Как это случилось - никто не мог понять, но когда произошло – все подумали: «почему мы не сделали так раньше».


Эти события развивались в наиважнейшей области применения человеческих навыков. Она формирует облик общества в целом и каждой конкретной личности в частности.
Школа порой даёт в воспитании подрастающего поколения даже больше, чем улица.

Всё началось с приходом в страну финансового неблагополучия. Жизнь школьных учителей, и так очень сложная, стала невыносимой. Учителя требуют повышения зарплаты - денег в бюджете нет. А те улучшения жизни учителей, о которых говорят по ТВ, гораздо меньше, чем растущая как на дрожжах инфляция.
Конкурс в педагогические вузы падает, учителя увольняются, их не хватает.

Нину Афанасьевну – учительницу биологии средней школы города «Я» -  директор постоянно просил провести то урок химии, то природоведения, и добрая учительница соглашалась. Однажды в конце второй четверти ей пришлось проводить уроки физкультуры у пятых классов, где она сильно растянула ногу и долго потом хромала.

Не было у неё ни детей, ни мужа, ни просто любимого человека, да что там греха таить - не было у неё последнее время вообще никого. «Вы - моя семья, и вы - мои дети,» - отвечала Нина Афанасьевна каждый раз когда особо оголтелые ученицы спрашивали о её личной жизни. С улыбкой добавляла: «некогда мне! Вот у твоей мамы двое детей, а у меня - 28».

Учительница всегда соглашалась, если директор просил помочь, шла навстречу и очень от этого страдала, не могла отказать, а что делать? И директор Лев Маркович был ей за это очень признателен, делал, конечно, всякие поблажки, выслушивал про личную жизнь. Попробуй не сделай поблажку, когда у тебя каждый учитель на вес золота, и заменить его ну решительно некем. Тут каждого приходится беречь и понимать как родного.

Многие уверовали в свою безнаказанность и стали, как Снежана Денисовна, обирать родителей, понимая, что из школы их всё равно не  выгонят – не то время. Другие на почве собственной святости стали высокомерны, и глядя на наглых молодых училок, возненавидели систему в целом. 
Короче, никакой атмосферы любви и в без того педагогическом коллективе не наблюдалось. Дела обстояли хуже некуда – развивался массовый психоз. Даже Нина Афанасьевна стала позволять себе некоторые вольности, которые, казалось, в принципе не возможны для учителя старой формации.
Она стала откровенно жаловаться на свою жизнь директору, плакаться о своей личной трагедии и говорила, что если бы не взятая перед родителями за детей ответственность, то, конечно, уже давно бы ушла ... ушла бы потому, что это невозможно ... такой график ... а зарплата... Ушла бы, но прекрасно, конечно, понимает, что оставить сейчас класс не может, просто не на кого. Учить скоро вообще станет некому. Конкурс в педагогические ВУЗы в этом году опять... в общем нет опять совсем никакого конкурса – сколько ни говорят по телевизору о растущей зарплате и растущем авторитете учителей - не работает – дураков нет.

Ситуация стала критической, и Особое Ведомство уже имело точную информацию о том, когда в среде школьных учителей вспыхнет «стихийный» бунт.
.........................
В кабинете директора очень средней школы города «Я» раздался телефонный звонок. Звонил министр образования. Подобных потрясений Лев Маркович не испытывал уже давно, примерно с того момента, когда жена его неожиданно родила ему двойню. Лев Маркович выпил воледол, успокоился и стал понимать, о чём с ним только что говорил министр. Министр сказал, что приедет Юра. Какой Юра? Зачем нам Юра? Не понял.
Короче, он приедет и его нужно встретить. Встретить и показать.
Но вроде не проверка. А вообще, всё очень странно.
...................................................

За день до этого хмурое утро самого министра образования началось со звонка Бориса Глебовича - куратора из особого ведомства. Не зря всю ночь министру снились кошмары.

Он уже заметил, что каждый раз когда появляется Борис Глебович, в его жизни происходят необратимые изменения, иногда даже в лучшую сторону. Борис Глебович назначил встречу, и весь день мысли министра неизменно возвращались к предстоящему разговору.

