Когда-то личные автомобили были отнюдь не массовым явлением. И обладание самодвижущимся агрегатом давало не просто возможность манёвра, а вполне определённый статус.  Как  всякий, кто родился в Советском Союзе, я прекрасно помню, с каким трепетом обращались со своими «чадами» тогдашние автолюбители. Ибо машина покупалась не на год, а как минимум – на десятилетие. Это налагало определённые обязательства: при каждом удобном случае драить «ласточку» до блеска, заряжать аккумулятор, «мовилить пороги» и по возможности не эксплуатировать зимой. Разумеется, никто и помыслить не мог, чтобы оставить транспортное средство ночевать во  дворе - табу!

  Родители пытались копить деньги на  автомобиль ГАЗ-24 «Волга». К приобретению готовились несколько лет: отстаивалась длиннющая очередь на право приобретения (!) автомобиля, из подручных средств строился гараж.

  До сих пор помню, как мы с отцом ходили в этот самый гараж. Папа крепко держал меня за руку, и мои детские пальчики были надежно укрыты от всех возможных неприятностей в огромной папиной ладони. Он  рассказывал про детство в одной мордовской деревне с названием Лысая Гора.  К слову, этой деревушки сейчас фактически не существует, она просто вымерла, как отмирает что-то очень старое и ненужное…  В гараже отец принимался мастерить: какие-то шкафчики, полочки, приспособы… А я отправлялся играть по окрестностям.

  Это было волшебно. Там и сям валялись металлические останки того, что когда-то было автомобилями. Это походило на кладбище, с той разницей, что из промасленных шестеренок ещё можно было что-то собрать. Мне очень хотелось оживить эти останки, сделать  из них самую настоящую машину (ну, или хотя бы маленькую модель таковой).

  В 1981 году семейная мечта наконец-то была реализована.  Естественно, что я неоднократно покушался на семейный раритет с целью порулить и вообще как-то освоить бежевое наследство. Отмечу, что ни одна из попыток не увенчалась успехом: папа с природной мордовской хитростью отбил потуги на святое.

  Всё изменилось, когда СССР окончательно превратился в РФ. Среднестатистический автовладелец начал терять уважение к «железному коню», низводя его до уровня велосипеда. А сытые «нефтяные годы» и доступность кредитов закончили дело -  водителям стало вообще наплевать на средства передвижения, как свои, так и чужие.

  Иногда, глядя на брошенные во дворе четырехколёсные развалюхи,  с теплотой вспоминаю свою первую машину – старенькую  ВАЗ-2102  («двойка») 1974 года издания.  Я ухаживал за ней и упорно боролся со ржавчиной на кузове. Именно на этой машине  научился ездить, а уже затем вспомнил про права.  Вернее, про их отсутствие.  После двух показательных поимок гаишниками с соответствующим препровождением на штрафную стоянку это оказалось особенно легко. 

  К тому моменту, когда я получил права на управление автомобилем,  ржавчина победила, и  «двойка» окончательно развалилась.  Я кое-как сплавил её на запчасти и решил приобрести новую машину, благо некоторые деньги на тот момент уже были. Дождался воскресенья и в одиночку отправился на авторынок.  Пакет с деньгами приятно грел внутренний карман куртки, пока я бродил между рядами. Тогда мне казалось, что там можно купить всё: от подержанных иномарок до новеньких «Жигулей». Но даже здесь новая импортная машина в то время считалась сказочной невозможностью…

  Наконец присмотрел один аппарат - двухлетнюю бежевую «шестёрку» на кованых дисках. У неё внутри  был необычный запах, так пахнет новенькая обшивка салона.  Наверное, этот запах меня и сразил. Я вполуха слушал, что втирает продавец, чернявый парень с щегольски закрученными усами. 

