Между шеей женщины и острием шила оставалось менее двух метров, когда как чуткое ухо маньяка уловило приглушенное пищание.
Усатый зашевелил ушами, пытаясь
определить источник звука. ТАК ПИЩАТ ГРУДНЫЕ ДЕТИ! Пищание доносилось явно со стороны сестры. Людоед присмотрелся
внимательней... Медсестра сидела на стуле, растопырив халат, и прикрывала им маленькую тумбочку, из которой уже явственно
слышались писк и возня.
- Та-ак... - убийца остановился. - Значит - так. Значит - прячем... Да?
У женщины пересохло во рту. Людоед секунду посмотрел сощурясь, усмехнулся и спрятал шило и ножницы.
- Ну, доставай, - со спокойной интонацией.
Медленно, словно во сне, сестра отворила дверцу. Плач и пищание стало отчетливо слышно во всем кабинете. В ноздри людоеда вновь
ударила волна одуряющего запаха.
- Доставай! ? хриплым от нетерпения голосом, раздувая ноздри.
Медсестра скосила глаза на агукающие свертки. И эти милые пухлые малыши должны превратится в закуску для этой омерзительной
твари! Господи... Она представила, как их нежные косточки и хрящики будут хрустеть на желтых зубах чудовища и оно, давясь, будет
выгрызать им, по обыкновению, сердца...
- Нет!!! - она вскочила, захлопнула дверцу и перекрестила людоеда. - ИЗЫДИ САТАНА!!! Сгинь-пропади!
Усатый удивленно смотрел на юродствующую медсестру. Она кричала и осыпала его страшными проклятиями и угрозами. Удивление
быстро сменилось раздражением и привычной злобой. Убийца ринулся вперед и оплеухой сшиб сестру с ног.
- Брысь отсюда! - пинком отшвырнув женщину, пытавшуюся подняться, он распахнул тумбочку и обеими руками выхватил из недр два
вопящих свертка.
Маньяк запрокинул голову и во весь голос безумно расхохотался. Затем положил один сверток на тумбочку, а другой поднял на вытянутой
руке. В другой руке его сверкнуло шило. Перехватив ребенка за жиденькие волосики, людоед принялся полосовать пелёнки шилом,
избавляя таким образом пищу от упаковки. Ребенок пронзительно кричал. Его покрывали уже многочисленные порезы. Ничего, пусть сок
даст! Наконец, все пелёнки на полу и можно приступать к трапезе.
Людоед схватил младенца за шею, разинул пасть и поднес к ней лакомство. Медленно погрузив зубы-бритвы в мягкое податливое тельце
новорожденного, Усатый СМАКОВАЛ. Через минуту людоед с хлюпаньем высунул окровавленную морду из внутренностей и выплюнул на
тумбочку маленькое сердечко. Ребенок давно затих и сделался противно липким, и скоро начнёт остывать.
Нужно поспешить.
Людоед запрокинул голову, вывихнул челюсть, и стал запихивать теплый трупик себе в глотку. Давясь и выкатив глаза, он с натугой
проталкивал в желудок слишком большое тело. Вот торчат ножки, а через секунду и они исчезают в окровавленной пасти зверя. Усатый
сглотнул, вытер рукавом слезящиеся глаза и попрыгал на месте, чтобы утрамбовать обед. Отдуваясь, он немедленно взял другой
сверток. Поднял...
Внезапно послышался топот за дверью, короткие отрывистые крики. Усатый нахмурился, вглядываясь в стеклянную дверь. Топот стих.
Людоед пожал плечами и занес шило...
Три длинные автоматные очереди ударили сквозь стекло одновременно, отрывая по локоть руку с зажатым в ней шилом. Сразу же сквозь
открывшийся дверной проем в кабинет с кувырком прыгнули двое спецназовцев в противогазах. Маньяк взвыл, роняя жертву, и отступая
назад. С глухим хлопком из проема вылетела газовая граната и ударила людоеда в грудь. Отлетев назад, маньяк ударился головой об
угол железного шкафа и повалился на груду скомканных тряпок.
Он немедленно попытался встать, но в грудь и по ногам ему тотчас же ударили пули. Людоед завозился, прижимая правую культю
здоровой рукой, между пальцев ручейками текла кровь, и в глазах горела ненависть.
- Поганая тварь! - один из бойцов не выдержал, и с размаху врезал прикладом по измазанной кровью физиономии Усатого. ? Сдохни, гад!
Направив на маньяка автомат, он двумя очередями крест на крест прошил ему грудь. Людоед откинулся навзничь, и замер, закатив глаза.
От двери послышался голос:
- Не подходи к нему! - и начавший склонятся, чтобы пощупать пульс, боец отпрянул. Перешагнув перегородку, в кабинет вошел человек в
респираторе, держа наготове пистолет необычной формы. Левая кисть у него была перебинтована.
- Отойди, - он приблизился к распростертому телу и прицелился. В кабинете стало тихо, отчётливо было слышно дыхание людей в
противогазах. Внезапно людоед шумно втянул воздух и стал подниматься. Из ран на груди кровь даже не сочилась. Послышался свист, и
в горло убийцы вонзилось несколько толстых игл. Усатый схватился за них, выдернул и отбросил. Майор присел и выпустил еще две и
попал в шею над ключицей. Людоед зарычал, потянулся, но на полпути рука его бессильно повисла, и он грохнулся на бок, подобрал ноги
и захрапел, пуская из носа кровавые пузыри. Помещение уже кое-как проветрилось, и спецназовцы принялись стаскивать маски, ошалело
переглядываясь. Один из них спросил:
- Командир, чем это вы его, а?
Майор снял респиратор, достал сигарету, прикурил.
- Этой дрянью медведей усыпляют, - ответил он. - Или слонов. И я не уверен, что эта штука на него подействовала, хотя я вкатил ему
столько, что хватит на зоопарк...
Все посмотрели на поверженного маньяка: он лежал по-прежнему на боку и больше не храпел; глаза его были открыты и подернуты мутью.
Кто-то подошел и потыкал с расстояния стволом автомата:
- Да не, как бревно...
- Все равно, осторожнее, - посоветовал майор. - Эта тварь ведь даже не животное...
Людоед не был мертв. Он пребывал в состоянии оцепенения, и по мере того, как препарат начинал действовать, все глубже погружался в
забытье.
"Вынесете ребенка - здесь газ, идиоты..." - как сквозь вату доносилось до Усатого. "Давай, давай..." ... "Не прикасайся к нему, ты что?!" ...
" Боже, это просто какой-то..." ... "...где сеть, черт бы!.."
"...пакуй его..." ".. .. .. .. .."