Emailoff. Сумка.

................
1. Яйцо.

Трёхминутная стоянка московского поезда на станции Большие Катяхи закончилась. Запоздалая пассажирка, толкнув у двери тумбочку-проводницу, выпрыгнула на платформу. Вслед за ней вывалилась вышитая бисером сумка и синий форменный тапок.

Поезд тронулся, заглушая крики пострадавших торговцев. Лежащий в луже огуречного рассола плюшевый кот сказал: "Ребята, давайте жить дружно". Девушка поднялась и, закинув на плечо сумку, двинулась в город.

В луже привокзальной площади отражалось бетонное панно со ржавыми буквами "РЕШЕНИЯ Х...  ...ЕЗДА  ..П...С - В Ж....!" Ниже располагалась вывеска поновее: "Ими гордится наш город" с рядами портретов, а ещё ниже - совсем свежая надпись: "RAP - КАЛ". На одном из портретов под пририсованными рогами и бородой девушка с трудом узнала своего отца.

Розовый жвачный пузырь оглушительно щёлкнул на всю площадь. Пасущаяся неподалёку курица от неожиданности снесла яйцо.
-Прикольно, - сказала девица из-под красной чёлки, скрывавшей половину лица. Пряча в сумку тёплое яйцо, она наткнулась рукой на контрастный холод пистолетного ствола.

Девушку звали Сумка. Это прозвище намертво прилипло к ней лет пять назад в аэропорту Скипхол, когда её, спящую среди вещей, кто-то из тусовки случайно рванул за лямку куртки. "Бля! Я думал - это сумка, а это Симка!" - заверял он отчаянно ржущих приятелей, пока она приходила в себя. Пришла и стала Сумкой.

Природа наделила Симу небольшим ростом, скуластым веснушчатым лицом и низко посаженным какашником - признаком пролетарского происхождения. Во время учёбы в Московском Заборостроительном Университете ей пошёл бы оранжевый жилет и лопата. Но свой курносый нос она развернула в сторону другого ветра.

В то время синтетических рэйволюций и лояльности модной прессы к пидарасам Сумка поняла, что танцевать на казантипских развалинах гораздо приятнее, чем строить. Что ей хочется быть своей в растущей армии раздолбаев, которым в поисках собственного «я» проще менять себя внешне, чем внутренне. И пошла на курсы стилистов.

Сменив за 10 лет кучу работ, она наконец попала в струю, брызжущую готикой и гламуром. Скоцтвосом тут ни при чём. Её взяли визажистом хорошо раскрученной группы "Корби и Вандалы", играющей готический транс-панк с элементами кибертрэша. Вандалы использовали в своём творчестве бензопилы, рельсы, страпоны, пластмассовую блевотину, а также стихи Витухновской, Рафиева и других поэтов, страдающих от бесконечной уёбищности бытия.
Несмотря на то, что в их песнях постоянно что-то рушилось, взрывалось, люди гибли в океанах кровищи и гавнища, в реальной жизни глашатаи глобального пездеца заводили семьи, производили на свет здоровых детей и покупали товары в кредит. Как-то фронтмэн группы Карбофос купил себе лимузин  Fantom Escalibur, потому что в него идеально помещались по длине доски, необходимые для строительства коттеджа. Впрочем, я отвлёкся.

Родной городок сильно изменился за время её отсутствия. На облупившемся магазине с ассортиментом "спички, соль, гавно и гвозди" появилась гордая надпись "СУПЕРМАРКЕТ". Бывший горком партии стал мэрией. Пункт приёма стеклотары - пунктом обмена валюты. Какой-то забулдыга щеголял гламурным полиэтиленовым пакетом "Gucci".

Перед подъездом позеленевшей от времени и дикого винограда хрущобы Сумка остановилась.
Выкурила большой кусок гашиша из трубочки, готовясь к встрече с родными.

Путь по лестнице на четвёртый этаж показался ей длинным, как вступление к этому рассказу. Вот и заветная бурая дверь без номера, как пятнадцать лет назад... Она выдохнула и сыграла на звонке "Спартак-чемпион".