  Особо привлекательной  показалась цена – на порядок меньше, чем полагалось модели подобного года и состояния. Люди подходили, осматривали машину и отходили в сторону, понимающе ухмыляясь. Я же тогда на это обстоятельство не обратил никакого внимания. Обговорив цену, мы отправились к нотариусу.  В то время  процедура покупки машины  выглядела так:  продавец оформлял покупателю генеральную доверенность, которую тот, в свою очередь, мог передоверить кому-то ещё.  И так далее, практически до бесконечности…

  Я не обратил никакого внимания на имя прежнего владельца. А зря. Цыгана Мишу Иванова все знали как одного из самых известных  спекулянтов в городе.  Он промышлял тем, что скупал за бесценок битые в  авариях машины, приводил в своём «прикормленном» автосервисе технику в приглядное состояние и реализовывал уже по рыночной цене как нормальный автомобиль.

  Неделю я ездил счастливым. Но потом на мою машину взглянул знакомый, разбирающийся в автомобилях. Он долго бродил вокруг «шестёрки», внимательно выглядывая что-то.

  Наконец сухо спросил:
  - Где взял?
  - На рынке, купил.
  - Почём?
  Я назвал сумму. Тот покачал головой  и попросил открыть  капот.
  - Так…  Ага…  Ясно…
  - Что ясно-то?
  - Она у тебя битая, после аварии, - объяснил он. –  А затем восстановлена по кусочкам.
  Для меня это оказалось сюрпризом.
  - И  куда её били?
  - А прямо в лоб.  Морду собирали заново, правили стойки, двери… Сам посмотри, как криво стоят кресла – так и не поставили,  как надо, поленились…
  - Короче, на ней ездить можно?
  - В принципе, да…  Возможно, на большой скорости руль будет тянуть влево… А так-то ничего…
  - Тогда какая с ней проблема?
  - Фиг продашь её…
  - Ну и ладно.

  Меня не особенно огорчила эта «ложка дёгтя». В конце концов, я покупал эту «шестёрку»  для себя, а не для продажи. Нужно отметить, машинка меня не разочаровывала. Бегала резво, в ремонте не нуждалась, а если и тянуло влево, то только на баб.

  Однажды  заметил, что немного спускает заднее колесо. Я остановился на обочине, достал запаску, домкрат и приступил к замене.  Через пару минут возле меня остановилась белая «Нива». Оттуда неторопливо выбрался пожилой цыган, и я каким-то шестым чувством понял, что это и есть Миша Иванов.  Обветренное лицо и висящие длинные усы делали его похожим на унылого Будулая. Остальное было как полагается: пушистая норковая шапка и перстень величиной с воробья.

  Пока ставил запаску, он стоял рядом и  лузгал семечки. Когда  стал убирать домкрат, он заговорил  тихим и грустным голосом:

  - Машину мою купил, да?
  - Угу.
  Он немного помолчал,  попинал по колёсам:
  - Слушай, продай мне «шаху» обратно? Зачем тебе битая тачка?  Цену хорошую дам…

  И назвал сумму на порядок меньше той, которую я заплатил на рынке.  В ответ я только рассмеялся. Мысль о продаже  замечательной машинки показалась настолько дикой, что я не стал её обсуждать. Просто собрал инструмент, сел за руль и уехал. 

  Однако цыган оказался настырным. На следующий день он нашёл меня уже на работе.  И предложил  нормальную цену.  Но я всё равно отказался.

  - Но почему?
  - Не хочу.
  Иванов  был настолько ошеломлен отказом, что стал, как говорят китайцы (или  японцы?), «терять лицо»: суетиться и рассказывать про мою машинку всякие гадости. 
  - Нет.
  - Ты подумай, а?
  - Сказано – нет, значит - нет. 

  Вероятно, выражение у меня было в этот момент такое, что  «Будулай» окончательно «потерял лицо» и ретировался. Но не навсегда.  Миша появился в офисе ровно через неделю. И усы его висели как-то особенно погребально.  Цыган положил передо мной увесистую пачку, по которой сразу было ясно: сумма более чем внушительная.  Упорствовать было глупо, и  я протянул ключи от «шестёрки»:
  - Машина ваша.

