рожа мачо-Магомеда, - ты нам всё обязательно покажешь, но первое, что мы хотим увидеть, это отрезанную голову твоего Дедушки Мороза…
Человек, похоронивший двух своих товарищей, умерших страшной смертью на его глазах, человек, сам оставшийся жить просто чудом после вёсельного нокаута, имел право быть немного недовольным шлюхой, из-за которой все это произошло.

Двор был пуст, и никто не увидел, как иномарка засосала в своё чрево Екатерину Марковну Копчик вместе с туфлями и сомкнула свою чёрную пасть тонированным стеклом.

Жёсткое порно

Когда вечером пришло время управляться по хозяйству, а Вася всё не подходил, дед вспомнил про машину, проезжавшую в сторону Васиного дома. С огорода он видел, как приезжие остановились, чтобы уточнить дорогу у его бабки.

- Чо там, опять милициянеры к Ваське приехали? Мордують человека почём зря. Управляться не дають.
- Не, там полная машина нерусей каких-та.
- Каких нерусей?
- А я почем знаю?!
- А ты что ж молчала, старая.
Дед засуетился, собираясь.
- Тю, ты куда, старый? Сиди дома, твоё како дело?!
- Цыть, дура.

* * *

Дверь оказалась закрытой. Никогда он не запирал двери. Но в последнее время, как будто предчувствовал неладное.
Мага постучал.
- Кто там?
Мага сделал страшное лицо и провёл большим пальцем ладони по шее, угрожая Кате, если она не выманит Василия.
- Это я, Вася…, - испуганная Катя очередной раз предала любимого человека.

* * *

Когда вас четверо, и у вас есть ножи и пистолеты, а противник один и даже без весла, заломать его и связать руки за спиной, не составляет большого труда.

- Ну что, шакал, сейчас мы тебя резать будем, как барашка, но медленно, - нагонял жути Мага.
Они могли убить его сразу, но хотелось насладиться его страданиями и унижением, хотелось услышать мольбы о пощаде, и в ответ на них плюнуть в лицо. Слишком велика была ненависть к этому человеку. Этот человек должен был умирать долго.

Избитый Вася поднялся с пола и встал спиной к стене. Он молчал. Его пнули ногой в живот. Он скорчился от боли, но опять распрямился. Вася продолжал молчать. Отсутствие просьб о пощаде начинало раздражать джигитов.
- Эй, чта малчишь? – один из товарищей Маги взял ладонью за лицо Васи и толкнул, звонко ударив его головой об стену.
- Эй, я спрашиваю, чта малчишь? Ссышь, сука?
В этот раз Вася не смог отказать человеку в общении и ударил кавказца головой в переносицу.
Такой наглости никто не ожидал. Ярости джигитов не было предела. Они опять повалили связанного Васю на пол и начали пинать. Пинали зверски. Тут уже никто не думал о каких-то изысканных издевательствах и унижениях. Пинали в смерть. Прыгали по телу и голове, рискуя потерять равновесие и упасть. Прекратили пинать, только когда у спортсменов-борцов просто кончились физические силы. Мёртвый Вася лежал, не двигаясь, в луже крови. Катя, молча, тряслась от страха в лихорадке, забившись в угол.
На лицах запыхавшихся экзекуторов было видно разочарование – растянуть удовольствие не удалось. Но тут Вася пошевелился, и на душе садистов отлегло – потеха ещё не закончилась. Очень медленно Вася начал подниматься и, о чудо, встал на ноги.
- Ты посмотри, герой, гы-гы-гы – удивился Мага, - Герой?! Герой?!!! – в ярости закричал он, брызгая слюной Васе в лицо, и все опять кинулись на него. Его опять сбили с ног, опять пинали и прыгали по нему. Так повторялось несколько раз. Но, как заговорённый, Вася всё равно поднимался. Его опять сбивали, пинали, а он поднимался. Вася мучил мучителей своим упрямством.

