В общем, едет в троллейбусе молодой растаман Костя. Такой вот весь из себя: дрэды пятидюймовые, беретка цвета светофора, на майке конопляный лист, штаны в три раза шире жопы и кроссовки как утюги, с широченными флюрными шнурками салатового цвета. И едет он как-то очень сосредоточенно, лицо без никакого выражения, все глаза в окно, типа зашифровался.

А за окном проплывает смутный вечерний пейзаж, какой-то совсем неконкретный, и в душе растамана Кости начинаются всякие нехорошие сомнения. Иногда он думает, что сел не на тот троллейбус и едет вобще непонятно куда; а потом вдруг становится понятно, что всё правильно; а потом вдруг хоп! и опять непонятно. И он уже думает, что надо у пассажиров спросить, какой это номер троллейбуса; а потом вдруг думает, что нельзя у пассажиров спрашивать, они же сразу выкупят, какой он накуренный; а потом он вдруг понимает, как надо действовать.

То есть, это надо на остановке выскочить из троллейбуса, быстренько посмотреть номер и заскочить обратно. И вот он на остановке быстренько выскакивает из троллейбуса, смотрит номер, заскакивает обратно, садится на место и по ходу понимает, что номер он не то что не запомнил, а даже толком не рассмотрел. И всё равно непонятно, что это за троллейбус и куда он едет.

Выскакивает он, значит, на следующей остановке, смотрит номер, повторяет про себя, бежит обратно к дверям, спотыкается, забывает номер, бежит обратно на него смотреть и видит, как этот номер от него уезжает. Вместе с троллейбусом. То ли водила запарился ждать, то ли просто растаманов не любит, но вот взял и уехал. А время позднее, почти полдвенадцатого.

И вот стоит Костя на остановке, смотрит по сторонам и вдруг понимает, что не напрасно он тут вышел. Он же именно здесь и должен был выйти! Это же его родная остановка, по всем приметам она! Слава Джа! – думает Костя. – Вот я и дома…

Идёт он домой, а всё вокруг опять какое-то слегка не такое. Но Костя уже на измену не падает, потому что по хорошей траве всегда всё немножко не такое, это нормально. И он звонит в свою дверь, и открывает ему папа, тоже немножко не такой. А в комнате сидит мама, телевизор смотрит, и она тоже немножко не такая. Они сегодня оба тоже хорошо покурили, но сыну ничего не говорят, шифруются они от него. Они только говорят, что ужин в холодильнике, а сами от телевизора оторваться не могут, офигеть какой телевизор!
И вот растаман плотно поужинал, заполз в свою комнату, упал и обрубился. И снится ему разноцветная хрень, и он ей во сне улыбается и не знает он, что где-то рядом с ним, буквально на следующей остановке, живёт очень похожий растаман, и зовут его тоже Костя, и лет ему тоже восемнадцать с половиной, и дрэды у него тоже десять сантиметров, и на майке у него такой же семилистник, и на кроссовках у него такие же широкие шнурки салатовые и светятся в ультрафиолете. То есть, чуваки настолько одинаковые, что если бы их рядом поставить, родная мама бы не отличила!

А это всё к чему? А это всё к тому что растаман Костя на самом деле вышел не на своей остановке и пришёл совсем не к себе домой, а к родителям того другого растамана Кости. И он что-то такое краем глаза заметил, но он подумал, что это его плющит в эту сторону, и не повёлся. И вот он спит себе спокойно,

а в это время его родные родители – которые, кстати, ни фига не курили и вообще не курят, суровые такие мама папа, с хмурыми озабоченными лицами обсуждают проблемы семейной педагогики. Потому что уже двенадцать часов ночи, а сына всё нет, и по телефону не отзывается, и это уже не первый раз, и надо принимать какие-то меры.

Лучше бы они курили, ей-Богу! Вон, у другого Кости родители курят, и всё у них хорошо, и сын к ним вовремя приходит, и в двенадцать часов они уже спят. А в час ночи приходит ещё один Костя и сразу видит на вешалке свою растаманскую шапку. А под вешалкой свои кроссовки с флюрными шнурками. А на стуле лежит его майка с семилистником, а в кровати лежит как бы он сам, но он ведь сам на самом деле не лежит и ему непонятно. Шума он поднимать не хочет, чтобы родители не выпалили, какой он накуренный. И вот он тихонько выходит на подъезд и обдумывает сложившуюся ситуацию.

А подъезд недавно покрашен, ещё не разрисован и на десять тысяч других подъездов один в один. То есть, чтобы понять, твой ли это подъезд, надо выйти на улицу и посмотреть номер дома. А на улице темно, а номер дома краской написан, и сколько ни прыгай с зажигалкой, всё равно его не разглядишь. То есть, выход только один: вернуться к остановке и внимательно пройти весь путь по-новой, чтобы попасть уже точно к себе домой, - думает другой Костя, медленно двигаясь к остановке.

