Канец рабочего дня в адной из фирм на прасторах бескрайних ебеней Пиндоссии проходил в давольно-таки скушной апстановке. Сатруднеги успешна асилили дневную норму зевкоф и задумчева фтыкали, каг сикритарша, ниудачьно пастреляф в начальнега глазами, ползала пацталом в поисках проебанной контактной линзы. Аццким геликоптером жужжал вентилятор, и мухи, устафшие совокупляццо на паталке, паачередно с грохотом уебывались аппол. Директор зоебавшись срать в каментах на удавком, с воплем «Fucking wizzle!» («Злоебучий НИИ БЕТ!» - прим. пер.) саданул по клаве кулаком и, не найдя, на ком слить злость, грозно зачафкал жвачкой «Wrigley Spermint» («Со спермой Ригли» – примпер2). Со стороны комнаты охраны стал все отчетливее доносиццо дружный храп.

И вот, вызваф лехкое ожывление среди мух, за дверью прозвучало пару аккордов на гитаре, зашуршали каракасы, и точно по расписанию ввалилсо Марселино Кастро, уборщег. Он классически приперсо с грязным памойным ведром и, звонко закатив ачиридную серенаду на испанском, стал превычно протирать тряпкой пол, стены, окна, мух, мониторы, ачьки сатруднекоф, лысину шефа и торчящую испацтала жеппу секретарши. Марселино, каторый гордилсо своим мексиканским праисхаждением, был кагвсигда одет в белые пончо и самбреро, цветастая рубашка была широко распахнута на валасатой груди, и шпоры на сапогах весело звинели, цэпляясь за ноги сатруднекоф и прочийе предметы интерьера.

Но сегодня его любимые кожанные штаны пачимуто были приспущены до колен, а из черной кучерявой жоппы торчал, прости Госпади, белоснежный страпон. Протереф глаза, хуйнув пару раз башкой апстол, пазванив личному психиатру и зацениф ахуевшие йобла патчиненных, начальнег убедилсо, что фсе это ему не мерещиццо, и ушол в лехкий затуп. С адной стараны, в Пиндостане кагто не принято на рабочем месте расхажывать не то, что со страпоном, а с голой жоппой вообще, но, с другой стараны, это мог быть древний мексиканский религиозный шопесдетс абычяй, и директору могли навалять недецких песдюлей за развязывание межредигиозной вражды и расизм.

В офисе пависло напряжонное малчяние, прерываемое только капаньем слюны с распахнутых хлебал присуцтвуйущиг и хрюканьем сикритарши, каторая сослепу приняла ножку стула за директорский хуй и принялось радостно сопя, бомбить мебели минет. И тут, судя па фсему, нервы Марселино не выдержали, он резко развернулсо, обвев хуем всех учаснегов текущего отжыга, сорвал со спины гитару и запел (примерный примпер3):

«Солнце взошло над прерией, кактусы распустились и ночной понос обрел новые краски. Черноокая Розита, это твои алые губки дососали всю текилу из моего жбана? Сейчас я буду делать из тебя Одноокую Кончиту, красавица. А час назад в подсобке меня отпиздили любимым вантузом два ниггера и я потерял сознание, а потом очнулся со страпоном там, где его сперва и не заметил. Но все равно диким мустангом я примчался на работу, потому что до сих пор не заработал даже на картонную каробку со всеми удобствами. Милый дон Педро, любимый дон Гомес, зачем вы отпустили меня в эту дикую страну, где асталависта говорят, только после того, как наваляют пиздюлей?»

После этого мексиканского шансона Марселино вывернул самбреро черной изнанкой вверх, кинулсо шефу на грудь и громко разрыдалсо. От зрелища вибрируйущего в такт рыданийям страпона директор с палавиной сатруднекоф абильно проблевались, но нищястного уборщега оперативно доставели в больнитсу, где страпон был извлечон (пачимуто с половиной головного мозга), прочесали фсе здание, и, ясен хуй, никого не нашли. Не буду томить фтыкателя, скажу только, что хитрожоппый (в буквальном смысле) мексикос, каг оказалос, не рассчитал и в рабочее время сам сцуко запихнул себе этот аццкий дивайс в анал. Но, уважаемые фтыкатели, канечно жэ будем верить, что он раскаялсо, и такого жыстокого наказанийя, каг несколько лет за решоткой с земелями и 30 штук убиенных енотоф не заслужыл. Простое сажание на кол устроило бы всех.

до чего дошел прогресс