1985. Ноябрь.
Кремль.

- Леонид Ильич, сегодня вы должны присутствовать на встрече рабочих ЗиЛа с Лениным. – Суслов слегка склонился к сидящему с «Правдой» в руках Брежневу.
- Я знаю, что вы мне всё время напоминаете. – Леонид Ильич недовольно отложил газету. – Будто я вам какой-нибудь маразматик Андропов.
- Ну что вы, дорогой Леонид Ильич вы в прекрасной форме.
- Знаю. – Брежнев резко встал и пробежался по кабинету, высоко поднимая ноги. – Ну, каков? Я на Малой земле так не бегал.
- Пан–спортсмэн. – С нарочитым акцентом сказал Суслов, и они рассмеялись.
- Вытяжка даёт хорошие результаты.
- Да Леонид Ильич. – Суслов потёр ладони, - Ленин и вправду оказался живее всех живых.

Красный уголок механического цеха завода ЗиЛ.
Начальник цеха Ковров Геннадий Михайлович оглядел собравшихся.
- Зинаида Яковлевна, вы как ветеран производства первая говорите с вождём, - Полушкина утвердительно кивнула седенькой головкой.
- Лев Израилевич – второй, Гриша – замыкает. Всем всё понятно? – Ковров внимательно смотрел на рабочих.
Шаевич и Дубов утвердительно закивали головами.
- Ну, тогда - в путь. – Ковров встал и перекрестил каждого из работников бронзовым бюстом Циолковского.