-Это что ещё за мясо? Не по-онял!- раскрыл дверь улыбающийся крепыш отец. -Мать! Выходи, Серафима приехала! Что ж ты не позвонила, во сколько поезд?!
-Да лаадно, прогулялась...
Говорила Сумка очень медленно, растягивая гласные.
-А говор-то! Говор! Совсем омосквичилась! - радовался отец. -Ну дай на тебя взгляну хоть! Уууу, дочка! Что ж ты понацепляла? в ноздрю... в губу...а уши! Прямо папуасина какая-то... Это этот... как его... Писинг, что ли?
-Пиирсинг, -раздражённо поправила дочь.
-Ну так я и говорю, ё-моё! Короче - руки мыть и за стол... Лю-ба! -гаркнул он в приоткрытую дверь комнаты.
-Тише, Коля! Бабушку разбудишь! - оттуда вышла растрёпанная женщина с толстыми ногами в розовом плюшевом халате.
-А я не сплюууу! - вслед за ней на инвалидной коляске выехала старушка. -Эээличка! Дай поцелую сестричку!
-Мама, это не Эличка, это внучка твоя из Москвы приехала, -терпеливо сказала женщина.
-Нет, Вика, это Эличка, - упрямо сказала старушка.
-Мама! Я не Вика! А это не Эличка!
В ответ старушка прицелилась и плюнула в дочь вставной челюстью. Общими усилиями брыкающуюся бабушку закатили обратно в комнату и закрыли дверь.

- И Лееенин такой молодой! И юный Актяпь впереди! - агрессивно запела она за дверью.
" Ни фига себе - бабка "Гражданку" исполняет" - подумала Сумка.
-Ты это... проходи в ванную, Симочка, - сказала мать, подбирая челюсть. -Там мыло... зелёное такое, и полотенце твоё любимое, с петушком бери.

Сумка жалостливо смотрела на застиранное, истёртое полотенце, которое помнило её ещё годовалую. На ванную с вечножёлтым овалом на дне. На текущий смеситель. На полиэтиленовые пакетики, которые сушились на верёвочках...
-Маам! А чё эт за звери? - Сумка кивнула на плюшевых вонючих монстров, облепивших змеевик.
-Ой, осторожно! Это бабушкины памперсы, не сбрось...

Сумкины родители работали на Большекатяхинском комбинате мягкой игрушки и долгое время получали зарплату плюшевыми котами. Ценник каждого гласил "Большой Катях подарочный".
Коты плохо продавались и шли на обустройство быта. Мать-швея шила из них тапочки, шубки, зимние шапки и (ноу-хау!)памперсы с толстым слоем синтепона для страдающей энурезом бабушки. Все стулья и унитазный круг были обшиты плюшем. В обеих комнатах висели плюшевые шторы.

В кухне зазвенела посуда. "Из серванта тарелки возьми" -доносилось оттуда. "А где сметана?" "Я же достала..." "Да какую ты достала, Люба! Надо свежую на стол - я же с утра приносил!" "А эту сперва доесть надо..." "Кого, ё-моё?! Тут она только на стенках подкисшая!" "Я ж тебе сколько раз говорила - со стенок соскребать надо! Вот ты её и доедай теперь!"

На столе Сумку ждала тарелка с дымящимся борщом. Отец достал вкуснозапотевшую водку "Катяхинская подстольная".
-Коль, по пол-рюмочки, -предупредила мать.
-А это и есть рюмочки-половиночки, - сказал отец, наливая всем по полной. -Ну давайте! За возвращение блудной дочери, кагрицца, вздрогнем!

Сумка чокнулась с родителями и поставила рюмку.
-Я водку не пью,-сказала она. Отец от неожиданности замер с открытым ртом, из которого свесилась капуста.
-А...под борщец?
-Борщ с мясом?-поковырялась она ложкой.
-Ну да! Лучшая говяжья вырезка - мне дядя Гоша на рын...
-Я вегетарианка, -поморщилась Сумка. -И вообще я есть не хочу.
-Блин! -расстроился отец. -Мать готовила-готовила... Ждали тебя... мать в этот борщ, кагрицца, душу влОжила! А ты?
-Она не душу, а кусок трупа невинноубиенного животного туда влОжила, -язвительно сказала дочь.
Мать схватилась за сердце, отец сердито выпил.
-А корова в Индии вообще священное животное, -добила Сумка.
-Ага! Засранцы они - твои индусы, я вон тут передачу смотрел... Давай, давай, доча! Учись! А вон у нацменов всяких не принято жопу подтир...
-Коля! - выкрикнула мать. -За столом-то!
-Ну ладно, ладно... -он налил себе ещё. -Водку, значит, не пьёшь -хорошо... Как мусульманка, значит... Ага. Может, ты наркотики употребляешь?
-Наркотики обожааю! - расплылась в улыбке Сумка.
-Ииии! -ужаснулась мать. -А ты знаешь, что от этого бывает?!!!
-А что??? - округлила глаза бесстыжая дочь.
-Всё хиханьки да хаханьки, значит, - угрюмо сказал отец, подливая себе. -Нажрутся дихлофоса, и давай: танцы, шманцы, тасовки там разные...
-Тусоовки, -поправила Сумка.
-Я и говорю, ё-моё! Сдохнуть хочешь, дура? Тридцать пять лет - а ума не нажила! О ребёнке своём подумай!
-Ты до фига нажил, -пробурчала Сумка. -Лучше расскажи, за чё тебя на Доску почёта повесили, -ловко перевела она разговор.

