(невъебенно длинное, но принципиальное для идейного падонка)

Уважаемые, накануне, рассуждая о природе женских страхов и детской лексике, навеянных креативом так называемых “Оооооооо”, вспомнил Уважаемого Падонка Эрика Берна. Кто не в курсе – заебатый мужик, написавший хуеву тучу полезных и нужных статеек и книжек по психологии, в том числе и для падонков.

Блясуканахуй, перестань провод грызть!!! Это не вам – кошка, лежа на своем законном месте около монитора, решила от нехуйделать проводки покусать. За что была щелкнута по носу. И переключилась на мобильник. Я продолжаю.

Думаю, для падонка, считающего себя неибаццаврот-каким-падонком, т.е. идейным падонком (это отдельная фишка для исследования), будет интересно мнение Уважаемого Падонка Эрика Берна об использовании непристойных слов. Хотя, наверно уже читали. Тогда перечитайте. Если композицию “Я посылаю все на хуй” Захара Мая и группы “Шыва” можно в какой-то степени обозначить как одну из боевых песен падонка (кстати, почему на ресурсе нет такого раздела?! Группу “Ленинград” туда – первую!!!), то главу “Природа непристойного” Эрика Берна можно назвать одним из боевых листков падонка. С кем воевать, - каждый падонок может определиться самостоятельно.

Блясуканахуй, харош лбом об аквариум колотицца!!! Это я опять кошке.

Ниже привожу изречения уважаемого Берна с моими камментами. Камменты – это мои слова, написанные курсивом. Кривых буковок будет немного, ибо Уважаемый Падонак Эрик Берн уже все сказал.

Йоппт!!! Убью, сука!!! – кошка меня за голую пятку зубищами ебанула. За что была пнута и по красивой параболе упиздошила в коридор. Вообще-то я собак больше люблю, и с собаками вырос с детства. Кошку на ДР подарили одни падонки. Ну и хуй с ними. И с кошкой.

Если кто скажет, что текст у Берна спизжен, - то пусть идет на хуй. Ибо у Эрика хуй чего спиздишь, его тексты сразу видно. А потому нижеизложенное – цитата, использование части произведения в информационных и некоммерческих целях, что абсолютно рулезно – 158advocat спиздеть не даст.

Почему я так загрузился? Потому как то, что я напишу ниже, объясняет во многом смысл существования так называемого “падонка” на этом ресурсе.

Да хули, пусть не лезет! – это я жене, пришедшей в качестве законного представителя кошки и пытающейся мне впельменить статью о тяжких телесных повреждениях, связанных со стойкой утратой работоспособности. Какая в пизду у кошки работоспособность?! Ни хуя не делает, даже тараканов не ловит.

Все, ну меня на хуй, - читайте Эрика Берна...

Глава “Природа непристойного” из книги Эрика Берна “Психология секса” (Eric Berne, Sex in Human Loving), перевод А.А. Грузберга, изд. “Литур”, Екатеринбург, 2001. Переводчик – нихуя не падонок, потому я его малость пояснять буду. Идейным падонкам, владеющим английским – советую читать в оригинале.

Природа непристойного.

Теперь я объясню, почему избегаю пользоваться непристойными словами. Само слово “непристойный” означает нечто отталкивающее. Непристойности обычно делятся на два типа: на порнографию и копрологию. Порнография относится к проституткам и описывает непристойное поведение в спальне, в то время как копрология относится к непристойностям, связанным с туалетом. Некоторые находят оскорбительными и порнографию, и копрологию, другие считают одну разновидность непристойной, а другую – нет. Может показаться, что непристойность – результат искусственно введенных правил, это не так. В ней есть гораздо более глубокое психологическое содержание.

