Глава-1
Лето 1941 года выдалось ласковым и тёплым, как руки чьей-то мамы. В большой, но дружной семье Гавриленков праздник. Повод дуже велик - у последышей, сиамских близнецов Толи и Коли именины. Семнадцать лет, срок не малый. Батька Панас режет кабанчика, мамка Гарпина и её пятнадцать дочерей жарят и парят кушанья. Толя с Колей сидят … сидит на завалинке и от нечего делать дразнит соседского кобеля Бендерку.
Семнадцать лет тому, когда Гарпина родила это чудо, народец съезжался со всех окрестных сёл. Ну как же. Два человечка не захотели расставаться и срослись спинами. Местная повитуха Лукерья хотела их умертвить, но Гарпина тогда заголосила, мол, как же это, живую тварюку убивать?! Вобщем оставили. Так и выросло шо растили. Четыре руки, четыре ноги, две головы, две хмм… задницы, только желудок один на всех как Родина и паспорт. Акушер когда увидел такое чудо, сразу подумал – «Надо бросать пить к чертям собачьим!».  Что характерно мужского достоинства тоже в двух экземплярах - спинами срослись пацаны. Да и бес с ним. Как-то научились управляться, даже в секцию борьбы три года ходили. Никто на лопатки так и не смог уложить, но чемпионами они не стали из-за непродуманных правил этого вида спорта. Спорили, конечно, время от времени дрались. Порой ходили с синяками, как без этого в детстве. Но вообще-то жили дружно. Их так и прозвали, - Неразлейвода!
Толя дразнит собаку, а Коля подглядывает, как сестра Глафира моет полы. Её подол высоко подобран и когда баба нагибается, почти виден запретный плод.
- Колян, это ты что ли перднул, урод бля? - Толя отпускает замученную псину и переключается на брата.
- Ну, я и чё? Не нравится, не нюхай. Иди нахуй своей дорогой, я тебе свет белый не застил. Поналипнут всякие, а ты и не пёрни. Козёл. 
- Не злись, Толька, слухай какой я стих придумал:
Заглядаю я в каструлю,
Там часник ебе цибулю…
- Нормальный стих, Колян. Ты у нас как Тарас Шевченков, дуже вумный! А я тоже знаю одну песенку, слухай:
Говорила мени дружина, не сери пид хатою,
Бо як вийду пиздану штиковой лопатою.
Братья ещё бы сидели, но мамка позвала к столу, и два сростыша вприпрыжку бросились хавать. Организм хоть и старанной конструкции, но молод, а против природы не попрешь. Батька, как всегда начал с горилки, девки скромно отказались, а Толе-Коле для здоровья плеснули по стопке первача. Коле не пошло.
Представьте себе милую картину, достойную разве что Виллема Класа, эдакий «Завтрак с ежевичным пирогом» бля.
Коля рыгает в траву, а Толя тем временем ухомякивает галушки с черешней. Идиллия, мать её растак!
Вдруг радиопродуктор, висящий на столбе, ожил. Хрюкнул пару раз, сплюнул из своих недр пару галок и выдал насторожённым селянам шок, как он есть:
- Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к  Советскому  Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города - Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ра…
Заголосила мать, насупился отец, перебирая в уме: «Отсидеться у деда на заимке или ебануть огородами к брату в Свердловск». Испуганно притихли сёстры, и одни лишь Толя с Колей радостно переглянулись. Наконец-то! Вот она возможность порадеть за Отечество, за Украину-матушку.
На радостях Толю пробрал понос, он еле успел добежать до нужника и скинуть штаны редкого кроя. Тем временем, пока Толя гадил, его сателлит Коля читал газету и представлял себя в партизанском отряде. Вот он пускает под откос вражеский эшелон с танками, и командир отряда вручает ему звезду Героя Советского Союза.Пердел Толя, мечтал Коля. Шёл первый день войны!