Как это часто бывает, разведчик знал про министра то, что лучше бы никому не знать.

По пустякам Борис Глебович Митрофаныча, конечно, не трогал, но скажем прямо, в таких приватных беседах последнее время министр узнавал о своём будущем и будущем всей системы образования в целом.

На обеде министр(он) зашёл в магазин «Азбука вкуса» и купил бутылку хорошего французского коньяка. На работе он обычно не пил и коньяка поэтому не держал, но сейчас решил взять. Так и разговаривать легче, и не так страшно.
На обратном пути заметил, что серые стены зданий главной улицы страны сегодня как-то особенно зловеще шептали о том, что помнят Сталина. Подсознание вдавливало в голову мысль, что раз стоят ещё на своём месте эти молчаливые монументальные памятники своей эпохи, то  ничего в этой стране изменится не может в принципе. От серого осеннего московского неба тоже становилось страшно. Министр невольно посмотрел в сторону Лубянки. Митрофанычу даже показалось, что за ним следят, а может не показалось - точно следят. Причём от самой мэрии. А то, что он не может их засечь, так это потому, что они вовремя меняются и действуют крайне профессионально.
.....................................................................
Кабинет министра образования был со вкусом обставлен дорогой мебелью  итальянца Francesco Molon и находился на третьем этаже известного здания соседствующего с московской мэрией.

К коньяку министр предусмотрел бутерброды и отличные испанские  лимоны, которые сейчас свисали в виде «николашек» с тонкого фарфорового блюдца, и как и всё в этом кабинете, ждали появления Бориса Глебовича.

Хотелось бы конечно написать про интеллигентного, чуткого, проницательного разведчика, который сначала внимательно слушает, усыпляет бдительность и угощает яблоками из собственного сада, но разговор получился таким:

-    У тебя охуенный бардак в ведомстве творится, ты в курсе, министр?
Я в курсе, Борис Глебович, но...
Так почему ты меры не принимаешь, если ты в курсе, – перебил Борис Глебович.
-    Так инфляция же, Борис Глебович,...
-    И что?
-    Ну и зарплата... как бы в рамках бюджета ни повышалась..., ничего уже совсем не решает.
-    В рамках бюджета уже давно никто ничего не решает.

Пока министр обдумывал последнюю фразу, разведчик продолжил:
Твоё школьное образование уже достало всех – дальше некуда. Сам посуди: бюджет растёт каждый год, мы и так были на 28-м месте в мире по образованию, а теперь и вовсе на 54-м. Скоро ты нас вообще  до уровня банановых республик уронишь. Ни черта ведь не происходит. Стало быть, это образование твоё – большая такая помойная яма, ага яма, туда сколько ни кидай, всё равно ты всё спиздишь. Оно уже стало притчей во языцех, уже, бля, смеются все. И никому не ясно, что с этим твоим образованием делать. Ты понимаешь? Бюджет каждый год увеличивается -  уровень образования падает, – пошел по второму кругу Борис Глебович. И неожиданно закончил:
«есть мнение, что работаешь ты плохо».
Министр вспотел.
Не сильно, оказывается, и отличается поведение министра образования от поведения нашкодившего ученика младших классов, если компромат по-настоящему качественный.

