Такое ощущение, что нужно бежать от реальности. Люди всегда будут указывать на то, что в их понимании не вяжется. Это не совсем правильная жизнь. Не то, чего хотелось бы в качестве пребывания на этой планете. Раннее половое созревание, сделало меня человеком, печатающего эти буквы. Мне 23 года, и я люблю свою маму. Не буду говорить, что это нечто, из ряда вон выходящее, просто так устроен мир. Так было предначертано господом Богом, Буддой или если хотите выпала карта судьбы. Но как есть, так есть. С раннего детства я был окружён заботой матери. Любовь не такая как пишут Шекспир и его подельники, она более тёплая и платоническая. Кровь от крови и плоть от плоти, это мы. Две половинки чего-то одного, очень большого и целого. Я кричу в толпу эти строки, потому что устал встречать вокруг сплошное непонимание. На моей памяти никто не проникся нашей любовью. Не один человек не попытался понять.
Я сменил две школы и два города, прежде чем мы с мамой-Таней решили переехать в Петербург. Большие города скрывают помешательства людей; здесь легко затеряться в толпе. Но рассказать я хочу не о городах с их приведениями, а как раз о здоровых людях из маленьких селений.
Жили мы тогда в посёлке с приятным названием - Мирный. Позже выяснилось, что это не характеризует его как миролюбивый. В посёлке проживали с моего рождения. Как рассказывала мама, она переехала в него, когда узнала, что беременна. Переехала, из какой-то деревушки, с сотней жителей. Родился в городском роддоме номер 1, здоровым и полноценным ребёнком; на бирке значилось ― И. Сергей, 18.05.1992 г., 10.00, 3114 гр. Она и сейчас у меня хранится. Вырос в детском саду, учился в школе и на улице. Впитывал в себя все нужные правила жизни, общался с разными людьми. Никогда не был замкнутым, всегда участвовал в жизни общества; не был обособленной личностью и как могу судить - психологически здоров. Я учился в школе, которая находилась в 3,5 километрах от Мирного. Там же, в параллельном классе, учился мой сосед. Так вышло, что он увидел нас с Таней, в городском парке. Не то, чтобы этот парнишка сообразил, что к чему. Просто рассказал своей матери, что видел нас. Вот тогда и понеслись слухи про то, что мы целуемся по паркам. В начале никто не протестовал. Но потом мы начали ловить на себе взгляды и тихий шёпот. Таня сразу же поняла в чём дело. И стала пресекать эту начальную стадию сумасшествия. Говорила – «И что? Вы верите всему что слышите? Может вы больные люди?». Возможно, их сдерживало моё присутствие, а может в них шла борьба. Что именно происходит в людском сознании, для меня остаётся загадкой. Знаю точно - исход этой битвы всегда не в нашу, с Таней, пользу. Мы будем гонимы всеми, в чьём понимании наша любовь - инцест.
Спустя время Таня пришла домой зарёваная. Не сразу хотела говорить, в чём дело. Я лишь видел как она терзает себя, и не находит места. Каждый замечает муки любимого человека, видит, как его ломает и канаёбит. Чувствует его панику. А после лицо становится каменным. В общем, она рассказала мне, что шла по дороге, в руках был пакет с хлебом. На встречу шли две тётки; пенсионного возраста. За метров десять они стали громко ругаться, смотрели в глаза и плевали себе под ноги. Не меняя направления, Таня двигалась той же походкой, ничто не могло смутить её в этот момент. Она знала, на что идёт, как сама рассказывала:
- Я иду, а в голове вертится - «Не сдавайся, не выдай страха. Не паникуй, иди также как и до встречи с ними. Пусть тебя несёт истинная правда и самая сильная любовь»,- как вдруг до меня доходит, что они могут и убить. Но я продолжаю идти ровной походкой без эмоций. Когда до них остаётся несколько метров, говорю - «Здравствуйте! И вы тоже верите этим россказням. Да горите вы все в аду!», - они сразу опешили, а когда поравнялись, одна из них сказала: – «Ну и наглая ты!», - и плюнула мне на спину».
Она дрожала и была словно дезориентирована в пространстве. На следующий день мы решили переехать в город. Она забирала документы из школы, увольнялась с работы, а я собирал нужные вещи. Паковал сумки, в которые клал только самое необходимое. Таня позвонила с почты и сказала, что через час придёт, спросила, собрал ли я вещи. Я ответил, что остались банные принадлежности. Она предупредила, что вызовет такси, и сказала, чтоб я заранее вынес вещи на лавочку возле калитки. Скажу по правде – в тот день людская злоба открылась мне во всей своей красе.
