22 июня, в четыре часа утра к посту ГАИ, что на южной окраине Гурска приближалась фура. Вид у нее был почти что обычный, но... не совсем. Ну, на первый взгляд, – фура как фура, ничего особенного, таких по нашим дорогам миллионы,  однако ж на лобовом стекле вместо отметки об обязательном страховании  почему-то красовалась прегнуснейшая, пакостная рожа на черно-белом фото. Странно, но рожа казалась живой. Она постоянно кривила губы, делая ими фигуру вроде знака бесконечности и, то прищуривала, то приоткрывала свои страшные глаза. Не менее странным было и то, что  дата техосмотра, опять таки на картонке, на лобовом стекле,  стояла совсем несуразная – 33й год. Какие в 33м году были техосмотры, спрашиваю я вас? Надсмешка какая-то над доблестными работниками ГИБДД, иначе и не скажешь. И еще одна странность – на радиаторной решетке, там где обычно гордо красуется фирменная эмблема, был изображен абсолютно неизвестный логотип, напоминавший и латинское «W» и русское «Ш» одновременно. Что-то вроде  «фольксваген», но однако ж начертание было какое-то ломаное, странное, необычное.
    Заметно было, что фура шла издалека. Очень даже просто было заметно -  по толстому, равномерному слою рыжей пыли покрывавшей всю ее нижнюю часть и нечитаемым номерам. Шла она тяжело и грузно. По всему было видать, что под выцветшим, красным тентом с полустертой надписью «....трансавто» прячется массивный, многотонный груз. Редкие в это время водители легковушек, обгонявшие фуру, саркастично улыбались. Мол - «ну щас тебя на посту огуляют по по-о-олной. Ползи, ползи, дура...». Однако водила на фуре весело рыкал передачами, обдавал всех черным, антрацитным дымом и прибавлял газу, стремясь казалось бы к неизбежной гибели...

    Старший лейтенант ГИБДД – Михал Петрович ХарькОв, одной рукой, еле продирал глаза, другой, безуспешно пытался справиться с молнией на гульфике - «Вот жешь застряла п-падла...Вжик-вжик...Ё-о-у!!! Шкурку прищемил!!! Уй бля-а-а! Трусы ищщо в замок попали...Тьфу ты  блять! А всё блять этот хохол со своим ящиком «Оболони». Прассали всю ночь блять...Сколько добычи утекло, пока мы выссывались от его «мицного пыва». Вот жешь блять саботажник хохлиный...Прровокатор блять...Ну, ссука,  будешь ты у меня блять назад ехать...». Смачно рыгнув «оболонью», инспектор подивился эху – низкие раскаты  «крр-р-р-р-а-а-а» разнеслись над спящими окрестностями и слились в нарастающий монотонный гул. Дико поведя глазами ХарькОв вдруг сообразил, что это не эхо, а долгожданная фура  заявляет о своем прибытии к точке расплаты.
    Радость?... Не-е-ет, не радость, а кровожадное чувство мести отобразилось на опухшем лице старлея и он стремительно кинулся в будку за атрибутами власти...
    Фура, пшикнув тормозами, остановилась. Водитель неспеша открыл дверь и звонко спрыгнул на влажный асфальт, цокнув коваными каблуками.
-    Т-а-а-ак, товарищь водитель
начал обычную процедуру ХарькОв
-     Где документы на груз, где техосмотр, где страхо...? О! О!
Он силился добавить «...вка», но рожа на лобовом стекле приоткрыла свои страшные глаза и скривила губы так, что они заплелись в немыслимую фигуру... Из темноты кабины к стеклу на миг приблизилось и отстранилось назад немыслимо белое лицо в черном балахоне со жгучими, заглянувшими казалось в самую душу, глазами. У инспектора мгновенно высохло нёбо и обычно шустрый язык прилип к нему как приклеянный...Тонкая струйка "оболони" побежала по левой ляжке. Остолбенение, охватившее инспектора, было сродни оцепенению кролика, поймавшего взляд удава.
    Прошел миг...другой и вдруг ХарькОв увидел, что никакой рожи там нет, а есть нормальная лейбла страховки и текущий техосмотр. "В-у-у-ух галюны-ы! Ну ебаная хохлома! Ну ссука рваная! Ну отравитель харьковский! Во пивком блять побаловал!" - ХарькОв силился прийти в себя и, напрягая сфинктер, дрожащими руками брал бумаги у водителя, почему-то не осмеливаясь взглянуть ему в лицо. В глаза бросилось название груза в накладной - "ГРЕХИ"...Михал Петрович из последних сил пытался прочитать "ОРЕХИ", но там было четко написано: ГРУЗ - ГРЕХИ, Отправитель - Преисподняя, Получатель - г.Гурск...
    "Апя-а-ать! Не отпустил-ло!". Инспектор медленно и обреченно поднял взгляд на водителя. Тот пристально взглянул на ХарькОва красивыми и смеющимися, нерусскими  глазами

-  "Все по закону, гыг! Что не знаишь закона? А можит забыл? Ну теперь-то вспомнил?"
- К-к-какова закона, товар-р-рищь? Я ю-р-р-ридическое об-б-бразование имею.
Из кабины фуры послышался низкий, потусторонний, леденящий душу голос экспедитора
- "Божьего закона...Ссы, ссы, тебе полезно! Груз, в основном, по государственному ведомству...Взятку с груза брать будешь? Груз смотреть? Есть для тебя отличные грешки средней тяжести... Хех!"
- Не-и-а-эт! Не-и-а-эт! Я вспомни-и-ил!

     Харьков рванул в поле как Дик Черная Молния. До деревенского парня дошло наконец, что это за водитель с Экспедитором. Дошло также откуда и какой груз везут они в его родной город. И дошло – ЗАЧЕМ!
     В обоссанных штанах, не обращая внимания на боль от растертых ляжек, он с немыслимой скоростью несся по молодым всходам родных гурских буряков и с каждой каплей из него вытекала подлая натура, привитая этой бляцкой жизнью, этими подлыми, скотскими отношениями между людьми... Он бежал туда, где ждала его бабушка, нежная, чистая и ласковая, частенько говорившая ему в детстве - "Нэ знущайся николы, Миша внучик, над людыною, бо е Господь, вин усэ баче и вин тэбэ, колы прыйдэ час, спытае, внучик, як ты жив". Перед глазами у Миши вдруг появился этот несчастный хохол с абрикосами, с которого он сдернул ящик пива, пьяный сынок папаши, которому Миша помог отвертеться после ДТП со смертельным исходом, племянник дяди, внучек дедушки, ночные шлюхи, пьянки, дележки, юга, пурга ..."Не жил же ж я, бабушка, Господи, не жи-и-и-л!" - летел беззвучный Мишин крик над полями и неслась его душа опричь...
     А тело? Ну а что тело? Лежало в родных буряках с недозастегнутой молнией на гульфике...