Пора тебе, старик..., - министр напрягся и даже чуть зажмурился, видимо, чтобы не услышать следующих слов, - ...проводить реформу образования. Лицо министра неестественно вытянулось и стало совсем уж смешным, когда неожиданно громко прозвучала его собственная фраза:
Что значит... реформу, вы же сами сказали, что денег нет? – и  обалдев от собственной дерзости, вжал голову в плечи.
-    Как реформу? - более тихо переспросил он
-    Нужна масштабная, глобальная реформа образования, – не поведя усом чеканно произнёс разведчик.
-    На какие деньги, уважаемый Борис Глебович, осмелюсь спросить?
-    Решай сам.  Изыщи возможность, задействует внутренние резервы.
-    Да мы эти свои внутренние резервы ещё в прошлом году освоили, – выжал из себя министр, потупив глаза в пол.
-    Вот и подумай, где тебе взять средства, чтобы учителя не стали  бастовать. Ну или уволь всех к чёртовой матери. Решай вопрос, одним словом, а то ты меня знаешь... В кадык  министра образования впервые за сегодняшний вечер вперлась двустволка серых чекистских глаз:
- Тебя в лучшем случае уволят с позором. Это в лучшем случае, а его я тебе, как ты понимаешь, не обещаю. Скорей всего, это я тебе так, по секрету, на твоём примере устроят показательное представление. Покажут, какие у нас очистительные процессы идут. Посадят тебя. Потому как дел за тобой плохих, вонючка, числится много, и примут тебя под твои белы рученьки за грешки твои за милую душу. Мы долго на тебя глаза закрывали, - не скрывая ненависти продолжал тираду разведчик, - вот и выходит, что достоин ты много худшей доли, чем имеешь. Короче, пришло твоё время хорошими делами искупать нанесенный государству вред. И то, что я тебе предлагаю, это всяко лучше, чем лес валить, поверь.
-    Так я, простите, Борис Глебович, всегда рад... не в смысле лес, а в смысле всегда рад воспользоваться Вашим, так сказать, советом, Вы же знаете... Только я  не понял, честное слово, что вы мне сейчас... рекомендуете...
-  Ты слышал когда нибудь про рацпредложения?
-  Конечно.
-  И что это, по-твоему, такое?
-  ... Это такие, как бы это, ...перестановки...в процессах, я бы сказал, на основе здравого смысла, которые позволяют увеличить...
Правильно – на основе здравого смысла. Хорошо сформулировал. Теперь понял, что я тебе предлагаю?
-    Честно говоря, нет.
-    Объясняю: ситуация сложная, на образование денег нет и в ближайшее время  не будет. Нужна глобальная реформа образования, которая денег не просто не требует, а их экономит, и сильно. Потому что бюджет, тот которого тебе мало, урежут ещё.
Организм министра образования отказывался дышать.
-    Урежут-урежут. Не сильно..., но существенно.
-    Борис Глебович, голубчик, Вы что же это говорите? Так мне, может быть, сразу заявление написать?
Какое заявление?
По собственному желанию.
Нет..., только явку с повинной. И то тебе не поможет – тебе пожизненное светит, а другого заявления от тебя никто не примет. Шутил я, когда говорил про твоё увольнение, - никто не позволит.  Даже с позором. Поедешь лес валить. Ты вообще лес валить умеешь?
-    Нет
-    Вот, научишься.
-    А чтобы думалось тебе лучше, направляю к тебе опытного рационализатора. Слушай его во всём. И скажу тебе, опять же по секрету:
он твоя последняя надежда. Я разговаривал с большими хозяйственниками – многие его знают и очень хорошо о нём отзываются. Говорят, что голова у парня светлая, придумывает он уникальные ходы, сверх эффективные и простые. Типичная реакция на его изобретение – сначала: «не может быть», а потом: «и почему мы раньше так не сделали?». Вот он тебе и подскажет, как тебе много государственных средств сэкономить. Я вчера с ним разговаривал – он обещал помочь. Так что радуйся, скоро на верх отрапортуешь: так мол и так - превзойдёшь  все ожидания.
 
Министр лихорадочно старался понять, что от него сейчас требуется, и чем лично для него всё это может закончиться, и почувствовав некоторую оттепель в разговоре, чтобы сосредоточиться, стал разливать коньяк.

-    Придёт он к тебе завтра в два, в этот кабинет - жди.
Митрофаныч так и остался стоять в кабинете с большими бокалами в двух руках - Борис Глебович не принял протянутый ему коньяк, и вышел не прощаясь.
.................................

Город «Я» стал седьмым населённым пунктом, куда прилетел Юра через  две недели после звонка министра образования Льву Марковичу. Юра выбирал школу, изучал расписание, сидел на уроках, проводил тестирования. Всем при этом он  сильно улыбался и всячески подчёркивал свою неформальность. Днём он присутствовал на уроках и общался с учениками, изучал финансовые документы и что-то постоянно записывал. А вечером приглашал понравившуюся учительницу в ресторан и разговаривал на отвлечённые темы.
Много нового он узнал за это время о жизни простых российских учителей. Польщённая его вниманием, Нина Афанасьевна, например, поведала, что школа «украла» у неё личную жизнь, и муж её ушёл потому, что ей нужно было проверять тетрадки.