Я услышал крик, когда выносил последнюю сумку. Она бежала, спотыкаясь. За ней гнались четыре тётки. Инстинктивно сосчитав; я рванул за кочергой. Очень быстро оказался на улице. Не помню как, но стою возле Тани, размахивая кочергой. Из меня рвётся - «Убью!». Они испугались и попятились назад. Одна из них начала кричать – «Да она пользуется тобой! Ты - сопляк ещё, чтоб это понять. Уйди с дороги парень, иначе и тебе достанется». Тут из-за угла выехало такси, и мама с шофёром начали укладывать сумки. Таксист косился то на меня, то на это действие с тётками. Хотел было, что то сказать, но мама его перебила – «Не нужно, прошу вас! Сложим вещи и поедемте. Умоляю вас, не встревайте. Они ненормальные!». Бабы кричали, что она стерва, блядь и вавилонская блудница, что её на костёр нужно, а я всё махал кочергой. Мы прыгнули в такси и умчались, оставляя за собой пыльный след людской злобы. По дороге Таня рассказала таксисту, что её оговорила соседка и, что та надоумила баб её изжить. Хоть это и была ложь; и я, и Таня понимаем, она бывает во благо. Наша любовь стоит лжи.
Мы ехали, сердца замедлялись, восстанавливая привычный ритм. Она обняла меня за плечи. Я уснул. Машина стояла у таксофона, когда я выглянул в окно; Таня разговаривала с кем-то по телефону. Нашим новым домом стала однушка на окраине. Через два дня я пошёл в новую школу, а моя женщина устроилась в магазин кассиром.
Мы зажили прежней жизнью, наслаждаясь каждым мгновением проведённым вместе. Кино, парки, магазины, со временем дискотеки. Всё было вместе. Я экономил деньги на еде, сдавал бутылки, собирал картон. Не всегда конечно, когда хотел дарить ей цветы. Это не хорошая работа для школьника, но любовь есть любовь. Да и для цветов или кино то, что надо. Окончив школу, поступил на заочное отделение в местный вуз, специальность - инженер теплосетей. Устроился в ночную смену продавцом в ларёк. График меня устраивал полностью. Когда я ей сказал, что хочу работать пятидневку, она была против. На это я заявил, что здесь мужчина один, и могу решать такие вопросы самостоятельно. - «Если ты не согласна, можешь меня не пускать на работу, но тогда нам придётся реже видеться!». Говорю, и знаю, что отступит. Она поддалась мне как львица перед львом, покорно опускается на землю и задирает хвост.
Я устроился на ТЭЦ, работал в дневную смену; через два месяца перевёлся и начал работать в две. Таня пошла в ночной магазин с двумя сменами. У нас было всё замечательно. Если сказать как на духу, то мы обычная среднестатистическая российская семья. С одной лишь оговоркой – пока бездетная. Я не особо думал о детях в этот период жизни, Танюша тоже вроде не напрягалась с вопросами и предложениями. Не знаю как, но чёрная полоса явилась из неоткуда. Почему люди начинают совать свои носы в чужие дела? Видимо, на роду у них написано любопытство. Всем есть дело до других, никто не концентрируется на себе или своей семье. Мы смотрим на людей, выискивая то, чего нет в нас, а когда находим, появляется повод выдвинуть на суд чужое исподнее (таковым считаем то, что не укладывается в понимании). Выносить вердикты - наше любимое занятие.
Соседка по подъезду работала в паспортном столе. Когда Таня заносила  документы, та её запомнила. Она пришла к нам с дружеским визитом. Чай, торт, конфетки. Разговоры про деревню и работу, про мужей и сыновей. Казалось, она затронула все темы, которые могли дать ей хоть какие то выводы. Таня не сразу поняла, а потом стала задаваться вопросом – «Почему? Вдруг, ни с того ни с сего? И так ласково, и с вопросами?». Она задумалась, и когда соседка вдруг спросила, были ли мы вчера в «Товарище» (местный к/т), мама ответила, что нет.
– Жаль, - сказала соседка задумчиво, - Обязательно сходите, там идёт хороший фильм про любовь.
Соседка ушла, а Таня опять начала метаться. Было видно, как её выворачивает наизнанку, как она паникует и распадается на атомы. Я налил ей коньяку и приказал принять ванну. Утром каждый уволился с работы, и мы опять начали собираться в бег.
Дверной звонок прервал наши сборы. Я открыл. На пороге стоял участковый, позади него соседка.
- Проходите,- сказал я, спокойным голосом – присаживайтесь,- продолжил в той же тональности.
Я знал, что не стоит говорить людям правду; и понял это, как поняла Таня. Нельзя с уверенностью сказать, что люди тебя поймут, если ты расскажешь, как есть. По этому, я настроился на разговор-обман, с нотками непонимания, в чём обвинения. А они были.
- Гражданка И. Татьяна Савельевна, вы сожительствуете с И. Сергеем Савельевичем. Кем вы ему приходитесь?
