Глава 1
Звягин был абсолютно трезв, находился в здравом уме и твердой памяти. И то, что он в потемках бродит по залам и комнатам заброшенного строения, поначалу казалось ему странным. Болтаться ночью по чужим домам, тем более не жилым – для обычного молодого человека не совсем подходящее занятие. А Юрий Звягин вполне мог сойти за обычного, хотя бы внешне. Но, тем не менее, он здесь - в абсолютно мертвом доме, которому лет сто, а может и все двести. По полу, словно выпавшие от старости зубы, разбросаны паркетины. Юра ежесекундно о них спотыкается, сухие деревяшки отлетают в сторону, звонко грохочут об пол, но эти звуки не в силах вдохнуть в умирающие стены дома хоть немного жизни. Наоборот - пугают в темноте.
Вместо того чтобы смотреть под ноги, Юра зыркает по сторонам. Не столько из любопытства, сколько из-за страха. На стенах тяжелые зеленые обои в некогда золотых вензелях. Обои выгорели, сохранив свой цвет лишь в тех местах, где когда-то стояла мебель. Вот тут был шкаф, здесь буфет. А вон там висела картина.
Стиль дома Звягину не нравится, мало того, он его просто раздражает. Юра любит лаконичные формы, минимализм. А здесь дорогая лепнина, розетки, колонны и даже мальчик, справляющий нужду в небольшой фонтан. Правда, у мальчика напрочь отсутствует голова. Впрочем, от фонтана тоже почти ничего не осталось, поэтому складывается впечатление, что безголовый малыш просто мочиться на пол.
Внезапно Звягин понимает, что всё это он уже видел и видел не один раз. Появляется предчувствие, которое перерастает в уверенность – он знает, что именно произойдёт дальше. Но в этом его знании есть одно маленькое «но». Юра замечает незначительные детали, целостность ускользает, расплывается как пейзаж в тумане. Звягин, словно плохой шахматист, который может просчитать комбинацию лишь на несколько ходов вперед, но не способен увидеть всю партию. Внезапно ему становиться по-настоящему страшно. Сердце замирает от ужаса, и каждый следующий шаг даётся с трудом.
Перед ним гулкая железная лестница с изящными коваными перилами, которая ведет наверх и скрывается за поворотом. Звягин знает, что путь этот лежит на чердак. Теперь всё вокруг становится по-настоящему знакомым. Он когда-то давным-давно сосчитал количество ступеней. Их тридцать две. При этом Звягин даже улавливает звук, который выбивают его подошвы. Звук шагов, который разносится по всему дому, отражается от стен, дребезжит в оконных стеклах и с утроенной силой вколачивается в уши. И от звука этого, стократно усиленного пустыми комнатами, холодеет внутри. 
И Юра вспоминает всё; как выглядит дом снаружи, какого цвета фасад. Он даже знает номер этого самого дома. Пять. Строение пять по улице имени шотландского генерала Барклая. И там, на пыльном чердаке Звягина ждет нечто неприятное. И страшное. Об этом Юра тоже знает. Именно поэтому так неистово колотится его сердце.
Звягин поднимается наверх, в который раз отсчитывая про себя ступени. Тридцать… тридцать одна… тридцать две… Отрывисто ухнул засов, недовольно отозвались дверные петли. Перед Юрой прямоугольное помещение чердака, накрытое двускатной крышей, два крохотных окна и грубый пол из досок. Воздух нереально прозрачен. В чердачные окна с трудом протискивается лунное сияние но, несмотря на темноту, можно рассмотреть все детали. Собственно, деталей всего три: на полу сундук, табурет у стены и веревка, которая теряется где-то под самым коньком.
Кажется, что веревка начинает еле заметно шевелиться, как змея. Словно кто-то там наверху дразнит Звягина и дергает за эту самую веревку, развлекается. Звягин испуганно таращится в темноту, стараясь рассмотреть невидимого шутника. И в этот момент его руки, помимо его же звягинской воли хватаются за конец веревки и вяжут петлю. Быстро и умело. Юра так напуган, что мгновенно просыпается.
Какое-то время он сидит на постели, восстанавливает дыхание и анализирует только что увиденное. Дом, лестница, чердак и всё произошедшее было Звягину знакомо, потому что сон этот преследовал его последние полгода с периодичностью раз в неделю, если не чаще. Ещё в самый первый раз, когда Юра оказался на чердаке, он не на шутку разволновался. Особенно неприятен был вид веревки и табурета. Всё это хозяйство очень напоминало инвентарь для суицида. Да и место идеально подходило. Со временем волнение и неприязнь уступили место настоящему животному страху. Чем дальше, тем хуже. Кончилось тем, что всякий раз вырываясь из этого жуткого сна, Юра больше не мог заснуть. Вот и сегодня, остаток ночи он проворочался в постели, так и не сомкнув глаз. Сегодняшний сон был особенно страшен, потому что Звягин впервые схватился руками за веревку и собственными глазами увидел петлю. Теперь совершенно ясно, что речь идёт именно о самоубийстве.
И Юра решил что хватит. Пора со всем этим разобраться, иначе можно сойти с ума или чего доброго умереть от приступа. Для начала нужно хотя бы попытаться понять, к чему бы это такие сны. К психологу обращаться по такому поводу вроде как стыдно, да и дорого, тем более что разгадать смысл сновидений сможет на первых порах и дилетант. Возможно, там вообще нет ничего страшного. Может это к свадьбе, повышению или к командировке.
Найти толкователя снов несложно. Такой спец есть в любом трудовом коллективе и их департамент не исключение. Звягин сразу вспомнил главбуха Любочку Степанову, которая в курилке щёлкала чужие сны как бездомный блох. Да и вообще могла по приметам сказать, кому под венец, а кому пиздец. Иногда сбывалось.

