Содержание предыдущих частей одной фразой: два кореша из офисного планктона
заруливают в бар по поводу бесславного увольнения одного из них, и
нажираются до бредовых идей.

Характерный для меня (особенно с похмелюги) кошмар, это когда мне снится,
что тело померло, а разум и чувства остались. При этом если меня
по-человечески хоронят, я еще выношу, под землей бываю часто, и мне там
нравится. Но если меня запихивают в адский крематорий... Я ж все вижу и
чувствую, только шевельнуться и подать голос не могу.

Поздним утром эта жуть меня и разбудила.

Первым признаком жизни был звук. Я расслышал приглушенный звонок телефона
(звонил Йохан), затем писк пришедшего сообщения. Скорее всего, телефон
остался в кармане пальто.
Потом медленно и постепенно стало возвращаться осязание, и я обнаружил, что
ко мне прижалось некое тело. Я с ужасом подумал про Йохана, он ведь был
последним, кого я помнил со вчерашнего, но потом сообразил, что раз он мне
только что звонил, то тут, в постели, кто-то другой.
Когда руки стали чуть-чуть слушаться, я, как мог, исследовал лежавшее рядом
тело. Оно было голым, очень теплым, даже горячим, мягким, и совсем
незнакомым. И таки женским, со всеми выпуклыми очевидностями. Дама пахла
мылом, сонно причмокивала мне в плечо и нежно меня гладила.
Нечеловеческим усилием мне удалось разлепить глаза. Спальня была моя.
Светало. Окно чуть приоткрыто, на подоконник навалило горку снега. На стуле
лежали аккуратно сложеные джинсы и сверху на них лифчик, хотя поначалу мне
показалось, что это были две горки снега.
Трагедий не случилось, констатировал разум, и я провалился обратно в
похмельное забытье.

– Бонжур, мон шер!
Разум отметил незнакомое контральто, французский язык и запах свежего кофе.
Пришлось открыть глаза.
Мне улыбалась невысокая брюнетка, полненькая и кругленькая, с зеленой
татуировкой на правом плече и с тонким серебряным браслетом на левой кисти.
Кроме браслета и татуировки на кареглазой пышечке ничего не было. В руках у
нее был поднос с двумя дымящимися чашками кофе и блюдечком соленого миндаля.

Я потряс головой и на какое-то время ослеп. Когда мне удалось побороть
подкатившую тошноту, а мутное зрение вернулось, оказалось, что брюнетка не
исчезла. Я сел.
Дама поставила поднос мне на колени. Я молча тупил. Тогда она, кокетливо
вильнув круглой попкой, залезла ко мне под одеяло, села рядом и затараторила
на французском.
– Стоп-стоп-стоп. Так не пойдет, давай на английском, по-французски я не
понимаю. И помедленнее. И, главное, потише. И давай начнем с начала. Вообще,
ты кто, жена французского посла?
– Нет, я ничья не жена. Меня зовут Шантель. Я из службы «Красный нос»*,
ночью привозила тебя домой из паба МакКиббина, что на рю Бишоп. А ты – Серж,
неумеренный пьяница, и, как сам только что проболтался, любовник жены
французского посла.
– Кофе утром в постель это теперь у вас такая услуга? Сколько я должен?
Обиделась. Поджала губки. А нечего было наезжать. Но тон я на всякий случай
сменю.
– Пожалуйста, о прелестная фея похмельного синдрома, сотвори еще раз добро
подобию божьему, низведенному злобным зеленым змием до состояния скотского,
достань из тумбочки ибупрофен.
Честно, не очень-то мне нужны были таблетки. Просто захотелось потаращиться
на нее, голую, еще разок, она того стоила. Потом я сгонял ее к холодильнику
за минералкой – не кофе же таблетки запивать – но, по-правде говоря, из тех
же соображений. Поэт сказал: «и на едрёных баб глядеть пользительно перед
обедом». С бодуна, должен заметить, это тоже на пользу, отпускает легче.

Мы сидели в постели и пили кофе. Шантель мне рассказывала о наших с Йоханом
вчерашних выходках. Вечером в пятницу вызовов было много. Наш был последним.
Обычно на вызов красноносовцы едут вдвоем на одной машине, затем один
отвозит домой надравшегося клиента, второй перегоняет туда же клиентскую
машину. Йохан им не клиент, так как был без машины и живет совсем
неподалеку. Ему хотели вызвать такси, даже предлагали за счет пивной, но он
буянил и ни в какую не хотел со мной расставаться. Шантель и ее напарнице
Люси пришлось нас обоих везти ко мне. Я всю дорогу хихикал, заигрывал с
Шантель на пьяном, но внятном французском (на этом месте я немало прифигел).
Шантель вела машину, а я, пользуясь тем, что она не могла оторвать руки от
руля, плотоядно щипал ее за ляжку, больно кусал за татуировку на плече и
ухитрился расстегнуть на ней лифчик. Йохан же по дороге разомлел и захрапел.
В результате Шантель осталась со мной, а Люси увезла Йохана в неизвестном
направлении, наверное, домой. За порядочность напарницы Шантель ручается,
Йохан должен быть окей, или даже лучше, а может быть ему и вовсе хорошо.
Люси звонила, приедет за Шантель через полчаса, так что ей вскоре надо будет
собираться.
Картина мира выстроилась, можно расслабиться, да и гелевый ибупрофен начал
действовать. Полчаса, конечно, маловато, но все-таки что-то успеть можно и
хочется, а значит и нужно... На этой мысли я расслаблено отключился.