Глава-2
Ещё через неделю, когда батька Панас, выбрав третий путь, проткнул себе отвёрткой ногу и слёг с циркулярной гангреной, Ровно был захвачен немецко-фашистскими оккупантами.
В первый же день оккупации, фашисты на мотоциклетках ворвались в родное село Гавриленков, зверски изнасиловали и расстреляли почти всех большевиков и партработников. Но Толя-Коля был уже далеко.
Партизанский отряд красного командира Дмитрия Гарибалова не давал фашистам покоя ни днём, ни ночью. Взорванные эшелоны с товарно-материальными ценностями и вооружением, расстрел предателей и полицаев, разгромленные комендатуры и отстрел лидеров НДПА - вот короткий перечень славных дел боевого подразделения. Но больше всех солили немцам, конечно же, разведчики. Первым из которых был уралец Николай Кузнецов, а его ближайшими помощниками наши Толя и Коля.
Партийное собрание Горибаловцев подходило к концу. Партизаны, измученные карателями, голодом и комарами, засыпали сёжа, когда встал парторг отряда, Николай Иванович.
- Дорогие друзья, партизаны, защитники Отечества! Все вы знаете наших любимцев, Толю с Колей? А известно ли вам, что позавчера, возвращаясь из рейда, наше… наш… наши смельчаки попали в засаду? Только чудом удалось им избежать оголтелых лап гитлеровцев. При этом разведчик был ранен в одну из голов, однако, как настоящий комсомолец, не бросил себя в беде. Семнадцать километров нес он раненого. Вот так, товарищи! Предлагаю за особые заслуги перед Родиной, принять Толе-Колю без кандидатского стажа в члены КПСС!
Той же ночью сиамцы сидя в своём сыром блиндаже, читали вслух книги. Толя за Овода, той самой Этель Войнич, а Коля - журнал Мурзилка1924 года выпуска (издается с 1921 года). Слабый шорох от входной тряпки насторожил бойцов. Они схватили топор и приготовились ждать. Их ожидания увенчались.
Крадучись, словно боевой удмурт в дозоре, в блиндаж вползла отрядная радистка Валя, из обрусевших евреев. На её спине была бессменная спутница, радиостанция Р-118, в руках трофейный Парабеллум со смещённым целиком. Женщина явно что-то замышляла. Но, с Гавриленками сей номер не прошёл. Миг, и Коле-Толя навалился на лазутчицу. Она ещё сопротивлялась, когда крепкие члены уродцев поочередно вошли в её недра. И случилось чудо. Женщина, работавшая второй год на Абвер, вдруг сдалась. Вначале медленно, а потом всё быстрее и быстрее она стала совершать возвратно-развратные фрикции.
Коля трудился в поте лица, его мясистый плунжер сновал в шпионке со скоростью пули Дум-дум. Того и гляди угрожая взорваться тысячей маленьких коль.
Сиамец Толя тем временем смотрел в потолок и отпускал реплики типа: - Так её, суку фашистскую! За сиротушек, за землю русскую, за первый интернационал.
А поскольку желудок, кровеносная система и вся остальная хуйня у уродцев была одна на двоих, то он и сам ловил кайф. И в тот миг, когда накал страстей достиг своего перигея, Коля кончил обильно, как из полкового миномёта, а сверху его брат близнец пёрнул и обосрался. Рыдала от невыразимого счастья Валя, жадно дышал запаренный Коля, текло советское говно, жадно впитываясь в родную землю.
А где-то в Ровно, крался Николай Кузнецов, гауляйтер Украины Эрих Кох строил коварные планы по порабощению украинского народа, гестаповцы задорно вешали цыган, евреев и молдаван. Голодали женщины и люди. Шла война, свистели пули! Кружились самолеты, ревели танки.
Глава-3(трагическая)
Отряд всё так же пускал под откосы эшелоны с вражеской техникой, обирал ни в чём не повинное мирное население и скрывался от отрядов некого Дерливангера.