***
Забодав лбом чью-то драповую спину, Звягин протиснулся в автобус, замер на одной ноге и, покачиваясь, словно цапля на охоте поехал на службу. Юре посчастливилось оказаться лицом к лицу со стрёмного вида гражданином неопределенного возраста. Кепка, отсутствие передних зубов и угрожающая улыбка подсказывали Звягину, что от парня нужно держаться подальше, но как это сделать в переполненном автобусе? Пришлось терпеть. Парень улыбался, заискивающе заглядывал в глаза Звягину, и Юре всё время приходилось отводить взгляд в сторону, делать вид, что он не замечает такого явного к себе интереса. Тогда парень принял радикальные меры. Он дыхнул суточными щами и шмыгнул носом. А затем вытер этот самый нос о рукав звягинской куртки, оставив на матовой плащёвке мерзкий блестящий след. Словно слизняк прополз.
- Прости брат. Руки заняты.
- Да ничего, - ответил Юра и кривенько улыбнулся.
Народ постепенно утрамбовался, каждый локоть и колено нашли свою нишу, стало немного свободней, Звягин решил отодвинуться от парня, но тот притирал его как приклеенный.
- На работу что ли? - спросил парень.
Юре не хотелось отвечать, но он все-таки промычал утвердительно.
- А работа хорошая? – не унимался сосед. – Денег нормально дают.
- Нормально.
- Я бы тоже пошел, - мечтательно произнес парень и снова шмыгнул, прибрав в себя блестящую на кончике носа каплю, – люблю работать.
Звягина передернуло, потому что он почувствовал ложь. Он не любил лжи, но в Департаменте муниципального жилья, где трудился Юра, на лжи была построена вся работа, поэтому приходилось терпеть, или делать вид, что не замечаешь. 
- Мне выходить скоро. Вы не пропустите, - обратился Звягин к парню.
- Давай, давай, - ответил беззубый и сделал вид, что пропускает Юру к выходу, на самом деле совершенно перегородив ему путь.
Звягину пришлось буквально протискиваться между парнем и металлическим поручнем, который больно врезался в живот.
- Давай, давай, – услышал Юра за спиной насмешливый голос, пробрался к выходу и огляделся.
У запотевшего от мороза окна сидел парнишка, по виду школьник. Так повелось, что голова каждого уважающего себя школьника обязательно должна быть замкнута на смартфон. И этот школяр ничем не отличался от других. Поблескивающий в ладошке культовый сплав из стекла и железа через два провода загонял в уши парня килобайты децибелов.   
Двери открылись, и автобус выдохнул из своего нутра Звягина и ещё несколько пассажиров. В тот момент, когда Юра вывалился на кислород, и ощутил под ногами твердую почву, за спиной раздался истошный вой и ещё один пассажир покинул автобус.
Звягин обернулся на крики и увидел, как расталкивая прохожих, по улице бежал беззубый парень с мокрым носом, сжимая в руке предмет культа. А на подножке рыдал несчастный школьник, зажатый пассажирами не желающими покидать автобус.
Добравшись до работы, Звягин всё утро собирался с духом, а ближе к обеду решился-таки посетить главного бухгалтера Любочку Степанову, которая по совместительству была ещё и прикладных дел оракулом, дабы разузнать, что могут означать его ночные кошмары.
И Звягин выложил Степановой содержание сна. Рассказал как бы в шутку, не стал говорить насколько ему страшно.
- А ощущения какие у тебя после чердака твоего? - спросила Любочка.
Звягин пожал плечами.
- Ну, плохие или хорошие? – уточнила бухгалтерша.
- Не знаю… хорошие - соврал Юра.    
- Тогда всё будет хорошо.
- А если не очень?
Любочка сделала вид, что потеряла интерес к звягинскому чердаку и уткнулась в бумаги.
- Плохие ощущения, – Юра попытался вернуть внимание главбуха, но получилось только хуже.
- Слушай, не морочь мне голову, у меня отчёт, - отмахнулась Любочка.
- Правда плохие… очень.
- Ну, тогда всё будет плохо. Очень плохо, Юра. Настоящая жопа будет.
- Я серьёзно.
- И я серьёзно. Иди с богом, а? Мне и вправду работать нужно.
И Звягин ушел. Звягин был расстроен. Звягин пошел по коридору, в сторону, противоположную его кабинету. Юре хотелось пройти мимо отдела аренды, в надежде на то, что дверь будет приоткрыта, и тогда он сможет увидеть Катю. А может даже зайдет и заговорит с ней. А что, чем чёрт не шутит! Только вот о чём он станет с ней говорить? О веревке? Или о своих страхах? Нет, это чушь собачья, ему ведь есть что сказать Кате. Например о том, что он уже второй месяц ходит сам не свой, как раз с того самого дня, когда Катя пришла устраиваться на работу. И это хороший повод, чтобы  сходить куда-нибудь вместе…
А если она откажется? – пронеслось в голове и Звягин остановился перед - слава богу - закрытой дверью. Ну и хорошо, – радостно навалилась следующая мысль – после сегодняшней ночи лучше и не пытаться. Уж больно я взволнован, ещё подумает, что я того…
Но дверь предательски распахнулась и прямо перед Звягиным предстала Катя. Светлая чёлка наполовину закрыла зелёные Катины глаза, но Юра чувствовал, какой огонь в них скрыт. И он тут же опустил взгляд, уставился на коленки девушки. Вздрогнул и переключился на дверной косяк.
- Вы к нам?
Голос у Кати был словно у колокольчика в тумане – звонкий и в то же время тягучий.
- Ну… - промычал Звягин.
- Проходите же.
Катя посторонилась, но Юра тоже сделал шаг назад и в сторону.
- Да нет, я так…
Катя юркнула перед его носом и теперь удалялась по коридору. Такая маленькая и очень родная.
Может, догнать? – подумал Звягин – остановить и сказать… ну, ёлы палы, что сказать то? Да просто так и скажу, пойдёмте, мол Катя… куда-нибудь сегодня вечером. Нет, лучше завтра. Нет, ещё лучше в субботу. Когда у нас суббота? Сегодня что, понедельник?
Пока путался в мыслях, Звягин и сам не заметил, что почти уже нагнал девушку и протянул руку, чтобы её остановить.
Но в этот момент услышал за спиной:
- Звягин! Где тебя носит? А ну зайди.
Юра от неожиданности присел, развернулся и увидел в конце коридора своего непосредственного начальника, Петра Павловича. Тот нетерпеливо поманил Звягина рукой.