К моменту, когда поездки по городам и контакты с учителями были закончены, Юра твёрдо решил: надо забрать сына из школы любой ценой, даже если ему самому придётся заниматься с ним. «Хотя, конечно, не придётся, найму репетитора,» - решил  Юра.

Отчёт о проделанной работе с радикальным рацпредложением Юра подготовил быстро. Решение масштабной проблемы не заняло и двух часов. Оно как обычно лежало на самой поверхности.

В основу рацпредложения Юра положил то обстоятельство, что  учителя из года в год делают одну и ту же одинаковую работу - повторяют школьникам один и тот же материал, проводят одни и те же уроки, задают одни и те же домашние задания. Одним словом, год сурка учителя празднуют всю жизнь. Это учителей выхолащивает, делает их не совсем нормальными и детей к этим людям подпускать очень не желательно.
На 17-й день от начала своей командировки он вернулся в  Москву и представил министру образования свой подробный отчёт. Прочитав его выводы, министр сразу попросил аудиенции Бориса Глебовича. Куратор как раз вернулся из штатов, был в прекрасном расположении духа и на этот раз при встрече даже пожал ему руку.

-    Вы знаете, Борис Глебович, что он предложил? Я тут очень бы с Вами хотел посоветоваться.
-    Слушаю.
Он предложил отменить учебники, – решил начать не с самого главного министр образования.
«А что, было бы хорошо, - быстро прикинул в уме последствия столь фантастического расклада разведчик, - только на одних учебниках сэкономили бы миллионы».
Борис Глебович сразу представил, сколько государственных денег «пилится» на учебниках. Все эти тендеры, подконтрольные фирмы, откаты, поддельные учебники и проч. Всё это - огромная отрасль наживы.

Их всех надо оставить без денег, - только и произнёс Борис Глебович, - в пользу государства. Как он намеревается это сделать? - С любопытством и горящими глазами  спросил у министра разведчик.
-    Почти месяц он лично ездил по школам, собирал информацию, изучал обстановку, проводил тестирования.
-    Ну...
-    Говорит, от Владивостока до Калининграда ситуация одна и та же: у учителей коэффициент интеллекта, говорит, очень низкий, и какие-то там лобные доли головного мозга, которые за восприятие всего нового отвечают, атрофированы, - путано стал объяснять министр.

Борис Глебович очень выразительно посмотрел на министра, и Митрофанычу показалось, что разведчик сейчас внимательно изучает его лобные доли.

- Он сказал, что с таким уровнем препо...
- Ты мне что, предлагаешь устроить ещё массовые образовательные программы для учителей?
Нет. Он говорит, что большинство учителей вообще... вобщем, он их протестировал, -  тут министр замялся.-... Вот, вы тут сами почитайте.

Разведчик открыл для прочтения отчёт.
Да, и сказал, что по результатам обследования педофилов и остальных маньяков в среде педагогов больше, чем где бы это ни было, не случайно. Опирался на статистику МВД. Не только самый громкий - Чикатило, но и вот эти два последних и там ещё, в общем много.

Разведчика, казалось, не удивило это обстоятельство.
А ты хочешь, чтобы к тебе за такие деньги кто шёл работать?
Понятно, что идут не за деньги - идут одержимые. Кому просто очень нравиться воспитывать и учить. Это как раз не удивительно, удивительно другое – как вообще в этой клоаке кто-то вырастает и кем-то становится. А это всё я и без него знаю. Ты мне скажи, что он предлагает?
- Понимаете, Борис Глебович, вот здесь он, – показывая место в отчёте,-  очень подробно объясняет, почему в этом возрасте дети особенно хорошо усваивают в качестве базовых стереотипы поведение взрослых. А учитывая, что взрослые, которые работают в школе, как правило, ни на что не способны, делает простой вывод: общение ребёнка с учителем нужно свести к минимуму, если, конечно, его нельзя исключить полностью.
Не понял.
-    Он предлагает снять учебные фильмы и всех учителей уволить.
В кабинете повисла пауза.
...........................................
Забастовок школьных учителей боялись. Боялись забастовок учителей и врачей, но учителей - больше. Ведь чтобы отказать человеку в медицинской помощи, особенно когда он при смерти, на это надо ещё решиться. Клятва Гиппократа и всё такое. А учителям решаться ни на что не надо, к тому же педагогический коллектив по природе своей склонен к самоорганизации. Страшно представить, какая поднимется вонь, когда обозленные на жизнь, неудовлетворённые училки выплеснут своё недовольство. И ОМОН против них не поставишь. Хотя...

