Заплутавшаяся между этажами

  "Деньги похожи на волшебную палочку - скрутил их  в трубку, махнул, и желание исполняется ", - так думала Машэ, когда родители оплатили ей обучение в престижном вузе. На неделю дочка стала пай девочкой, обещая начать совершенно другую жизнь.  Для начала она покрасила волосы в  ярко красный цвет, а ля  пожар в джунглях, выбросила на мусорку всю школьную одежду и нацепила какие-то невообразимые тряпки, беспощадно порезав джинсовый костюм на неровные шорты и  жилетку. В память о Стэпе у нее остались путанские туфли на высоченном каблуке,  прекрасно подходившие для обновленного дрес -кода. Пару недель  новоиспеченная студентка  даже сама вставала без окриков и понуканий, выпивала чашечку кофе  с канопе и  скакала на занятия.
  Дорога шла все время в гору,  пересекая кварталы, где  проживали хачи. Она перепрыгивала на высоких каблуках-ходулях через кучи мусора  и задавленных собак. Вслед ей мяукали грязные кошки и гастарбайтеры хихикали, свистели и показывали факи.  Далее отважная девчонка, срезая путь, шла через гаражи, где прятался маньяк, о котором  писали в газетах и предупреждала полиция. Получив достаточную дозу адреналина, Машэ приближалась  к фешенебельному  зданию  европейского вида. Эта картина напоминала дворец на  навозной куче. У входа  в храм науки бил  фонтан, в коридорах стояла мягкая мебель, аквариумы с экзотическими рыбами, столовая напоминала элитное кафе. 
  Свобода студенческой жизни  опьяняла:  никакого принуждения, отсутствие менторского тона, всеохватывающего контроля, никаких дурацких звонков  преподавателей  родителям. Хочешь ходи на занятия, а хочешь  плюй в потолок и прогуливай.  Лекторы  не навязывали своего мнения, наоборот  предлагали дискуссии  и диспуты. На семинарах и коллоквиумах  требовалось высказывать собственное мнение. Машэ попала в рай и скоро ей стало скучно. Девица лукавила, так как  поняла, что она  здесь никто.  Наша героиня  привыкла быть в центре внимания, удивлять окружающих неожиданными, безумными фразами и дикими идеями. Машэ любила покорять своими успехами в музыке, поэзии, спорте.
    На однокурсников это не действовало. Здесь  был совершенно другой неведомый контингент. Дети новых русских  плевать хотели  на искусство, творчество, способности. Их волновали лишь доллары на  пластиковой карте. Все разговоры сводились к дорогим автомобилям, отдыхе  на мировых курортах и радужным перспективам где-нибудь  в Арабских эмиратах или в Калифорнии. Машэ начала терять свое "Я" и впадать в панику. Старые представления о жизни рушились, и  захлестывала апатия .Больше не хотелось читать стихи на сцене, участвовать в соревнования по рукопашке, не хотелось ничего. Прежний  мир с его представлениями о сильной личности, которая царит над обстоятельствами, испарился как пролитый спирт.  Где-то в подсознании рождалась злоба на окружающую действительность. Все привычное  исчезало. В конце- концов  у девушки не осталось  ни собственного мнения, ни позиции, прилежания и старательности у нее тоже не стало. Она начала просыпать первые пары и рычать на родителей по утрам, далее  завыла, что ей все надоело и в вузе  просто забивают голову интеллигентской глупостью. "Зачем в  современной жизни нужно знать о каких-то демиургах, Троянских войнах, Гераклах и прочих героях, которые давно подохли, так ничего не узнав об интернете  и сотовых телефонах",- верещала студентка. Ее давили латынью, и этот мертвый язык напрочь стал замещать привычную матерщину. Когда вечером за Машэ погнался хач, она рявкнула ему:"Оциум пост негоциум,  когносцэ тэ ипсум,  табула раза".  С ужасом осознав произнесенное, девица аж схватилась за голову.
  Университет слыл в Крыжополе рассадником либерализма. Преподаватели работали по совместительству  консультантами у чиновников областной администрации. Наглотавшись идиотизма номенклатурной  жизни,  они находили отдушину в занятиях с молодежью.  Студенты  слушали о сталинском тоталитаризме и геноциде русского народа, о провалах в экономической реформе.  Непроизвольно эти идеи в голове  нашей героини складывались в рифмы:
При Сталине боялись стукачей.
При Путине - хачей.
У России такой размах, 
Что  ее Правитель только страх. 
          ххх
Одни народы выбирают свободу,
А мы, как всегда, - Берию или Ягоду.
У России есть таина -
Она выбирает всегда хазаина. 
         ххх
Заплатил хачам ясак,
Значит  парень - не дурак.
А как услышит про Америку,
Сразу падает в истерику. 
          ххх
Русичи на мир смотрели гордо,
Но явился Батый и побил им морды.
Однако каждый понимает, кто не слеп-
В этом виноваты США и Госдеп.