- Давай, давай – вальяжно произнёс шеф, точь-в-точь, как щербатый гопник из утреннего автобуса.
Звягин понуро направился в сторону шефа и пожал мягкую и теплую ладошку. Вернее, подержался за неё, так как рукопожатием это трудно было назвать.
Зашли в кабинет.
- Садись.
Звягин сел на стул, а Петр Павлович расположился в кресле за столом. Надул розовые щёки и потянул мясистым и белым как шампиньон носом.
- Воняет чем-то, не чувствуешь?
Звягин хотел сказать, что не чувствует, но шеф не стал дожидаться ответа. Начальник Департамента муниципального жилья Петр Павлович Соколов никогда не дожидался ответов от подчиненных. Вероятно, на то были свои причины. Может быть, он заранее знал, что ему скажут, а справедливости ради нужно отметить, что это очень походило на правду. Ведь почти весь штат состоял из отъявленных жополизов. А может быть, ему вообще было малоинтересно мнение персонала, что тоже имело право на жизнь, по причине все того же угодничества. Но Звягину, да и многим другим это почти всегда было на руку. Очень просто говорить с начальником, который тебя не слушает и не слышит. В этом случае ты не несешь никакой ответственности, а Юра Звягин страсть как не любил за что-то отвечать. Правда и вырасти при таком шефе невозможно, но Звягин и амбициями не очень страдал. Сидел в кресле мелкого клерка, взяток не брал, да ему их, собственно говоря, и не предлагал никто. Но он точно знал, что Соколов берёт и берёт много. Об этом говорили и роскошный пентхаус в престижном районе города и не менее роскошный оранжевый Land Rover на стоянке перед офисом и то, что Петр Павлович периодически подбрасывал Звягину в качестве бонусов небольшие подачки. Немного, но приятно. 
- Нужно срочно подготовить пакет документов на нежилой фонд. Адрес возьмешь у Светланы. Только пошустрей, хорошо? Там есть кое-какие нюансы, зайдёшь ко мне с бумагами, я тебе расскажу. Ты понял меня, Звягин? Шустро!
Звягин кивнул. Конечно. Он всё сделает достаточно шустро.
- Воняет, прям чувствую, что воняет.
Соколов покрутил пальцами перед носом-шампиньоном, как будто пытался определить вонь на ощупь. Звягин послушно понюхал воздух. На том и разошлись.
Пока Юра был занят бумагами и вычислением времени обеденного перерыва, чтобы оказаться в столовой одновременно с Катей, прошел день. А в конце работы Звягина ждал неприятный сюрприз – пропал его бумажник с остатками наличности и кредиткой. Подозрение сразу же пало на беззубого похитителя айфонов.
Больше всего удручало то, что Звягин сегодня останется без голубцов.


Глава 2
Самое важное в приготовлении голубцов - правильно выбрать капусту. Это вам любая хозяйка скажет. Юра умел правильно выбирать. Правило первое - кочан не должен быть круглым. Правило второе – он не должен иметь темных пятен. Собственно – всё. Мясо тоже важно, впрочем, как и рис. В общем, важно всё, включая температуру, влажность и душевный настрой.
Звягин готовил голубцы самозабвенно, фактически доводя себя до исступления. Ну, нравилось ему. В общем-то, ничего другого он готовить не умел. Нет, конечно, он мог нарезать бутерброды или поджарить яичницу, но все эти холостяцкие радости чересчур банальны, в них нет изюминки, нет мысли. И совсем другое дело – голубцы. Блюдо сложное, как семейная жизнь и вкусное как любовь.
Он аккуратно «раздевал» кочан, бережно разглаживал листья, словно трогал девушку под коленкой, а та сопротивлялась, ей было щекотно, и она всё норовила согнуть ногу. Неизменно побеждал Юра, девушка-капуста сдавалась, раздвигала ноги и позволяла делать с собой всё что угодно. И Звягин делал. Отваривал рис, смешивал его с фаршем, приправлял специями, солил и наконец, заворачивал духовно оплодотворенную субстанцию в капустную оболочку. Девушка-капуста не сопротивлялась, безропотно принимая в себя то, что приготовил Юра. Обрюхаченные таким образом заготовки Звягин аккуратно помещал в кастрюлю и упоительно долго томил, держа всё это хозяйство на слабом огне.
Но сегодня на голубцы просто не оставалось времени. Остаток дня Звягин был занят решением проблемы с кредиткой и поиском средств к существованию. Перед сном Юра залил в себя двести грамм водки и повалился в кровать.

***
Петля мрачно и маняще подрагивала в воздухе прямо перед звягинским носом. Непонятное, непреодолимое желание протянуть руку и накинуть веревку на шею вдруг захватило Юру. Он вздрогнул и взглянул под ноги. Да, он уже стоял на табурете, готовый к прыжку в никуда. К прыжку в пропасть, в другой - неизвестный ему мир. Руки сами ухватились за грубую пеньку, Юра закрыл глаза, вытянул шею, словно боялся, что петля не налезет. Затянул узел. «Хреново без мыла» – была предпоследняя мысль, которая посетила Звягина перед полётом. Последняя – гагаинское «Поехали». Затем тёзка первого космонавта, не открывая глаз, сделал шаг вперед и погрузился во мрак.
Темнота.
Темнота была такая, что описать её просто невозможно.
Темнота была глубокая, такая темная и бездонная, что не только предметам - даже мыслям в ней не было места. Мысли отсутствовали. Они не обозначались отблесками света или хотя бы полутонами. Глубокими серыми, или темно-коричневыми, как в «Квадрате» Малевича. То есть, не было вообще ничего. Наверное, такая именно темнота бывает в жопе, если верить знатокам. Возможно, такая темнота была при рождении мира или будет при его конце.
Постепенно Звягин осознал, что лежит с открытыми глазами. Лежит на чём-то жестком. Он протянул руку перед собой и, на уровне лица пальцы коснулись твердой поверхности. Точно такая же поверхность была справа и слева. Юра понял, что заперт в небольшом продолговатом ящике. На память пришел рассказ декадента Алена По о заживо погребенных. И если ещё секунду назад нос щекотал запах пыли, то теперь откровенно завоняло сыростью и землёй. Звягин заскулил и испуганно поскрёб твёрдую поверхность перед лицом. Его насторожило полное отсутствие эха, звуки были отрывистыми, как будто всё пространство ящика было плотно забито ватой. 
