Шабат прошёл в ленивой полудреме под скудным февральским солнцем и в спорадических перестрелках поверх холмистых городских кварталов. Из бетонных коробок на соседнем холме трещали арабские калаши. В ответ или глухо ухали снайперские винтовки Баррет израильтян.
—скучно девушки, позевывая капитан доктор Шурик подразнил пограничников.
—ара, доктор пойдём с нами в патруль на улицу Шуада. Там девки есть. Сказал самый звероподобный из кавказцев, Арсен из Нальчика, нынешний житель городка Хедера.
—Арченчик, ты что? Совсем заспермотокозился в армии? Какие девки в Хевроне?
— Ара! Доктор, по маме не ругайся да, обиделся на незнакомое слово кавказец.
— мимо нашего поста арабы с привезёнными жёнами шастают. Они хоть и в хиджаб одеты, но мы спинным мозгом их чуем. Кричим при муже, Машка, давай поебемся, а чуть что, так детальный обыск и мужу если выступает, прикладом по яйцам —весело оскалил золотозубый рот Гиви, мечтательно закатив глаза.
—да ну вас, зверьё —отмахнулся Шурик.
—в гражданской тюрьме не посидели, так по военной скучаете, питекантропы.
Озадаченные столь сложными словами, человекообразные пошли на пост.
На исходе субботы, исполняя какой-то странный приказ комбрига и демонстрируя присутствие военных, капитан с фельдшерами выкатили джип Суфа на площадь перед Пещерой Праотцов. Вдали уже замаячили красные береты десантников и бородатые поселенцы с автоматами подтянулисЬ на вечернюю молитву. И Шабат прошёл бы скучно и серо. Предстояла длинная, грохочущая Барретами и калашами ночь. Но из теми каменных лачуг вынырнул Гиви.
Ара доктор? Командир роты пограничников тут спрашивает: ты английский хорошо базланить можешь, даааа?
— да вроде свободно.
  Тут подскочил друз, комвзвода.
—Доктор, из Иерусалима прорвалась машина СААБ с азиатами. Камеры там и микрофоны. Поговори с ними по английски, кто такие и что хотят.
—Ахмед, ты дай мне свою красивую куртку на время, а то я в ватнике. Неудобно перед важными гостями, поставил условие капитан.
—Лови.
На площадь выкатился темно собой прокатный СААБ, из которого грациозно выпорхнула высокая кор
еянка и вывалились два очкастых оператора с камерами наперевес.
Первое, кого они увидели был капитан доктор Шурик с М16 за спиной, картинно облокотившийся на крыло джипа.
Далее разговор пошел на языке Шекспира и Байрона.
I am a commander of Israel Force in the region. Who are you and what your people are doing here.?
— my name is Lin Tsun
We are from Korean TV. We need some objective look for situation here.
В этот момент автоматчик наконец-то сумел произвести длинную очередь по площади и все бросились врассыпную, прячась от пуль. Шурик элегантным и эффектным движением закрыл кореянку собой.
So are so brave, зашептала она, пронзая Шурика влажным взглядом миндалевидных глаз.
Шурик уже как месяц не видел женщин. Нежное дыхание Лин охлаждало его утренней свежестью и росой. Хотелось цитировать хокку и хайку.
Вместо этого кап там прошептал пересохшими губами.
You are under protection of Israeli army and my personal protection too, тестостерон и месяц безбабия кружили ему голову.
I am sure, ответила она, показывая безмолвному корейцу неподалёку, мол не останавливай съемку. A show must go on.
Сюжет был показан по третьему сеульскому каналу. Больше Шурик ее не видел и не слышал, точного имени не запомнил, а интернета тогда не было.
Где ты сейчас Сунечка? Наверное стала уже солидной директоршей студии или преподаёшь теле коммуникацию и журналистику в престижном университете. Но доктору Шурику все таки хочется верить что ты, как и он вспоминаешь далекий февральский вечер в сюрреалистичном месте и скромного военврача в оливковой куртке.