Эпизод первый

Впервые этого странного человека я увидел, когда работал на N-ском асфальтовом заводе. Разумеется, что к асфальту наше предприятие не имело никакого отношения, но когда я каждое утро входил  через проходную, в моей похмельной голове в виски долбилась строчка Егора Летова «асфальтовый завод пожирает мой лес». Как только мы не называли нашу контору. «Зоопарк», «Парк Юрского периода», «Музей восковых фигур», «Кунсткамера»…. Конечно, нашим пацанам более всего нравилось название «Озеро Лох-Несс»  (ключевое слово здесь ЛОХ), но для меня это унылое заведение было и осталось именно пожирающим все на своем пути «асфальтовым заводом». К слову сказать, там трудилось много не то чтобы лохов, но довольно-таки «странных» кадров. Почти каждый второй, причем первые, к коим мы молодые (тогда еще молодые) специалисты причисляли себя, рано или поздно по чьей-то дьявольской задумке должны были занять место вторых. Но и среди нас, были люди, наблюдая за которыми можно было сдать кандидатский минимум по психопатологии. В семье, как говорится, не без урода.
То утро был похоже на все предыдущие и на многие последующие. Дабы не быть замеченными начальством и вообще кем бы то ни было, мы с Большим сидели за боковой стеной крыльца у входа в наш корпус и мучились с похмелья. Перед каждым из нас стояла пластиковая бутылка со ставшей традиционной по утрам «Хотнинской». Утреннее солнце собиралось с силами, чтобы спалить всех нас в полдень. Пытаясь вспомнить какие-нибудь прикольные события вчерашней пьянки, мы наблюдали унылый пейзаж внутренней территории завода и отхлебывали из уже порядком нагревшихся бутылок. От вида на водоочистные сооружения времен 60-х, от теплой минералки, а может от перспективы провести еще 8 часов в духоте комнат и испытательных камер, окончательно поплохело и разговор прервался сам собой. Вот тут-то и появилось это чудо природы. Обычный, ни чем не примечательный чел нашего возраста, одет неряшливо (хотя в отличие от нас явно не с похмелья) шел мимо нас в сторону водоочистных. Мы заинтересовались хоть какими-то изменениями в окружающей нас обстановке. Большой лениво произнес:
-    Это чё за нахуй?.
-    Зихерист, - вдруг, ни с того ни с сего ляпнул я. Большой не поворачиваясь ко мне, спросил:
-    Почему Зихерист? Ты чё, его знаешь?
В этот момент Зихерист подобрал какую-то металлическую хрень, зажал ее в кулаке наподобие пистолета, резко развернулся и начал стрелять. «Стрелять» в смысле, как все мы это делали в школе или в детском саду, издавая звуки типа «птыщь, птыщь», прицеливаясь в воображаемых врагов. Затем, также резко отбросив железяку, пошел дальше, как ни в чем не бывало. Мы с Большим не то чтобы недоумевали, а прямо-таки охуевали от такого неадекватного поведения. Кстати похмелье как ветром сдуло, а погоняло «Зихерист» приклеилась к этому кадру надолго.


