Жил–был на свете Иван-дурак. Приперся он как-то в тридевятое царство, в тридесятое государство к Змею Горынычу  и видит, живут в этом царстве-государстве люди добрые, и называют они себя подонками и веселятся они от души, рассказывая Горынычу сказки разные.
А как был Горыныч змеем, то есть зверюгой, достаточно продолговатым, и похожим, тактично не буду говорить на что, то и сказки он естественно любил про ХУЙ.
И даже на входе в тридевятое царство было написано:
«ХУЙПИЗДА – наш девиз,
с нами кто, заходьте, плиз,
а не скажешь ХУЙПИЗДА,
пиздуй на хуй, не сюда».
Такое вот веселое было царство.
Обрадовался было Иван, понравились ему смешные сказки, и подонки ему понравились.
Ни где он не слышал ещё, столько правдивых сказок, ведь ни в книжках, ни по телевизору «ХУЙ» «ПИЗДА»  не говорят, а ОНИ ЖЕ ЕСТЬ, и в этом правда жизни. Вот ОН, висит между ног. А вот ОНА, ипёт ему (в смысле Ивану) моск, за то, что он не купил картошку.
И решил наивный дурень, что здесь то правду любят.
Сколько раз говорили ему: Иди ты, Ваня, на хуй со своей правдой. Сколько раз пиздили его за страхолюдину эту. А он всё ходит, правду ищет, и хуйню фсяку порет. Дурак, хуле.
А кому приятно правду увидеть, это тибе не на Настю Каменских – конфетку сисястую смотреть. Страшнее правды только вице-королева Святого пиндостана Скандолиза Мразь будет. (фубля, не на ночь будь помянута).
Ну, вот и в этот раз та же история.
А рассказчик то Ваня НИКАКОЙ, ни в поэзии, ни в прозушке несоображат нихуя. Как говорил поэт Аспушкин, не отличает,  «ни хуй, от змея, ни ямб, от хорея».
Да и словарный запас из двух слов всего и состоит, этих самых пресловутых «ХУЙ» и «ПИЗДА», да предлоги ещё. Но предлоги (как сказал один высокоинтеллектуальный поц) за слова не считаются. Их только жлобихи-телеграфистки считают, и то, только на работе, когда от граждан телеграммы принимают.
Но решил он фсёже выебнуться, и сказочку рассказать. Такую незатейливую, но правдивую  сказочку -  «Про смерть собачьего полка», как захуярил он однажды хуеву тучу маленьких собачек насмерть, а потом плакал.
И рассказал… и охуели все…
«Предадим гада суду Линча!!!», - закричали люди добрые в один голос.
И тут привели Линча… и обоссались все от страха, а Ванёк даже дриськнул в штанишки, не много, так, для порядку.
«Поднимите мне веки, - сказал Линч страшным голосом, - суд это вам не проститутка с мечём, весами и закрытыми глазами, суд должен видеть фсё-о-о-о».
«У нас не Сталинские трибуналы, кота за яйца тянуть не будем, слушаю Ваши предложения, - любил Линч из себя либерала изобразить, - чо языки в жопу засунули, как казнить преступника будем?».
Тут Вече вышло из оцепенения и огласило единогласно список экзекуций нещадных (дословные выписки из протокола судебного заседания от 02-10-2008):
1. ubijca suka afftor....utopis sam teper pidr
2. не простит тебя никто...животных убивать может только последнее чмо..людей легче чуть не забыл...преступив однажды черту - назад не вернешься..место ЛГ в аду...
3. не хуйовый ехперимент! напиши о том каг ты тапил катят ф виде,а ани сваими маленькими носиками тыкались табе ф сраку!
4. Поднявший руку на собаку - чмо пожизненно. Нет ему прощения.
5. педорацы, заводят цобак, патом их убивають…афтар, иди на хуй..
башкой, бля, думай, а потом собак разводи
6. - убийтсо. С суду его, гада!
7. автор мудак и уёбок, я желаю ему долгой и и мучительной смерти от черенка лопаты, чтоб выебло тебя черенком этим досмерти. Сука блять так над животными издеваться, урод, …дочитал, мнения не меняю, желаю чтоб с тобой поступили так же как ты с собакой, гнида ты уебищная
(и много еще тёплых слов Ивану сказано было).
…на основании изложенного, – закончило Вече свою речь, - в соответствие со  всеобщими пожеланиями, и невозможностью засунуть Ивану в очко черенок лопаты, постановляем:
применить к Ивану-дураку высшую меру наказания – обозвать его ПИДОРАСОМ, и сослать навеки вечные НА ХУЙ.
«Заметано,- сказал Линч, - Мелочь осталась одна, чисто формальная - указать ЗА ЧТО?»
И тут то произошла первая заминочка.
Одна половина Веча, которая относила себя к якобы «отъявленным подонкам», постановила казнить Ивана-дурака за испорченный соплями конец сказки, недостойный настоящего подонка и изобличающий в нем кисейную барышню (а хуле он плакал в конце, собачек жалко чоли?).
Вторая половина, якобы «люди добрые», напротив, за безжалостное отношение к животным, выразившееся в их убиении, как русский бунт бессмысленном и беспощадном. В общем, за то, что он, Ванятка, убийца циничный и подонок отъявленный.
Но потом, решили сильно не замарачиваться такими нестыковками, чо так, чо эдак – пизда парню.
