Хозяйкаааа, блиииаааууу!!! Точней, миииааааууууу!!! Штошты сцукоделаеш, а?! Больнааааа, йобана! -  размышлял Барсег. Сегодня он шел на рекорд. Пришел его день заявить миру о своем существовании. Настоясчей омериканскей кот не мог прожить свою жизнь, как сородичи, являясь простым агрегатом по переработке вискоса в китикет и обратно. И вот сейчас, на пике своих физических возможностей он изо всех сил старался. Старался не сдохнуть нахуй. А фсе почему?

Это фсе потому, что с децтва он отличалсо нихуевыми размерами своей тушки, которая к тому же, при хорошем разогреве обладала замечательной тягучестью. И, как то раз, любвеобильная хозяйка Барсега заметила, шароебясь по саду: «Хуяссе а кто это у нас на лужайке шлангом прикидываеца?». Котэ раскинул йацйэ на солнышке, стараясь привлеч внимание как можно большего количества котопезд. Но, на свою беду привлек лишь бредовую идею фголову своих хозяев, которые, посовещавшись, решили, что дальнейшее существование Барсега будет проходить под девизом: «Натянем эту мохнатую тварь на рекорд!».

И вот, после нескольких лет изнурительных тренировок, на Барсега был одет ошейник пристегнутый к батарее. Вокруг этого действа собралась шумная толпа с бумашками, карандашиками, линейками и фотоаппаратами. Фсе было готово к новому мировому рекорду. И лишь Барсег недоумевал, накой хуй он был закован в кандалы. Ясность пришла к нему только тогда, когда его кормилица, закатав рукава, поплевала себе на ладони, намотала на руку хвост жывотного и уперлась ногами в батарею. Почуфствовав хруст в позвонках, котэ попыталсо возразить что то вроде «Мяу!», но ошейник позволил издать лишь сдавленно-писклявое, отдаленно похожее на «мммэээыыыиии…».

- Кто сказал «мяу»? –, игриво подъебала своего петомца хозяйка.
Но Барсег стойко молчал. Молчал, не потому, что фдруг возомнил себя суперкотом, готовым перенести все издевательства за свою страну. Он бы щас рассказал все, что думает обо фсем этом перфомансе, происходящим с ним, если бы не одно «но». А точнее два. Во-первых, Барсег сейчас изо всех сил занимался подсчетами. Судорожно вспоминая, сколько жизней он уже потратил, сколько у него осталось, и кде он фпоследний раз сохранилсо. А во-вторых, что либо возразить ему сейчас мешал Исаак Ньютон, который говорил в своем третьем законе, что, есле котэ привязать к батарее и тянуть его нахуй за хвост, то чюдесным образом, батарея нихуя не согласица с таким раскладом и тоже станет тянуть котэ к себе. И Барсег сейчас осознавал, что центром этого волшебства физики являлся его пупок, на котором остался последний неразвязавшийся узел.

- Замеряйте! -, скомандовала хозяйка  Барсега.
Вокруг забегала кучка ибонатов, прикладывая к полуобморочной тушке жывотного линейки, что то записывая и клацая в ибло Барсега фспышками фотоаппаратов. Ему казалось, такими фспышками коты досматривают последние кадры своей жизни. И он уже расслабилсо, а в его голове промелькнуло предсмертное: «Дитынахуй, сукабл…», как фдрук, сквозь звон в ушах, отдаленно послышалось: «Есть рекорд!».

Барсег облегченно стек на пол, немного потупил, пощелкал иблом фправо-лево и решыл, что пока дело не дошло до фторой попытки, надо бы сйибаца под батарею и прикинуца шлангом. Желательно дохлым. Что он и сделал, под аплодисменты и подъебы окружающих. «Шланк, ты куда?» - весело шутили гости. Но он не обижалсо, понимая, что он мэйн-кун. А мэйн-куны очень общительные, дружелюбные и ласковые жывотные. И протиф природы не попрешь. Поэтому, забрафшысь под батарею, Барсег горько заплакол. «Осталось фсего три жизни. Нужно не забыть сохраница.» - думал он.


http://lenta.ru/news/2010/10/20/longest/


Фсего вам доброго, камрады! А чем необычен ваш петомец?