Они наняли  своего агента Батыя
И теперь ни туды, ни сюды я ! 
            ххх
С экрана кричат - в Сочи олимпиада,
А глухим слышится - исчадье ада.
С экрана кричат - этот режим навек,
А глухим слышится - дави калек.

С экрана кричат - в экономике прекрасная тенденция,
А глухим слышится - в стране импотенция.
Перед нами возник вопрос-
А есть ли с глухих спрос? 
           ххх
Козлы - такие же мажоры,
Увидев зелень - все обжоры. 
           ххх
Умные - заложники у дураков.
В этом секрет и основа основ.
Если заложником быть неохота,
Маску одень на себя идиота. 
           ххх
По команде назывались коммунистами.
По команде взрывали Божьи храмы.
По команде так же яро и неистово
Молятся их внуки, те же хамы. 
           ххх
Говорят, что россиянин - добрый простак.
Но откуда в стране был ГУЛАГ?
И почему здесь как птица Феникс
Возрождается лишь железный Феликс?
  Машэ всегда гордилась своей оппозиционностью и протестностью - ходила с белой лентой, носила значок "За свободу". В университете она себя почувствовала маленьким желторотым несмышленым цыпленком. Масла в огонь подлили сокурсницы,  шушукавшиеся на переменах о том, что нынешний режим не любят лишь неудачники и придурки. Их родители- миллионеры,  деньги жопой жуют,  система им в этом  помогает, а преподаватели несут ахинею,  потому что нищие и завидуют успешным бизнесменам.
    Машэ совсем запуталась, ее маленькая головка оказалась неприспособленной к разрешению таких парадоксов. Она решила уйти во внутреннее  сопротивление: принялась  курить, пить  и растлевать пацанов. На потоке оказался один батан, подходивший для этой роли. Девица  на  лекциях с ним обнималась,  в перерывах отвязано целовалась и ставила засосы на шее.  Она  ходила по университету  с гордым видом, а следом за ней бегал ботан, похожий на покусанного кошкой, мыша. Он носил ее сумку и угощал девушку кофе с имбирными булочками  Так прошел  первый семестр. Приближалось время расплаты, то есть сессии.  Либеральные  преподаватели вдруг ощетинились, более того ощерились как злые волки. С номенклатурных детишек слетела  фанаберия, как скорлупа с вареных яиц. Они встали в очередь  с синими зачетками и такими же потускневшими лицами. Некоторые  обреченно  забирали  документы. Почувствовав  аромат опасности, Машэ воспрянула духом. Надвигался год козы, на рогах которой висели экзамены.

                                Машэ и ее спутники

  Машэ в свои  семнадцать лет никогда не оставалась одна, повсюду за ней следовали, словно тени верные спутники. Нет, это были не телохранители или соглядатаи. За девушкой шли стройными рядами ее верные друзья- скандалы. Без них жизнь представлялась пресной и  даже  невозможной.
  Все началось семь лет назад. В  детском дворце творчества устроили конкурс юных поэтов. Наша героиня приняла в нем участие и заняла первое место.  В качестве приза какой-то благотворительный фонд пригласил школьницу в цирк. Билет ей в руки не дали, но сообщили, что  победительница  включена в список и будет пропущена на представление. Девочка была на вершине счастья. Новые рифмы кружились в ее голове как весенние мотыльки.  Родители надели на нее парадное платье, а до здания чудесного цирка было рукой подать. Пока она вприпрыжку бежала на представление, в голове звенели слова:
Цирк российский  любят детки,
Только жалко тигров в клетке.
  Девчонка представляла себе как  ради нее укротитель откроет железную решетку и выпустит на арену  хищников, которые только для нее будут прыгать в огненное кольцо и качаться на трапеции, а вокруг  зазвучит музыка.
  Увы, действительность оказалась совсем иной.  Контролерша на входе ничего не знала о поэтическом конкурсе.  Здоровенная бабища, похожая на гренадера, перекрыла своим телом вход и предложила девочке купить билет или пойти вон.  Машэ заплакала и стала клянчить, мол, тетенька пропустите, ведь это мой приз, моя победа. Однако дама стояла на своем непреклонно: нет билета, нет прохода. Девочка начала рыдать в полный голос, а потом вдруг  по- старинному , по- деревенски заголосила. Видимо так в девятом веке ее  прабабки провожали на войну  с кочевниками своих отцов, мужей и сыновей. Появился администратор и попытался успокоить  разбушевавшуюся  поэтессу, однако та вдруг вся скорчилась ничком упала на пол и стала дергаться в конвульсиях, дико завывая: " У-у-у...а-а-а..."  Работники цирка в замешательстве  застыли, не зная, что делать. Машэ тем временем поползла, рыдая в полный голос, в сторону контролерши. Затем случилось неожиданное. Ребенок начал кусать противную бабу за ноги. Та взвизгнула и отпрыгнула в сторону.  Вход оказался свободным, и Машэ рванула во внутрь.  Через секунду она затерялась  среди зрителей. Напрасно вызванный ОМОН бегал  в поисках прорвавшегося дитя. Какая-то сердобольная учительница,  прикрывая девочку своим телом, включила  несчастную жертву обмана в свою  бесплатную группу.  Потом были игры, клоуны, фокусы, огни  и фанфары. Так Машэ поняла, что скандал может оказаться лучшим другом и помочь разрешить любой вопрос в свою пользу.
