Сегодня идёт дождь – редкое явление в наше время. Едва заметные капли растворяются на высоте примерно в сорок метров от земли. В 21-м веке это и за дождь бы не посчитали, наверное. Но всё-таки зрелище красивое. Я оглядываю толпу и не вижу никого с поднятой к небу головой. Улицы наполнены людьми, у которых есть дела поважнее какого-то там дождя. Последняя Война, может, и научила нас сохранять мир, но не научила ценить Мир. Город - как остров жизни в океане пустоты, и я с грустью понимаю, что не доживу до момента, когда человечество снова обретёт возможность исследовать всю планету. Ведь сейчас взгляды большинства людей не устремляются дальше Стены, которая нас окружает.

Мой новый напарник сидит в машине и пялится в монитор Базы. Не терпится поработать парню. Что ж, ему ещё предстоит разочароваться в нашей службе. Думаю, хватит и пары месяцев, чтобы взгляд новичка потускнел.

Мы – менторы. «Направляя на путь истинный» - так звучит наш девиз. Мы не наказываем преступников. Мы устраняем их в назидание остальным. А тех, кто поставил себя выше закона, ждёт одна участь – смерть.

Это не мои слова. Так говорил каждый генерал (за время моей службы, сейчас нами командует уже пятый) в своей ежегодной торжественной речи по поводу комплектации состава.

Подобным же образом сейчас действует и образовательная система. Никому нет дела до ребят, которые не хотят или не могут учиться. Если ты не сдал месячный тест по всем дисциплинам, попрощайся со школой. Кураторы уделяют время лишь лучшим, а хулиганы, лентяи и недоумки предоставлены сами себе. С ними никто не возится.

В двухлетнем возрасте меня отдали в школу – было это в 2610-м году – вместе с тремя тысячами моих сверстников. Через двадцать три года чуть больше полутора сотен из нас получили диплом. Куратор сказал, что мой выпуск лучший на его памяти. Впрочем, сейчас я знаю, гораздо больше учеников закачивают школу с дипломами. А ведь требования из года в год повышаются. Конечно, если верить словам министра образования. Но попробуй найти того, кто не верит.

Мой бывший напарник Йорк позволил себе вслух усомниться в правомерности устранения одного преступника. То была женщина по имени Аманда Окт. В её блоке мы обнаружили бук, с книгой которая была запрещена для издания. Аманда сказала, что не догадывалась об этом, ведь совершила покупку официально. Она говорила правду и даже подставила руку, чтобы мы могли проверить её си-чип. Никто не станет приобретать запрещённую продукцию через «си» намеренно. База тут же отследит местонахождение покупателя и даст сигнал менторам. Собственно, так мы с Йорком и оказались в доме Аманды. Девушка была взволнована, но смогла описать внешность мужчины, продавшего ей книгу. И я, и мой напарник поняли, что Аманда невиновна, потому устранению не подлежит, но ампаер – а на место тогда прибыл Тимегаси – принял иное решение. Мы попытались хотя бы отсрочить казнь, говорили, что Аманда должна стать свидетелем, что она может опознать торговца. Но Тимегаси был непреклонен.

По одному голосу от меня и Йорка были равнозначны слову ампаера. В случае равенства голосов за и против устранения, приговор назначался в пользу первого. Я не припомню ни одного случая, чтобы ситуация складывалась наоборот. Не было такого, чтобы оба ментора решили устранить вероятного преступника, а ампаер вступился за человека. А Тимегаси, я почти уверен, вообще никогда не препятствовал устранению.

Так или иначе, Аманда была приговорена к смерти. Из курса истории я знаю, что в 2304 году менторы были наделены правом устранять нарушивших закон прямо на месте преступления. А в 2319-м это право стало обязанностью и пунктом инструкции. Так что, Йорку пришлось достать из кобуры ремувер и направить в Аманду. Но перед тем, как привести приговор в исполнение, Йорк произнёс:
- Прости меня, девочка.