- Лежи уже, дурачок, - умрёшь скорее, - посоветовал Мага.
- Не бейте его, я прошу вас, не бейте его, - не выдержала Катя.
- Не вставай, не вставай, Васенька, - молила она.
Но Вася опять пытался подняться. Ноги были переломаны, он не смог встать даже на колени, и остался сидеть на полу.
Мага подошёл к нему со спины, и поставил лезвие ножа под кадык.
- Не убивайте его, не убивайте, пожалуйста, - плакала Катя.
- Вах-вах-гыр-гыр-гыр-вах, - предложил Маге его товарищ.
Они заспорили о чём то.
Катя вслушивалась в каждый звук их непонятной речи, пытаясь угадать, о чём они спорят. Наконец Мага улыбнулся, согласившись, и Катя облегчённо вздохнула, - только бы пощадили, - подумала она.
- Хорошо, я не буду его убивать, - загадочно ухмыльнулся Мага. Он дождался блаженной улыбки на лице, вытирающей слёзы и не верящей своему счастью, Кати и закончил, - его убьёшь ты…

- Нет, я не могу, я не могу, я не умею…
- Тут не надо много уметь, - Мага достал из-за пояса ПМ, снял с предохранителя, дослал патрон в патронник, вытащил магазин и взвёл курок.
- Ты убьёшь его и тогда останешься жить. Ведь нам нужны в этом Муходрищенске свои судьи, это твой шанс, ты убьёшь его, и у нас будет гарантия, что ты ничего никому не расскажешь. А так мы убьём и его, и тебя. Понимаешь? Математика очень простая – или вы оба, или он один. Но он умрёт по-любому. Подумай… я дам тебе время… секунд тридцать. Тебе, тварь, твой бог даёт шанс…

Мага положил пистолет на стол, взял из рук товарища второй ПМ, снял с предохранителя, дослал патрон в патронник, взвёл курок и приставил к виску Кати.
- Каков твой положительный ответ, шлюха?

Товарищ Магомеда, как опытный оператор, начал снимать процедуру на телефон, стараясь выбрать ракурс, при котором не было бы видно Магомеда.
- Эй, только не порть кино соплями, - засмеялся Мага, обращаясь к плачущей Кате, взявшей пистолет двумя руками.

* * *

Если бы это был не креатив падонка, а голливудский блок-бастер, то Катя, наверное, подпрыгнула, сделала бы в воздухе сальто-мортале, пробежалась по потолку, махнула вооруженной рукой по кругу, одним выстрелом пристрелила всех злодеев, и наступил хэппи-энд. Но падонки бред не сочиняют. Падонки пишут правду.

* * *

Катя закрыла глаза и выстрелила в Василия.
В школе у неё было по математике «5», и она знала, что два больше одного. Тем более, когда «один» из «двух», это она, любимая.
Тем, кто кинется её осуждать, клеймить нехорошими словами, я скажу – подождите, а что бы сделали на её месте вы? Сальто-мортале?

Тело Василия завалилось на бок. Оператор, снимая видео, подошёл к телу и толкнул его ногой, - эй, Мага, гыр-гыр-гыр-вай, шайтан, гы-гы-гы, - засмеялся оператор, удивившись живучести Василия, - живой он.

Пуля попала Васе в легкое, не задев сердце. При каждом вдохе в отверстие в груди с характерным свистом засасывался воздух. Полумёртвый Вася всё равно пытался встать. Максимум, что ему удалось сделать, это опять сесть. Но долго он был не в состоянии так держаться, и упал, облокотившись спиной о стену. Его лицо было кровавым месивом. Один его глаз полностью заплыл, передние зубы были выбиты, нос сломан, он был не жилец, но он был ещё жив и всё видел и понимал.

- Ну, раз живой, пусть запомнит, как я его Катю в рот ебал, - злорадствовал Мага, - иди сюда, шлюха.
- Сделай, пожалуйста, мужчине приятное, - Мага расстегнул ширинку.
Катя замялась - ей нужно было встать на колени.
- Соси, блядь! - прорычал Мага.
И Катя опустилась. Жалобно посмотрела на Васю и встала на колени.