Тут отец преобразился. Морщины на грубом лице разгладились, он выпил и неспешно начал в тысячный раз рассказ о том, как он, технолог комбината игрушек, выдвинул рационализаторское предложение по пришиванию лап у катяхов: один шов вместо двух, что привело к экономию человекочасов и ниткоигл. За это руководство наградило его грамотой и подарило видеомагнитофон. На него отец записывал заседания Государственной Думы и помечал кассеты злобными надписями, например: "Мудаки-3", "Опять обосрались-2", "Жырик ебёт всех-6" и с удовольствием их просматривал под пивко.

Тут дверь комнаты с грохотом распахнулась, и оттуда на третьей скорости выехала бабушка.  Седую голову венчал полиэтиленовый пакет. За креслом волочились гирлянды магнитофонной ленты из распотрошённой кассеты.
-Мудаки три! -выкрикнула она и швырнула кассету об пол. -Три! Три!!!
-Что?!!! - вскочил отец. -А в дурдо-ом?

Слово "дурдом" подействовало на старушку магически. Она испуганно сняла с головы пакет и прошептала:
-Мудаки четыре. Четыре. Четыре. Четыре.
-Другое дело, мама (не ругай её, Коля!) Сядь, покормлю тебя. -Люба взяла тарелку Сумки и стала с ложки кормить старушку.
-Быбыгы,-сердито сказала та, плюясь капустой.
-Ой, я же ей зубы вставить забыла! -мать полезла в карман за челюстью.

Сумка прыснула со смеху.
-Ага, смешно, -отец наливал следующую рюмку. -Охуенно смешно! (Ко-ля!) Чего Коля? У нас тут каждый день, кагрицца, цирк бесплатный, ё-моё... Конечно - это же не ты ей будешь памперсы сушить!
-Яблони в цветуууу! - запела полоумная старушка.
-Ну вот. Опять обмочилась! - хлопнул по колену отец. -Ну пусть сидит, ждёт... Это фигня, вот когда она поёт про хризантемы в саду...
-Коля! За столом!
-Чего Коля? Она тоже за столом, ё-моё!

Сумка затосковала. С неё ещё не сошёл загар после двух месяцев в Гоа. Скоро ей предстояла поездка на Love Parade в Берлин. Гастроли группы на фестивале экскрем-музыки в Глазго...

-Слышь, доча! А твоя группа... она по стране концерты даёт, или как?-поинтересовался отец. -Вон к нам тут Сердючка приезжала, потом... (как её?) Света! Группа "Корни"!
-Корни приехали,-усмехнулась экстрим-дочь. -А вот Корн - вряд ли. Сюда же ехать нерентабельно. Здесь только попса фанерная нужна - любой продюсер скажет...
-Ни хера не петрят все эти продюсеры, - заявил отец. - Тут чего главное? Зре-ли-ще! Приедет Света -пойдут на Свету, приедут твои... как их? пойдут на них... Думаешь, тут дураки все и музыки не понимают? Ещё как понимают, хоть и не Москва!
Он в сердцах поставил точку кулаком по столу. В кастрюле задрожало жаркое.

-Отцвелиии уж давно... хррэзантээмы у садууу... - запела бабушка.
-Люба! Пора менять памперс! -закричал отец сквозь песню и бульканье.