  С переоформлением документов Миша заморачиваться не стал – просто порвал пачку доверенностей. Я убрал деньги в сейф и отправился с ним на улицу – бросить прощальный взгляд на свою «шестёрочку».

  Рядом с ней  стояла «девяносто девятая» того самого, модного  цвета «мокрый асфальт». Из неё выглядывал цыганёнок – очевидно, один из отпрысков Иванова.  Он неумело затягивался сигаретой и пытался корчить серьёзные рожи. 

  Отец цыкнул на него и повернулся ко мне:
  - Поможешь перегнать?
  Помня об увесистом гонораре,  я не стал упираться.
  - Куда именно?
  - Тут недалеко… - уклончиво ответил он. – А обратно мы тебя привезем.

  Я взял ключи и сел за руль. Иванов устроился рядом. В пути он помалкивал,  сосредоточенно курил и поглядывал на дорогу.

  - Зачем вам «шестерка»? – искренне удивлялся я, с завистью поглядывая на сверкающий зад  «девяносто девятой».  – За такие деньги можно было нормальную тачку взять…
  - У меня много машин, - меланхолично ответил он, как, вероятно, несколько десятков лет назад его соплеменники  рассуждали о лошадях.

  Вскоре мы выехали на окраину города и по проселочной дороге  углубились в лесопарковую зону.  Впрочем, «лесопарковая» - это слишком сильно сказано. На самом  деле здесь везде дымились локальные свалки, которые никто никогда не разрешал, но и запретить их было невозможно. «Девяносто девятая» притормозила, пропуская меня вперед.

  - Куда теперь?
  - Здесь останови, - Миша ткнул перстнем в узкий  проход между высоченными кучами мусора. 

  Я  загнал машину в накатанный самосвалами проход и заглушил двигатель.  Выбрались наружу. Обстановка вокруг была жутковатая: вонючие разлагающиеся отбросы, несколько облезлых собак и  множество раскормленных ворон, важно шагающих по мусору.  Кто знает, что задумал этот странный цыган? Я незаметно сжал под курткой рукоять газового пистолета, который в то время всегда таскал с собой.  Однако дальнейшие события развивались совершенно удивительным образом.

  Цыганёнок притащил из своей машины канистру.  Открыл двери в «шестёрке» и тщательно залил салон, ухнув туда  двадцать литров бензина.  Потом отступил назад и вопросительно оглянулся на отца. Тот кивнул, и в машину тотчас полетел горящий спичечный коробок. С хлопком вспыхнул бензин. Огонь охватил весь автомобиль. Загорелась ткань,  запахло горелой пластмассой. «Шестёрка» пылала  огромным погребальным костром. Над оранжевыми языками пламени взметнулся столб чёрного вонючего дыма… 

  - Пойдем, - цыган коснулся моей руки.  – Нам пора.

  Зачарованный зрелищем, я не сразу его услышал. Потом спохватился, поспешил за Ивановым к «девяносто девятой».  Цыганёнок уже сидел за рулем.  Его отец устало сел рядом с ним, я залез на заднее сиденье. Едва  мы выехали со свалки, Миша обернулся ко мне и тихо сказал:

  - Брат мой единственный в этой «шестёрке» разбился. Утром, совсем на пустой дороге. Отдохнувший был, выспавшийся… Колдун в таборе сказал, что  эта машина его убила… Сказал, чтобы сожгли машину…  Вот  и сожгли…

  Немного помолчал и добавил:
  - Брат на  ней ровно месяц отъездил…

  Как  обещал, он привез меня обратно в офис. Уверен, что в тот момент, когда  я вылезал из машины, он хотел мне ещё что-то сказать, но потом передумал и просто махнул рукой.
  Идти на работу не хотелось.  Я вытащил сигареты,  закурил.  А когда «девяносто девятая» скрылась за поворотом,  прикинул, какой срок на этой «шестёрке» отъездил  сам.

  Получилось ровно двадцать девять дней. 

Аудиоверсия рассказа «Шестерка»

Tweet