А в это время родители того Кости, который сейчас дрыхнет у другого Кости, уже парятся не по-детски. У сына мобила не отвечает, и они начинают звонить его друзьям. И в первую очередь Гене Коренному, который типа друг детства и должен знать.

И не знают они, что Гена Коренной – это на самом деле знаменитый Гена Психоделик, главный районный шульгиновед и шульгиноед. В тот вечер он как раз захавал марку со штурвалом, минут сорок уже прошло, и она вроде бы начинает приходить, но как-то неконкретно. То есть, освещение однозначно ярче стало, и стены уже колышутся слегонца, но если зрение сфокусировать, то стены снова разглаживаются, и свет как обычно, и в голове нормально. А если зрение снова расфокусировать, то опять всё как будто бы приходит и светится. И на этом месте вдруг звонит телефон, и начинается другая тема.

То есть, это взрослая тётка. Она вобще не представляется, а спрашивает: Гена, Костя у тебя?

Но Гену не прёт говорить про Костю. Гена только что понял гораздо более глобальную вещь: о том, что у кошки не только снаружи усы. У неё ещё и внутри усы, и вообще она вся из усов, и вся вселенная тоже состоит из усов, а вернее, из голографических суперструн, об этом, кажется, кто-то уже писал, наворотил каких-то стрёмных терминов, а на фига? На фига здесь термины, это же видно невооружённым взглядом! Вся эта усатая структура открывается и развёртывается в мельчайших подробностях, видно каждый отдельный усик и понятно, зачем он здесь и каково ему расти и шевелиться в этом мире. Вот такая значит тема, и он её сплошным потоком излагает прямо в телефонную трубку какой-то незнакомой тётке. И по ходу постепенно понимает, что это за тётка, и что это за Костя, и какую херню он только что сотворил.

То есть, Гена понимает, что сейчас к нему заявятся родаки растамана Кости, и это будет такой мощный бэд, какого не было со времён ленинградского пи-си-пи! И надо сейчас скипать с квартиры срочно, и кошку с собой забрать, потому что кошка тоже децыл марку хавала и на фига ей этот бэд. И Гена ловит кошку, сажает её в сумку, обувается-одевается и быстрым шагом ломится куда подальше от дома.

Где-то уже непонятно где Гену пробивает, что кошке надо бы всё объяснить, чтобы она не стремалась. Садится на лавку, раскрывает сумку – а сумка уже раскрыта и кошки в ней нету! Вот это попадос… Он тогда начинает её кругом искать, кыс-кыс, кыс-кыс, и вдруг слышит откуда-то из кустов жалобное мяу. Мяу, мяу, а из кустов не выходит. И вот он лезет за ней сквозь какие-то заросли, достаёт её оттуда, всё ей объясняет, прячет её в сумку и выходит на дорогу. И видит, что навстречу ему плывёт тот самый растаман Костя, из-за которого весь этот бэд.

Гена говорит: Костик, ты что тут делаешь? Тебя же родаки по всему району ищут! А Костик ему говорит: ну, да. Я Костя. А ТЫ КТО ТАКОЙ?

Ничего себе вопрос! В кислоте на такие вопросы отвечать – ну, в общем, можно такое ответить, что и сам потом три года не поймёшь. Но Гена психонавт матёрый, хоть и молодой. И отвечает он просто и понятно: на мне сейчас шузы Гены Психоделика, штаны Гены Психоделика, майка Гены Психоделика и мобила Гены Психоделика. Значит я и есть Гена Психоделик, сомневаться не приходится. А ты Костя-растаман, мы с тобой в одной школе учились, в моей мобиле твой номер записан и я сейчас тебе позвоню.

И в самом деле достаёт мобилу и звонит. У Кости-растамана никакого звонка не слышно; но в это время Костя-растаман снимает трубку и говорит: Гена, ты что, офигел, в два часа ночи звонить?

Гена смотрит на одного Костю, слушает другого Костю и чувствует, что его разрывает на две головы, в одну голову это никак не вмещается. И он хватается за голову, садится на дорожку и отдаёт свою трубку одному Косте-растаману, чтобы тот поговорил с другим Костей-растаманом и замкнул наконец этот разболтавшийся контур реальности.