Поэтому особое ведомство держало руку на пульсе. И под неусыпным оком спецслужб события в среде педагогов уже давно развивались по нужному сценарию. Сначала Учителя разбились на два противоборствующих лагеря. Одни обирали родителей. Им это сходило с рук. Другие их осуждали, истерили и переставали верить в справедливость. Отчего делали ещё большие глупости. 

Заинтересованные в этом конфликте спецслужбы, конечно, эффективно усиливали их противоречия. В результате  чего учителя стали жаловаться друг на друга, стали писать доносы, друг друга подозревать, и возможность быстрой самоорганизации сошла на нет. Началась война всех против всех.
............................................
- Так говоришь фильм снять?
- Да, Борис Глебович, понимаете, много плюсов. Вот пришла, например, учительница в школу, детей учить. Какая у неё квалификация? Да Бог её знает. Мы с этим финансированием ничего толком проверить не можем. Может, она там вообще невменяемая какая или частично не в адеквате, например, что даже хуже, потому что опасней. А директор её и с пограничным состоянием  возьмёт, так как кадров не хватает. Таких прецедентов море. Или просто, учительница - она ведь может придти в школу и в плохом настроении. У неё может быть плохая дикция, плохие манеры, немытая голова, у неё могут быть месячные. Да мало ли что. А фильм - он беспристрастен, постоянен, стандартен.

У него не бывает плохого или хорошего настроения, не бывает «после вчерашнего», не бывает месячных и обид за свою личную жизнь на всё человечество. Он профессионален, стабилен, вызывает живой интерес.

Как ни настраивал себя сегодня разведчик на восприятие новых идей, предложение всех уволить, чтобы улучшить систему образования, всё равно застало врасплох.

Борис Глебович молчал. Министр продолжил:
- Точнее, он говорит, что нужно оставить лишь десятую часть учителей, и то в основном для учеников младших классов. Ну и конечно учителей физкультуры, труда и пения.
Борис Глебович сглотнул.
-Нда. А если кто-то что-то не поймёт?
-Чего не поймёт?
-Ну если вопрос возникает. У фильма же не переспросишь, – стал возражать разведчик.
- Ну, у учительницы тоже, надо сказать, когда у неё 30 человек, сильно не переспросишь. А Фильм можно отмотать и ещё раз посмотреть.
- И всё таки, – настаивал разведчик, -  дети задают вопросы – учитель отвечает, а как с фильмом?
- Вот у него в отчёте по этому вопросу всё изложено: «Ученики из года в год задают учителям одни и те же вопросы. Учителя на них отвечают, часто практически слово в слово повторяя себя из года в год»
И в фильме их, вопросы, очень тщательно и компетентно разбирают после каждой темы.
- Но есть и нетипичные вопросы, так сказать, непредвиденные, как с ними? Мы же не можем предусмотреть все вопросы.
- Вот и про них в отчёте сказано: «Случаются непредвиденные вопросы, обычно у особо способных школьников», а вот дальше: «непредвиденные вопросы тоже очень типичны»... Таким образом, по ходу фильма или в конце - как решат психологи и прочие специалисты, будут подробно и наглядно рассматриваться предвиденные вопросы, непредвиденные вопросы, какие именно непредвиденные».
К тому же, Борис Глебович, какие-то учителя всё же останутся, они время от времени проводят живое обсуждение пройденного материала, консультации, поощряют самообразование и прочее.