Эпизод второй

Впоследствии оказалось, что он живет в соседнем со мной доме. Мне показалось странным, что за 25 лет жизни в нашем доме я его не то, чтобы не знал, я его ни разу не видел. Как потом выяснилось, он учился в другой школе. Но как же я его мог не видеть, у меня были друзья и из соседних дворов, да и вообще я в детстве облазил всю округу и мы рано или поздно должны были встретиться. Слава богу, это произошло так поздно, что он уже даже теоретически не мог стать моим другом. Скажи - кто твой друг и я скажу - кто ты.
Часто получалось, что мы вместе с ним ехали в одном трамвае на работу. Да, именно так, не удивляйтесь, были времена, когда мы ездили на работу на трамваях. Он был не то чтобы странным персонажем, но разговора у нас как-то никогда не получалось. Так, пара фраз про работу и все. Но удивительнее всего в нем, было то, что на него часто находили приступы безудержного, беззвучного смеха. Это была не улыбка, скорее гримаса безумного веселья. В принципе, все мы иногда тупо глядя в окно, можем задуматься, вспомнить что-то смешное и непроизвольно улыбнуться. Но здесь было, нечто другое, я бы сказал, что-то нечеловеческое. Мне было тогда похуй на чужие заморочки, но на всякий случай я стал держаться подальше от этого юродивого. Однако, однажды мне даже пришлось с ним выпить.
Как-то мы возвращались вместе с работы, и Зихерист неожиданно предложил «по пиву». Мы пошли на «Сексодром» (так мы называли сквер Победы), на предмет знакомства с девками и, в перспективе, ночного продолжения банкета. Прямо перед сквером стояло 2 общаги и гостиница (бывший «Дом колхозника»), поэтому такие надежды были более чем оправданны. Разговор не клеился, он бубнил что-то не вразумительное, баб на горизонте тоже не наблюдалось. Тут он сделал второе предложение - пойти в общагу к какой-то своей «молодой родственнице» не тяжелого поведения. К тому времени во мне уже сидело литра 1,5 пива, меня потянуло на приключения, и я согласился. В общаге мы долго блуждали по каким-то заблеванным коридорам и, в конце концов, ввалились в нужную комнату. «Родственницей» оказалась 35-летняя колхозница, с лицом и фигурой Дуремара из фильма про Буратино, которая обрадовано, сообщила, что к ней вот-вот придет подруга. Мы пили пиво, я рассказал пару-тройку анекдотов, доярка ржала как лошадь, Зихерист по большей части молчал и гнусно ухмылялся. Скоро в комнату ввалилась подруга «родственницы» (с фигурой Тортиллы из того же фильма) с оравой подвыпивших колхозников с лицами, явно не обезображенными интеллектом. Все стали выпивать водку и ржать над приколами уровня «Чо? – Хуй в очко!». Перспектива ебли со старыми блядями (а ведь тогда они мне казались старухами!) меня не устраивала, как и вариант пьянки со стадом человекообразных селян с возможностью получить в итоге не малых пиздюлей. Поэтому, громко объявив, что я пошел за пивом, я решил свалить. Мое заявление было встречено с всеобщим воодушевлением, и Зихерист вызвался пойти со мной. Мы вышли, я купил себе банку пива и сказал ему, что отваливаю. Он удивленно спросил:
-    А как же остальные? Они же нас ждут… С пивом.
-    Я не говорил, что пошел за пивом для всех. Я просто сказал, что иду за пивом. Для себя. Вот купил и пью. И ваще я домой пошел.
-    Но там же бабы!
-    …и толпа жаждущих крови бабуинов, - добавил я и, еще раз взвесив все «за» и «против», и проанализировав наиболее вероятные варианты развития событий на данной супермегапродвинутой вечеринке, решил покинуть данное мероприятие. Остался ли Зихерист, и что с ним было, меня тогда мало интересовало, а сейчас тем более.

Эпизод третий

Третий раз судьба нас свела вне работы. У нашей конторы была база отдыха на берегу Волги. Естественно, что вся продвинутая молодежь стремилась зарезервировать домики на лето. Стремилась потому, что существовала жесточайшая конкуренция со стороны заслуженных работников, всевозможных начальников, членов профсоюза и прочих инвалидов умственного труда. Так получилось, что повезло двоим из нас. Мы сняли на двоих трехместную каморку, на месяц, и таким образом у нас было 3 кровати и 2 комплекта постельных принадлежностей. Каково же было наше удивление, когда оказалось, что рядом с нами Зихерист снял 4-х местный  домик, причем с четырьмя же постелями. Жил он там совершенно один, тогда как численность ограниченного контингента проживающего на нашей «жилплощади» достигала 8 человек (особенно в выходные дни). Необходимо было изъять излишки постельных принадлежностей у новоявленного олигарха, в этом не было никаких сомнений. План экспроприации был прост, как все гениальное. Я, как более-менее поддерживающий знакомство с Зихеристом,  должен был с утра увести этого уебанчика на кухню, находившуюся метрах в 30 от наших избушек и там отвлекать его на протяжении хотя бы 15-20 мин.
Проблема была в том, что этот хуй всегда закрывал дверь. Что у него там было ценного так и осталось для нас загадкой, но задача возможности незаконного проникновения в жилище была решена после тщательного осмотра окна будущего раскулаченного. Следующим утром, как только он с чайником направился в сторону кухни, я поплелся туда же. Пока пацаны весело пиздили в окно подушки, одеяла и матрасы, у нас состоялся нудный (по-другому он просто не мог разговаривать) разговор:
- Ну чо, вчера на дискотеке цепанул кого-нибудь? – спросил я как можно развязнее.
- Да… Было дело… - как-то нехотя ответил он.
Тут мимо нас на кухню прошла девица.  В принципе, несмотря на утро, выглядела она, что называется «ничотак». Зихерист сказал ей: «Привет», на что она не то, чтобы никак не прореагировала,  но даже не посмотрела в его сторону.
- Это кто?
- Да одна из вчерашних…
- А скольких ты цепанул? – спросил я с сарказмом.
- Да вот только этих. Они две сестры. Это вроде старшая была.
- Понятно. Ну и как они?
- Ну, они…. Стрёмные какие-то….
- А что так? – заинтересовался я.
- Ну…. После дискотеки я к ним напросился, водки выпить. Принес пузырь, а они не пьют… Ну и потом… Да ну их….
- Ну что случилось-то?
- Да я плохо помню. В общем, наблевал я там у них…
Когда мы вернулись, дело было уже сделано. Пацаны свалили на пляж, как мы и условились. Зихерист как ни странно, ничего никому не сказал и продолжал влачить свое жалкое существование по соседству с нами.
Через несколько дней я, Мелкий и Док стали свидетелями захватывающего зрелища. Мы сидели за столиком перед нашим жилищем и отпаивались пивом. В какой-то момент дверь раскулаченного домика с шумом распахнулась, видимо после удара «с ноги». Этот контуженный посмотрел вокруг мутными глазами, вывалился из дверного проема и двинулся к сосне стоявшей неподалеку.  Упершись лбом в ствол и рыча, Зихерист начал совершать странные телодвижения, очевидно пытаясь сдвинуть ее с места. Попутно этот мутень выкрикивал голосом раненого в промежность орангутанга: «Бля!... Суки!... Суки, бля!». Мы предпочли за благо не ввязываться. Когда стало ясно, что попытки сдвинуть сосну не увенчаются успехом, он успокоился, вернулся к себе и заперся. В это время Док смаковал пиво «Золотая искра», а мы потягивали «Двойное золотое». Мелкий задал наивный вопрос: «А как зовут Зихериста?» Я не успел ответить, Док глядя на батарею опорожненных им бутылок, громко и внятно продекламировал «Алтын Очкын!» («золотая искра» по-татарски). «Золотое Очко!» - заржал Мелкий, чьи познания в татарском были примерно как у эфиопов в эскимосском. С тех пор Зихерист стал Алтын-Очкыном и в конец потерял уважение среди молодняка нашего «Зоопарка». Как бы то ни было, он еще долго и безуспешно пытался как-то наладить с нами отношения, но постепенно стал изгоем в нашем дружном молодежно-распиздяйском коллективе.