- Мама… - тихо пропищал Юра, а затем заорал, что было сил, и крик захлебнулся в ограниченной черной вселенной – Ма!
Юра уперся коленом в поверхность перед собой и… с легкостью откинул крышку. Мысли его путались, он с трудом осознал факт своего спасения. Приподнялся на трясущихся руках и осмотрелся по сторонам.
Тот же самый чердак, по центру веревка и петля, под ней табурет. Что касается самого Юры Звягина, то он, почему то вовсе не дергался в петле, а лежал, оказывается в сундуке у стены. Всё это время он валялся на дне сундука и скулил! Как дитя малое, как идиот.
Юра вылез из сундука, и только теперь заметил, что в окна чердака пробивается дневной свет. А ведь до этого дня он только ночью рыскал по этому заброшенному зданию. Памятуя о том, что ещё совсем недавно он по собственному желанию влез в петлю, Звягин решил, что будет правильней покинуть дом, метнулся к двери и, загрохотал вниз по металлической лестнице.

На улице Звягин обостренным нюхом почуял, как невидимый покровитель вдохнул в него жизни, напитал его вены волчьей кровью, словно подарком одарил. Звягин мог поклясться, что слышал слова, которые ещё какое-то время крутились у него в голове – на мол, Юра, наслаждайся. И Юра наслаждался, ощущая давно потерянное чувство свободы и счастья. Ему вдруг захотелось вывернуть окружающую тусклую серость наизнанку, выпотрошить гниль и подставить солнцу нелепые кроваво-красные внутренности, выжечь их до гари, до пьянящего запаха горелого мяса. 
В городе ничего не изменилось, если не принимать в расчет тот факт, что вчера он ехал на службу в болоньевой куртке и, поеживался от холода, а сегодня на улице стояла настоящая летняя жара. Изменилось только восприятие Звягиным окружающего мира. Запахи стали выпуклыми, шершавыми как наждак. Они щекотали нос, глотку, их были сотни, тысячи разных запахов. Юра чувствовал их каждой клеткой кожи, ощущал нутром. Среди огромного количества запахов особенно сильно выделялся один. Он не принадлежал ни бездушному предмету, ни животному или растению.
Звягин остановился, потянул носом и попытался определить хотя бы направление, откуда мог исходить запах. Сомнений не оставалось - его определенно испускал человек, но он не был связан с физиологией, понять его происхождение было довольно сложно. Запах был липким и неприятным, он дрожал в пространстве словно студень, оставляя еле видимый шлейф, который и указывал азимут. Звягин уцепился за воздушные вибрации, пошел медленно и осторожно словно зверь, который боится потерять след. Пересек улицу, за остановкой нырнул в арку, прошел ещё пару шагов и остановился, прислушался.
Слух обострился настолько, что Звягин без труда услышал разговор и разобрал слова, хотя говорившие находились за поворотом, и до них было шагов пятнадцать. Судя по всему собеседников было трое; двое мужчин и молодая женщина.
- Ты вчера на Ленина стояла, а в пятницу днём я тебя на Гарибальди видел, – произнёс мужской, твердый голос уверенного в себе человека. Глухой и утробный, с еле различимой хрипотцой. Явно его обладатель курит и курит много.
- Что ты башкой машешь, я тебя тоже там видел, у этой бадеги, как её… у южного паба, мать его. Вертеп, блядь! – второй голос тоже принадлежал мужчине, но был явно моложе и поминутно срывался на писк, хотя пыжился во всём подражать старшему.
- Вы ошиблись… - начала оправдываться женщина, и Звягина как будто током прошибло. Он мгновенно, по одному только голосу женщины, по её интонации понял природу того самого запаха, что привел его в подворотню. Это был запах страха. Запах паники. Смердело животным, метущимся в западне. Воняло слюной, которая взбилась в пену от быстрого бега, кислятиной испражнений, гремучим коктейлем из пота и крови.
- Слушай, овца. Ты не можешь вот просто так стоять и работать на моём участке, поняла? – перебил женщину хрипатый, - я, блять, борюсь за звание образцового. И если ты, шалава, будешь мне показатели срывать, я тебя закопаю прямо по месту твоей липовой регистрации, ясно?
- Послушайте, у меня ребенок… - голос женщины заметно дрожал, - здесь не так просто работу найти, вы же знаете.
- А у меня двое, - в голосе хрипатого заискрились веселые нотки, - я же не иду на улицу жопой торговать, а честно работаю на государство.
- Как говориться, кто на что учился, - пропищал молодой.
- Сколько вы хотите?
- Три сотни в неделю в самый раз будет, - ответил старший.
- Рублей?
- Ты чо овца, с дуба рухнула? Баксов! – просветил женщину младший.
- Да я в неделю столько не зарабатываю.
- А ты постарайся. Дочку свою приобщи, она у тебя вроде как уже на подходе. Или нам её подгони в качестве компенсации, это как вариант. Чисто так, на субботничек. Пускай мамке поможет. Она ведь в курсах, чем мама промышляет? Если нет, то мы её просветим в рамках борьбы с подростками.
Молодой заржал, радуясь тому, как ловко, а главное с юмором он ввернул рацпредложение по работе с дворовой молодежью.
- У вас совесть есть? Ей же шестнадцати нет.
- Ты нас не совести, шалава подзаборная! Можешь, кстати нам свою жопу подкатить, если дочкину бережешь. Ты ведь знаешь, мы не побрезгуем.
Звягин больше не стал ждать развития событий и решил вмешаться. Вышел из-за угла и увидел всю троицу. У стены стояла невысокого роста женщина лет тридцати с рыжей как огонь копной волос и при ярком макияже. Перед ней двое опричников в штатском. У старшего густые строгие брови, узкий лоб и глаза на выкате, масляные как перезревшие оливки. У молодого был вполне сформировавшийся собирательный образ среднестатистического мента; живые и маленькие как оружейная дробь глаза, сверху бровки домиком, длинный тонкий нос и такие же тонкие губы, для солидности прикрытые усами.