Аманды не стало. Йорк выполнил свою работу. Но Тимегаси не понравилась фраза, сказанная моим напарником, и он составил рапорт об этом.
В тот день мы попытались разыскать таинственного продавца, про которого нам рассказала Аманда, и гадали, почему База не может отследить его. Ведь если торговец получил оплату с си-чипа Аманды, у него тоже должен быть свой. Пока мы ехали в машине по Городу до места сделки, Йорк заявил, что обязан найти и устранить торговца.
- Кто-то должен ответить за смерть девчонки, - произнёс он.

Я не стал возражать, хоть и не понимал, как мы сможем найти торговца. Слишком уж необычным казалось мне это дело. Но по факту мы даже не смогли доехать до нужного адреса. По Базе нас вызвали в отдел для срочного разбирательства. Помню, как Йорк усмехнулся и процедил сквозь зубы: «Разбираааательства».
Я понимал, что они имеет в виду. Единственным аргументом в анализе конфликта между менторами и ампаера может служить только протокол последнего. Так что наши попытки что-либо объяснить не значили ничего.

Йорка уволили со службы. Меня только отстранили, но лишь потому, что до комплектации состава оставалось ещё четыре месяца, а менторы обязаны работать в паре. В рапорте моё имя упоминалось вскользь, и никаких нареканий в мой адрес не последовало. Только одна просьба от куратора.
- Я знаю, что вы с Йорком давно служите вместе, - сказал он мне в приватной беседе. – И понимаю, что напарники рано или поздно становятся друзьями. Но, поверь мне, твоей карьере не нужен друг, которого отчислили со службы. Ты ведь рассчитываешь сделать карьеру?
Я нисколько не брезгую работой ментора в патруле, но действительно считаю, что моих способностей хватает на получение должности не ниже, чем у моего куратора. Не прямо сейчас, конечно же, но через пять, может быть, семь лет. Так что во время нашего с ним разговора я счёл его совет полезным. Даже не знаю, что бы я сказал Йорку, попроси меня тот о встрече. Но Йорк, видимо, решил пощадить мою совесть. Ни разу он не пытался связаться со мной. После того случая с Амандой Окт, мы с Йорком больше не виделись.

Даже те менторы, которые досрочно оставили службу, получают на свои си-чипы пожизненное пособие и вольны выбрать курс переквалификации. Никто ведь не хочет, чтобы обученные убивать люди остались без возможности найти другой способ пропитания. Бывшие менторы уходили кто куда, но чаще всего записывались на службу вардов. Всем кажется это логичным, но я не думаю, что охранять что- или кого-либо – это то же самое, что искать преступников. В любом случае, Йорк не успел найти себе новую работу. Четыре дня назад его обнаружили повешенным в собственном же блоке. Мой куратор достал для меня а-протокол. База зафиксировала сообщение женщины, которая «зашла в блок соседа и вижу, что он мёртв», а также всё произошедшее там с момента прибытия менторов. Мои коллеги не смогли сами понять, у какой Аманды просил прощения Йорк в предсмертной записке. Оператор Базы поднял архив и предал им нужные сведения. Менторы отчитались, и оператор перевёл заявку на санитаров, которые позже увезли тело Йорка в крематорий.

Получается, вчера я напивался (впервые с тех пор, как стал ментором) и поминал своего бывшего напарника, а сегодня познакомился с новым. Жизнь продолжается, и я должен работать. А вместо этого любуюсь дождём и пытаюсь разрешить одну загадку. Как соседка Йорка смогла сама открыть дверь в чужой блок?

- Эй, парень, - зову новичка.
Тот выглядывает из машины, и в глазах его легко угадывается надежда на то, что предстоит, наконец, заняться делом. Да уж, патрулирование улиц не самое веселое занятие.
- Что там База? – спрашиваю.
- Молчит.
- Ну и славно. Давай-ка прокатимся кое-куда.
Я сажусь на пассажирское сидение, новичок заводит двигатель и тянется к пульту Базы. Я успеваю перехватить его руку.
- Мы не обязаны докладывать о каждом своем действии, Маскоу.
- Но инструкция предписывает…
- Твой педантизм оценили бы на экзамене. Но у нас здесь не школа, и нет нужды дотошничать. Если у оператора возникнут вопросы, он сам свяжется с нами.
- Как скажете, - пожимает плечами новичок. – Но куда мы едем?
- Пока прямо, когда надо будет повернуть, я скажу тебе.
- Ладно.