Читая текст, где Юра описывал, как будет устроен учебный фильм, как легко и интересно он будет усваиваться, Борис Глебович пожалел, что он уже закончил школу. Он решил, что обязательно закажет несколько обучающих фильмов  для своего ведомства по основам безопасности, где ведущим специалистом будет, конечно, он. Ещё он задумал снять такой обучающий фильм, где будет простым доступным языком излагать, как осуществлять слежку, проводить допрос и вербовать на территории противника.

- К тому же, фильм снимается один раз, – продолжал министр, - а использовать его потом можно годы и даже десятки лет. Фильмы создают лучшие в мире специалисты в своих областях, лучшие режиссёры, лучшие сценаристы... Это будут не фильмы, а шедевры. Представляете, в главной роли - Сергей Безруков, – разошёлся министр.
Ты мне ещё звёзд Голливуда пригласи.

Разведчик понял, что министр уже всё подсчитал и даже прикинул свою личную выгоду. Кто-то будет решать, кто будет снимать эти фильмы, выдавать лицензии. Решать, каких знаменитых учёных пригласить, кого назначат лучшими в мире специалистами и на каких условиях. Всё это деньги и деньги немалые. Пусть мечтает.


-    Слушай, а может мы с тобой такими темпами вообще школы упраздним? - начал разведку боем куратор.
Нет, – быстро отреагировал Борис Глебович, - вот тут у него написано, что учителя всё же нужны, в небольшом количестве... где-то здесь, да: «...чтобы проводили практикумы, лабораторные работы
и самое главное - устраивали живое интересное обсуждение пройденного материала», -  процитировал министр доклад Юры.
-    Ну ладно, упразднить не упраздним пока, а сократить, и сократить изрядно, вполне можем, - уверенно произнёс разведчик.
-    Ну, ты что приуныл, министр? Это же прекрасно, что ты нашёл, похоже замечательный такой, дешёвый способ увеличить производительность, замечательно, что система образования станет более эффективной. Это значит, что  вся наша страна, а значит и мы с тобой,  станем жить лучше.

Министр согласился, но в его взгляде на секунду отразились уходящие в небытие взятки.
Не грусти, министр, ей богу, ты же теперь у нас в историю войдёшь как большой реформатор, представляешь: Иван Грозный, Петр,  Гайдар-Чубайс и ты. Десятую часть учителей оставить, значит десятую, - как о свершившимся факте сказал Борис Глебович.

Они у тебя там совсем обнаглели эти твои Снежаны Денисовны. Вот ты лишних уволь, а остальным сделай хорошую такую зарплату. Тогда у детей будут нормальные педагоги. Да, и проследи, чтобы остались только замужние, – чуть понижая голос, продолжил Борис Глебович.
- Но как увольнять, Борис Глебович? Вы представляете, какой это шум поднимется, если мы учителей начнём увольнять...массово. Этот шум - он  может вызвать неудовольствие... сами знаете кого.
- Ты увольняй, Митрофан, – немного подумав, ответил разведчик , - а мы тебя поддержим, телепередачами разными, разъяснительными. А люди поймут, люди не глупее нас с тобой, у людей там дети учатся. Так что ты увольняй, - зло продолжал разведчик, - а то ишь, бастовать они надумали.
..............................................
Следующие 4 месяца массовые увольнения учителей сопровождались циклом громких телепередач о том, как вредно несформировавшемуся организму сидеть за партой 6 уроков подряд. Авторитетные врачи всё громче и категоричнее заявляли свою позицию по данному вопросу:  «такой режим на корню подрывает здоровье нации. Ни в коем
случае нельзя запрещать детям бегать на переменах. Это форменное надругательство над подрастающим поколением. Мы калечим детей. По выходу из школы здоровых детей практически нет. Статистика об этом уже давно и громко кричит».
Как будто раньше статистика не кричала, и понятно это не было.

Психологи вторили врачам и подробно рассказывали, что такая система подавляет инициативу ребёнка с детства. Заставляя сидеть по 6 уроков, не давая бегать  на перемене мы плодим корпоративных рабов, пассивных исполнителей. Современная Школа – это фабрика корпоративных рабов, доставшаяся нам в наследство от командно-административной системы, когда любая инициатива подавлялась на корню.