- Вы бы оставили даму в покое, господа, - сказал Звягин.
Менты повернули головы и теперь все трое смотрели на Юру. Инициативу взял в свои руки новичок, а служивый наоборот, сделал вид, что не собирается обращать внимания на всякую чепуху вроде Звягина. Он длинно сплюнул в землю и повернулся к женщине.
- Проходите, гражданин по пути вашего следования и не мешайте работать. Если вы нам понадобитесь как свидетель или понятой, мы вас пригласим.
Речь писклявого мента была безжизненной и малоинтересной, как варёная свёкла. Тем не менее, Юра прослушал её до конца, но уходить не собирался. Наоборот, он сделал ещё пару шагов в сторону ментов и женщины.
- Когда мне понадобиться твой совет, мусорок, я непременно им воспользуюсь. А сейчас маршируй порядок наводить и прихвати с собой этого борца за чистоту нравов, - Юра кивнул в сторону старшего.
Звягин заметил, как при этих словах нервно дрогнул затылок хрипатого, но он так и не повернул головы, оставив своего молодого товарища в одиночку разбираться с наглым прохожим.
- Я же вам ясно сказал, проходите…
Вместо ответа, Юра Звягин сделал ещё один шаг вперед и коротко, без замаха въехал кулаком туда, откуда торчал тонкий длинный нос мента, стараясь приложиться костяшками прямо в основание хряща. Писклявый потешно вскинул руки, потерял равновесие и завалился спиной на стену. Его рот, усы и подбородок мгновенно залило красным. Он замычал, но его мычание утонуло в режущем перепонки визге женщины.
Краем уха Звягин услышал справа от себя почти звериное рычание и, положив корпус влево, ногой переломил хрипатого пополам. Мгновенно выпрямился и, сложив руки в замок с силой опустил на бритый затылок. Мент ткнулся лицом в асфальт и замер.
Молодой сидел у стены и надувал носом и ртом розовые пузыри. Глаза-дробины стали теперь ещё чернее, смотрели с недоумением. Женщина, которая только что истошно визжала у стены, просто-напросто испарилась, и Звягин даже не мог сказать в какую сторону она побежала. Впрочем, это было уже не важно, так как неприятный запах страха улетучился. На смену ему пришел удушливый как старые духи запах ненависти, злобы. Не злости, а именно злобы. Бессильной до слёз.
Старший мент лежал без движения, но Звягин чувствовал, что глаза его открыты, он смотрит на своего молодого напарника. Наверное, и рад бы подняться, да видать головой здорово приложился, гудит. Да ещё понимает, стервец - стоит ему только пошевелиться, и Звягин ударит ещё раз. И снова он будет лобызать асфальт да ещё возможно и зубы рассыплет.
Звягин как будто мысли хрипатого прочитал, наклонился, положил ему ладонь на затылок, и придавил к земле.
- Правильно, дядя, лежи и не рыпайся. Позор, он не лечится, но ты терпи, потому как по вашей мусорской правде - зубы дороже. А если ещё раз увижу, как ты беспредельничаешь, будешь у меня асфальт жрать. Всё понял?
Юра почувствовал, как мент дёрнул головой.
- Вот и молодец. Вы отдохните тут немного, а я пойду.
Звягин поднялся, последний раз взглянул на ментов и исчез в арке. 

Глава 3
До этого дня Юра Звягин никогда не опаздывал на службу. Но сегодня он проспал. Когда проснулся, долго не мог сообразить, сон это был или реальность. Драка с ментами была настолько настоящей, что даже сейчас ощущалось как беснуется в висках адреналин, как налились чугуном кулаки, как тело звенит словно наковальня под молотом.
Юра никогда по-настоящему не дрался, никогда и никому не хамил. Всё, что произошло, казалось ему просто нереальным. Весь день в департаменте Юра вспоминал недавнее происшествие и только диву давался; да как у него хватило смелости впрячься за женщину, как язык повернулся разговаривать так нагло с представителями власти. Но всё это блекло перед финальной сценой. Как ловко, а главное как решительно Звягин действовал. Всего три точных удара и оба мента оказались на земле. Невероятно! Звягину понравилось! Он был в восторге от самого себя, или от своей тени, своего второго я, не важно. 
Звягин настолько увлёкся, что забыл и про Катю, и про задание, которое дал ему накануне Петр Павлович. Он не мог дождаться окончания рабочего дня, поэтому сослался на недомогание и отправился домой. Юре казалось, что как только он покинет ненавистный офис и окажется на улице, то с ним произойдёт точно такая же метаморфоза, как и накануне ночью; вокруг будет свирепствовать лето, зрение, обоняние и слух обострятся, повадки станут волчьими, и приключения не заставят себя ждать. Глупо, но ему так хотелось, почему бы и нет?
На деле всё оказалось не так. За пределами здания департамента его ждал бесцветный воздух ледяного города, стылая позёмка, а главное - не было никакого обострения нюха, никаких звериных повадок. И соответственно приключений.
Зацепив на рынке кочан подмороженной капусты, Звягин угрюмо побрёл в сторону дома. Вечером Юра без особого удовольствия приготовил и съел голубцы и лёг спать в надежде, что сегодня ночью ему снова повезет.
Но ему не повезло. Он безнадёжно провалился в сон и так же безрадостно вышел из него с восходом. Не повезло ему и на следующее утро и ещё через день и в четверг и в пятницу.
А в начале недели Юра решил отправиться на улицу Барклая и своими глазами посмотреть на дом номер пять, чтобы сравнить, насколько реальность соответствует его сновидениям. И с тайной надеждой, положить конец своим мучениям. Наверняка, – думал Звягин, - дом окажется совсем не таким, как во сне, если вообще он существует. Всё это бред, всё это от усталости, и постоянного недосыпания.