Наша машина плавно выруливает с тротуара на дорогу. Я еще утром понял, что Маскоу – отличный водитель. Это выражается в нюансах. Чтобы получить диплом необходимо сдать несколько экзаменов на вождение, так что среди выпускников не бывает тех, кто не умеет обращаться с авто. Но тут было кое-что большее. Новичок управляет машиной так, словно является ее частью, головным механизмом, расположившимся на переднем сидении, а его руки - и не руки вовсе, а крепления, соединяющие мозг с рулевым колесом. Если новичок во всем так хорош, его ждет блестящая карьера.
- Какой у тебя индекс? – спрашиваю.
- У диплома-то? – отзывается Маскоу с улыбкой. Знает он сам или нет, но явно получает удовольствие, сидя за рулем машины. – Больше шестисот.
- Шестьсот баллов – минимальный порог для менторов. Так что ты не сказал мне ничего нового. Давай колись. И не делай вид, что не помнишь точную цифру.

Новичок смущается. Парню двадцать пять лет, он всего-то на четыре года младше меня, но кажется мальчишкой.
- Шестьсот восемьдесят четыре, - отвечает он.
- Неплохо, очень даже неплохо. Еще бы пару десятков, и мог бы стать инженером.
- Неее, эта работа не по мне. Вот, - Маскоу щелкает пальцами по значку на левой стороне груди, - то, о чем я мечтал.
- Здесь налево, - говорю я.

Новичок кивает головой, и машина по траектории, неосознанно им выверенной до мельчайших деталей, заворачивает на 16-ую улицу. Пожалуй, пока мы будем работать вместе, я больше не сяду за руль. То же самое сказал Йорк в первый день моей службы.
- Забавно, - замечаю вслух.
Маскоу понимает это по-своему.
- Отчего же? – удивляется он. – Разве у меня плохая мечта?
- Я считаю, что мечты сами по себе плохи. Они имеют свойство не сбываться. У людей должны быть цели. Но я тебя не осуждаю. Во-первых, потому что твоя мечта получше, чем у некоторых. Во-вторых, чтобы я ни говорил, я и сам иногда мечтаю.
- О чем же?

Я снова гляжу на небо. Дождь всё ещё идет.
- Здесь поверни направо, а на сорок восьмой останови.
- Ок, - произносит Маскоу, судя по взгляду, он немного уязвлён тем, что я не продолжил наш разговор. Мальчишка, честное слово.

Щелкает динамик Базы.
- Ментор Невски, ментор Маскоу.
- Да, База, - отзываюсь я.
- Доложите о ситуации.
- Все тихо. Сейчас движемся на север, собираемся совершить остановку на перекрестке двадцать пятой и сорок восьмой улиц.
- Оттуда не поступало заявок.
- Просто осматриваемся, База. Хочу показать новенькому наш район.
- Мистер Маскоу.
- Да, База.
- Всё в порядке?
Маскоу смотрит на меня вопросительно. В ответ я развожу руками, дескать, не мне ему указывать, что говорить.
- Да, База, - наконец отвечает Маскоу. – Всё в порядке. Ментор Невски вводит меня в курс дела и проводит дополнительный инструктаж.
- Принято.

Динамик Базы снова щёлкает, на этот раз отключаясь. Я достаю сигарету и прикуриваю. Маскоу смотрит на меня удивленно.
- Я думал, менторы не употребляют наркотики, - говорит он.
- Только те, кто боится не сдать тест на физподготовку. Ты возражаешь?
- Нет, - новичок отводит взгляд.
Он все-таки возражает, но ему не хватает смелости сказать об этом более опытному напарнику. Пока не хватает.
- А знаешь, Маскоу? - говорю я. – Возможно, мы с тобой родственники.
- Все живые существа, ментор Невски, друг другу дальние родственники.
- Да, это точно. Но человек ближе к другому, чем к кошке, например. А я и ты ближе друг к другу по совпадению ДНК, чем ты и какой-нибудь Пекин, например. Уже познакомился, кстати, с ним?
- Нет.
- Если ты Маскоу, стало быть, твои предки до Последней Войны жили где-то на территории бывшей Русии. Как и мои. И именно оттуда их забрали миссионеры Города.
- В школе мы проходили курс истории, ментор Невски, - снисходительно улыбается новичок. – Но спасибо за лекцию.