Красная площадь. Мавзолей ЛЕНИНА.
- Мавзолей закрывается на ментальный разговор, просьба не занимать очередь. – Пробасил голос Левитана из динамиков, развешанных по всей площади.
- Вот блять, ёбаный рот. – Петька Сулейкин зло сплюнул под ноги, - Зря только два часа мёрзли. Вася пошли в чайную?
- Может, разговор послушаем? – Васька Быков попридержал Петра за рукав, - Сёдня ж прямая речь!
- Ну, давай, чо уж теперь, а потом по стописят!? – Петька смягчился.
- А как же – как завещал великий Ленин! – Оскалился Васька.
  К мавзолею мягко шурша колесами, подкатил правительственный ЗиЛ из которого вышли Брежнев, Суслов и Лазо.
- А где говорящие с Вождём? – Спросил Лазо у дежурного офицера.
- Уже в Мавзолее, готовятся, им делают впрыск эмульсии. – Вытянулся офицер перед героем гражданской войны.
- Хорошо. – Лазо одобрительно посмотрел на капитана, повернулся к Брежневу, – Леонид Ильич пора.
Брежнев приподнял рукав добротного шерстяного пальто и протянул руку «небоящемуся огня» герою гражданской.
- Сергей Георгиевич, пожалуйста, осторожней кожа ещё слишком нежная.
Лазо начал легко массировать вену на локтевом сгибе генерального секретаря.
- Не беспокойтесь Леонид Ильич, я знаю.
- Товарищ Лазо мы на грани ядерной войны, - Суслов задумчиво растирал сам себе руку, - Счет идёт на дни, если не на часы. От сегодняшнего разговора с Лениным зависит многое, а возможно и всё.
- Не беспокойтесь Михаил Андреевич, я знаю. – Лазо не мигая, смотрел странными белёсыми глазами без зрачков на Суслова. – Пришло время отбросить все страхи и сконцентрироваться на вытяжке, от сегодняшнего выхода зависит мир во всём мире. Сколько выдаст нам вождь, вот что меня интересует.
- Сугубо научный интерес? – Усмехнулся Брежнев. – Знаем-знаем что вам Сергей Георгиевич после той топки не страшна проникающая радиация, но вы советский человек Лазо, вы должны сопереживать!
Да, да конечно. – Задумчиво прошептал Лазо, - Я очень сопереживаю всем вам, советские люди, я и стал таким, потому что был за власть советов и народных депутатов.
- Товарищи можно заходить, разговор уже идёт, и вы уже не спугнёте менталь, прошу вас только - соблюдайте тишину. – Дежурный офицер указал путь.
Трое руководителей страны вошли в мавзолей и остановились недалеко от саркофага с телом Владимира Ильича Ленина.
В изголовье гроба Ленина стояла обычная керосиновая лампа, дававшая тусклый, желтоватый свет, по правую руку от забальзамированного вождя на простой скамье сидели говорящие.
- …а спички стоят одна копейка, а хлеб двадцать копеек, а мыло самое подходящее пятнадцать за кусок, а полотенца вафельные сорок копеек штука, а отрез ситчику рупь двадцать, а колбаса любительская два двадцать за кило, а батон высший сорт двадцать две копейки,  - Навзрыд голосила Зинаида Яковлевна, - а Ванька ирод зарплату всю пропивает. Вы уж повлияйте на него Владимир Ильич! На вас одна надёжа!
Саркофаг вдруг сильно завибрировал по прозрачным патрубкам, подключённым к шее Ленина, пошла вязкая зеленовато-бурая жидкости.
- Ура товарищи, есть выход! – Радостно зашептал Брежнев и сжал локти соратников.
- Кхе-кхе. – Интеллигентно в кулак прокашлялся Лев Израилевич, - Ммм Владимир Ильич я имею вам сказать о бедственном положении евреев за пределами Советского Союза. Странное, ужасное творится там, в мире чистогана, мда…
Суслов в недоумении посмотрел на Леонида Ильича, тот лишь пожал плечами – мол «чёрт его знает, зачем еврея привели – непонятно».
- А у нас в Советском Союзе евреи живут прекрасно, как в песне поётся, - Шаевич привстал, поднял руку в пионерском салюте и запел, - Евреи, евреи – кругом одни евреи…
- Он что пьяный? – Изумился Лазо.
  - Смерть сионистским оккупантам Иордани! – Вдруг выкрикнул Лев Израилевич и сразу весь обмяк и будто постарел на десять лет. – Жидомассоны не пройдут! – Уже тише добавил он и тяжело опустился на скамью.
Новая порция ментальной вытяжки хлынула по патрубкам, тело Ленина стало гнуться немного в бок и вверх.
  Последним говорил с телом Гриша Дубов. Он встал во весь свой огромный двухметровый рост, согнулся над маленьким забальзамированным человеком в саркофаге и, достав двойной лист тетрадной бумаги в клеточку начал по нему читать:
- Владимир Ильич! Я от лица всех молодых рабочих нашего завода вашего имени очень желаю:
Первое – чтобы всегда в мире было Ёё Ее Уу Жж Рр Лл.
Второе -  чтобы женщины были рундед.
Третье  - чтобы детям всегда светило драфт 12.
Четвертое – чтобы никогда не случилось хуеттенсшвеллэ.
Пятое – чтобы дело ваше рокуэлл конденсед в веках.
Дубов оглядел всех собравшихся, задержал взгляд на капюшоне, скрывавшем лицо Лазо, сложил листок и осторожно сел на своё место.
  Тело Владимира Ильича обильно отдавало ментальную вытяжку патрубкам, набралось уже более десяти кубов вязкой мерцающей неоном жидкости зелёного цвета.
- Говорящие свободны. – Лазо указал рабочим ЗиЛа на выход.
Они быстро встали и вышли, не оглядываясь на собравшихся.
Лазо подошел к саркофагу, дотронулся до лба вождя.
- Мирно.
Он наклонился и вытащил колбу с ментальным выходом, Брежнев достал три одноразовых шприца, склянку со спиртом и вату.
Сергей Георгиевич сегодня ваша очередь колоть всем. – Леонид Ильич в предчувствии великого укола разрумянился и стал немного потрясываться телом.
Лазо умело выбрал жидкость в три шприца – получилось почти по три с половиной кубика на каждого.
- Прекрасно. – Суслов закатал рукав, ремнём перетянул руку чуть выше локтя и предоставил её в распоряжение Лазо.
Лазо уверенно ввел жидкость в вену Михаилу Андреевичу, следом сделал укол Брежневу и, не медля себе.
Они тут же уселись на скамью возле гроба Владимира Ильича.
- Вы видите окончание? – Тяжело спросил Суслов.
- Да – это конец. – Брежнев заплакал и вдруг отключился.
- Передозировка. – Лазо пощупал пульс генсека, - не страшно пускай поспит. Михаил Андреевич, вы видите то же что и я?
- Я не знаю Сергей, я вижу что для того чтобы изменить будущее нам надо сейчас же преобразовать настоящее.
- Я уже его преобразовываю, - раздался голос из саркофага. – Не бойтесь, Леонид Ильич больше не проснётся, мы уже перенеслись в прошлое, сейчас он будет рожать.
- Рожать? – Хором воскликнули члены ЦК.
- Только новый человек способен отсрочить ядерную катастрофу на Земле, Брежнев и так здесь слишком долго задержался. – Голос Ленина был тих и печален. – Вы не заметили, последние месяцы Леонид Ильич сильно поправился? Это мы совершили над ним деяние зачатия. Быстро, помогите ему – воды уже отошли.
- Блять, а я думал он обассался. – Проблеял бледный как полотно Суслов.
Они с Лазо схватили вдруг очень сильно раздувшееся тело Брежнева и положили его на пол.
- Начались схватки – не пугайтесь, - Вдруг весело сказал Ленин, -  от Леонида Ильича осталась одна оболочка, а сам он давно уже в коммунистическом райском саду кушает мичуринские яблочки.
На теле беременного Брежнева уже лопнула вся одежда, и обнажился ужасно огромный живот. Внутри Леонида Ильича что-то сильно зашевелилось, и вот между его ног  показалась  голова в каракулевой шапке.
- Какой крупный младенец. – Удивился Лазо.
Тащите, тащите его – пока не задохнулся, и обрежьте пуповину.
Лазо с Сусловым ухватились за уши новорожденного, и стали тащить его на себя, что было сил.
Это был уже взрослый, даже пожилой человек, он родился сразу в сером костюме фабрики «Большевичка», при галстуке, в добротном шерстяном пальто, каракулевой шапке и полуботинках «Скороход».
  Суслов, быстро борясь с приступами тошноты, перегрыз сиреневатую пуповину и, достав носовой платок начал оттирать пальто новорожденного от слизи. Поборов страх через минуту ему на помощь пришел Лазо – он снял с младенца шапку и повернулся к Суслову:
- Михаил Андреевич у него на голове что-то, пятно какое-то. Родинка вроде, похоже на материк неизвестный.
Новорожденный закашлялся и вдруг зашёлся в нечеловеческом крике:
- РААААЙЙЙЙЙЙЙЙ АААААААААААААААААААААААААААА…

20.03.2009. В.Д.