Но Юра заблуждался. Один в один интерьер дома соответствовал тому, что видел во сне Звягин. Те же выцветшие зеленые обои, тот же мраморный мальчик без головы и металлическая лестница, ведущая на чердак. Юра медленно поднялся, отсчитывая ступени. Тридцать две. Толкнул дверь и шагнул под полукруглый свод. Продолговатый как пенал чердак, сундук, веревка, табурет… всё на месте. Хоть прямо сейчас вешайся. Звягин вздрогнул, колени его подкосились от одной мысли об этом, и он спешно покинул дом.
Время шло, а сны больше не беспокоили Звягина. Через месяц Юра окончательно простился с ночными кошмарами и его жизнь вошла в привычный ритм. Он выполнял несложные функции, тайком следил за красавицей Катей, готовил и кушал по вечерам голубцы, при этом безнадёжно и бессознательно тосковал.
Звягин начал было думать, что никогда больше не окажется в заброшенном доме, однако в последнюю пятницу февраля всё изменилось. Юра снова стоял на табуретке с петлёй на шее. Правда на этот раз он уверенно шагнул в черноту и так же бесстрашно откинул крышку сундука, чтобы из черноты этой выбраться.
И снова всё перемешалось как на улицах города, так и внутри самого Звягина. Предсказуемость пожирающего голубцы клерка сменилось состоянием голодного зверя, который и сам не знает, что сделает в следующую минуту. Он опять слышал и чувствовал всё; звуки, запахи, малейшие движения или легкое дуновение ветерка. Даже шум перекачиваемой по венам горожан крови казался ему таким же мощным, как грохот горной стремнины. Юра ликовал. У Юры чесались кулаки, он жаждал крови.
Прямо на Звягина шел щербатый парень, тот самый, что стащил у него в автобусе бумажник и вырвал из рук школьника смартфон. Юра резко схватил его за ворот рубахи и прижал к стене дома. Никто из прохожих даже не обернулся.
- Мужик, ты чо в натуре…
- На работу идёшь? – спросил Звягин.
- Твоё какое дело? Отпусти, говорю.
- Денег нормально дают?
- Нормально, - ответил щербатый.
- Тогда делись.
Парнишка попытался вывернуться, но Звягин ещё сильней прижал его к стене. Парень захрипел и стал судорожно рыться по карманам.
- Да на, подавись… сволочь.
В ладони Звягина оказались мятые купюры, мобильник и дешевый металлический портсигар. Не ослабляя хватку Юра приблизился к щербатому и зашептал ему в ухо:
- Чтоб я тебя, сволочь, в этом районе никогда больше не видел. И в городе тоже, ты понял?
Парень попытался изобразить нечто похожее на кивок.
- Я борюсь за звание образцового города. А ты, мерзота, портишь мне все показатели. Я ясно говорю?
- Да.
- А теперь катись.
Звягин развернул парня и дал ему для скорости хороший пинок под зад. 
В поисках приключений Звягин прошелся сначала по Ленина, а затем свернул на Гарибальди, чтобы отыскать ту самую рыжеволосую девушку. Девчонку из подворотни он не нашел, но зато встретил её подругу. Брюнетка с короткой стрижкой и тонкими злыми губами рассказала, что рыжая забрала дочку и спешно уехала из города.
- Давно? – поинтересовался Юра.
- Тебе-то какое дело? Ты мент что ли? Или может муж?
Звягин не удостоил девушку ответом, но брюнетку и стимулировать не нужно было – и так разболтала всё, что знала.
- Сразу, как только её менты прессовать начали. Буквально на следующий день.
- Менты?
- Ну да, участковый наш. И правильно, кстати. Больно она ушлая. Работала и не платила ничего. Слушай, а ты кто? – подозрительно спросила брюнетка, - она мне перед отъездом рассказала, что к ней какой-то маньяк в сутенеры набивался, совершенно чокнутый. Это не ты случайно?
- Нет, не я.
- Перепугалась она тогда очень.
- А куда она уехала ты не знаешь?
- Знаю, тут недалеко. Километров семьдесят на юг, в этот… в Черный.
- В Чёрный?
- Ну да. Город такой.
Внезапно Звягин снова уловил в воздухе нечто похожее на страх, но совсем не так как в прошлый раз. Вернее, это не был страх в чистом виде. Тут была смесь запахов, которые можно было разложить на составляющие и классифицировать как; осторожность, злой умысел и нерешительность. Причём запах этот тянулся не из какого-то определенного места, а колыхался вокруг. Юру это насторожило, он попрощался с девушкой и перешел через улицу. Свернул за угол, чуть прибавил шагу и вышел в переулок. При этом кольцо из запахов стало плотней. Теперь к ним прибавилось ещё и ощущение близкой развязки.
В конце проулка Звягин заметил человека. Блестящая на солнце лысина, широченные плечи под пиджаком, свободные брюки, и на ногах тяжелые ботинки. Он только что стоял, облокотившись о стену дома, но теперь отделился от стены и направлялся в сторону Звягина. Из подъезда вышел ещё один, такой же грузный, но менее поворотливый и присоединился к лысому. 
Звягин обернулся. По пятам за ним шли два мента, те самые, что прессовали рыжеволосую проститутку. Судя по всему, следили за Звягиным ещё с Ленина. Хрипатый улыбался, на лице молодого было тоже что-то вроде улыбки. Юра решил, что прорываться будет через них, по крайней мере, с ментами он уже имел дело, а с теми двумя здоровяками поди знай как дело сложится. Юра сгруппировался, и отступил чуть в сторону, под удобную руку. Тут главное успеть первым нанести несколько точных ударов и тогда Звягин спасён. Те двое его вряд ли смогут догнать, слишком тяжеловесны, да и расстояние будет большим.
К удивлению Юры менты не готовились к разборкам, смотрели мимо, как будто Звягина и вовсе не было на их пути. Тем не менее, Юра решил нападать и нанёс первый, и как потом оказалось, единственный удар. Целился Звягин в челюсть хрипатому, но Юрин кулак прошил голову мента насквозь, не встретив никакого сопротивления, словно хрипатый был не человеком из плоти и крови, а лишь его трехмерной проекцией. От неожиданности Звягин потерял равновесие и еле удержался на ногах. Быстро развернулся, ожидая ответного удара, но тут же опустил руки, увидев удаляющиеся спины обоих ментов. Те, как ни в чём ни бывало, продолжали идти навстречу двум здоровякам. Значит, Юра был совершенно невидим ни для тех, ни для других! Возможно в другой ситуации - в настоящем реальном мире, Звягин и задал бы себе вопрос – да как такое вообще могло произойти? Но только не здесь и не сейчас, не во сне.