  К семнадцати годам Машэ стала виртуозом  в области нарушения общественного порядка. Она считала, что надо все делать наперекор. Противоречие стало основой  ее личности и всех поступков. Если  толпа  идет налево, то она движется направо, если все  едят суп, то она роняет тарелку на пол, если  девчонки  ходили  расчесанными, то ее волосы торчали клочьями, если все учили уроки, то она прогуливала школу, если все любили друг друга, то она ненавидела. Ее идеологией стала тотальное  и перманентное  противостояние, перераставшее в ненависть. Она хотела полной свободы и абсолютной независимости. Любую просьбу  своевольная  девица  воспринимала как  оскорбление. Если ее просили подержать сумку, то она ее тут же роняла. Она презирала  любую  домашнюю работу, а свои вещи разбрасывала по полу. Если какой-нибудь безумец пытался  сделать ей замечание, то потом долго  жалел о своем опрометчивом поступке. Дивидендов и счастливых билетов в жизни это поведение уже не давало. В школе учителя ненавидели сумасбродку, ставили лишь незаслуженно плохие оценки и пытались даже лишить  права  сдавать ЕГЭ, чтобы отрезать дорогу к высшему образованию. Полуживые исстрадавшиеся  родители юной смутьянки с трудом  утрясали конфликты. Вся надежда предков была на то, что доченька, поступив в институт, утихомирится. Наивные люди.
    Машэ научилась орать и лишь наращивала децибелы. Это был не крик попавшего в капкан зайца, не вопль альпиниста, свалившегося в пропасть, это было нечто другое.  Звук возмущения рождался внизу живота и медленно поднимаясь через кишки, пищевод, многократно усиливался, разрастался как бушующее торнадо и наконец вырывался бешенным смерчем, способным покалечить не только уши, но и мозги окружающих. Все жертвы  в ужасе разбегались как от смертоносного инфразвука. Пострадавшие сосали валидол, пили корвалол, мужики тянулись к бутылке. Машэ могла орать часами, ее маточные крики  оставляли трещины в штукатурке. Прохожие  шарахались в сторону и крестились. Этот вопль бешеной дьяволицы  преследовал потом целый день и порой возвращался в страшных снах.
  Постепенно  дикие крики  бесноватой переросли в нечто большее. Она стала устраивать  целые спектакли, и в момент кульминации крушила вокруг все подряд, разбивая об пол  то дорогой телефон, то  планшет, то чашку с чаем. Как-то на улице ей позвонили из института и сообщили о двойке по латыни. Машэ в ярости  сорвала с себя зимние сапоги и забросила их в сугроб. Постояв  в одних носках на морозе, она полезла в глубокий снег, где с трудом отыскала  выброшенную обувь.  Когда она начинала орать под чьим-нибудь  балконом, то сверху  деваху поливали водой.
  Скандалы сделали  юную леди  свободной от всех обязательств. Оставалась одна проблема - мужчины. Ее накаченное спортивное тело требовало секса, а мозг сопротивлялся. Такое раздвоение приводило к тяжким последствиям для несчастных парней. Красивая видная девка вызывала интерес у многих.  Проще говоря, ее хотели, не предполагая о последствиях. Она не была недотрогой.  Девушка допускала до себя симпатичных счастливчиков, но до первого  интима.  Мальчик влюблялся, называл ее своей королевой, готов был разбиться в лепешку, выполняя любые прихоти  тигрицы, но результат  был  предрешен заранее. Пацан вылетал из ее постели как грязная тряпка. Одного избила  на многолюдной  улице прямо в час пик, другого спустила с лестницы за шиворот, а в окно выбросила  в след его кроссовки. Байкеру проколола шины,  какому-то иностранцу чуть не перегрызла горло.
  Среди парней о проделках местной амазонки ходили    рассказы, один страшнее другого.  Если юноша появлялся на людях  с засосами до ушей или с исцарапанной мордой, то все понимали  с кем он провел ночь. Машэ, испытав оргазм, приходила в ярость, так  как считала себя грешной, униженной и оскорбленной плотскими грязными утехами. Десять лет рукопашного боя  в элитной секции отпечатались на ее характере.