Приводилась статистика, подтверждающая, что все начальники, те что реально решают, – бывшие школьные распиздяи, которые просто не обладали способностью спокойно сидеть 6 уроков подряд и были вынужденны вступать в конфликт с системой.
Психологи утверждали, что алкоголизм, инфантилизм и прочие бичи нашего времени - также результат подавления инициативы в юном возрасте.

«А чтобы вырастить социально активного человека, с осознанной гражданской позицией, его таковым нужно воспитывать с детства,» – заявляли просветительские передачи.

С новостной Яндекс-ленты не сходили сообщения о разоблачениях педофилов в педагогической среде.

Передача «Момент истины» катком прошлась по педколлективу, в котором работал маньяк Набоков. Оказалось, что многие знали о происходящем, но не поднимали этот вопрос, чтобы не портить отношения. Разоблачающие материалы показали по всем центральным каналам. Никто не хотел иметь ничего общего с маньяком и заступаться за учителей, которые показались комиссии подозрительными.
Тех, кто всё же вступился, объявили пособниками и тоже отдали под суд. Так закончилось громкое дело учителей.

Затем в растлении малолетних обвинили чуть ли не весь педсостав Артека. Генеральный директор слёг, когда комиссия надругалась над его коллективом. Артек – символ старой советской системы образования и воспитания подрастающнго поколения, куда недавно ещё мечтал попасть каждый ребёнок, был  выбран, конечно, не случайно. И ничего, что находился он теперь в другом государстве. Необходимо было показать, насколько безнадёжно прогнила система в целом. Повторные тесты действительно показали, что подавляющее большинство педагогов имеют некоторые склонности к садизму и педофилии.

В юмористических передачах стали рассказывать анекдот про учителя, который настолько любил детей, что даже отсидел за это.

Попутно очень доходчиво, просто и понятно до общественности доносили, буквально вдалбливали и без того очевидную мысль, что это не школа – для учителей, а, напротив, учителя – для детей, которых мы отдаем в школу. А они, учителя, - хоть и очень уважаемый обслуживающий персонал, и мы их, безусловно, очень любим, но никому в голову ведь не придет тащить своего ребенка на ненужный ему урок и даже вредный, только потому, что в противном случае учительница останется без работы.
Всё больше находили доводов в пользу скорейшего перехода на новую систему образования.

Один талантливый журналист на ярком примере канувших в лету печатных машинок провел аналогию с уходом старой отжившей системы образования. «Никто ведь не станет, – говорил он, - покупать теперь никому не нужную печатную машинку и ломать ее, чтобы
обеспечивать мастеров печатных машинок работой.  Только потому, что они, мастера печатных машинок, ничего, кроме как чинить печатные машинки, делать не умеют.
Забастовки учителей? А где бастующие мастера печатных машинок? Раньше это была целая индустрия. А теперь время печатных машинок прошло, и кончилось время школьных училок.

После цикла разъяснительных передач всем стало ясно, что массовые увольнения учителей – это вынужденная мера, необходимая для повышения уровня образования.

Учителя, которые только что убеждали всех, что они остаются в школе из чистого благородства, стали держаться за своё место как чёрт за грешную душу, теперь они были готовы работать бесплатно, сверхурочно и даже доплачивать. Вам это кажется фантастикой? Напрасно.

Выяснилось, что многие попросту больше ничего не умеют делать, и самое главное - ничего другого делать не хотят.

Нина Афанасьевна, чтобы не сойти с ума от сидения дома, попыталась устроиться в родную школу уборщицей. Конечно, её не взяли, конкурс - 16 человек на место.

Хорошо ещё, что Лев Маркович не дожил и не видит всего этого бардака, - говорили старые педагоги очень средней школы города «Я».
Да уж, – отвечали им молодые, - Самое гуманное, что в этой ситуации он мог для себя сделать, этот ваш Лев Маркович, - это умереть».
.....................................................................