Тем временем все четверо оживленно переговаривались шагах в двадцати от Звягина, и он, как и в прошлый, очень хорошо слышал о чем идёт речь. Говорил хрипатый.
- Шар, ты же знаешь наши условия. Они не меняются, в том числе и для тебя. Ни для кого, понял?
- Да вы уже совсем оборзели, землю под собой не чуете, - ответил лысый, которого хрипатый назвал Шаром.
- Жизнь такая. Кому сейчас легко?
- Ладно, но я хочу, чтобы жопа моя была прикрыта намертво, чтобы никто больше не впрягался. Только мы и вы. Никакая, блядь, городская администрация. Этих уродов не прокормишь.
- Я буду для тебя и мамой и папой и городской администрацией, только вот что… никаких, блядь, школ. Никаких учебных учреждений и прочей хуеты. Общественность, сам знаешь - всё дело на корню зарубить могут, если захотят. Эти мамаши истеричные… 
- Сапогов, я понял.
- И никаких имён. Я для тебя просто Пришлый. И ещё… мне сучку одну найти нужно, ты её наверняка знаешь. Смирнова Светка, та что на Ленина промышляла.
- Накой она тебе?
- Дело чести, - ответил хрипатый.
- Да ну! Давно у ментов честь появилась? - оскалился лысый.
- Не твоё собачье дело, Шар. Так что, знаешь где она?
- Знаю, - Шар повернулся к своему напарнику, - Саня, найдёшь?
Саня кивнул.
- Найду. Она вроде до дому подалась. Её к тебе привести или самому позаботиться? - спросил Саня хрипатого.
- Ко мне.
Звягин почувствовал, как асфальт уплывает из-под ног и весь мир вокруг закипает, растворяется в жарком воздухе.
 
Глава 4
Жизнь снова совершила немыслимый поворот. Теперь каждый день Звягин проводил в ожидании ночи, в ожидании снов, которые давно уже перестали быть кошмарами. Ведь по ту сторону реальности Юра был совсем другим. Не бессловесной офисной амёбой, а человеком решительным и бесстрашным.
Да и в повседневной жизни Юра Звягин стал меняться, хотя и не так радикально. Ну, например, на прошлой неделе он подошел к Кате и предложил вместе пообедать. И Катя согласилась. За обедом они много разговаривали, Звягин безо всякого страха смотрел в зеленые Катины глаза и не отводил взгляд. Он должен обязательно пригласить Катю на свидание. Вот на следующей неделе, ближе к выходным он именно так и сделает.
Что касается жизни нереальной, то позапрошлой ночью Звягин по пятам преследовал здоровяка, вел его от места стрелки с ментами, аж до города Чёрный. До самого дома рыжей девушки. Дважды ему казалось, что он потерял след, но всякий раз находил Саню используя свои звериные способности.
Теперь здоровяк отдыхает на дне сточной канавы, а Светлану и её дочь пришлось увезти из города. Надолго или нет - неизвестно. Наверняка уже сегодня Шар и Сапогов узнают о том что произошло в Чёрном. Хрипатый будет в ярости, теперь он уж точно пойдёт до конца. Ответный ход будет за ним, и Звягину нужно быть начеку.

***
- Звягин, давай ко мне, срочно.
Голос у Петра Павловича был задорный, видимо дело, которое он хотел поручить Юре должно было принести шефу немалые дивиденды.
Соколов расхаживал по кабинету и потирал ладони, видимо, усидеть на месте не было сил. Странно, вроде всё есть у человека, мечтать больше не о чем, а поди же ты - как его выворачивает.
- Всё задвинешь, Юра, и будешь заниматься вот этим, - Петр Павлович подошел к столу, схватил папку и перебросил её через столешницу, прямо в руки Звягину, - чтобы к пятнице всё подготовил, не позже. Сечешь?
- Секу.
- Тут главное скорость реакции, Звягин. Определенные сложности есть, но я с тобой могу говорить откровенно, да ты и сам всё равно узнаешь. Мы же с тобой не первый год вместе, да?
Звягин кивнул.
- Ну, так вот, - продолжал Петр Павлович, даже не взглянув в сторону Юры, - здание это вроде как памятник архитектуры, но с недавних пор в списках его нет, то ли забыли, то ли... не знаю, в общем. То, что постфактум крик поднимут риск конечно есть, но очень небольшой, потому как это будет не наш с тобой проёб, а их, понимаешь?
Звягин снова кивнул, хотя и так было понятно, что Соколов уговаривает сам себя, а вовсе не Юру. На самом деле Петр Павлович всё давно решил и просчитал. Шеф не станет опрометчиво голову в петлю совать. А я бы сунул, - подумал Звягин, вспомнив свои ночные видения, и еле заметно улыбнулся. Уж он бы вывел начальника Департамента муниципального жилья на чистую воду. Тут бы такое завертелось…
- Сроку тебе до конца недели, Звягин. В пятницу чтоб документы были у меня на столе. В понедельник утром - край, понял?
- Понял.
У себя в кабинете Юра открыл папку, прочитал адрес дома и обомлел. На титуле было отпечатано: Ул. Барклая де Толли, строение 5.
Это значило, что совсем скоро владельцем дома номер пять станет некто Измир Магометович Джошуев. И новый владелец наверняка очистит дом от старого хлама. А это в свою очередь значит - никаких снов. Никакой другой жизни.
После работы Звягин решил пройтись пешком, заглянул в супермаркет за капустой и на выходе столкнулся с Петром Павловичем. Шеф держал под руку Катю, улыбался, был крайне взволнован, что наблюдалось за ним нечасто. Катерина хохотала, была возбуждена и светилась от счастья. В общем, оба были настолько заняты собой и друг другом, что даже не заметили Звягина. 