Да, у парня есть зубы, но показал он их раньше, чем я предполагал.
- Кажется, приехали, - Маскоу паркует машину у тротуара и глушит двигатель.
- Отлично. Давай прогуляемся немного, - говорю я, и напоследок не сдерживаюсь от усмешки. - Проведу для тебя дополнительный инструктаж.

Мы выходим из машины. Когда Маскоу блокирует двери и подходит ко мне, я жестом указываю следовать за мной.
- Я ценю твою солидарность, Маскоу, - говорю я, пока мы идем вдоль 25-ой, - но не было никакой нужды в том, чтобы обманывать оператора. Мы не делаем ничего противозаконного.
- Я не врал, - возмущенно отвечает он. – Или это не правда, что вы вводите меня в курс дела и проводите дополнительный инструктаж?
- Надо же. Ты дословно запомнил то, что сказал. Наверное, на случай, если придется писать рапорт, а?
- Не понимаю, о чем вы говорите, ментор Невски.
- Все ты понимаешь, парень. Уверен, в школе тебе объяснили разницу между ложью и обманом.
- Я не соврал ни в одном слове.
- Да? А когда сказал Базе, что все в порядке? Ты ведь так не думаешь, правда?

Лицо Маскоу напряглось, и он ничего не ответил. Крепкий орешек – этот парень. Не хотелось бы заполучить такого себе во враги.
- Уверяю тебя, Маскоу, мы не нарушим ни одного пункта инструкции. Во всяком случае, сегодня. Просто я не люблю, когда База определяет мои действия еще до того, как я их совершил.

До пересечения 29-ой и 56-ой улиц, где расположен дом Йорка, мы идем молча. Район этот, надо сказать, так себе. Большинство местных – ОД, те, кто был отчислен со школы, или иначе говоря, оди. Несмотря на то, что дипломы они не получили, для них в Городе предусмотрены рабочие места. Оди занимаются неквалифицированным трудом: убирают мусор с улиц, отчищают стены домов от рисунков, выгуливают домашних животных, моют машины, – в общем, зарабатывают всем тем, что не требует управление какой-либо техникой, сложнее тряпки или палки. К тому же, парни могут подрабатывать транспортировкой небольших грузов, а девушки - устроиться в бордель. Впрочем, нередко бывает и наоборот.

Кроме того, ежегодно нескольких ребят из числа оди отбирают для съемок в развлекательных ИнТВ-шоу. Те, что покрепче, отправляются на студии, чтобы участвовать в рукопашных боях насмерть и прочих спортивных состязаниях, Они гладиаторы, с небольшой оплатой и без права выхода на пенсию. Другие шоу про оди – это отображение их жизни. Суть таких передач проста: оператор следует за героями, вот и все. Ну и еще, пожалуй, режиссеры специально выбирают оди поглупее и поразговорчивее. Иной раз такое завернут, что самому становится стыдно за все человечество. Смотришь на оди и радуешься, что ты – не они. Потому эти шоу и рекомендуются к просмотру тем, кто ещё учится. 

Впрочем, в большинстве своем оди – неплохие люди. Женщина, которая проводит ежедневную уборку в моем блоке, всегда приветлива и мила. Правда, видимся мы не так уж часто. Некоторые из них, уже будучи отчисленными, занимаются самообразованием при помощи интиви. Не знаю, чего этим можно добиться, ведь всем плевать на твои умения, если они не подтверждены индексом диплома. А вернуться в школу оди не могут. Город не дает им второго шанса. Город никому не дает второго шанса.

Как-то я устранял оди, который оказал медицинскую услугу одному мальчишке. Всего лишь вправил вывихнутое плечо или что-то типа того. Оказалось, этот «доктор» многим по соседству помогал. Он заверял нас в том, что не делал ничего противозаконного и не принимал плату, но потом сам же признался, что иногда вылеченные им люди приносили продукты и прочие товары. А это уже квалифицируется как торговая операция. Конечно, я колебался немного, но никто бы не стал рисковать карьерой из-за оди. Может быть, только Йорк. Он тогда тоже проголосовал за устранение, но сомневался не меньше моего. В личных беседах Йорк всегда говорил, что на десяток оди приходится больше хороших людей, чем есть во всём министерстве. Наверное, именно поэтому мой бывший напарник выбрал для проживания этот район.
- Только посмотри на этих ничтожеств, - Маскоу кивает в сторону толпы оди на другой стороне улицы.

