Глава 1.
  – Пустите. Пустите же! – злой как черт, изрыгая про себя адские проклятия взъерошенный охранник  отстранял сгрудившихся у монитора  людей.
  Увлеченные, те даже не обернулись: «А кто это там лезет?»
  Уже не церемонясь, он оттеснил плечом пышную даму и наконец, нырнул в тумбу, откуда достал промасленный сверток в целлофановом мешочке – ужин.
  Скрепя сердце, чтобы не обложить зевак, поджав губы, он направился  искать место потише – подкрепиться.
  Как назло все диванчики и кресла были заняты. Кто-то дремал, некоторые беседовали, но время от времени каждый шел к монитору, чтобы взглянуть и вернувшись изумленно покачать головой: «Играют! Как ни в чем не бывало! Однако…»
  «Ну не в туалет же идти…» – решил чоповец и подался в самый конец коридора, где в полутьме привалился к шахте кухонного лифта, навечно пропахшего тушеной капустой. Четыре раза на дню, лифт подавал молочную кашу, кисели, супы на все три этажа детского сада №…
  Кусок не лез в горло.
– Чтоб вам провалиться, подлецы! Чтоб вы вместе с вашими чертями провалились! – шипел он под нос.  Благоухающая чесноком  котлета  застряла в сухой глотке.
    Его можно было понять – все встало с ног на голову. Еще три часа назад сад опустел и лишь одна группа – «Лютики» по-прежнему жила будничной жизнью. Сами «лютики», как величали ее обитателей, и не думали собираться домой. Ни за одним из двенадцати пятилеток, этим  вечером не пришли.
    В шесть вечера, воспитатель закрыла дверь снаружи и поспешила прочь – дети остались одни. Самые сметливые, повинуясь биологическим часам, слонялись возле шкафчиков с одеждой, поджидая мам и пап, но подергав запертую входную дверь, как ни в чем не бывало, возвращались к играм.
  Нет, родители не забыли своих чад. Все они, за исключением, чьи дети хворали, были тут же – этажом ниже, возле поста охраны, чем и довели пожилого стража  с  носом цвета  говядины, до немого исступления.
  Еще бы! Его пятничный вечер воспоминаний, выпадавший по графику лишь два раза в месяц – пропал! И вот: котлеты пошли всухомятку,  бутылка греется в тумбочке, а должна была наоборот – стыть в аквариуме. Сало, кильки,  вареные яйца – все, что так согревает душу под  диск с песнями  из советских  кинофильмов,  лежит мертвым грузом.
  Одна надежда – эксперимент закончится к полуночи, когда лютики свалятся без сил.
  Идею подала сама молоденькая воспитатель, родители приняли с восторгом и азартом.   
  Лютики – группа на удивление слаженная и дружная. Растащить  детей после шести по домам было непростой задачей,  они цеплялись друг за друга, за воспитателя, нянечку,  игрушки, столы, орали и плакали, оттягивая расставание с обожаемым садиком. И тогда, отчасти виновница такого положения – умница воспитатель, педагог по призванию и зову сердца,  предложила  экзекуцию.

Глава 2.
  Цветной монитор в деталях  передавал картинку. Были слепые зоны, но большой ковер, на котором  сгрудились дети, был как на ладони. Время от времени выводили на экран спальню и раздевалку.
– Скоро настанет перелом, еще немного.
– Уже три часа как ждем…
– Ну все, поверьте, сейчас покатится  под  горку. О, гляньте, глазки потирают. Ха-ха,  баиньки захотели.
– Ох, бедненькие! Слава богу, сытые, кормят-то  хорошо.
– Меню-то на славу. Однако когда же…
  Пятеро мужчин и женщин – кулак родительского актива высматривали на экране каждый свое чадо. Еще полчаса назад они беззаботно шутили, посмеивались над забавными «лютиками», но развязка  все никак не наступала. Пробило девять вечера, «лютики»  дружно  разменяла четвертый час  нежданной «продленки».
  План трещал по швам. Да что там – рушился. По всем прикидкам, не позднее пол десятого, родители должны были открыть дверь и гурьбой ввалиться  к  рыдающим, зовущим всевозможных родственников детям и увести  домой, к теплым кроваткам и кипяченому молоку, выработав таким образом, понятие самоценности  жилища в маленьком мозгу.
  Тут на экране произошло какое-то движение. Бойкие девочки, окружили двух мальчиков и  явно  против их желания, повели в спальню.
– Смотри, смотри! Они их спать уводят! А-бал-деть…Бабы.
– Чего ты удивляешься, пацанов до пятого класса девки лупят. Тебя нет разве?
– Да я не о том! Они домой не собираются…?
  Дети, как ни в чем не бывало, продолжали играть, позабыв про дом и родителей.
Поняв, что экзекуция  провалилась, в десять вечера, злые, все проследовали в группу.

Глава 3.
– Закрыто. – с удивлением промолвил лысый папа. Он еще и еще крутил ключом и дергал дверь. – Закрыто, говорю вам!
