Я летел за Жорой вниз по лестнице.  Гигантские прыжки через множество ступенек, и вот мы уже на улице. Внутри словно включился форсаж. Мы бежали с такой скоростью, что оказавшаяся на пути муха расплющилась о мой лоб. Сердце стучало бешеным метрономом – «туку-тух, туку-тух, туку-тух». Пульс за триста. Жора разрезал толпу прохожих, которые отскакивали как бильярдные шары. Мне было легче, я пристроился в кильватере. Через минуту мы перешли на движение по проезжей части. Бежать среди стоящего в большой пробке транспорта было значительно легче. Минут через десять-двенадцать мы уже были на Павелецком вокзале. Запрыгнули в первую попавшуюся электричку.
Дыхание пришло в норму уже через минуту.
- Что это было? – спросил я.
- Специальных терминов не существует. Я называю это состояние гипердрайвом. Просто слово понравилось. Я сам научился входить в гипердрайв не так давно.
Жора смотрел в окно на проносящиеся мимо здания.
- Ты очень быстро прогрессируешь, - сказал он, - страшно представить, во что ты превратишься через пару лет.
Не буду скрывать, было приятно это слышать. Я решил попытаться раскрутить Жору на информацию.
- А куда мы едем?
- Прочь из Москвы.
- Навсегда?
- По меньшей мере, на месяц.
Помимо нас в вагоне находилось человек семь. Открылась дверь и в вагон зашла молодая мамаша с трехлетним малышом. Проходя мимо нас, карапуз остановился, посмотрел мне в глаза, обаятельно улыбнулся, и вытянул ручку.
- Дяди, - сказал мальчик.
Мама потащила его дальше.
- Где ты увидел дядю, Максим? Лавка же пустая. Пить хочешь или…
Вечер сюрпризов, блин! Наверное, мой рот был слишком широко открыт, поскольку я получил саечку от учителя.
Жора тихонько захихикал.
Я сделал оскорбленное лицо, и отвернулся. Захочет сам объяснит. Сработало.
Он слегка пихнул меня в плечо.
- Ладно, не дуйся. Некоторые дети до пяти лет могут нас видеть. Очень небольшой процент. Мы также открыты для кошек и многих диких животных. Я думаю, это связано с тем, что у зверей сильнее развиты такие чувства как обоняние и слух. Возможно, я ошибаюсь, но вот допустим, куры нас точно не замечают. Вроде с нюхом у кур плохо. А Может быть все дело в их природной тупости. Приходиться только гадать. Я, понимаешь ли, не профессор естественных наук.
Я кивнул с умным видом.
- А можем ли мы становиться видимыми для окружающих?
- Ну, и вопросики у тебя! Неужели ты думаешь, что я импотент? Или я похож на дрочилу? Конечно же, можем. Очень легко. Как ты представляешь себе секс с обычной бабой в состоянии маскировки?
Он встал. Вышел на середину вагона, прокашлялся, и запел:

На киевском вокзале,
Стою я молодо-ой,
Подайте, Христа ради,
Червончик золото-ой!
Дорогие папаши, мамаши,
Я калекой вернулся домой…

Не Фрэнк Синатра. Очень похоже, поет ведущий программы «В мире животных». Немногочисленные пассажиры повернули головы. Жора прошелся по вагону с протянутой рукой к выходу. Кто-то дал мелочь.
Через минуту он вернулся и сел напротив.
- Петь не обязательно, это я так, для быстрой демонстрации. Достаточно просто захотеть снять маскировку. Обратный процесс аналогичен.
Я чувствовал, что главный вопрос задавать еще рано, поэтому решил поговорить на отвлеченные темы, о чем тут же пожалел.
- А ты Путина видел? Вблизи!
Жора отвернулся от окна, и посмотрел на меня очень недружелюбным взором.
- После некоторых твоих вопросов, я начинаю сомневаться в адекватности решения взять тебя в ученики. Ну, видел. Маленький. Руки, ноги, голова. В штанах яйца. Наверное. Все на месте. Божественного сияния не излучает. Если тебя это интересует.
Мне было стыдно. Я промямлил:
- Я просто хотел…
- Понимаю, - перебил он, - Разговор поддержать. Если тебе хочется потрындеть о всякой ерунде, вон сидит бабушка. Это к ней. А меня больше не морочь своим глупым праздным любопытством. Интересует еще что-нибудь?
- Кто такие наблюдатели? – выпалил я.
- Не мог сразу с этого начать? А то, понимаешь, устроил диспут о подмышках красной шапочки.
Он порылся в рюкзачке, достал старую черно-белую фотографию и протянул мне. На фотографии было трое молодых людей. Они стояли как мушкетеры, накрыв ладони друг друга, опираясь на высокий пень. Фото было сделано в лесу.
- Узнаешь кого-нибудь?
Я пригляделся и понял, что светловолосый юноша справа очень похож на седого из театра.
- Вот этот справа. Он нас сегодня видел.
- Правильно.
Жора забрал фотку.
Раньше их было трое. Из тех, кого я знаю. Все наблюдатели. Сейчас остался один - Клещ. Самый сильный.
- А что с остальными двумя?
- Я убил их.
У меня в груди появилось неприятное чувство тревоги. Я уже начал забывать о подобных эмоциях.
- Но почему?
- Понимаешь, Петя, - он впервые назвал меня по имени, - Представь себе такую картину. Вот, есть менты, и есть воры. Воры воруют, а менты  пытаются их поймать. Закон природы. А теперь вообрази, что появляются очень хорошие воры, на которых находятся очень хорошие менты. Наблюдатели – менты. Все просто. Они враги. А врагов надо убивать, или они убьют тебя. По другому нельзя.
- А кто их назначил, быть ментами?
- Никто. В уничтожении подобных нам нестандартных существ заключается смысл их жизни. Они такими родились. В мире соблюдается закон баланса. В упрощенном изложении, этот закон звучит так: «На хитрую задницу всегда найдется хуй с винтом».
Учитель замолчал, а я крепко задумался. Почему-то вспомнился агент Смит из Матрицы.
Мы вышли на станции Ожерелье.

Все-таки будет еще пара-тройка кусков. В один не запихну.

http://litproekt.livejournal.com