На душе у Юры было тошно, девушка-капуста не хотела раздвигать ноги и вообще, вела себя как пьяная шалава. В итоге голубцы получились жуткой формы и отвратительными на вкус.
Жизнь шла под откос. Любимое дело не ладилось, любимая девушка предпочла другого, а ведь он даже не набрался смелости сказать Кате о том, как она нравится ему. В довершение ко всему Измир Джошуев в сговоре с Соколовым хотят лишить его самого личного - его снов! Мечты! Нет уж, этому не бывать!
Звягин бросил грязную тарелку в мойку, накинул пальто и выскочил на улицу.
Ночь хлестала стылым ветром по лицу, забиралась под воротник и студила нутро. Студила до боли, до зуда, как будто сжимала звягинские кости стальными зубами. Юра пробирался через город, как таёжный зверь по снежной равнине, ориентируясь не на указатели улиц, а только на свою интуицию и звериный нюх.
А вот и она, улица Барклая. Дом номер пять пугал черными окнами, но Звягин решительно шагнул на порог. Пробежал по залу, спотыкаясь о разбросанные повсюду паркетины, прогрохотал по лестнице, на этот раз уже не считая ступеней. На чердаке было всё по прежнему. Неяркий свет, прозрачный воздух и ожидание чего-то сверхъестественного.
Юра влез на табурет и просунул голову в петлю. Осталось сделать последний шаг, но в эту секунду Звягин засомневался. Правильно ли он поступает? А вдруг всё что он видел до сих пор, все эти менты, рыжая проститутка, город Чёрный, лысый и Саня, существуют лишь в его воображении! Попахивает откровенной шизофренией. Его либо упрячут в психушку либо найдут на чердаке, в петле. Новый владелец дома номер пять Измир Джошуев будет ходить вокруг повешенного и причитать - Вах, вах! Зачэм такоэ сдэлал? Звягин уже собирался вытащить голову из петли и спрыгнуть на пол, как вдруг вспомнил о щербатом парне. Стоп! Но ведь его-то он видел как во сне, так и в реальной жизни! И дом номер пять, тоже. Выходит, что эти два мира реально существуют и каким-то непостижимым образом связаны между собой. И связаны именно через него, через Юру.
Звягин услышал за спиной короткий ехидный смешок и обернулся. Никого. Он закрыл глаза и стал считать до десяти. Он решил, что как только досчитает, сразу спрыгнет с табурета. Ведь он уже столько раз проделывал это во сне.
- Давай, давай, - услышал Юра ехидный голос и открыл глаза.
Прямо перед ним стоял щербатый и улыбался беззубым ртом.
- На работу собираетесь?    
- Не твоё дело, - ответил Звягин.
- Да что ты! - сказал парень, сделал шаг вперед и выбил табурет из под ног Звягина.
Юра ухватился руками за колючую пеньку, рванул за петлю, задёргал ногами и захрипел. Чувствуя, что задыхается, он с силой дёрнулся, затем ещё и ещё раз. Чердак поплыл перед глазами, закружился в водовороте, как будто всё что окружало Юру, смывало жуткой волной. Звягин истошно захрипел, дернулся из последних сил, пенька зазвенела и лопнула где-то под потолком. Звягин упал на дощатый пол, сверху змеиными кольцами обрушилась веревка. 

***
В департаменте было тихо как в могиле. Звягин решил не вызывать лифт, а воспользовался лестницей. Поднялся на свой этаж и вышел в коридор. Он по запаху мог определить кто уже на работе, а кто из коллег задерживается. Катя точно здесь, - подумал Юра и рванул на себя дверь в отдел маркетинга.
- Господи, Звягин, постучался бы хоть! Напугал.
Дебелая сотрудница, которая стояла у самой двери покрутила пальцем у виска. Божественно красивая Катя сидела на подоконнике и накручивала на пальчик золотой локон.
- Да чем вас напугать можно? - усмехнулся Юра, - вы ведь железобетонная.
- Звягин, ты в своём уме?
- Не ты, а вы. И не Звягин, а Юрий Иванович.
Все присутствующие с любопытством посмотрели на Звягина. Юра пересек кабинет и подошел к Кате.
- Мне надо с тобой поговорить.
- Можем выйти...
- Не надо, Катя. Можно и здесь. Я давно хотел сказать, что ты мне нравишься, но вчера понял, что опоздал.
- С чего ты взял?
Я видел тебя с Соколовым.
- Ну и что?
- Мне показалось... - начал было Звягин, но Катя перебила его:
- Тебе показалось.
- Тогда я бы хотел...
- Звягин, - раздался за спиной раскатистый голос, - документы где? Сегодня пятница.
Юра обернулся и посмотрел на Соколова. Пересек комнату и подошел вплотную к шефу.
- Идите в жопу, Петр Павлович.
- Я не понял, - Соколов недоуменно вскинул брови.
- Для особо непонятливых я повторю, но это в первый и последний раз. Идите в жопу вместе с вашими левыми документами и другу своему передайте, чтобы он тоже нёс свою магометанскую задницу к себе на родину и там скупал дворцы шейхов.
- Ты вообще отдаёшь себе отчёт, Звягин...
- А как же! Мой отчёт лежит в Комитете по охране исторических памятников. Я успел, Соколов. К пятнице, как и договаривались.
Звягин наклонился и прошептал на ухо Петру Павловичу:
- Так что можешь уже обозначить для меня сумму бонуса. Но на этот раз советую не жадничать. Думаю, что две сотни косарей будет в самый раз.
Юра отстранился, улыбнулся и продолжил уже вслух:
- Это из расчёта долгосрочного сотрудничества. Мы же с тобой не первый год вместе, да?
Петр Павлович только хлопал глазами и совершенно не знал, что ответить.
- Да, и это... сроку тебе даю до понедельника.
Звягин похлопал Соколова по плечу и вернулся к Кате, которая не сводила с Юры восторженного взгляда.
- На чём я остановился? - спросил Юра.
- Ты что-то хотел.
- Ну, да. Я хотел пригласить тебя прогуляться. Сегодня вечером, сразу после работы. Ты как?
- Я согласна.

Tweet