Ну теперь точно панятно, с каво брали премер грузины, нозывая свайу страну Грузея (она жэ Джоржэя). Ну канешножэ ани назвале свайу страну в честь пендосцково штата Джоржэя, жытели каторава в паследнее время неустанно акучевают ниву долбойебизма, заставляя парой истерично сучить ногами втыкатилей новастных лент.

Итаг, аккурат 23-го наября в Пендостане атмечают так нозываемый ”День Благадаренея”. В этот день принято сабирацца семьями, штобы пажрать с утроенной силой, а затем, сыто атрыгивая, стравлевая чирез клапан сероводород и выкавыревая из зубов куски индейки, умиратварённо пасматреть вечернее Ти-Ви шоу. Вот и будущий гирой нашэй истореи – Мартин Лютер Джэксан (а не хуя не Кинг) такжэ небыл исключением и, как и любой пендос, сабиралсо правести этот вечер должным образом.

Дело фтом, што в этот вечер Мартин собиралсо нанести  везит, таг скозать, вежлевасти сваей быфшэй жыне, с каторой он разашолся минуфшым летом. ”Зайду и ”атблагадарю” эту сцуку за всё блять!!!” – думал 31-летний хуеплёт и мерзко хехикая атхлёбывал из бутылки вискарь и, в прамежудках между глоткаме, затягивалсо любовно забитой папероской.

Ну, и как говорицца ”пацан скозал – пацан сделал”. Вот и наш гирой неспеша допил свой вискарь и ужэ чирез пол-часа пастучал лбом в двери сваей бывшэй благоверной. ”Чо бля, ниждале папку небось сиводня, бу-га-га-га!” – искрамётно пашутил ебонат, заметев как при его виде пабледнели ево быфшая жына и пятеро (ахуеть!!!) детей. ”Да не сцыте, папо сиводня добрый!” – прадалжал аццки балагурить Мартин, удобно устраивая свайу сраку на сабачьем ковреке и по-хазяйски абассывая его.

”А чо у нас есть пажрать?!” – наканец то паставил вапрос ребром пьйаный в синюю загогулину Мартин и нидавольно зоглянул в пустуйу сабачьйу миску. ”Или у нас нихуйа не празднек, йопвашумать??!” – прадалжал распаляццо алкаголек. Между тем, адурманеннова алкаголем и свежэвыкуренным касяком папашу, ылементарно начало прабивать на хавчег. Он ужэ с важделением сматрел на ноги быфшэй жыны, каторые саблазнительно выглядывале из-под застираннова халатека. Причом, што характерно, ебонат жаждал атнють не палавых утех, а мечтал а том, как жадно вгрызаецца он в ляжку жэны, пакрытуйу свежэй, паджарестой корачкой. Жына ужэ прицтавлялась ему празнечной, запечонной в духовке индейкой. Да ано вопщемто и панятно, паскольку фигура быфшэй напоминала адин в адин индейку после працэдуры депиляции.

”А ну, марш в духовку, сцука!!!” – заарал аканчательно йобнуфшыйся дебил, после чиво папыталсо прямо на глозах у детей запихать их мамашу в духовой шкаф. Впрочем, благадаря регулярно паглащаемым гамбургерам, индейка-переросток нипачом нихатела туда залезать. Завезалась патасофка, в ходе каторой мамаше всё-таке удалось вырваццо и, патхватив всех сваих детей, взять низкий старт в сторану дома шэрифа. Голоднаму долбойобу асталось лишь давольствовацца сабачьим кормом ”Чаппи”, каропку каторава он нашол на кухонной полке. Со славаме ”Апять празнек па песде пашол!”, Мартин патхватил сабачий хавчек и пашол в сторану дома сваей матери.

Там ево и абнаружэла палицэя, каторой не саставило асобова труда найти долбойоба по следам рассыпаннова корма. Мартин лежал под кроватьйу в доме сваей матери и задумчево пиридёргевал вялово на партрет сабачьки на каропке с ”Чаппи”. При помащи электрошокера и дубинок атмарозка смагли давольно быстро выманить из-под кравати, после чиво ево увезли в каталашку. Несамненно, што если в суде будет даказана вина этова ебоната, то ближайшые годы ему прицтаит правести в камере, где каждый год в День Благодаренея щедрые сакамернеки будут “жарить” ево в шыкаладный глаз.

Ах, эти тихие, семейные омереканцкие празнеки