Итак, периносимся мыслино ф пендосию, на калефарнийский бериг. Вакрук фсе зиленае, на гарах какие-та надпеси бальшиме белыми буквоме, бегают табунаме сискастые бабы со спасатильныме кругаме, чистый штопесдец писок пляжей, хуй даже хабец найдеш... Фсе пьют кока-колу ис бумажных пакетоф, пахнит слаткими жжоныме тряпкоме, фсе улыбаюцца и смеюццо. Перинислись? А теперь пиздуйте назат, ф сваи ссаные бабруйские пад'езды! Ибо нехуй делать настаящчиму падонку ф такой стране где даже старинький инволидный дедушко с давно пратухшим мозгом будит казнен с асобым бисчилавечным цинизмом.


Адвакаты дедушки, на коленях умоляли главнова полоча вирховнава суда атминить казнь. И это ани даже делали ни за бабло, каторова у дедушки не было, а из-за внизапно праснуфшевося чуфства прастова чилавечискава састрадания, што тут же было занисино ф книгу рекордаф гонесса в расдел 'конебалы и адвакаты'. Но палач был ниприступин. Он тока молча сидел и увличенно выпускал искры из настольной мадели маленькава иликтрическова стула, подареново компанией, празвадящей арудия пыток. Атарвафшись ат любимава занятия, он ебнул малатком па настольной мадели плахи с маленьким тапореком и коратко атрезал "Йаду и ниибет. Ибитесь врот".


Харашо, что дедушко уже нихуя не панимает, не слышит и не видит, а не то он бы сильно ахуел ат такова прегавора. Завтра иму принесут йад и фколят иму пару децелоф в астатки сраки. К совисти нада сказать, что дедушко сей не был канешно божим адуванчиком. Ф сазнатильной жизни он уебашил аднаво чела, каторый срал иму ф каментах и плоха атзывалсо аб иво крео. А кагда дедушко узнал, что тот ище и ахтунк, то раскапал иво айпи, нашол и убил нигадяя три раза ап стену, два раза выкинул из акна, тушку ссжок, а пепел атправил  в канверте ф бабруйск. И вот типерь, черис 20 лет ему за это нада атвичать.
Ужос, просто ужос