  Однажды утром девушка проснулась после очередного безобразия и  почувствовала  себя одинокой. Друзья-скандалы опротивели как теплое прокисшее пиво. Психологический тест, недавно проведенный в институте, показал, что девице  далеко за сорок. Нужно было что-то менять, ибо до старости оставался один шаг.  Восемнадцатилетие  стучалось  в дверь  как судебный пристав или коллекторская фирма.  Из глаз Машэ полились слезы. Что она знает об этом мире, где была, кто она?  Когда-то она  сочиняла стихи, играла на гитаре, фотографировала.  Девушка взяла листок и  начала писать, пытаясь поймать вдохновение. Однако на бумаге получалось странное буриме: любовь-морковь, квас-унитаз, чудак-дурак.  Она смяла листок, швырнула под диван и поняла, что вместе со скандалами и воплями потерялись и все способности и индивидуальность, а прошлое ушло навсегда. Склоки не дали ей место под солнцем, а выбросили на обочину, как рваную автомобильную покрышку. 
                              Като догоняется

  Последнее время Като чертовски не везло, будто сглазили.  Она преодолела, словно  безрассудно сиганув с пятого этажа,  временной барьер своего восемнадцатилетия.  Девица полагала, что жизнь сразу изменится: детство  провалится в унитаз, а начнется что-то большое, настоящее, взрослое. Увы.  В учебных аудиториях ощущала себя серой мышкой, которой  злобные преподаватели вот-вот будут делать вивисекцию.  В кармане свистело, так как предки  не считали теперь нужным тратиться на нее, мол уже взрослая.  Постоянно подворачивалась лишь работа промоутера, где платили через раз, да и то после дождичка в четверг. На личном фронте  тоже встречались то бананы, то баклажаны, то просто перезрелые огурцы.
    Вот недавно в интернете познакомилась с парнем: морда лошадиная, уши квадратные, глаза как вареные яйца. На свидание к нему все-таки пошла, ведь  похоть-то в  бюстгальтер  не спрячешь. Страшилище притащило  искательницу приключений на свободный флэт.  Они распили бутылку водки, и откуда ни возьмись, появились два дебила, притащившие с собой на инвалидной коляске какого-то  сморщенного словно  урюк старика.  Като, как студентка -медичка,  подумала, что придется ставить  капельницу.          Однако дело развернулось иначе. Трое  здоровенных уродов  кинулись на  девицу, словно  жуки-долгоносики  на капусту. Не успела она моргнуть глазом, как лежала без трусов и лифчика, а уроды в драку делили между собой подходы к  женскому  телу.  Наконец эротоманы определились и устроили пошлейшую групповуху, за которой наблюдал инвалид в коляске, похрюкивая от удовольствия и почмокивая языком.  Закончив свое свинство, пацаны подхватили Като как пушинку, подтащили к старцу. Пришлось отсосать  и у него. Троица болтая ею в воздухе, как куклой,  направляла  тело взад, вперед, как бы помогая и даже участвуя в процессе.
  Вырвавшись от извращенцев, Като в возмущении поведала все это закадычнице Машэ.  Та спросила: " Почему ж ты не применила дольчаги и опчаги, прямые в челюсть?" " Ты, дура, - ответила Като,-  я представляла себя порнозвездой, так что даже в полицию жаловаться не пойду".  Самое главное, как оказалось, главарь насильников  вскоре  стал названивать на мобильник и требовать  выкупить  запись групповухи, угрожая выложить съемку в интернет. Като обрадовалась, что будет много лайков и придет популярность. Бандит чуть не проглотил трубку и завопил:" За обслуживание надо платить, мы, что бесплатно втроем тебя пилили?". Девушка возмутилась и выбросила  симку, как прежнюю жизнь.
    Через несколько дней,  для успокоения  души,  Като сняла на улице четырнадцатилетнего акселерата- спортсмена, ростом под два метра. Срочно захотелось интима, а кроме общественного бесплатного  клозета, извините, ничего не нашлось. В антисанитарных условиях  девушка опять  использовала свой оральный инструмент, но тут случилось  непредвиденное. Спорт -хорошо, а анаболики - плохо.  Рот Като обожгло как крапивой или неразведенным уксусом. Вот это промашка.  В ушах звучали слова классика: " Нет повести,  печальнее на свете, чем повесть о минете  в туалете".
  Машэ долго слушала, а потом заявила: " Хватит, я тебя приведу к настоящему Мачо, моему  товарищу".    Плэйбой был студентом, музыкантом  и вообще длинноволосым красавчиком, да еще владельцем собственной хаты.  Правда  парень  страдал  неврастенией  и все-время пытался себя порезать или хотя бы уколоть вилкой.  В какой-то момент  он извернулся и полоснул  собственную  ногу  разбитым  хрустальным  фужером.  Машэ  не переносила крови, а потому даже не допив абсент,  выскочила  как наскипидаренная .