Наваливались душные сумерки. Старушку увезли в ванную. Сумка сняла курточку.
-Эт-то что за хуйня?! -застыл в шоке отец. На плече у дочки была цветная татуировка - готичная надпись "СМЕРТЬ ПОПСЕ!" и кучерявая голова, отдалённо похожая на улыбающегося Киркорова, в которой торчал топор.
-Да так... Дань целевой аудитории группы...
-Ага. Наколки, значит... Где ещё есть?
-А я тебе чё, показывать буду?-резонно возразила дочь, разминая сигарету.
-Совсем от рук отбилась, шалава...-он размашисто выпил. -А ну, брось сигарету!!! Здесь мы не курим!
-Да пожалуйста!

-Паап, -сказала Сумка в угрюмой тишине. -Может, вам с матерью денег дать? Съездили бы куда-нибудь... А то сидите тут годами... Скучно.
-А тебе, значит, весело в Москве?
-Ну как - весело... Там жизнь... Люди интересные, про которых в журналах пишут... Приехал бы на внучку посмотреть, в конце-концов!
-Жизнь? А здесь не жизнь, значит?! Смерть?!! Да на таких, как я, эта жизнь и держится, ё-моё! Журна-а-алы, понимаешь... Лю-уди интересные... Да нет такого писателя, который бы про меня написал правильно! Ваши писаки только про пидарастов всяких писать могут!
-Педерастов.
-Я и говорю, ё-моё - пидарастов! Ты вот не знаешь - и помалкивай! Ску-ушно ей! Да ты радость в жизни найти не умеешь, вот тебя и мотает, как гавно в проруби, кагрицца... У тебя в этой Москве до сих пор своего угла нет, и ребёнок без отца растёт! А здесь: квартира! дача 12 соток... А рыбалка у нас какая!

-Оочень интересно, -Сумка достала кошелёк и яйцо. -Пятьсот нормально?
-Э-э, погоди... Ты что - в ресторане расплачиваешься, дочка?
-А что? -Сумка осторожно поставила на стол яйцо. -Вот, кстати, ещё подарок вам...
-Ты меня чего, обидеть хочешь, ё-моё? От отца откупиться? -навис он над столом.
-Чего? - она вытаращилась на отца непонимающе.

Пользуясь терминологией фронтмэна Карбофоса, кровавые эмбрионы его глаз вгрызлись в порочные соски с чёрным молоком её падшей души.
-Мяса не ешь, значит...
-Не ем... А при чём тут мя...
-Наркотики, значит, употребляешь...-повышал голос отец.
-Я...
-Водки не пьёшь, значит!!! - он привстал над столом.
-Ну, не пью...Ты куда это?
-Куришь!!!
-Я взрослый чело...
-Наколки, значит, колешь!!!!! -он стал расстёгивать ремень на штанах.
-Ты чего, пап...
-Морду себе, значит, продырявила!!!!!!!! - он выдернул ремень. - А вот я тебя, кагрицца, по-отцовски... У-у-у-у-у, бля!!! - заорал он и шатаясь, пошёл на неё с ремнём. Сумка схватила со стола яйцо и встала в оборонительную позицию.
-Ко-ля! -на пороге появилась мать. -Ты что! Прекрати!
-Ты на кого руку подняла, сука! -отец изловчился и хлестнул Сумку по крепкой заднице. -Ох, не добил я тебя в детстве...
-Ещё раз... - угрожающе сказала дочь, тряся яйцом.
-Вот тебе ещё раз! - и ремень хлестнул по спине.
Сумка выбросила руку, и со смачным треском  яйцо взорвалось на лбу отца, брызнув склизской магендовиной.

-Ой, -сказал отец и стал оседать на пол. Загремел перевёрнутый стул.
-Си-маааа! -истошно закричала мать.
-Ааа, подломилась бацилла вертухаю! -мерзко захихикала бабушка. -Эх пааа туундре, паа жалезнаай па дороооге...

-Это ты... отца родного... -бормотал он, сидя на полу и снимая со лба сопливые гирлянды желтка со скорлупой и крошками куриного помёта, -ах ты блядь... ну дожил, Николаша... А ну иди сюда, сука! -он начал вставать, поскальзываясь на белке и падая снова.

Дочь выскочила в коридор, сунув оторопевшей матери мятые доллары, и, схватив сумку с ботинками, побежала босиком вниз по лестнице.
-Ну и пиздуй в свою Москву, прошмандовка! - раздавалось сверху. -Чего -Коля? Ну чего, блядь, Коля?!!! Не дочь она мне больше! И ублюдка её сама можешь нянчить!!!
Хлопнула дверь.