А Костя-растаман говорит Косте-растаману: это друг твой тебе только что звонил? Костя отвечает: да, а что? Тогда тот Костя говорит: спасать надо человека, он тут совсем потерялся. А другой Костя спрашивает: а вы где? А тот Костя отвечает: на Ленинском в сквере напротив Электроники. А Костя-который-дома говорит: ну, нормально, я тут рядом, сейчас подойду. А Костя-который-не-дома, спрашивает: а как я тебя узнаю? А Костя-который-дома: ну, это… Меня ни с кем не перепутаешь. На мне будет майка с конопляным листом, красно-жёлто-зелёная шапка и кроссовки со светящимися шнурками.

И в этот момент растаман Костя, который в сквере напротив Электроники, начинает что-то такое смутное догонять. И спрашивает Костю, который дома: а шнурки салатовые, да? А тот Костя ему говорит: ну да, салатовые. И слышит в ответ: так это ты, бамбаклаат, сейчас у меня дома спишь!

Костя ему отвечает: сам ты бамбаклаат, я у себя дома сплю. А тот Костя ему отвечает: если ты у себя дома, тогда позвони себе на домашний.

Костя-который-дома ничего не понимает, но на всякий случай звонит себе на домашний. Длинные гудки, а звонка не слышно. Тогда он встаёт и идёт проверить, не случилось ли чего с телефоном. А с телефоном явно что-то не то: раньше он был кнопочный, а теперь дисковый! И всё остальное, если присмотреться…

И вот Костя звонит Гене на мобильный и спрашивает: а где тот чувак, с которым я только что говорил? А Гена Психоделик отвечает: Костя, друг, я сегодня вобще ничего не понимаю. Он только что с твоими родаками домой пошёл.

Тогда Костя говорит: Гена, ты вобще в порядке? Гена отвечает: почти в порядке, не парься. До дома доберусь. А ты беги спасай того пацана, потому что они в натуре бешеные, они его душу съедят и никто не узнает.

Ну, то есть, на самом деле, там всё было не настолько мрачно, но тоже непросто. На самом деле там налетели разъярённые родители, ухватили растамана за обе руки и поволокли домой. А он упирается и кричит: уберите руки, я не ваш сын! а они ему: вот мы тебе сейчас покажем, чей ты сын! и оба такие красные, что даже в темноте видно. И вот они затаскивают растамана на свой этаж, а дверь не открывается! Тут папа начинает ковыряться в замке, мама ему что-то умное советует, папа ей что-то резкое отвечает, она в долгу не остаётся, он предлагает ей заткнуться, она не затыкается, он свирепеет и начинается у них такое общение, что всё остальное на минуточку уже теряет всякий смысл.

А в это время растаман Костя бежит спасать другого растамана Костю, которого уволокли его безумные родители, и прибегает к себе домой, а там никого нету! То есть, даже родителей, вобще никого нету! Звонит он Гене Психоделику, а Гена ничего объяснить не может: он уже у себя дома, и снова радостно-неадекватен, несёт какой-то бред про кошек, а по теме ничего не говорит. Ладно, думает растаман Костя, завтра проснёмся и во всём разберемся. И через пятнадцать минут уже крепко спит.

А другой растаман Костя к этому времени тоже домой вернулся. Он, когда родители скандалом увлеклися, потихоньку бочком-бочком вниз по лестнице и бегом из подъезда! И надо сказать, очень своевременно. Потому что минуты через две к подъезду подъехал ментовский патруль и повязал обоих скандалистов. И уже в ментовке им объяснили, что это совсем не ихний дом и не ихняя квартира; а ломились они среди ночи в квартиру вобще чужой какой-то левой бабушки, которая, ясен пень, перепугалась и вызвала ментов. Родители в шоке, впервые в жизни переночевали в обезьяннике. Выпустили их только под утро, а сын уже дома спит и они уже его не будили и вобще ничего ему не сказали. Сами хороши.

А Гена Психоделик в тот вечер посидел немного на дорожке, собрал себя в кучу и побрёл домой. Приходит, кошку выпускает. Она сразу пошла хату обнюхивать, и вдруг на неё из-под дивана: шшшшы! А там сидит на самом деле кошка Гены Психоделика, которая из сумки выпрыгнула ещё в квартире и от глюков под диван запряталась!

Потом они, конечно, подружились, и стало у Гены Психоделика две одинаковых кошки. По ходу, правда, выяснилось, что новая кошка мужского пола, или это старая была мужского пола, а новая. наоборот, женского пола – короче, не совсем понятно, что там сначала было, а что потом пришло. Но, в общем, оказались кошки разнополые и способные к разным весёлым и продуктивным взаимодействиям.

Вот. А растаманы Кости с тех пор уже знали, что их двое, и всё собирались друг друга найти, да так и не собрались. Познакомились они аж через год в Лисьей бухте, как это, в принципе, очень часто бывает.