    Наступило время  медработницы и ее холодного рассудка.  Она ловко обработала рану и правильно , как учили, наложила повязку, дала успокоительных и приголубила, словно  мать.  Мачо понял, что ему именно этого и  не хватало  в жизни.  Он расчувствовался  и  предложил себя на роль бой-френда.  " Вот это подарок, так подарок",-  мурлыкала  радостная  медичка.  Отношения сложились мгновенно и закрутились в яростном урагане страсти. Трахаться можно было до опупения и одурения. Привыкшая к случайным связям, Като  каталась в настоящем оргазме, о существовании которого раньше и не предполагала. По этому поводу девушка даже свечку в церкви поставила и в Бога поверила окончательно.
  Однако черт не дремал и подбросил влюбленным  проблему. Однажды исповедуясь в постели,    музыкант шепнул своей дорогой: " Ты у меня  восьмидесятая и последняя ". Като будто ежа проглотила, вспомнив, что он у нее сорок восьмой, а значит придется срочно догоняться , конечно ради паритета, а не из-за дурацкого разврата.
                                                          Дело
  Большая любовь требует больших жертв. Родители Като, узнав о любовнике,  лишили девушку карманных денег и отняли планшет. Она потеряла доступ  к джипу  и лишилась абонемента в спа-салон.  Ее избранник запил и перестал ходить на занятия. Наличные средства быстро улетучились.  Первой от этого начала страдать домашняя  кошка, которой пришлось добывать пропитание в местной мусорке. Когда выяснилось, что нет  бабла  даже на пиво, то влюбленные задумались. Студент заявил, что наступает сезон аскинга  на вокзале. Он зачехлил  испанскую концертную гитару, а    на  девушку нахлобучил старую мужскую фетровую шляпу, обоссанную любимой  муркой.
    В Привокзальном подземном переходе было темно, сыро и холодно. Сквозняк,  постоянно меняя направление как в аэродинамической трубе,  продувал кости. Музыкант ударил по струнам и скрипуче запел о тяжелой судьбе одинокого  странника, потерявшего все корни и связи:" Бросьте монету, месье и мадам, я подниму, мерси" .  Като бросалась  к каждому прохожему и, сняв шляпу, просила поддержать талант в тяжкое  время санкций  и блокады Крыма. Она неистово трясла фетром перед лицом жертвы, распространяя пыль и неприятный  запах.  Через два часа четыреста  рябчиков  шевелились в кармане влюбленных предпринимателей. Студент обрадовался, мол будет на что оттянуться вечерком.
    В ближайшие дни походы на вокзал стали традицией.  Машэ  как-то привела  в их теплую компанию еще одного безденежного студента со странной фамилией Похлебкин.  Тот тоже пострадал от собственной любви. Парень втюрился в Сим-Сим, которая оказалась ведьмой из Козьих болот.  Наглая девица привязала к себе пацана оккультными знаниями, а потом всего исцарапала, изрезала и напившись крови, выбросила. Неприкаянного  вытащили из петли, и вот теперь он  тоже стал участвовать в аскинге на вокзале. Юноша не умел ни петь, ни играть, плясать тоже не мог, так как  напрочь отсутствовало чувство ритма. Однако это стало главной фишкой. Музыкант играл, а Похлебкин прыгал как  макака, выпучив глаза и высунув язык, разбрасывая во все стороны пену. Прохожие боязливо отшатывались в сторону, но  червончики в качестве откупного бросали все в ту же фетровую шляпу.  Приспособившийся молодой человек как-то вечером на традиционной пьянке снял штаны и попытался стать третьим. Бухая Като, прыгавшая  на члене музыканта, не сразу поняла в чем дело и откуда взялся дубликат, нагло  лезший к ней за щеку. Когда разобрались в чем дело, прокаженного с позором выгнали из компании.
  Однако все хорошее проходит, и  возвышенная любовь студента -музыканта  по совместительству  волосатика катилась к своему естественному завершению. За  три недели Като так осточертела, что мачо начал  с начала безбожно напиваться, а когда это не подействовало  стал орать: " Убирайся с моего флэта, вонючка". "Почему ты так меня обижаешь,- всхлипывала  медичка,- я принимаю душ  каждый час и обливаюсь дорогим парфюмом".  Студент жестко заявил, что у Като прапрапрабабка  была крепостной девкой  и жила в коровнике на навозной куче, а потому никакие французские духи ее не спасут,  запах  говна  вошел в генетику и изменил цепочку ДНК.  Про себя же парень заявил, что является потомком польских шляхтичей, наследником полонеза Огинского и быдло рядом с собой не потерпит и ему в жопу не нужна  ни ее квартира в Москве, ни  черный джип, ни валюта на счету. Тонкий интеллигент хватанув стакан виски  визжал: " Пусть тебя трахает вепрь из леса".  В довершении скандала мачо губнушкой девицы написал на стене своей  спальни:" Пса крэф и пошла на хуй".