* * *

Если бы это был не креатив падонка, а голливудский фантастический боевик, типа «Люди Икс», то Катя дыхнула бы на член Магомеда и превратила чуркобеса в ледяной столп, или, наоборот, в горстку пепла. Но падонки чушь не придумывают. Падонки пишут правду.

* * *

- Я просто хочу жить, я просто хочу жить, - извинялась Катя перед Васей, - прости меня, - умоляла она, плача, перед тем, как засунуть себе в рот обрезанный мусульманский член, и совершенно не замечая свисающие со своего подбородка прозрачные нитки соплей.

Тем, кто кинется её осуждать, клеймить нехорошими словами, я опять скажу – подождите, а что бы сделали вы? Превратили злодея в пепел? Уверены?

Надо признать, что встать перед Магой на колени, ей было на много легче, чем взять в руки пистолет. Тут то, что уж было строить из себя целку?!

Оператор продолжал снимать, теперь уже порно. Отчаявшись сломать Васю физически, они всё-таки нашли его Ахиллесову пяту, это была Катя. И они накинулись на неё вместе, как дикие звери. Они имели её по очереди и одновременно, грубо и грязно. Их целью было не столько получить удовольствие, сколько причинить ей боль. И она была согласна на всё, она даже была рада оплатить болью и унижением за возможность жить. Она просто упивалась этой болью и унижением. Стая кобелей гоняющих текущую сучку, по сравнению с ними была эталоном галантности.

Когда зверье стало уже выдыхаться, Катя почувствовала, что процесс возбуждает её. И чем более гнусно, мерзко и жестоко с ней обращаются, тем более это её заводит. Окончательно расслабиться и получить удовольствие ей мешал только тупой взгляд Василия. Она стыдилась его взгляда.
Казалось бы, если тебе стыдно, ну просто не кричи, не показывай своих эмоций, притворись, что тебе это неприятно. Но одно дело сымитировать оргазм, и совсем другое дело изобразить его отсутствие. Она не могла не кричать и не материться – чёрная смрадная душа Екатерины Марковны Копчик неудержимо вылезла наружу и задавила всё человеческое, что было в ней. Унять её бешенство не мог никто.
Если в начале процесса, картина напоминала лошадиные скачки, когда четверо злобных наездников пытаются загнать насмерть одну несчастную лошадку, то в конце, участники конного шоу поменялись ролями. Лошадка превратилась в сумасшедшего кучера. Катя всё сильней и сильней разгоняла тачанку, запряжённую четвёркой вороных горбоносых коней.

Процесс Катиного возбуждения напоминал строительство маленьким ребенком пирамидки из хрустальных кубиков. Сначала она задышала. Потом начала потихоньку стонать. А потом, не в силах сопротивляться, задушила собаку-совесть, и стала получать удовольствие, наплевав на всех, на Васю, чуркобесов, их видеокамеру. Ей было насрать на всё, кроме своего желания получить оргазм.
Она кричала и стонала, и её крики, состоящие из матов, междометий и неприличных просьб, как хрустальные кубики складывались в большую пирамиду. Пирамиду, которая вот-вот должна была рухнуть.
- «Да!» - клала Катя кубик. Потом некоторое время, как ребеночек неловкими ручонками, выбирала второй такой же.
- «Да!», - ставила сверху второй.
Через паузу, третий, чуть больше, - «еще!». Потом опять – «да!» и так далее.
Кубики были разными по размеру. Вот их перечень в хронологическом порядке: да, да, ещё, да, я блядь, еще, порви мне жопу, еще, а, мне больно, да, сильней, а, я сука, я мразь, я тварь, еби меня, еби меня, а, я хочу жить, жить, жить, да, да.
Когда она ставила кубики «я хочу жить», «жить» и «жить», она уже с вызовом смотрела на Васю. Эти «жить-жить» она с ненавистью плевала в лицо этому дурочку, этому живому трупу, который тупо пытался выпрямиться, но опять в изнеможении падал спиной на стену. Она сама была готова пинать его ногами, только, чтобы он больше не поднимался и не смотрел.
Помогая Кате в строительстве пирамидки, насильники так увлеклись процессом, что перестали понимать, кто тут кого насилует. Кончив по разу, трое из них сошли с дистанции. А Катя, оседлав на обеденном столе член последнего, продолжала накладывать кубики.
Последние четыре – «и!!!», «и!!», «и!» и «и», она уложила согласно нотному ряду - фа, соль, ля, си, и уменьшая до шёпота громкость звучания. Последний «и» был писком полевой мышки.

