Жил-был один очень специальный врач. Нейрохирург. Вправлял людишкам мозги, стучал ледорубом по глазницам, подклеивал глиальные клетки, занимался, короче, своим делом. Доработался до того, что стал исключительно востребованным медиком, таким, что взяли его в мега кошерную клинику на работу, в такую, что день в ней полежал, а потом всю жизнь за лечение прайс отстегиваешь – или почки свои продаешь, кому как.
    Пришел он раз на работу. Настроение ништяк, извилины пальцами пощупать хочется, идет, «инсэйн ин зэ брэйн» под нос мурлычет.
    А концепт был в том, что приходил он в больничку рано, чуть позже уборщицы. Ненамного, но позже. Ровно на столько, чтобы мыльные лужицы от тряпки высохнуть не успели.
    Скачет он по лестнице через ступеньку, и в такую лужицу – раз! – наступил. Поскользнулся, и, хрясь затылком – прямиком в кому.
    К нему, как он с копыт слетел, сразу санитары набежали – знамо дело, в психолавках санитары завсегда дежурят – и поволокли его в палату для тяжелых коматозников.
    Пока его в палату тащили, он и на свет в конце тоннеля посмотрел, и Гагариным на Байконуре побывал, и Цезарем, которому кесарево, и было ему хорошо весьма. Или не очень. Положили его под капельницу, и начался у него внутренний монолог. То есть, это мозголаз думал, что монолог, да и то поначалу. На самом деле диалог.
    Ему голос в голове говорит: «Ну че, козел, допрыгался? Не узнаешь? Я те, бля, объясню. Я твой мозжечок. Ты пока всю свою житуху безмазовую проживал, думал, ты, типа, царь зверей, венец творения, пальцами электроны закручивал, да? Так вот, всеми своими нейрохирургическими достижениями ты, говно, обязан мне. Твоему мозжечку».
    Мозжечок демонически заржал, и продолжил.
    - Мы, - говорит, – мозжечки, очень продвинутые ребята. Только без вас, начинок для гробов, сделать ничего не можем. Сам понимаешь, эволюция процесс медленный, и рук мы не отрастили. Короче, слушай предложение – либо я тебя из комы вывожу, либо пиздарики тебе. На воздушном шарике. Зайчики в трамвайчике, и вся хуйня, сам знаешь, оба Чуковского читали. Вместе подохнем, а оно тебе надо?
    Доктор подумал, что не надо.
    - Правильно. За это небольшая плата – каждый раз, когда ты будешь проводить свою операцию, вырезай клиенту мозжечок, и клади его в баночку из под йогурта. Я тебе сразу весь план расскажу – один хрен, тебе даже люди в черном не поверят. Мы как, вами, биомеханоидами, управляем? За счет телепатии. Так вот, когда много наших соберется в баночках, мы с пацанами захватим власть над миром. Тебе боятся нечего – при мне в шоколаде будешь. А когда настанет момент не до шоколада, уже и помрешь. Сам знаешь, люди долго не живут – не то, что мысль чистая, энергия, бля, вселенская.
    Хирург подумал, и согласился.
    Пришли тут к нему санитары с каталкой, в морг собрались везти, а нейролаз как встнет, да как гаркнет – что, мол, за хуйня? У меня больных полон рот, операции ждут, капельницы просят, а я на каталке прохлаждаюсь? А ну, допустите меня к пациентам!
    Санитары, ясен пень, не сразу его мозги резать пустили. Долго доктора мурыжили, всякими тестами на адекватность к реальности проверяли, но, в итоге, все проверки показали, что доктор здоров, чего и всем окружающим искренне желает. Особенно пациентам.
    И понеслась. Каждый вечер доктор покупал несколько йогуртов, и вечером их, под водочку, кушал. А баночки аккуратно собирал, и тащил в кармане в больничку. А в больничке – вырежет мозжечок, и в баночку кладет.
    Ему собственный мозжечок в таких случаях говорил – «Зер гут, Вольдемар!».
    А после работы хирург шел домой, и ставил баночки с мозжечками на книжную полку. Правда, у них у все были очень склочные характеры. Только Вова новый мозжечок к другим поставит, они сразу сраться начинают.
    Заставил себе он всю квартиру баночками с мозжечками. А потом взял их с собой на работу, они телепатически заставили главврача отречение от престола подписать, а преемником назначить Вольдемара.
    Когда Вова стал главврачом, он не оставил хирургии, не то, что всякие псевдодеятели от квазинауки, нет! Он лично продолжал оперировать в палате, уставленной полками с мозжечками. Только новый пациент войдет – его мозжечки телепатически – хуяк! – и объясняют, что надо отдать свой мозжечок во имя высокой цели. Там, кто во что верит. Кто-то за деньги, кто-то на возрождение Ленина, кто-то за идею – все мозжечки себе выдирали, и в баночки складывали.
    Как-то хирурга пригласили на телевидение: рассказать о современной науке – так он с собой принес несколько мозжечков, и они всех убедили, что пора идти и сдаваться на операции.
    И вот, все человечество подверглось операции по демозжечификации.
    Построили охренительные такие ангары, заполненные стеллажами с мозжечками. И стоят мозжечки в своих баночках, ментальными волнами пипл давят. Мозжечки сидят в баночках, и людьми управляют – типа, иди туда, иди сюда, строй пирамиду во имя меня, как обычно, короче.
    Продолжалось бы так вечно, если бы случайно не поставили рядом случайно мозжечки, вырезанные у Быкова и Аксенова. Оба этих мозжечка, из-за врожденной склочности, посрались, кто из них контркультурней. В итоге, мозжечок Аксенова уебал мозжечок Быкова ментальным ударом, а затем – так случайно получилось – все остальные мозжечки из баночек вывалились.
    Поначалу люди, лишенные мозжечков и привыкшие к их власти, походили, повтыкали, а потом нашли это хранилище, нашли свои куски мозгов, и вставили их себе на место.
    И все стало как раньше.