- Я мать этого ребёнка; и что означает – сожительствуете? Мы тут проживаем как семья. Мать, - она показала на себя - и сын, - кивнула в мою сторону.
Я заметил, как она нервничает.
- Тань, оставь в покое свои нервы. Я сам буду говорить. С чем вы сюда пожаловали товарищи?- спокойно спрашиваю я.
- Гражданка С. Елизавета Григорьевна, рассказала, что видела, как вы целовались в кино. Она знает, что вы мать и сын, и поэтому решила исполнить свой гражданский долг. Сообщила нам, а мы решили отреагировать и проверить,- исполнительно сказал он.
- В чём, всё-таки, дело? - спросил я.
- Вы состоите в близости с вашей матерью?- резко кинул он.
- Мы не совершили ничего незаконного, на каких основаниях вы задаёте личные вопросы, наша интимная жизнь никого не касается, – в выдержанном тоне сказал я.
- Если мать и сын находятся в интимной близости, это перечит общественной морали. Мы обязаны выяснить, не насильственно ли они сожительствуют,- расплывчато пояснил коп.
- Ни от неё, не от меня не поступало жалоб в вашу инстанцию?
- Нет, - сухо ответил коп.
- И с каких пор полицию интересуют вопросы морали? Уверен, что в наших действиях нет ничего противозаконного. Здесь никого не удерживают и не принуждают. Состава преступления нет, не вижу основания вести этот оскорбительный допрос. Надеюсь это всё? - выложил я.
Коп посмотрел на Таню, потом на меня; глазами окинул квартиру.
- Да, вполне понятно. Но учтите, если нам поступят ещё жалобы, мы будем разговаривать с вами на другом уровне, - чуть ли не угрожающе ответил коп.
- Имеем в виду. До свиданья.
- Но как так? Она же целовала его! Я сама видела это позавчера, - расстроенно спросила соседка.
- До свиданья!- настойчиво попрощался я.
Законник вышел, за ним соседка. Я закрыл дверь, и мы продолжили собирать сумки. Было видно, как Таня волнуется, но старается не выдать себя. К тому же, я заметил новый взгляд - гордость, с которой она смотрела на своего мужчину. Вы не поверите, насколько это придаёт сил двигаться дальше, не обращая внимания на это ваше – совращение несовершеннолетних. Тем более, в тот момент я таковым уже не был. Такое отношение окрыляет. И я, как мужчина, понимаю, что от меня зависит многое.
Мы от нечего делать не разгоняем собственный сплин, чтоб любить. Ведомые любовью, которая изначально присутствовала в нас, шагаем по этой планете, переступая людскую ненависть.
Поезд через сутки доставил нас в Питер, который с первого взгляда охмурил своей красотой и помпезностью. Я устроился грузчиком в магазин. Через месяц перешёл в большой гипермаркет, на должность консультант. Таня пошла кассиром, и работает в сети магазинов. У нас всё по старому, любовь - морковь. И ругаемся и миримся. Шалим в общественных местах; занимались любовью в парке у Петра I.
Мама сказала это романтично, как в молодости. На что я улыбнулся и ответил:
- Ты ещё не поняла? Мы же с тобой будем вечно такими!
Жили мы, не тужили, но как я сейчас понимаю, никому до любви нет никакого дела. Все лишь видят в нас непристойности. Живут своей праведной жизнью, и если их гладь воды сокрушает булыжник, начинается волнение.
Никто и никогда не сможет в своей голове найти способ понять нас. Мы своего рода ложка дёгтя в бочке вашего мёда. Живём бельмом на глазу у общества. Такое ощущение, что люди не дадут нам спокойной жизни. На работе узнали, что я встречаюсь с взрослой женщиной. Вокруг меня началась суматоха; каждая девушка начала считать, что она обязана вырвать меня из лап страшного чудовища. Стали обхаживать, нагло предлагая себя в качестве любовниц. Не скажу, конечно, что мне не нравятся женщины, а тем более молоденькие. В общем, ровесницы начали кружить надомной как коршуны. Ничего не изменилось, в большом городе свои морали и ценности. У Тани, появился ухажёр, который дарит ей цветы. Сразу ей - льстило, но теперь говорит, что раздражает. Меня стала напрягать эта ситуация с девчонками на моей работе. Ещё чего доброго, прознают и будет вновь непонимание. Опять бег в никуда; и всё заново. А ведь нужно бежать от вас. И чем дальше, тем лучше. На острова. В другие страны. По дальше. Не собираемся мы жить для других, наша любовь только для нас. А вы? Вы живите своими жизнями и наслаждайтесь их прелестями.
В чужой огород не стоит лезть, там свои порядки и устои. Вам в нём нечего делать.

Tweet