ПУК и вся хуйня! Сегодня, в святой для каждого гедониста день, хотелось бы выступить в защиту курения – этой святой зависимости, этого оплота и краеугольного камня наплевательского отношения к своему здоровью.
Кризис, сука такая, кроме явно зримого негатива несет еще и кучу позитивных вещей, одной из которых является оздоровление экономики, правильная расстановка приоритетов и крушение всех лицемерных опереток, которые постоянно ротировались в обществе в эпоху сытости. Вспомним эти все программы борьбы с курением, призывы и резолюции ВОЗ, запреты на курение в различных местах и т.п. А теперь вот в Китае призывают хуярить как турбины табачные палочки, популяризуя никотин и смолы у местного населения, но с оговоркой, что причина раковых заболеваний должна быть исключительно местного производства. Травись родным и ниибет!
Но курение, как бы это не было парадоксальным, несет в себе и ощутимую пользу здоровью. Самый банальный пример:
- Мужик, дай закурить?!
– Пожалуйста! 
- Спасибо!
- На здоровье!
Хуясе, и еблет целый. И не надо больничный оформлять или перед шефом по телефону унижаться.
Но это избито и не креативно, за возможными редкими исключениями. Я же хочу описать несколько иной случай, когда курение благоприятно повлияло на мое здоровье.
Во время службы в рядах Вооруженных Сил у меня вдруг начал выебываться аппендикс. Рудиментарный отросток ни с того, ни с сего, нарушая Устав и приказ командира батальона, начал резко болеет в животе, прямо во время второго часа строевой подготовки. Прапорщиком, тренировавшим наш взвод на предмет «Кругооом! Шаооом арш!», была оказана первая медицинская помощь, выражавшаяся в отправке меня посрать в полковой сортир. Прапор, как человек военный и бывалый, мог бы выписать и писдюлину. Но это плацебо не входило в рекомендованную рецептуру при резях в правой нижней стороне туловища.
Поскольку ожидаемого результата этот вид расслабляющей army-йога не принес, то, поручив задрачивать взвод  сержанту, я был сопровожден в СанЧасть. После быстрого, но тщательного  осмотра начмедом, мне было выписано направление в городскую поликлинику, на предмет удаления аппендикса, а прапору - писдюли. Т.к. если бы у меня прорвало аппендикс прямо на плацу, то был бы писдец всем: мне – полный и безоговорочный, прапору, ротному, комбату и начмеду – в виде строгого выговора и лишения премии, а командиру части – головомойка в Управлении.

Как прошла операция и что было, когда меня везли в палату – рассказывать долго, хотя и смешно. Да и кревас то про курево, а не про то, как я стал британским шпионом.
В общем и целом, очнулся я в палате, а там пара дедков, мужик и салага. Салага, не в том смысле что из «молодых» солдат (я сам еще тогда таким был), а в том, что лежал он по направлению от военкомата. Ему вырезали то ли грыжу, то ли яйца. Короче – косарь йобаный. Но мне было похуй, мне хотелось курить. Сестра принесла в граненом стакане блевотину, смешанную напополам с мочой, заявив, что это, ебать ее в сраку за такие формулировки – бульон и мне только этим сейчас можно и нужно питаться. Мысленно послав ее на хуй, я подумал и озвучил: «Курнуть бы!». Но вставать, а уж тем более курить мне запретили.
Солнце жарило в окно, дедули, видя мое нервозное поведение, предложили защелкнуть дверь и курить в палате, благо койка моя была у балконной двери. Но будучи дворянином и программистом (по образованию), я не мог позволить себе такую непростительную вольность. Собрав нервы в кулак, кряхтя и шепотом матерясь, я, в буквальном смысле, сполз с ложа и поперся на балкон, со скоростью хорошей беговой улитки и в схожей позе. Курнул, и сразу стало хорошо, и захотелось скорейшего заживления ран, и, блять, дембеля. Хотя о последней неизбежности мечтать было еще слишком рано, но так сладостно.

Как итог, горбатясь и кряхтя, но к концу дня я уже мог передвигаться до сральника. Ибо в тифозную утку, в которую хуй знает какие туберкулезные сифилитики срали и сцали, ходить я брезговал. На второй день я уже шатался по коридору и даже доперся до столовой, где спиздел и получил на обет микрокотлету и птичью дозу кашки. Через три дня, уже почти прямо, сходил в магазин, купил водки, кильки и фруктов с йогуртами. Чуть не спалилсо, повстречав офицера из полка, но водяра была на дне пакета, замаскированная красными яблочками сверху. Потом с дедулями выпили за здоровье и Вооруженные Силы. Разрез зажил нормально, и дело шло к поправке.
Что касается салаги, о котором я упоминал выше, то это чмо, мало того, что не курило, так еще и постоянно пыталось меня убедить, что в армии служат мудаки, а нормальные поцоны вырезают грыжу и сидят на гражданке. Получив выговор от дедков, будучи опущенным в гавно еблетом («Да в наше время таким девки не давали – инвалидами считали!»), он после операции лежал в койке четыре дня и пердел от страха пройтись по палате. В конце концов хирурги накалились и пинками стали его гонять по коридору. Разрез у него сросся хуйово и после второй операции, когда я его засрал, охарактеризовав как латентного свиноеба и полупокера, попросился в другую палату. Кажися, оформили к сцуливым бабкам – мудаков никто не любит, хули.
Вот такое вот кино, как мы делали кино(с). А какие у вас были случаи в жизни, когда никотиновая зависимость выручала?