– Серж, Шантель вызывает, слышишь меня? Прием.
Я открыл глаза. Шантель в модных расклешеных джинсах и ярко-красном
облегающем джерси стояла у окна и подкрашивала губы.
– Шантель, здесь Серж, слышу тебя на пять. Прием! – продемонстрировал я
знание протокола.
– Мне пора. Не пей за рулем.
– Не буду. Что еще за официоз вдруг?
– Мне положено так говорить на прощание, – улыбнулась она, – Счастливо
поправиться.
– Телефончик оставь.
– А надо ли?
– Я ведь все равно тебя найду, красавица, через «Красный нос». Лучше сама
напиши.
Широкими жестами Шантель художественно начертила на оконном стекле семь
огромных красных цифр, пририсовала маленькое сердечко и выбросила остатки
помады в приоткрытое окно.

* * *

За что не люблю январь, так это за темноту. Только умылся, кое-как привел
себя в порядок, доехал к Йохану, а уже сумерки. В его квартире был
неожиданный нехолостяцкий порядок, а сам хозяин, хотя и выглядел помятым,
был гладко выбрит и тщательно причесан.
– Серж, у нас всего два часа, строго, – сразу обозначил Йохан, – И не пьем,
тебе машину вести.
– Передашь привет Люси, – понимающе кивнул я, наливая нам обоим минералки.
Йохан обалдело вытаращил глаза.
– Откуда знаешь?
– ФБР только что на сайте опубликовало. Конспиратор хренов. Давай к делу.
Излагай, что надумал.
– Значит так. Это из нашего вчерашнего разговора.
– Трепа, старина. Мы по пьяни еще не до того договоримся.
– Неважно. Не теряем времени, его мало и мы не в пивной, – Йохан был
серьезен, как на бизнес-конференции с поставщиками экскаваторов, – Итак,
идея с политической партией мне не подходит, но если ты ее будешь двигать,
то, конечно, помогу.
– Ты это про декларирование правительству секса за налоговый кредит? В
натуре?
– Почти. Мне не видится эта идея продуктивной, видится прикольной. Но, как и
во всем, что ты можешь затеять, я тебя поддержу.
– Спасибо, старик, это затевать я пока не планирую, ибо трезв и тих. Но
продолжай, я весь внимание.
– А вот идея с церковью в Юте мне нравится, – Йохан протянул мне папку, –
Тут моя домашняя работа. Если коротко, то: эй – визы делаются (они
называются R-1, причем для канадцев упрощенная процедура), би – деньги
достаются, си – церковь регистрируется, ди – там, в этом штате мормонов,
такие налоговые льготы для церквей, я фигею! Это в порядке важности.
Хронологически все наоборот. Скелет плана такой. Первое. Арендуем жилье в
Юте. Без статуса просто так не сдадут, но нам нужен постоянный адрес в Юте,
причем дом, а не квартира. Тут только через знакомых. Берешься договориться
с сестрой своей подруги на аренду ее ранчо, пока не продала? Подумай.
Оффлайн подумай, не сейчас. Дальше, второе. Инкорпорируем религиозную
организацию по законам Юты, с юридическим адресом на том ранчо. Третье.
Вновь созданная церковь приглашает нас на работу как религиозных деятелей.
Мы под это дело получаем визы R-1.
– Стоп! – голова у меня шла кругом, – Если облом на этом месте?
– Не страшно. Теряем затраты на инкорпорирование, пару месяцев рента ранчо,
билеты туда-сюда, консульские поборы, всего три гранда максимум.
– Продолжай.
– Мы с тобой, частные лица, жертвуем личные деньги в нашу религиозную
организацию. С вытекающими отсюда налоговыми пряниками для нас лично, в том
числе и по законам Канады. Дальше наша церковь покупает церковь. В смысле,
организация покупает здание. Сорок процентов первый взнос, и банки будут
драться за право ссудить нам остальное. Источник первого взноса, заметь,
могут проверять сколько угодно – деньги принадлежат церкви, брали ли их
жертвователи в кредит, оно уже нерелевантно, так как пожертвования обратно
не откручиваются. С точки зрения заемщика деньги совершенно чисто
собственные. Итого, с учетом накладных, формальных и стартовых, надо
полмиллиона, смета в папке. По четверти с носа. Открывай папку на второй
закладке. Тут список самых вкусных ипотечных кредиторов и брокеров.
Обзваниваем, торгуемся. Реально берем деньги только когда визы будут на
руках.
– Ну хорошо, допустим. Бюрократия сделана, займ взят, здание куплено, мы все
бросили (тоже тот еще процесс, кстати), переехали в это забытое правильными
богами место. Дальше что? Как ты собираешься уговаривать публику нести тебе
свои кровные?
– Серж... Ты знаешь, как я тебя люблю и уважаю! – тон Йохана прияного не
предвещал, – Но давай-ка продолжать так, как мы все эти годы с тобой
сотрудничали. Давай каждый будет заниматься тем, что умеет лучше. Ты
экономист, я – МБА. Тебе кредиты, покупка недвижимости и организация
бухгалтерии. Мне – концепция бизнеса, его регистрация и оформление виз.
– Концепция вперед, дорогой партнер! – я копировал манеру Йохана, – Я должен
знать, на что подписываюсь. Кстати, еще не подписываюсь, а только слушаю.
– Серж, будь реалистом. У меня было только одно утро, и то с бодуна.
Да еще и Люси эта, вряд ли способствовала, подумалось мне. Но он,
безусловно, молодец, уважаю хватку. Обе эти мысли Йохан, я думаю, прочитал.
– Будет тебе концепция, само собой. К среде сделаю, в офис тебе закину. В
пятницу у МакКиббина в семь, обсуждаем. В субботу утром летим на выходные в
эту Юту, смотреть и прикидывать концепцию к месту. Пока читай папку, вопросы
спрашивай по ходу. И думай.

- - - -
* «Красный нос» – бесплатная монреальская служба, занимающаяся развозом
пьяных по домам.

Tweet