  В этот момент пришла  Машэ и, увидев подругу всю в слезах да еще с петлей на шее, заявила, что у молодых кризис  толерантности, секс приелся, а настоящего  общего дела нет. Парень  истерично закричал, что у  него ничего общего с этой коровой, хуже того с буренкой, телкой и вообще рогатой  быть не может. Машэ шарахнула кулаком по столу так что полетели на пол недопитые рюмки и коротко заявила: "Может и должно, а если что, ответишь перед  катькиным дедом, который в областной администрации  заведует  образованием" . Студент понял, что до защиты диплома  его не допустят и не видать " вышки" как собственных ушей.
                                                  Спасение волосатика

  Машэ вела репортаж в он лайне подобно футбольному комментатору, то захлебываясь словами, то давясь выражениями, переходя на шепот, а порой поднимаясь до визга и громогласных восклицаний: " Вы видите, бюджет падает, трещит по швам под ударами санкции. Та оседлала несчастного и прыгает по нему, топчет, как курица завалившая петуха. Вот они вступили в  жесткие отношения, обнажили все свои помыслы.  Местное сельское хозяйство не дремлет, оно с радостью заполняет освободившуюся нишу и поставляет на рынок морковь и банан..." Санкция идет в атаку, рвет на куски бюджет, царапает, вяжет по рукам и ногам собачьим поводком. А что бюджет? Он плачет, стонет, рыдает, а санкция давит беспощадно:"Даешь экономическое садо-мазо!"
  Действо происходило в спальне у волосатика. Веб- камера, направленная на широкую как душа  у  алкаша  постель, улавливала все тонкости  интимного процесса, происходившего  между бюджетом и санкцией. Роль бюджета, конечно, исполнял студент-музыкант, а Като была прекрасна в образе санкции. Они устраивали небывалый секс с применением различных подручных средств.  Это мгновенно направлялось во всемирную паутину. В результате  компания ожидала получить желаемые дивиденды на электронный кошелек.
      Все началось с того, что Като отказалась ходить на вокзальный аскинг,  потому что  ее там  продувало, а деньги  испарились как забытая в стакане водка.  Студент  постоянно звонил Машэ на сотовый и жаловался, что номенклатурная гусеница  объела весь  холодильник  и  на хате хоть шаром покати. "Ты ее привела, ты ее  и уводи,-  кричал в истерике  парень,-  она залезла  с ногами на унитаз и упала вместе с ним,  устроив пролив к  соседям.  Ее интеллектуальный уровень соответствует  дебилке - трехлетке, так как медичка полагает,  что в московском мавзолее лежит Джон Леннон, вождь мировой революции. Она блеет, что поп музыка от слова попа, значит ее слушают геи. Когда стерва  пукает в  койке, твердит, что играет на трубе. Я врубил  любимую песню, говорю это Курт  Кобейн, а она отвечает, мол сама поняла, что кобель. Папаша делал  эту ворону, видимо, в обкуре. Она вся состоит из анаши. Эту сучку  просто надо выкурить, как косяк."
    Вот тут то Машэ и пришла идея с выходом в прямой эфир. Для ужесточения сюжета она включилась в процесс и начала рисовать  на спине у бешеной партнерши  знаки плодородия, объясняя  сексопилке , что это просто паучок с лапками.  Хитрюга  надеялась получить поддержку правых экстремистов.  В это время через скайп присоединилась к спектаклю  бывшая жена  волосатика, которая  стала давать различные  экстравагантные  советы по использованию  овощей и даже домашней кошки ради удовлетворения ненасытной санкции.  Вдруг бывшая заорала:" Секвестрируй  бюджет, коза драная, не тяни резину."
  Страшное слово, напоминающее по звучанию  кастрацию,  испугало музыканта.  Мачо  уже настолько устал от назойливой санкции-  любовницы, что принял решение о заключительном аккорде и неожиданно блеванул на  сексодром пивом с чипсами.  Бюджет погибал.  Машэ отключила веб-камеру, успев крикнуть:" Зато Крым наш". В комнате повисла  гнетущая тишина, густая как табачный дым. Отдышавшись и смахнув со лба пот рукой, режиссерша Машэ  сказала, что завтра  нужно сделать круче и обещала привести Похлебкина, который будет исполнять роль  опущенного  и изнасилованного рубля.
    Вдруг, прервав монолог режиссерши, на хазу ввалился  лучший друг волосатика со словами:" Ну, все Като, тебе выпал счастливый билет, как говорится путевка в жизнь. Братва  предлагает  тебе неслабый заработок, три  тысячи в час за обслуживание  хачей, в месяц  выходит под сто тысяч".  Порно-актриса стала хлопать в ладоши, подпрыгивать и визжать от восторга.  Раньше она бесплатно переползала от члена к члену по всему городу, а тут за бабки. Счастье. Волосатик сморщил физиономию, будто проглотил таракана и стал бормотать, что "Это" - не Копенгаген. Друган обрезал: " На безрабье и рык - раба , а вернее  на безсрачье  и срака не срам ".  Услышав  неожиданные идиоматические обороты, Машэ подумала, мол  какой у  сутенеров  странный и  таинственный  язык. Ей, как лингвисту, стало интересно изучить семантику.  Студент-музыкант сидел на кровати и бормотал:" Срам, срак...срок !"
