… В опщем, жисть иногда подкидывает такие смешные и паучительные сетуации, что только диву даешься, сколько в мире всего…
Ебашым мы как-то с Шефом по парку. Шеф – это мой луччый друг. Хуле, даже нескромна презнаюсь, что это как раз я предумал ему никнейм – Шеф. Так-то он любит себя Аль Капоне называть, то он ни прав ни разу тут. Шеф, ну какой ты нах итольяшшка? У тебя не то што шляпы нет, ты и сигар не куришь нихуя. Ты вообще не куришь, за што тебе зачот. Ну так прадолжым
Ебашым мы с Шефом по парку. А парк бля в городе всем известен под названием Гогаренского. Хуль его знает, чего он так называеца. То ли в честь улецы, что рядом расположена, то ли еще с какого-то хуя…Тока все равно непонятно, каким боком Гогарен к Симферопалю. Спору нет, он мужыг известный, но шоп так парк с нихуя называть? Ладна, шото я атвлекся…
Короче, ебашым… не то, шоб очень пьяные. Мы с ним фсегда литр-два пива на лецо выпиваем, не больше… Мало ли…Город бля чужой, а мы ж абразованые люди, нажираца на людях не станем. Точно помню, шо мы шли уже с пузтыми руками – фсе выпили до этого. Дето литра палтара, кажись. Мы вообще, странна,с  ним все время разное пиво пьем. Это не фишга такая у нас, просто так пачиму-то палучаеццо…
Идем, трындим о разной хуете, Харашо на душе кароче, рядом же Салгир плещеца, ага… Благодать и ниипет.
Впереди по правую руку ат нас через речку сидит кампания. Пять рыл – две бабенки и три мужига…Хоть и темно были, и холадно, бля (вечер, сука), но мы все равно рассматрели и услыхали, шо камрады в жопу пьяные. А при дальнейшем нашем прадвижении мы рассматрели исчо адну паучительную картину…
Возле реки, отвернувшись к дереву, абильна стругал один из камрадов. Он уже не стаял, а держался ручонками за землю, из из него сука патокам извергалось все, шо он сажрал за день. Хуле, а сожрал он немало – поток был сука бурным и што удивительна, непрерывным. Желудак старалсо на славу… Нада ли гаварить, што мужик был апсалютна невменяемым нихуя  - он тока стругал и на астальное ему было забить болт. В эта время к нему (пезжу, рядом к дереву) падашел фтарой таварищь, расстегнулся и начал, извиняюсь, ссать. Ссал он тоже долго, вихляя струей из стороны в сторану. Но при этам он был варашилофский стрелок – на голову стругающему так и не нассал, маладец.
И они изливали это из себя где-то минуту… мы с Шефом аж подохуели…и некак не запечатлели на пленке сей мамент…жалка, бля…Прешлось только сфоткать само дерево, и вспаминать саму картину нах…
Причем я п апсалютна не удивился, если б третий из камрадов падашел к кампании, снял труселя и начал, еще раз извеняюсь, срать рядам с товарищами. Более таго, это было бы логическим завершением картины…Хотя хуле, может он и падашел – мы не стали дажидаца экстаза у опорожняющейся парачки…
А мараль такая  - не нада нажираца таварищи, в общественных местах! А то о вас потом напишут такие далпаепы как я.