В короткий промежуток времени, с момента, когда пирамидка преодолела критический угол наклона, и до момента, когда хрустальные кубики с грохотом должны были разбиться об пол и фейерверком осколков разлететься в разные стороны, в доме наступила гробовая тишина. И в этой тишине раздался выстрел, - Бах!

С кровавой маской вместо лица, первым упал Мага, выронив из рук пистолет.
- Хенде хох, фашисты! – на пороге дома стоял Петрович с двустволкой в руках.
Оставшиеся в живых фашисты и по-русски понимали плохо, а по-немецки так не понимали совсем. Наверное, потому, что дети гор, играя в войнушку, делятся не на русских и немцев. Зря.
Руки никто не поднял, более того, отчаявшись искать глазами забытое в сексуальном пылу оружие, один из нерусей решил подобрать пистолет Маги. Это был оператор, он аккуратно положил телефон на кровать и сделал движение в сторону оружия.
- Бах! – раздался второй выстрел и нешпрейхающий по-немецки смельчак упал рядом с Магомедом, – дедушка не шутил совсем.

Дед начал перезаряжать ружьё. Увидев заминку, на него кинулся третий. С перезарядкой старик явно не успевал.
- Хенде хох, тебе сказали, басурманин! - грозно прикрикнула писклявым старческим голосом бабка, высовываясь из-за спины деда и направляя дуло одноствольного ружья в грудь джигита.
Вместо того, чтобы с криком «Аллаху Акбар!» броситься на ствол, как Матросов на амбразуру, тот отринул назад так резко, что упал, присев жопой на пол, и паучком-перевёртышем поскакал вперед спиной к стенке, - нэ стрэляй, нэ стрэляй, бабушка!
Дед перезарядил двустволку, взял на мушку джигита-паучка и проворчал в сторону бабки, - Я же тебе сказал, дома сидеть.
У деда не хватало зла на строптивую старуху, - оно же поломанное, - показал он глазами, на её ружьё, - оно не стреляет и не заряжено, ты зачем его взяла? - яростно шептал он.
- Ну, вот же, пригодилось, - оправдывалась бабка перед самодуром, - вот всю жись так, никогда тебе не угодишь, ай, - махнула она рукой, обидевшись и вытирая слезу концом повязанного на голове платка.
Деду стало стыдно, - иди, иди, милая, не гоже тебе тут…, - пожалел он супругу. Бабка перекинула ремень ружья через плечо и поковыляла домой.

Паучок понял, что старички его накололи, просто «взяли на понт». Осёдланный Катей чуркобес пытался встать, но никак не мог сбросить её с седла. Желание одного и другого, добраться до пистолета Маги, очевидно читалось в глазах обоих.
- Я, соколики, последний раз говорю, хен-де-хох, - грозно предупредил дедушка.
Момент был критическим. Оба дёрнулись, и дед разрядил двустволку, - Бах! Бах!

Бомж, с дюралевым веслом в руках, это страшная сила, но ветеран Великой Отечественной с двустволкой…
Петрович то и во время войны оккупантов в плен брать не любил, а уж тут…
Картина была страшной – три человека, подстреленных, кто в голову, кто в грудь, в одной куче на полу, фонтанируя, булькая и пузырясь кровью, копошились в предсмертных конвульсиях. Кто-то дёргал руками, кто-то ногами, кто-то вставал на борцовский мостик.
Четвёртый, лежащий на столе и оседланный Катей, умер сразу. Но это был не тот случай, когда ещё живые, могли позавидовать мертвым.
Причина была в Кате.