Радистка Валя стала близким другом Толе-Коли, всё чаще она оставалась с ночёвкой в их блиндаже. Погрязшая в четырех лапах любви женщина ещё не знала, что в то время, когда она устав от утех спала, Толя воровал у неё ключи, лампы от радиостанции и тайными тропами переправлял это врагу.
На берегу Усти, возле Пятигор, там, где река бросает петлю, в одиноком домике ушедшего с красными секретаря райкома, давно была оборудована явочная квартира. Именно там наше … наш «герой», предавал Родину, разбалтывая гестаповскому офицеру военные тайны, партизанские тропы и вообще.
Как-то раз, глухой и тёмной ночью, когда все бойцы спали в своих партизанских кроватках, Толе-Коля, обойдя спящие дозоры, прокрался в явочный дом. Гестаповец Эрнст Майнекляйнен, нетерпеливо постукивая  прикладом парабеллума по столу, уже ждал иуду.
- Говорите по существу, - с прекрасным украинским акцентом сказал немец, - я ждал вас лишних полторы секунды!
Толя рассказал фашисту последние новости отряда. О том кто и когда пустил под откос эшелон с новейшими танками, сколько пулеметов в отряде и прочее. Коля в это время спал сном праведника.
Пока иуда выдавал врагу тайны, Майнекляйнен симпатичными чернилами быстро записывал его слова в специальную книжечку. Задав пару уточнительных  вопросов, немец похлопал Толе-Колю по щекам, выдал ящик сгущёнки, два батона зернистого сервелата и упаковку шоколада. За всё нужно платить.
А на следующую ночь, когда наш «павлик морозов» отпросился домой, попроведать маму, отряд был обокружён карателями и более того, наглыми мордатыми фашистами. Из пятисот партизан уцелели единицы. Так был разгромлен славный отряд Ровенских партизан. Это о них потом обласканный властями Медведев напишет книгу «Побратимы», о них сложат песню «Шумел сурово Брянский лес», завуалировав правду. Поставят памятники в Пскове, Брянске, Осташкове и на острове Бедлоу.
Толе-Коля не ушёл от возмездия, нет! Ночью, когда проклятый урод на мамином сеновале занимался любовью с самим собой, в спящую деревню ворвались партизаны.
Предателя судили на деревенской площади. Сто людей собрались в ту ночь перед памятником Ленину. Иуду привели в цепях. Рты заткнули портянками, чтобы не закричали.
Медведев обвёл селян суровым взором и сказал речь: - Дорогие мои соотечественники! Сегодня мы судим народным судом предателя и сволочь, который, которое жило с нами бок о бок. Кушало наш хлеб, пило воду из наших рек. Дышало нашим воздухом! И эта мразь состояла на довольствии у карателей. Итог службы скота, - полностью уничтоженный отряд. Чего заслуживает гадина?!
И со всех сторон раздался приглушённый шёпот (чтобы не разбудить старосту и полицаев)
- Шмерть-шмерть-шмерть! – шепелявили селяне.
По приговору боевой четвёрки, Толя Гавриленков был приговорен к расстрелу.
Толю повесили за шею на старой осине, в память о его предшественнике из далёкого Ершалаима. И в тот миг, когда каловые массы покинули его дёргающееся тело, Кузнецов произвёл два прицельных выстрела из пистолета, в сердце его приростыша Коли.
Николай Кузнецов после войдет в славную историю партизанщины как герой, но он не выживет из-за смерти предателя и врага брата.
Вот и вся незамысловатая история, которая случилась давным-давно в наших краях. Был иуда и весь вышел. Всё что от него осталось, это здоровый ребёнок рождённый радисткой Валей, да дурная память поколений.
И если вы когда-нибудь будете в наших краях, спросите любого, и вам тут же покажут ту древнюю осину, на которой отдал душу дьяволу последний предатель великого украинского народа.
Как бы аминь.