Любое слово, достойное произнесения, вызывает образ в сознании говорящего и слушающего. Эти образы не всегда бывают отчетливыми, но с некоторыми усилиями их можно извлечь из глубины сознания. Образы большинства слов слабые, теневые и неотчетливо оформленные, они сливаются с фоном, если только не являются очень знакомыми и привычными. Именно поэтому их так редко замечают, когда человек говорит. Их можно назвать образами-тенями, или образами Взрослого. Другие слова сопровождаются более яркими и сильными образами. Эти образы являются реликтами детства и называются первичными, или образами Ребенка. Первичные образы вызывают эмоциональную реакцию, потому что они очень подробны и красочны. Некоторые из них поразительно красивы, как галлюцинации, которые часто видят те, кто принимает марихуану или ЛСД. Другие вызывают отвращение, и именно они нас интересуют, потому что дают психологическую возможность определить понятие непристойного. Слово тогда становится непристойным, когда сопровождающий его образ является первичным и отталкивающим. Так происходит потому, что сам образ и реальность, которую он отражает, стали яркими и отвратительными в детстве, как, например, обычно бывает с запахом экскрементов во время обучения ребенка туалету; такой образ остается очень сильным и в последующие годы. Такое определение непристойности опирается не на произвольные правила, разработанные деспотичными и низкими авторитетами, стремящимися лишить человека свободы слова, а на структуру нервной системы и на универсальные правила психологии.

Если непристойность основана на глубоких и универсальных психологических факторах, восходящих к детству, то только детские слова могут обладать таким потенциалом. Если человек овладел языком в более позднем возрасте, скажем после шести лет, то в нем не может быть непристойностей, потому что говорящий никогда не слышал эти слова в первые, самые ранние годы жизни. Так, истинный англичанин способен прочитать и произнести слова типа merde, Scheiss, fourrer, vogeln, cul или Schwanz, без всякого замешательства и ощущения их неприличия, хотя он может очень хорошо знать их значение. Эти слова не вызывают в его сознании никаких первичных образов, а следовательно, остаются для него абстрактными. Однако если новый язык усваивается глубоко, если человек начинает на нем думать, некоторые слова этого языка со временем могут проникнуть на первичный уровень и стать неприличными.

Эти наблюдения показывают, что в основе все непристойные слова имеют отношение к запаху и вкусу, а также к прикосновению. Непристойности – это те слова, которые в системе первичных образов связаны с чем-то скользким. В особых случаях самые безобидные слова могут становиться крайне непристойными в результате детского опыта, когда эти образы формировались.

Таким образом, новое поколение может отказаться от прежних непристойных слов и создать новые, обращая самые обычные слова в непристойные (pig – свинья) или вводя в общее употребление редкие выражения (mother-cuffer) (т.е. mother-fucker – автор во избежание запрета цензуры изменил порядок букв).

Ну, слово “свинья” было и остается непристойным еще со времен Ветхого и Нового Заветов. Английское “Mother-fucker” по психологической нагрузке больше соответствует русскому “Ебана мать” – исходя из значения Божьей Матери в христианстве. И первоначальная цель этих слов было богохульство, т.е. обсирание язычниками конкурирующей религии. То есть снова нихуя не новообразования. Над сравнением старых и новых непристойных слов предоставляю потрудиться уважаемым падонкам самостоятельно. Я вот в три года назвал мамочку “сука!!!” – вытирая мне лицо после умывания, она меня поцарапала ногтями. И был отпизжен немилостно полотенцем (полотенце я потом папиной бритвой на полоски изрезал – папа отнесся к акту вандализма с пониманием и пиздить меня не стал). Посему в моем лексиконе слово “сука!!!” носит весьма и весьма негативное непристойное значение, и является для меня “новым” по терминологии уважаемого Берна.

Вполне возможно представить себе ребенка, совершенно свободного от реакции на непристойное, но это маловероятно, потому что именно так устроена нервная система человека. Думаю, очень трудно избавиться от чувства облегчения, которое испытывают большинство людей, выходя из общественного туалета.

Чувство облегчения при выходе из английского общественного туалета, и чувство облегчения при выходе из российского общественного туалета – эттто разные чувства...