– Дайте-ка сюда.
  После десятка безуспешных попыток  стали  ясно – заперто изнутри. На стук и крики никто не отозвался. За дверью воцарилась гробовая тишина.
  Папы налегли, и дверь немного отворилась – изнутри не пускала  настоящая баррикада из тяжелых лавок, стульчиков, столов. Как им достало сил? Кто пробовал отцепить от качелей пятилетнюю, хорошо кормленую девочку, тот не удивится.
– Дети, вы где? Быстро сюда! Лиза, Костик! – визжали в щель перепуганные мамы. В ответ – тишина, лишь  слышны короткие перебежки, шепот, бульканье и бряцанье. Но и они затихли – что-то затевалось.
– Дайте-ка я! – с видом прожженного педагога, высокий и худой, как жердь папа-активист отодвинул остальных и просунул радушно  улыбающуюся голову в щель.
  Все безропотно расступились – у кого еще достанет времени играть Деда-Мороза, Бармалея, заливать горки, окучивать кусты и заниматься прочей ерундой.
    Активист допустил ошибку – он смотрел вперед – в зал, где уже ни души, тогда как нужно было опустить взгляд долу.
– Чик! –  щелкнуло  под самым  его носом.
  У забаррикадированной двери сидела на полу вся группа, так потом рассказывал несчастный. На самом деле их было всего пятеро – все девочки, и все вооружены.
– Чик! – крошка в очках на трогательной резинке взвела ружье, и зажмурившись, спустила курок.
– Бац! – со звуком колотушки по мясу, шарик угодил активисту в глаз.
  Воскликнув: «Ах!» он осел назад и был подхвачен десятком рук. Не ожидая такой подлости от неблагодарных «лютиков», лишился дара речи. Под глазом наливался роскошный фингал. Ощупывая рану, он бормотал бессвязно: «Девочка… из ружья! Не знаю чья…» – хотя прекрасно знал каждого в лицо, а очки носила лишь одна – его собственная дочь!
  – Ну я их! – страшный в своей ярости  упитанный  папа, оставил раненого товарища на попечение дам и вцепившись в косяк и дверь наподобие Геракла, разрывающего пасть льву, попытался увеличить щель, чтобы навалиться скопом.
  Позже рассказывали, что была стрельба очередями и даже взрыв. 
  Не берусь утверждать, но едва грузный папа надавил на дверь, раздался словно треск пистон – десятки шариков просвистели в воздухе и нашли большую, круглую мишень – лицо.
– Черт! – папа  отпрянул от двери, спеша покинуть сектор обстрела, но сделал это неловко, совсем по-граждански, за что немедля поплатился. Бумажный пакет шлепнул его по голове и взорвался, окутав всех мукой. Второй лопнул в гуще перепуганных родителей. Следом брызнули струи из водяных пистолетов.
  В панике все шарахнулись прочь от двери, малодушно бросив раненого, который добавил в репертуар  еще и роль одноглазого мельника на смертном одре. Недолго думая,  вскочил и тоже бросился наутек.
  Ослепленный дедушка, сдернул с запорошенного лица бесполезные очки и облизал  губы:  –Гипс! Это гипс! Откуда, черт?! – тревожно уставился бешеными глазами в ореоле розовых  кругов  на совершенно белой роже. Ну чистый филин! Но было не до смеха!
– Откуда?! – остервенело отряхивала испорченную кофточку одна из мам. – Мы сами им купили наборы для отливки зверушек. Там, в комплекте – гипс. Много! – сурово пообещала затяжную компанию.
  «Боже, боже!» – восклицали женщины,  оглядывая себя и теребя прически, –  гипс, смешанный с водою неумолимо застывал сосульками.
– Все! Вызывайте милицию! – сдали у кого-то нервы.
– Какая милиция, нас самих за истязание детей упекут! Кто все придумал?! – страшно оглядывал всех грузный папа и шарил в карманах, словно искал револьвер – пристрелить гадину. – Как объяснять будем?!
  Возбужденно расхаживая за углом, истерически посмеиваясь и не веря в происходящее, они держали совет.
  Пакеты методично взрывались в трех метрах от перемазанных взрослых, дым стоял, как над полем боя. Струйки  падали  сверху.
  – Надо всем разом навалиться и выпороть мерзавцев на месте! – горячилась мама с  новой прической вместе сегодняшней за пять тысяч. – Я сама всех выдеру! Дайте мне! – хрипела она и яростно тянула узкий ремешок из холщевых штанов. Пять минут назад это были итальянские, шелковые брючки  с  Охотного.
– Нельзя наваливаться, они под дверью ждут. Перемнем! – простонал раненый с шикарно заплывшим глазом.  – Потихоньку надо. Дайте воды, братки, пересохло.
  Одна из мам кинулась за водой, другая спохватилась – вспомнила о камерах:
– Я сбегаю, посмотрю! Монитор!