Негры, азиаты, белые, мужчины с татуировками на руках, мужчины с татуировками на лицах, лысые женщины, женщины со вживленными в черепа металлическими рогами, с огромными тоннелями в ушах, есть еще трансвеститы (или это просто перекаченные женщины?), пара карликов, которые держатся за руки и оба счастливо смеются, все одеты в несуразную яркую одежду, несоответствующую ни моде, ни погоде, ни времени. Эта картина напоминает мне какой-то научно-фантастический фильм конца 20-го века, который нам демонстрировали на курсе истории. То «будущее» уже наступило безо всяких внеземных цивилизаций. Окажись здесь пришелец с другой планеты, легко бы слился с толпой.
- Один из них, - отвечаю я, - возможно, сегодня заправлял постель в твоем блоке. Так что лучше попридержи язык за зубами.

Мы заходим в дом Йорка и пешком поднимаемся на четвертый этаж.
- Кого мы ищем? – спрашивает Маскоу.
- Женщину по имени Марлиана Песко.
- Зачем?
- А зачем менторы вообще ищут людей?
- Чтобы устранять их, - усмехается Маскоу.
- Чтобы разыскивать преступников, - отвечаю я. – Но твой энтузиазм, конечно, не может не радовать.

Дверь блока «42» открывается, и в коридор выходит девчонка в спортивном костюме и с многочисленными кольцами, два ряда которых заменяют брови. Недолго пустовало жилище Йорка. В блоке «49» звучит девичий смех, который тут же стихает, когда я стучу в дверь.
- Кто там? – спрашивает женский голос.
- Менторизация. Открывайте дверь.
Я слышу, что в блоке происходит суета после моих слов, и смотрю на Маскоу. Тот прикладывает руку к кобуре, чтобы достать ремувер, но я останавливаю его. Наконец дверь открывается. На пороге стоит девушка в старомодном азиатском халате. Кимоно, вроде бы. Глаза у нее обведены так, чтобы казаться уже, чем есть на самом деле. Но японского в дамочке меньше, чем в учителе культуры, который читал нам лекции о существовавших когда-то странах.
- Здравствуйте, - говорит девушка.
- Песко? – спрашиваю я. – Марлиана Песко?
- Нет, её сейчас нет дома.
- Вы проживаете здесь вдвоем?
- Нас четверо.
- И где я могу найти вашу соседку?
- Даже и не знаю.
Я оглядываю блок через плечо девчонки.
- Тогда мы могли бы зайти и подождать ее здесь.
- Ну, эээ, - псевдогейша мнётся. – Она, вроде бы, должна быть на улице. Недалеко.
- Где конкретнее?
Девушка вздыхает, потом достает из кармана халата белую карточку с нарисованным на ней красным кругом.
- Вот, - говорит она. – Возьмите это. Подойдите к ребятам на 56-ой.
- Спасибо, – я улыбаюсь. - Больше не смею отвлекать вас.

Мы с Маскоу снова на лестнице, но теперь уже движемся вниз.
- Что это значит? – спрашивает новичок.
- Опознавательный знак, - я машу карточкой. - Кстати, когда выйдем наружу, ты держись от меня подальше. Заодно поймешь, почему я хожу на службу в гражданской одежде.
- Нет, я не об этом. Почему мы не задержали ту оди. Там же незаконный бордель.
- С чего ты взял, что незаконный? И с чего ты взял, что бордель?
- Да это же очевидно!
- Может быть. Мы здесь не за этим. Не волнуйся, у тебя еще будет возможность пострелять в женщин.