Способность непристойных слов вызывать шок и приносить облегчение, если они используются с этой целью, или их эротическая ценность, если они являются стимулянтами, связана с их “ароматическими” свойствами. Самые сильные непристойности те, что связаны с сильными запахами – cuff (т.е. fuck – ебацца), tunc (т.е. cunt – пизда) и tish (т.е. shit – гавно); самые слабые – научные и литературные слова, далеко отстоящие от первичных образов и полностью лишенные запаха. Психологу и неврологу невероятно интересно заниматься этими структурами мозга и сознания – взаимоотношениями запах, зрительных образов, слов, социальных действий и эмоционального шока, облегчения или стимуляции.

Уважаемый Падонак Берн умолчал, что такой хуйней невероятно интересно заниматься и идейным падонкам. Но так как это факт общеизвестный, то отдельного упоминания он и не требует. Тут в другом прикол – аналог слова “пизда” в английском есть, а вот аналога слова “хуй” у них нет... Может именно поэтому среди англо-американских баб так много на всю голову ебанутых феминисток?! К хую их не приучили (т.е. не “прихуячили”) в юности – и вот вам результат! Или просто я плохо ругаюсь по-английски.

В силу этих психологических соображений интерес к непристойностям не есть забавный отголосок древнего способа мышления, скорее, это один из аспектов образа жизни, в которой благородство и изящество являются важнейшими качествами. Эти качества очень хорошо понимают танцовщики, ораторы и те, кто изучают дзен и другие восточные философские системы. Благородство и изящество заключаются в изяществе движений, в изяществе одиночества и совместимости, а также в умении благородно говорить и превращать каждый час в произведение искусства. Это требует соответствующей внешности и соответствующего поведения, которые делают каждый последующий год жизни лучше предыдущего. И наконец, это означает, что жизнь, полная дружбы и вражды, интимной близости и конфронтации, комедий и трагедий, имеет возможность завершиться некоей целью и благородством. Для меня благородство и изящество приравниваются к сдержанности, означающей умение избегать преувеличений и дисгармонии – и не только в балете или живописи, но и в речи.

Встретиться с безобразным и посмотреть ему в лицо не значит принять его. У каждого свое представление о красоте, так что определить его словами невозможно. Но можно попытаться определить ее от противного. Существует одно – и я полагаю, что оно единственное, - универсальное правило эстетики; универсально оно потому, что стало наследуемой биологической особенностью эволюции человека. Красота возможна вопреки дурным запахам, но не благодаря им. И все знают, что такое дурной запах. Это запах чужого tish (т.е. shit – гавно), его насильственное вторжение в каждый наш вдох. С другом все наоборот. Как однажды сказала Амариллис, “Друг – это тот, чье tish (т.е. shit – гавно) не воняет и чей sipp (т.е. piss –ссанье) песней звучит в ваших ушах. Если то же самое предложит вам чужак, вы пнете его по яйцам”.

Есть у меня друг – Вован... Не-е-е... Х-у-у-уй знает... Ахтунг какой-то... Видимо, это относится к разнополым друзьям. Вот взять ту же Ирку... Когда она весело журчит в унитаз – этт действительно прикольно, но вот остальное... Короче – все это на любителя или любительницу...

Учитывая все это, я полагаю, что непристойности не следует навязывать другим людям без их согласия. Для некоторых это часть жизни и доставляет им радость. Для других свобода речи кончается не только при крике “Пожар!” в переполненном театре, но и при произнесении вульгарностей при детях. Поэзия всегда привлекает больше. Менструация в смысле “месячные” не очень привлекательна, но приобретает некоторое очарование, если о ней говорят как о “крови на лунном лике” (или, как говорят французы, “мои цветы расцветают”).

А мои девушки говорят: “Прилетела птица обломинго” – тоже красочный образ (сочетание розово-красных фламинго и полного облома на недельку).

Как бы вам ни хотелось выразиться, выражайтесь, но при условии, что сохраните чистоту своих собственных стандартов. Когда многое осквернено, эта внутренняя чистота становится очень важна.

Ай да Эрик, ай да сукин сын!!! Последний абзац я бы на месте Удава заебошил бы в качестве эпиграфа на главной странице. По-моему, по-падонски идеологично просто неибаццаврот!

С уважением, ХуемПоСтолу.