  Их разведки вернулась тут же, понурая: – Ничего не видно, они  сломали камеры…
– Этого не может быть! Ущипните меня! Я сама педагог, но это…Ущипните же! – интеллигентная бабушка терла запорошенные виски  и  истерично хватала всех за руки, заглядывала безумным  глазами в перемазанные лица. Старуха тронулась.  Умоляла разбудить ее.
– Не может?!  – воскликнул толстый папа. – А это, что?! – схватил себя за спутанную паклю на голове. – Хорошо глаза на месте! – тут он обратился ко всем. – Слушай меня, товарищи! Надо их свиньей  атаковать!
  Мамы скинули каблуки, папы свалили пиджаки в угол. Сдали обезумевшей бабушке паспорта, бумажники, дедушка – орденские планки. Подумал – и сунул в руки пенсионное удостоверение и узелок с заначкой.
«Пригодится…»  – сказал бабушке и утер скупую слезку.
  Сцепившись руками, согнувшись, как можно ниже они составили клин –натурально получилась свиньей.  Хрюкнув: «Пошли!», толстый папа пустился грузной рысью, увлекая товарищей в атаку на неистовых лютиков.
  Клин вынырнул из-за угла, подбадривая себя истерическими воплями: «Ну щас мы зададим! Смелее, это только дети!», пыхтя пробежал в дыму три метра, ступил на удобренный  водой и гипсом участок и мгновенно рассыпался со скоростью сбитых кегль. С громки воплями, родители  разлетались словно по льду, стукались о стены. Неловкий дедушка воскликнул: «Ах!» и распластался как шкура медведя – вставная челюсть со скоростью шайбы выскочила прочь. «Ой! Ай!» - слышалось со всех сторон.
  Под восторженные визги «лютиков», из проема полетели горшки, пластилин, игрушки, брызгала вода, лопались пакеты с гипсом! Ад царил на поле сражения!
  Толстый папа в треснувших на заду брюках, без одного рукава и ботинка стоял как скала среди барахтающихся товарищей, которые как цыплята под крыло мамы-курицы кинулись под его защиту.
    В него стреляли, поливали, но он, прикрыв товарищей мощным телом, вне себя от ярости отыскал в аду свой башмак и воскликнул, потрясая женской туфлей: «Я вам ноги повыдергаю, черти! Запорю! Расплющу!»  Игрушечный микрофон стукнул его в лоб и захрипел: «Вместе весело шагать…».
  Самым умным, вернее опытным оказался стреляный воробей дедушка. Он удивительно ловко перекатился под саму дверь – в мертвую зону и прикрыв голову горшком вздрагивал,  как в сорок первом под бомбами.
  Все это наблюдали люди в черных масках, притаившиеся  буквально рядом – за углом. Их вызвали перепуганные шумом припозднившиеся прохожие. Десять секунд назад отряд ОМОНа проник внутрь и сразу был обнаружен.
  Наглый террорист переодетый в чоповца отнял от губ бутылку «Московской» и потянул руку из кобуры. Его выключили по-тихому – иглы электрошокера впились в шею. Стиснув бутылку, тот рухнул и забился в дьявольских конвульсиях, поливая себя и все вокруг водкой. Из кобуры запрыгала  по полу молодая редиска.
  Бесшумно миновав пост охраны, люди проскользнули наверх – откуда доносился шум схватки.
  Не дожидаясь, пока оборванец-толстяк, со сгрудившимися в ногах воющими чумазыми выговорится, один в маске кинул светошумовую гранату. Оглушительный взрыв и вспышка, окончательно сразили ошалевших, перемазанных как черти людей.
  Через секунду все лежали лицом в пол.  В наступившей вдруг тишине, из-за двери послышались сперва испуганные всхлипы, которые на глазах набирали силу, и перешли в дружный рев: «Мама, мамочка, я тут! Папа, я больше не буду. Заберите нас! Ых-хы-хы» - рыдали перепуганные лютики.
  Вскоре все разъяснилось. Детей отшлепали, тут же расцеловали всех без разбору и еще отшлепали. На радостях, все благополучно позабыли про несчастного охранника…

Глава 4.
– С этим что?
  Дежурный врач равнодушно осматривал бесчувственное тело в форменной одежде при  пустой кобуре.
  Медсестра взглянула в бумаги: – Охранник. Указано, поражение электрическим током.
– Потому от него пахнет водкой… – сокрушенно покачал головой врач. – Ох, Россия, Россия…
– Написано, из детского сада.
– Так, т-а-а-к…Это уже интересно. –  доктор недобро прищурился. – Ему детей доверили, а он водку жрать!
– Свинья! – выпалила Мария.
– В квадрате! – поддержал доктор. –Что будем делать, Мария?
– По назначению?
– Н-е-е-т, Маша. По назначению, его помоют и спать положат, а значит, зло в очередной раз посмеется.
– И?
– Клистир. Каждый час. Нет, каждые полчаса! Слабительное, промывание зондом! Весь спектр. Чтобы завтра, на карачках уполз домой!
– Сделаем.

Tweet