Дело было ночью, вотка закончилась, а деньги ещё нет. Ну и типа решили купить ещё, а заодно зата-рицца попутно пивом и всякой жрачкой. Идти надо было мне, поскольку я был среди всех самый трезвый, ибо пришёл на эту пьянку на полчаса позже остальных, когда первый пузырь водяры был к тому времени уже выпит.

На улице было сыро, мерзко и ветрено. Навстречу мне постоянно попадались какие-то странные лич-ности, некоторые из них были в каких-то касках, а некоторые даже подозрительно свистели, когда я делал тщетные попытки перейти улицу. По дороге всё время проносилось множество машин, у большинства из них гудели сирены и сверкали мигалки.

Палатка та была на углу (ларьки - нахуй!), идти до неё было всего ничего, однако чем ближе я был к цели, тем сложнее было к ней пробираться. Вначале я вообще охуел, иду, а мне бэтээр навстречу - бля, нельзя столько пить, однако... Потом всё чаще и чаще стали попадаться менты и какие-то люди в бронежи-летах, я вообще-то решил, что вот, мол, допился, однако ничего подобного. Менты оказались самыми что ни на есть реальными.

- Гражданин, задержитесь, - услышал я откуда-то до боли знакомую фразу. Прямо передо мной стоял недовольный сержант и смотрел на меня своим типично милицейским взором.

Я даже не успел вытащить паспорт со вложенным туда на всякий случай стольником...
- Блядь, как он за три оцепления прошёл? Скорее, сюда! Это чеченец! - во всю орал мент, а ко мне уже бежала целая свора его коллег.

Пьяному-то, как известно, похуй, так что я как-то и не сразу сообразил, что всё вот, пиздец. Мне скру-тили руки, надели наручники и потащили по направлению к какому-то зданию. У самых дверей я смог прочесть сделанную от руки прямо на стене надпись: "Штаб".

"Бля... Да что такое-то??".

Мои конвоиры особо не церемонились, и по дороге на второй этаж я раз пять успел наебнутся на скользких ступенях довоенной постройки лестницы. Меня толкали в спину, я кое-как поднимался и шёл дальше.

- Товарищ полковник, смотрите, кого мы вам поймали! За три оцепления прошёл, скрутили его возле журналистов энтэвэшных. По ходу, связной ихний!

"Всё, ща застрелят...". Однако всё пошло совсем не так, как я предполагал, меня даже бить не стали. Вместо этого полковник вдруг резко поднялся со стула и буквально заорал:

- Да вы что, совсем схуели?? Если у него волосы чёрные - то блять это не значит, что он чеченец! Вы что, рехнулись, я вас спрашиваю?? Да вы посмотрите на его нос горбатый и башку кудрявую, какой чече-нец это, а? Это ж Белкин бля, хули его не узнали? Его тут все бляди помнят! Всё, свободны все...

В беседе полковник оказался очень приятным человеком, мы с ним потом ещё полчаса обо всякой хуйне базарили, старое вспоминали... А хули, двадцать лет уж друг знаем, в вытрезвителе как-то познако-мились, его туда после свадьбы какой-то забрали, он тогда настолько бухой был, что не мог даже коллегам своим сказать, что он мент... Вот так, а после этого мы ни разу друг друга не видели, и тут встреча такая.

...Перед уходом полковник лично разрешил мне дать пезды тому долбоёбу, благодаря которому я тут и оказался, однако по пьяни я это ни хуя не расслышал, и пошёл вместо этого за воткой. На этот раз - уже в другую палатку, ибо та, которой я шёл, сейчас почему-то не работала, а рядом с ней зачем-то стояли два бэтээра и несколько скорых помощей.

Дома я оказался на час позже, чем ожидал. Друганы мои совсем к тому времени озверели, однако при-несённая мною вотка слегка их пыл остудила.

- Ладно, хуй с тобой, раздевайся и садись допивать, - сказал кто-то из них, и я на полном автоматизме скинул куртку и начал снимать ботинки.

- Блять! Что это такое? - моя левая рука была в чём-то липком и коричневом, а в углу валялся мой ле-вый ботинок, который был буквально до шнурков заляпан свежим гавном...

"Чёрт, где успел-то?", - мелькнуло в моей голове... Впрочем, хуй с ними - пойду пить вотку. А ботин-ки - их я потом подарю тестю, день рождения ёпты... Ведь так приятно чувствовать себя добрым!

27 октября 2002 нах года.