Привязанная приступом вагинизма к члену покойника, она с небольшими перерывами кричала «а», и пыталась с него встать.
Но её нежный половой орган вцепился в член мертвеца, как бультерьер в плюшевого мишку, и никак не хотел отпускать. А мишка весил килограмм под сто.
Она поочерёдно принимала, то позу сумоиста, прибитого гвоздями к татами за яички, то позу легкоатлета при низком старте. Если команду «на старт» ей выполнить ещё удавалось, то команду «внимание» и, тем более, «марш» - никак.
- А-а-а-а-а!!! А-а-а-а-а!!! – каждый раз дико орала Катя, пытаясь, как штангист, взять вес и выйти из приседа. Покоя покойничку не было. Натерпелся так, что ему не позавидуешь. (Не обходимо отметить, что так Катя пытала покойника, а покойник Катю, до приезда полиции.)

- Кто в тебя стрелял то? - дед развязал Василию руки.
- Она…
Дед злобно посмотрел на Катю и невозмутимо начал перезаряжать ружьё – на войне с предателями разговор был короткий.
- Не трогай её, не надо. Подай мне телефон…
- Алло, это полиция? Меня убила федеральный судья Екатерина Марковна Копчик…, - успел сказать Вася и выронил телефон из руки.
- Але, представьтесь! Как ваша фамилия? Назовите адрес, где вы находитесь…, - требовал телефон.
Но представляться уже было некому.

Последний сон Екатерины Марковны

Екатерина Марковна удавилась в камере, не дождавшись приговора суда, после очередного допроса, на котором оплёванный ей следователь допрашивал её по поводу видеозаписи с убийством Василия.
- А в этот момент, кто держит вас на прицеле? – язвительно уточнял он, изучая азартное порно, когда на экране Катя исполняла роль ковбоя-усмирителя мустангов и кричала «жить-жить».

Сначала она попыталась вскрыть вены, но попытка суицида оказалась неудачной.
– Иуда должен удавиться, - вспомнила Катя ночью библейский сюжет, разбинтовала пораненную руку и прикрепила косичку из бинта к койке верхнего яруса.
Сидя с ногами на кровати, она засунула голову в петлю, уперлась руками в кроватные стойки и заснула. Последнее, что ей приснилось, была беснующаяся толпа людей. Из-за спин ничего не было видно. Они тыкали пальцами куда-то в середину, смеялись, что-то кричали. Катя протиснулась, растолкав всех, и увидела, что в центре людского круга в луже крови лежит бледная отрубленная голова Василия. Катя склонилась над ней, подняла и стала целовать лоб, глаза, щеки.
- Прости меня, прости меня, - плакала Катя, - я хочу стать твоей женой.
- Ты не можешь стать моей женой.
- Ну почему, почему?
- Потому, что ты не женщина, потому, что института семьи не существует, потому, что мир рухнул! – прошептала синими губами голова, и внезапно открыла глаза.
Катя испугалась и бросила голову на землю.
- Мир рухнул! Мир рухнул!!! – закричала голова, багровея и сумасшедше выпучив глаза, и вены на обрубке шеи надулись и стали диаметром с карандаш. Но вдруг, как будто кто-то выключил громкость телевизора – пропал звук. Голова продолжала кричать изо всех сил, но ничего не было слышно. Катя не слышала ни звука из уст головы, но четко читала по губам – Мир рухнул!!! Мир рухнул!!!
Катя посмотрела вокруг. Все продолжали смеяться, кричать, показывать пальцами на голову Василия. Катя поняла, что кроме неё никто не понимает, ЧТО кричит голова, никто не слышит отрубленную голову… никто…

Зе энд

Tweet