На улице было темно. Ботинки танцевали в дрожащих руках. Сумка поднялась со скамейки и затряслась в судорогах смеха, вспоминая глупую физиономию папочки. "Как я его!" -она пыталась разжечь в себе весёлую злость, но ей не удавалось. Нервный смех обернулся мокрыми всхлипываниями, а сигарета сломалась в пальцах.

Она шла снова по этой тёмной дороге к вокзалу, как пятнадцать лет назад. Она размазывала по лицу злые слёзы, как тогда, уезжая в чужую Москву с украденными из дома деньгами.
Но теперь она возвращалась домой, в родную Матрицу, где чувствовала себя достойной батарейкой. А оттуда паутиной тянулись тысячи дорог в дальние страны, так непохожие на грёзы гайдаровских пацанов.
Ей казалось, она навсегда расстаётся с домом, где за пятнадцать лет ничего не изменилось к лучшему. Будущее было непредсказуемо, но эта неизвестность внушала ей иллюзию вечного движения вперёд.


.........................
2. Пистолет.

-О-опа! Кто к нам идё-от! Ты с какого района, детка?

Закадровый текст: "Популяции уёбков присутствуют в экологической пирамиде любого региона нашей  страны. Его типичный представитель имеет: так называемую башку, лысую как снаружи, так и изнутри; руки, вполне приспособленные для дрочки; ноги, развитые настолько, что могут смело пиздить лежачего, желательно всей популяцией. Судя по однообразной речи, остро ощущает нехватку сигарет и денег.

Из популяции можно выделить вожака (обычно постарше остальных) и малОго (младше всех).
Поведенческие характеристики уёбков при нападении на жертву (желательно одну) могут слегка различаться. Рассмотрим следующую модель поведения.

На жертву выходит малОй. Это развивает его навыки и способствует становлению его авторитета. Кроме того, уёбкам интересно наблюдать, как жертва будет заискивающе отвечать на грубые наезды малОго. В противном случае на защиту встаёт сам вожак..."

Сумка, сжавшись кулаком, шла дальше. Перед ней выбежал малОй и перегородил дорогу.
-Я не поэл, ты цо не отвеца-аэш? Деловая, бля?
Её стали окружать. Среди хуйканий и бляканий она различила "курва крашеная" и "трусы торчат".

"Почему я должна их бояться? - со злостью подумала Сумка. -Они даже не думают, что может быть и наоборот..."
-А ну, пшёл вон, щень! - она пнула тяжёлым гавнодавом малОго так, что тот улетел в кусты. -Всем стояаать! - и выскочила из круга.

Вожак оторопело уставился в чёрную дырку воронёного ствола "Макарова".

-Ты же не выстрелишь... Спокойно, она шутит...Ты же шутишь, правда?
-Я не шучу, падла! Я злая сегодня... Я таких, как ты, при попытке к бегству пачками валила!
Голос её дрожал, палец плясал на курке. Вожак остановился, все стали расступаться.

-А ну всем лежать! Быстрро! - вдруг заорала она, закрепляя победу.
-Ты оху-эла? -возмутился вожак и получил тяжёлой рукоятью по башке.
-Команда была: лежааать!
-Аах ты... сука... -вожак схватился за разбитую голову.
Нехотя ложась в дорожную пыль, компания перешёптывалась: "Шлюха ментовская"..."На понт берёт" "Проверишь?" "Вот ты и проверяй" "Да ну её нахуй, пацаны" "Ёбнутая истеричка"...
МалОй, кстати, из кустов всё это время не вылезал.

-И без команды не вставать, суки!!! -крикнула Сумка и пошла дальше, долго держа их на прицеле.
А когда свернула за угол, поднесла пистолет к лицу и нажала курок.

.....................................................................................
В свете вспыхнувшего огонька на рукоятке можно было прочитать витиеватую гравировку: "Сумке от Маши Макаровой". Она глубоко затянулась дымом гашиша и двинулась дальше.
К вокзалу.

Потому что Сумка знала: настоящее добро, в отличие от красоты, может быть уродливо. У него могут быть кулаки, или зажигалка-пугач. Оно может проявляться в неожиданных вещах и принимать извращённые формы. Но оно не дружит с трусостью.

А в конце рассказа должно обязательно побеждать.