  Тут на сотовый Като пришла эсэмэска от родного дедушки. Он писал, что бюджет срежет под корень, а санкцию  проигнорирует  так, что не видать последней летнего отдыха в Турции. Далее шла прямая угроза, что если это свинство не прекратится, он пришлет ОМОН, так как работа в областной администрации парализована  этим мерзким прямым эфиром. Волосатик был спасен,  ведь Като была послушной внучкой и уважала деда-чиновника, слов на ветер не бросавшего.
                                          Мамкина дочка

  Вот уже прошла неделя, как Като и волосатик, ударившись друг о друга, разлетелись  в разные стороны  словно два бильярдных шара. Каждый вернулся в свою лузу: Като лузгать семечки, а волосатик - плакать и  страдать.  Студент  так нахлебался  общения с номенклатурной девицей, что запил по-взрослому, несмотря  на надвигающуюся как скорый поезд сессию.  Его полубезжизненное тело валялось на тахте, и вялый язык  бормотал приходившим с водкой друзьям  о  страшном откровении. Парень понял, что такое номенклатура. Он всхлипывал: " Я выполз из помойки:  мать  умерла от СПИДа, отец снаркоманился. Я хватался за жизнь зубами, веря, что где-то все по-другому и есть настоящие люди, добрые отношения и хоть что-то человеческое."     
    Катония  по началу  казалась  светлым лучиком, тропинкой в  новую жизнь, где все есть, и высокопоставленные родственники девицы  решают любые проблемы, щелкая их как орехи. " Номенклатурные сучки - это же настоящие грязные твари, помесь скорпионов с  гиенами", -  стенал экс -любовник. Такими  же гадами  оказались  ее родители, а также бабка  со страшным дедом, который приказал своим слонам-охранникам встретить несчастного у подъезда и отпинать  как футбольный мяч. " Эта Като - полная критинка. Она считает, что в Швейцарии живут швейцары, которые разбрелись  по России и стоят у входа в рестораны;  в Китае едят китов;  в Британии -  сплошь  бритые; в Париже -рыжие;  а в Африке - одни фрики",-  орал  вокзальный музыкант. В его  пьяную  голову пришла  страшная мысль о том, что все чиновники от мала до велика, от района до столицы - гниды и неучи, а значит несчастная  прогнившая страна погибает, как  огромный бронтозавр, которого затягивает  куча клещей в вонючее болото. Студент  так страдал о судьбе умирающего  динозавра, что чуть не подавился стаканом виски и принял окончательное решение трахаться только с беженками  из ближнего зарубежья. Для последних он был король, особенно, когда пел на вокзале.
  Като не страдала от разрыва с бывшим любимым. Она лишь выполняла досконально все инструкции, полученные от своей матери. Та говорила, что надо рвать от жилетки рукава, брать свое без зазрения совести и  никого не щадить. Это значило, что нужно в гостях класть ноги на стол, объедать и  спивать все, нагло опустошать хозяйские припасы, выжирать холодильник, все что не  смогла проглотить, надкусывать и всячески портить. Ломать и поганить по наставлению мамаши нужно было и чужие вещи. Если удастся - нужно  сесть на  чужой ноутбук или планшет, сжечь фен, подпалить  окурком диван, пустить газ, включить воду, забив  водосток  жвачкой. Важно  при этом  вовремя  исчезнуть, надув губы и плюнув напоследок  в зеркало, что украшает прихожую.  Надо было научиться использовать людей как туалетную бумагу, а свою  задницу  лелеять, кормить и отращивать.  Освоив эти уроки, дочура могла считать себя ньюрашей и мозгом нации, а значит законно занять свое  пространство  под номенклатурным солнцем.
    Като так и делала, но результат был следующим: девку выкинули все знакомые как использованную прокладку с крылышками, мол лети подальше и не приближайся. От нее стали шарахаться и девки, и парни. В интернете встречались лишь  фейки и извращенцы, посылавшие  фотки  своих  членов. Като,  однако, хотела серьезных  отношений. Она даже рванула к опозоренному и подшибленному ведьмой Похлебкину. Изгой при виде номенклатурной чувихи, начал креститься двумя руками и кричать: " Занято, чур меня!" Вечерами  Като бродила одна по улицам Крыжополя и орала, что она настоящая ньюраша. Прохожие обходили ее стороной, пожимая плечами, какая юраша или параша, наверное перед  праздниками закрыли  местное отделение психушки.