- Ну, Что ещё говорит этот твой рационализатор?
- Обещал через год вывести страну на первое место в мире по образованию и экономию более 120 млрд. рублей ежегодно.
Опять повисла пауза, причём  на этот раз Борис Глебович буквально застыл.
- Ну смотрите, Борис Глебович, здесь как раз всё логично. Я же Вам уже говорил: снимаются отличные качественные, интересные фильмы с участием лучших специалистов в своих областях...
- Да, я это уже слышал.
- Ну вот. Ставка на то, что слабое звено – человеческий фактор, сводится к минимуму. Давайте рассмотрим такой вариант обучения школьника:
смотрит он фильм по, например, анатомии, а потом, если потребуется, учитель отвечает на вопросы. Таким образом, показывая фильм, мы имеем: единые и очень высокие стандарты преподавания, результат, не зависимый от компетентности и настроения учителя. А кроме того, сам учитель будет вынужден сильно вырасти, чтобы соответствовать уровню фильма.
Учёные, которые курируют фильм, – лучшие в своей области, а значит очень любят шутить, умеют подать материал просто и интересно. Учителям придётся сильно повысить уровень знаний и поработать над ораторским мастерством, чтобы соответствовать фильму.

Забегая вперёд, надо сказать, что всё это оказалось очень просто и очень удобно. Ученики теперь балдели в занимательные компьютерные игры по мотивам новой школьной программы, где красные кровяные тельца несут кислород из лёгких к тканям тела, иммунитет мочит микробов,
а неизлечимые инфекции служат «концом игры». При этом, конечно, всегда остаётся возможность создать новую вакцину и спасти человечество. Наглядно, понятно, интересно.
- А что? Ведь и выведет, пожалуй,... на первое место.
.............
Всем окончательно стало ясно, что многие школы пора закрывать и помещения передавать организациям полезным. Сильно сократилась преступность. Уличные банды для молодёжи перестали быть так актуальны. Наркоторговцы лишились самых прибыльных точек сбыта своей продукции. Исправительные учреждения перестали быть переполненными, а освободившиеся тюрьмы отдали под офисы политикам.

В школах стали размещаться секции борьбы, бокса, рукопашного боя, стрельбы из огнестрельного оружия и другие спортивные секции.
Появилось множество клубов по интересам, школ бизнеса и клубов юных предпринимателей.
Страна сделала мощнейший рывок вперёд.

Конкурс в педагогический ВУЗ вырос, так как количество мест сильно сократили, не нужно стало стране столько учителей. Высвободившиеся средства направили на пропаганду здорового образа жизни.

Школьные учебники отошли на второй план, и всем стало понятно, что скоро они исчезнут совсем. Привычные портфели, в которых ученики носили школьные учебники, тоже исчезли.
Тетради остались только в младших классах. Все необходимые записи и закладки есть в ноутбуке, который стал совсем маленьким и напоминает большой мобильный телефон. Он легко помещается в карман, и при этом имеет удобную полноценную клавиатуру.

Кстати, собирает эти ноутбуки известный томский завод.
Банкротившие его свой супер дешёвой продукцией китайцы мечтали  купить его за бесценок, а теперь отсосали хуй.
Завод получил огромный госзаказ и работает на полную мощность.

Образ учителя очень изменился.
Вместо навязчивых «сподвижников» появились новые способные молодые педагоги, способные своим примером показать ученику, как ему быть эффективным в жизни.

Даже в самых небольших и самых нищих районных центрах и деревнях перешли на новую систему образования. Теперь уровень образования школьника в глухом сельском закутке нашей Родины мало отличался от  уровня большого города.

Ходили слухи, что изначально президент затеял это, чтобы прекратить разночтения по истории. Те, кто в курсе, особенно сильно склонялись к этой версии.

Страна объективно стала занимать в сфере образования сначала одно из ведущих мест,  а потом и первое в мире, с большим отрывом.

Примерно через полтора года на очередном таком «производственном совещании», уже прощаясь и выпивая по последней, министр задал личный вопрос разведчику:
- Вы, может, и вообще его на моё место планируете?
- Кого? Рационализатора? Ты что, Митрофаныч...
Ты же - опытный руководитель, ценный кадр, – разведчик нарочито  заботливо похлопал его по плечу, и стряхнув с министра то ли невидимые пылинки, то ли видимую перхоть, сказал:
- Он нам ещё столько неразрешимых задач должен решить: безработица,  демография, патриотизм, нелегальная эмиграция, экология. Да мало ли ещё что.

Tweet