И дали ему последнее слово, и сказал Ваня:
«Ваша Честь, уважаемый суд Линча, господа присяжные завсегдатаи, прокуроры и просто граждане-подонки, не имею я защитника-адвоката и потому речь моя будет кратка и лаконична. Сами вы ПИДАРАСЫ, ни хуя то вы НЕ ПОНЯЛИ, и потому идите все НА ХУЙ… У меня всё»…
От такой короткой речи все охуели (уже во второй раз) и возмутились – «не отделаешься ты, сука, одной резолютивной частью, подавай нам мотивировочную».
И пришлось Ване строить логические цепочки.
Суд Линча – не Гаага, и не Страсбургская поибень какая, за базар отвечать надобно.
За то время, пока Ваня толкал свою речь, которая была насыщена не только ссылками на многочисленные нормативные акты Тридевятого царства, постановления Президиума Верховного суда Линча, и примерами судебной практики, но и изобиловала высокохудожественными метафорами и гиперболами, Цицерон перевернулся в гробу не менее (а скорее всего и более) 7 раз, естественно от зависти к такому красноречию.
Высоко оценено было тамошним мировым сообществом не только её юридическое, но и художественное значение. Выдержки из его речи, ещё по прошествии многих веков, зачитывали студентам в университетах не только Тридевятого царства, но и его окрестностей, включая королевство Святой пиндостан.
Приведу несколько цитат:
«Да не охуели ли вы, пидары, меня кисейной барышней называть…»
«Ебал я ваш пуп, гнойники сифилитические, и хуй я ложил на этих щенков…»
«Мамой клянусь, выебу вас - жалко не будет, а собаку жалко…»
«Да в рот я ебал твою маму, папу, тётю, дядю, блядю, собачку и гвоздик на котором висит портрет твоей бубушки…»
Очень сожалею что, не могу привести в полном объёме всю речь, чтобы дать вам возможность до конца насладиться и оценить всё величие этого шедевра Иванова, но своими словами постараюсь кратко изложить суть.
«Отъявленным подонкам» Иван красочно и доходчиво объяснил, что для того он так скрупулезно описывал сцены смертоубийства, чтобы понятно им было, что он та как раз не кисейная барышня. Где вы таких барышень видели? И что, как подонки и циники, они ему лично упираются только в паховую область.
Весёлые концы в сказках он тоже любит, но, одновременно являясь и подонком, и человеком, воспитанным с детства на гнусных кинах типа «Белый Бим, черное ухо», грустные концы тоже сильна уважает.
А если они хотят поклоняться исключительно  счастливым концам, то им надо податься в эмиграцию к недоразвитым жителям Святого пиндостана, и там хэпиэндиться во все свои бадидырочки.
А пиндосы, как общеизвестно, к правильно ориентированным в сексе подонкам, практически не относятся. В общем, железная логика его аргументов неотвратимо приводила к выводу, ранее изложенному в резолютивной части его выступления: «На хУй идите, пидары».
С «якобы добрыми людьми» разговор конечно был более длинным, но результат таким же.
Объяснил им Иван, что не жалко ему было вообще этих щенков. И папа его, и дедушка, и судя по стишку даже Серёжа Есенин топили щенков. Ведь оставлять каждые полгода по помету этож ибануца надо. Или сдохнут от голода они, или собственные дети.
Можно было б конечно на себя грех не брать, а заставить жену свою Василису-прекрасную, или сынишку малолетнего, тоже вариант нихуёвый.
Или вот, за черпак бомжа нанять, пусть он им с пьяных глаз баньку то кровавую устроит, за то по-доброму будет, и собственные руки чисты, и совесть спокойна. Или во, в лес их отвезти, и так по-доброму привязать к деревьям, или даже к одному, так добрее, дольше проживут, друг дружкой питаясь.
А плакал он, тварь, слишком много о себе возомнившая, потому, что по тупости и лени своей сделал больно преданному существу, ни в чем перед ним не виноватому, просто волею судьбы родившемуся не человеком, а собакой…
И не поняли люди добрые, что сказка то была не про щенят, не про собаку, и даже не про Ивана-дурака, а про добрых людей.
Да, про тех самых добрых людей, которые, чтобы иметь моральное право называть Ивана ПИДАРОМ и посылать его НА ХУЙ, должны в начале хотя бы из книжек прочитать, как убивают кроликов, или курей, или свиней, или коров, ну или, чьи там ещё расчленённые трупы заполняют их холодильники.
И ещё люди добрые должны вспомнить, как они жарят рыбу, и одевают на себя перчатки, ботинки, дубленки и шубы.
Человек не может существовать никого не убивая, каждый человек убийца.
И заебанцам-вегетарианцам не хуй находиться в приятном заблуждении, что они то – эталон моральной чистоты. То, что Бог не дал пока людям найти в растениях признаки нервной системы, совершенно не означает, что им (растениям) не больно когда их превращают в мебель, или салаты.
А Иван, хоть и дурак, всю эту ебучую систему понимает, и жрет себе спокойно яичницу с колбасой, и Василисе-прекрасной шубейку за три штучки пиндосских рубликов прикупил, и сынку деликатесами балует, и убийцей себя не считает НИХУЯ.
Такая вот длинная была у Ивана-дурака речь, а у меня сказка.