На улице Маскоу остается воле дома, а я иду к толпе, которую рассматривал до этого. Девушка с взлохмаченной прической и тёмным, но выразительным, макияжем машет мне рукой.
- Марлиана Песко? – спрашиваю я.
- Зови меня Марла, красавчик.
Я жестом подзываю Маскоу. Вид человека в форме ментора заставляет девушку встревожиться.
- Только не вздумай бежать, Марла. Моему напарнику не терпится испытать свой ремувер. Он, знаешь ли, сегодня первый день на службе. Давай-ка прогуляемся.
- Ну вы даете! Может мне еще за ручку вас взять? Пусть все ребята увидят, что я тусуюсь с менторами?
- А твоим друзьям есть из-за чего нас бояться?
Марла смотрит на меня испуганно. Но есть в ее взгляде еще кое-что. Кое-что, граничащее со смелостью. Да, многим оди есть, из-за чего бояться менторов. Из-за этого же они нас ещё и ненавидят.
- Или мы можем поговорить в твоём блоке, - добавляю я. – Там нас никто не увидит. Зато мы можем увидеть много интересного.

Девушка идет за мной. «Инопланетяне» смотрят нам вслед. Когда мы подходим к Маскоу, Марла закуривает. Даже мне, заядлому курильщику, вонь её сигареты кажется ядовитой.
- Какая в них концентрация? – спрашиваю.- Процентов двадцать, не меньше?
- Тебе-то что? – отзывается Марла. – Печёшься о моем здоровье?
- Не особо. Расскажи-ка мне о своем соседе.
- О каком именно?
- О Йорке?
Услышав это имя, Марла напрягается.
- Что именно ты хочешь услышать?
- Это ты обнаружила его?
- Да, было дело.
- Скажи-ка мне, дорогая, вот что. Как ты попала в его блок?
- Как обычно, – Марла затягивается сигаретой и выпускает густое колечко дыма. – Ножками.
- А дверь? Ты что, умеешь проходить сквозь двери?
- Дверь была открыта.
- Хм, и что же заставило тебя зайти в чужой блок? Или ты не знала, что твой сосед был ментором?
Еще одно сизое колечко.
- Может, Йорк и был ментором, - говорит Марла. – Но ещё он был хорошим человеком.
- Это правда, - соглашаюсь я. – Но всё-таки он был ментором. И он знал, что в квартале оди дверь лучше держать закрытой.
- Только если боишься воров. А самоубийцы не особо волнуются по этому поводу. И еще они не против того, чтобы их нашли.
- Что ж, звучит правдоподобно. Но это ложь, Марла. А тем, кто лжёт менторам, полагается смерть.
- Я говорю правду.
- Еще одна ложь. Но ты врешь так убедительно, что я начинаю сомневаться. Пожалуй, вызову-ка я ампаера в твой блок, и он поможет мне разобраться.
- Да что вам от меня надо? – Марла взволнованно взмахивает руками, от чего пепел с сигареты падает на ее потертую меховую накидку.
- Зачем ты зашла в блок Йорка?
- Он сам вызвал меня, ясно?
- Вызвал тебя?
- Да! Или ты думаешь, он не знал, что его соседки – проститутки?
Марла смотрит на меня возмущенно и злобно. Как человек, который хочет, чтобы ему поверили.
- Маскоу, - говорю я напарнику. – Поздравляю. Твоё первое дело. Доставай ремувер.