***

Я его долго не видел, но по прошествии нескольких лет, однажды мне довелось побывать у него дома – нужны были советы по части настройки операционной системы. По обстановке квартира напоминала, обычное жилище обывателя эпохи застоя, а между тем в окна уже вовсю стучался XXI век, шел 2009 год. Ремонт в квартире делался, похоже тоже еще при советской власти. Жил он с родителями, друзей у него, по его словам, толком не было. С бабами тоже как-то не получалось. От такой безнадеги, он частенько бухал, что называется «в однёху». Во время таких запоев прогуливал работу, поэтому нигде подолгу не задерживался. Уволившись с асфальтового завода, он поменял уже с десяток видов деятельности, успел пожить год в Пензе, в Москве, еще где-то, где тоже оказался никому не нужен. Чем только не занимался этот странный субъект с высшим образованием, работал инженером контрольно-испытательного цеха, охранником в детском саду, электромехаником в трамвайно-троллейбусном управлении, кондуктором трамвая, грузчиком в речном порту, страховым агентом, менеджером по рекламе… Он долго и нудно рассказывал про свою непутёвую жизнь, но его я уже почти не слушал и сославшись на какое-то неотложное дело по быстрому свалил. 
В последний раз я видел его совсем недавно – в прошлом году. Случайно встретились около его дома.  Он был одет опять крайне неряшливо и явно не по погоде. Май в том году выдался на редкость жарким, почти как июль, а на нем были осенние утепленные и изрядно потертые полусапоги, старые и заношенные серые брюки, видавшая виды теплая куртка (такие продавались на всех рынках середины 90-х) и что самое удивительное теплый шарф. Я, конечно, поинтересовался его внешним видом. Алтын-Очкын ответил, что болен. В том, что он больной на голову я уже нисколько не сомневался. По его словам у него ничего не изменилось, он жил такой же однообразной жизнью спивающегося интеллигента. Последнее место работы – риэлтор:
- В агентстве недвижимости, уже полгода … Риэлтором…., - с гордостью отвечал на мои вопросы Зихерист.
- Ну и как там?
- Ну… -  замялся он, - пока ни одной сделки … 
В свою очередь, он спросил про мою жизнь, я нехотя отвечал, все время, озираясь по сторонам и боясь, что нас кто-нибудь увидит вместе из моих знакомых. Мне было как-то не по себе, скорее даже я стыдился знакомства с ним. Желая поскорее закончить разговор, я пообещал как-нибудь зайти на пиво. Естественно, что я не собирался больше выпивать с этим чудаком. Кое-как отделавшись от этого несуразного человека, я поспешил удалиться.
Я шел домой и все время думал. Ну как же так можно жить? Зачем вообще такая пустая, никчемная жизнь. Прожигать годы, тупо дроча на порнуху из интернета и иногда побухивая с зеркалом. Нет ни друзей, ни бабы, нет нормальной работы. «Мрак, грязь и никакого просвета», как говорил один из персонажей Леонида Гайдая. Жалкий ничтожный человечишка. Вдруг мне стало жалко это зачуханное существо. Он просто не нашел себя в этой жизни. Может он сам виноват, а может не повезло… А с другой стороны на его месте может оказаться любой из нас, и даже я. От сумы и от тюрьмы не зарекайся. Станет меня тогда кто-нибудь жалеть? Я думаю, вряд ли. Скорее даже наоборот….«Падающего подтолкни», как говорил старина Фридрих Ницше.

Tweet