  Машэ снова пришла на помощь обезумевшей от одиночества и мамкиных советов товарке. Она, как бы невзначай,  проболталась, что на новый год ее пригласил к себе немец, приехавший из Мюнхена. Это был  двухметровый тридцатилетний амбал с кольцами на губах и кликухой Манштейн. Его железное дуло неукратимо и всегда стоит как бронетанковые войска под Москвой в  сорок первом ." Пойдем  вдвоем, у тебя будет лучшее место за праздничным столом, ведь наступает год козы. Фриц накупил море жратвы и бухла, так как евро вырос, а рубль упал. Вот там -то, Като, ты и нажрешься, не так как у нищего студента, а если понравишься,  то догоняться будешь в Европе",-  прошипела  Машэ.  Она  не рассказала главного, что сама  боится  вступать  с этим  иностранцем  в интим, так как ходили слухи, будто танкист может перепутать дырки и вообще превратить две в одну.  Като  подобная проблема не волновала. Ее мудрая мать собиралась к лету восстановить девственность  дочери, а потому было время разгуляться на всю катушку.   
                                  Первый  экзамен
  Первый экзамен у Машэ был по языкознанию. Она открыла учебник в тысячу двести страниц и чуть не подвинулась рассудком.  Заглянула в лекции и не смогла разобрать собственного почерка, так как  на  занятиях постоянно  слушала блэк - метал и в глазах летали ведьмы.  Однако нечисть каким- то способом нужно было изгонять.    Испытание по предмету приближалось, словно  комета Галлея.
    Взяв  себя в руки, студентка начала систематизировать знания.  Постепенно  доходил смысл предмета, начала вырисовываться знаковая система языка. Стали рождаться откровения в  голове,  отвыкшей от каких-либо мыслей. Оказалось , что эту самую голову не только красят во все цвета радуги, не только ею кричат, едят, пьют, курят, но еще и думают. Она вдруг поняла, почему любит материться.
    Студентка  пришла к выводу, что монгольские  детородные слова существуют не только  для замещения пустот в речи. Наоборот, они дают квинтэссенцию  идеи, концентрируют мысль до остроты  сапожного шила. Вот в русском  языке говорят: "Отойди от меня, не подходи ко мне". Все расплывчато, размыто. Другое дело жесткая фраза: " Иди на хуй".  Четко и понятно, нет никаких условностей и недосказанностей.  Адрес - как на почтовой открытке, которая точно дойдет до  получателя. Вот, скажем, другой оборот:"Мне все равно". Возникает вопрос - равно кому, чему?  Что значит все? Ничего не понятно, не ясно. Другое дело сказать: " Мне по хую". Любой вопрос отпадает сам по себе. Перед нами, например,  возглас восхищения: " Как здесь красиво, чудесно, великолепно!" Разберем: где чудеса, где величие, какие краски? Все непонятно.  А вот заявим:" охуенно!" Всем понятно, говорить больше не о чем.  Если взять конкретную  фразу типа: "Мне не нравится задуманное вами дело". Опять интеллигентское нытье, неуверенность в собственных взглядах.  Слово "Ебатория" заменит  все это нагромождение  звуков одним выстрелом, точным и метким.  Машэ обрадовалась всем этим мыслям так, что материлась часа два от всей души.
  Вникая в предмет  далее, она  осознала, что язык отстает от жизни. В русском  пытливая девушка  обнаружила язычество, которое  тяжелым свинцом  давит живую народную  речь, где  предметы различаются по  родам. Если это касается бабы и мужика, сучки и кобеля,  то правильно. Гендерный признак в форточку не выбросишь, но почему  земля- матушка, а небо - батюшка, весна-девица, а лето- парубок, яблоня - мать, а яблоко - сынок? Так недалеко до капища, Перуна и человеческих жертвоприношений. Значит язык устарел и не отвечает нормам  современного мира. Спасательный  круг нам снова бросает мат, ведь  эти слова и обороты первыми стали отказываться от гендерной составляющей. Мы кричим: " У, бляди!" Это обращение может относиться как  к мужикам, бабам зловредным, так и к комарам, мухам...  В английском по-другому: там ни склонений, ни родов, ни падежей, да и мат не нужен, сказал : " Шат ап, гоу эвэй" и все понятно. В русском же это звучит" закрой свой рот" и " уйди куда-нибудь". Без мата неубедительно.
  Обрадованная  и успокоенная Машэ  решила узнать, как продвигаются дела у однокурсников, и связалась с ними по интернету. Выяснилось, что значительная часть одногруппников учит  арго и воровские законы, потому что  они не заметили букву "я" в названии предмета и прочитали его, как зыкознание.
    Тут  студентке позвонила закадычная подруга Като и крайне эмоционально взахлеб стала рассказывать, как сексуально пострадала от немцев  -собутыльников  в новогодние праздники и теперь хирург  запросил 500 долларов за восстановление  невинности. Жертва потребовала с арийских бойфрэндов бабки, а те  заявили, что у них нет никаких старух. Машэ  обещала разрулить ситуацию, так как преуспела в языкознании и больше нет языковых барьеров. "Главное давить на семантику и укреплять знаковую систему идиоматическими оборотами "-, мудро изрекла  студентка.

Tweet