Новичок в нерешительности подтягивает руку к кобуре. Толпа «инопланетян» косится в нашу сторону. Не думаю, что у кого-нибудь из них хватит духа напасть на менторов, но на всякий случай достаю свой ремувер.
- Маскоу, чего ты застыл?
- Не пытайся напугать меня, ментор, – Марла нервно улыбается. – Я тебе не какая-нибудь дешевка и знаю закон. Здесь нет ампаера, а без него устранить вы меня не можете.
- Амапер прибудет позже. И не думаю, что он сильно расстроится из-за смерти оди. Тем более, проститутки. Маскоу!
Маскоу наконец достает из кобуры ремувер и направляет его в Марлу.
- Ладно-ладно, - теперь в глазах девушки читается только страх, безо всяких примесей. – Дверь была закрыта!
Маской целится в Марлу, я придерживаю его рукой, чтобы он опустил ремувер.
- Точнее, не закрыта… там был… - Марла пытается справиться с растерянностью. – Просто…
- Так-так, тише, - произношу я успокаивающим тоном. – Рассказывай-ка все по порядку.
Марла затягивается сигаретой, не замечая, что скурила ту уже до фильтра.
- Я возвращалась домой. Из блока Йорка выходил мужчина. Он увидел меня. Прижал к стенке. Угрожал мне. Сказал, чтобы я сделала заявку и никому не проболталась о том, что видела его.
- Как он выглядел?
- Этот человек?
- Да, как он выглядел?
Марла мотает головой, оглядываясь, а потом смотрит прямо на меня.
- Так же, как и вы.
- В каком смысле?
- Накаченный, но не слишком. Короткая стрижка, этот взгляд. Да у вас на рожах написано, что вы менторы. И как я сразу не догадалась, когда тебя увидела!
- То есть, тебе кажется, что этот мужчина был ментором?
- Ну, еще у него было это, - Марла показывает пальцем на руки Маскоу.
- Ремувер?
- Ага, - кивает девушка. – Я ж говорю, он угрожал мне.
- Ты не могла перепутать?
- Перепутать с чем? С коробкой молока?
Вот теперь Марла говорит правду. Или просто говорит то, что я ожидал услышать. В любом случае, сейчас я ей верю.
- Ладно, Маскоу, - обращаюсь я к напарнику. – Убери пушку. Веселье отменяется. А ты, Марла, никому ни слова о нашей встрече.
- Тот мужик так же сказал. Я, конечно, могу пообещать, что не буду трепаться, но, если к моей голове снова приставят ремувер, врать долго не смогу.
- Если ты не будешь трепаться, этого будет достаточно, - отвечаю я и увожу за собой Маскоу.

Пока мы идем до машины, мой напарник помалкивает, пытаясь усвоить пережитое. Когда садимся в машину, я замечаю на его лице ухмылку.
- Чего это тебе так весело стало? – спрашиваю.
- Эта оди. Она сказала, что не дешёвка. А сама же пыталась втюхать нам то, что ментор вызвал к себе проституку.
- И что в этом такого?
- Незаконную!
- И что?
- Да такого быть не может!
- Уверяю тебя, всё может быть.
Маскоу смотрит на меня недоверчивым взглядом.
- Тогда как же вы догадались, что она лжет?
Я вспоминаю, как смачно Марла курила, и достаю свою пачку сигарет. Наверное, кому-то и их концентрация кажется превышенной.
- Скажем так, - отвечаю я, - Йорк был не ходок по женщинам.
- В смысле?
- В этом плане он предпочитал мужскую компанию.
- Да ну!
- А что такого? Это же законно. Или опять не веришь?
- Но он же ментор!
- Менторы-наркоманы, менторы, пользующиеся услугами проституток, менторы-геи – тебе еще со многими предстоит познакомиться. Йорк хотя бы смог избавиться от своего… увлечения.
- Стерилизация, да? Родители одного моего однокурсника тоже отправили его на эту операцию. Боялись, что это будет мешать карьере.
- Сколько ему было лет?
- Одиннадцать или двенадцать, я точно не помню.
- Йорк прошёл стерилизацию, когда ему было двадцать восемь. И не из-за того, что это мешало ему по службе.
- Тогда зачем же?
- Считал гомосексуализм отклонением, а себя – ошибкой природы.
- Педик-гомофоб? – усмехается Маскоу. – Забавно.
Я пытаюсь выдохнуть колечко, какое получалось у Марлы. Но только пытаюсь.
- Забавно то, - говорю я, - что, если ты выйдешь на улицу и созовешь мужиков, которые трахаются исключительно с женщинами, наберётся немало народу. Но скольким из них ты готов будешь доверить свою жизнь и свою задницу?

Маскоу не отвечает, но по его взгляду я вижу, что мнения своего он не изменил. Наверное, когда-то и я имел непреклонные моральные установки и с легкость осуждал то, что мне непонятно. Да-да, точно. Когда я узнал про Йорка, даже подумывал подать прошение о переводе. Но после пары лет службы, после всей грязи, что я увидел, после того, как стал замечать, в каком сумасшедшем мире мы живем, меньше всего меня заботит, кто и с кем спит.
- Куда теперь? – спрашивает Маскоу.
- Возвращаемся. До конца дежурства еще три часа.

Tweet