Роман вынул член изо рта девушки и стал быстро водить им по ее ресницам, девушка растеряно заморгала, еще мгновение и мощная теплая струя ударила ей в глаза. Она, отворачиваясь, залилась наивным детским смехом. Роман судорожно, с легким стоном, выдохнул и, ощутив каждой мышцей сильного тела сладкую истому, откинулся на диван. Потом он с блаженной улыбкой наблюдал за ее суетливыми сборами - изгибами плотной блестящей от пота спины, угловатыми движениями коротких пухлых рук, мельканием волнистых черных волос.

- Роман Аркадьевич, следующую звать? – раздался из-за двери услужливый голос Кошина.
- Нет, сегодня все, пускай расходятся – Роман подошел к окну и перед ним открылся простор чукотской тундры, подпиравшей собою серый небосвод. Он привязался к этому краю и даже скучал по нему.
- Когда видишь бескрайний простор тундры, степи, поля, - подумалось ему - пропадает желание юлить, выдумывать, жульничать, вообще, как ни странно, двигаться. Какое-то отчаяние и безысходность. Смотришь - и нет никакой надежды, потому что нет, как в городе или горах, никаких преград и поворотов, за которыми могла бы быть лучшая жизнь.

Роман успел с наслаждением выпить большую рюмку водки и закусить лимоном перед тем как снова появился Кошин:
- Все готово, Роман Аркадьевич, пора ехать.
- Скажи Фрэнку, через десять минут в машине.
В машине Роман устроился возле бара, и всю дорогу регулярно наполнял водкой длинную серебряную рюмку. Фрэнк апатично смотрел в окно и сложно было представить о чем он думает. В середине пути Роман спросил у него подмигнув:

- Как тебе Чукотка, Фрэнк? Понравился Анадырь?
- Да, почти как Лондон, только русских не так много – мрачно ответил Фрэнк.
- Не грусти, скоро все закончится. – Сказал, усмехнувшись, Роман – А мне все больше эти места напоминают Англию, не знаю… настроением что ли…
- На Родине всегда все кажется близким – скорее из вежливости ответил Фрэнк бессмысленно улыбаясь.
- Родине? Послушай Фрэнк, Родина – это место где зарыт твой талант. Отсюда все противоречивые чувства к этому месту – Роман нагнулся вплотную к собеседнику и ухватил его за фирменную клубную куртку - Родина бывает только у неудачников, Фрэнк.
Остальная дорога прошла в еще более тягостном молчании.

Трехэтажный дом, к которому подъехала машина, не нарушал дикого пейзажа, а как будто вырастал из серо-зеленых пород и вечной мерзлоты. Вдали на берегу виднелись черные деревянные рыбацкие амбары, еще дальше на востоке желтели чумы стойбищ.
- Третий этаж, квартира 22 – сказал сидевший за рулем Кошин.
Роман быстро вошел в подъезд и поднялся по лестнице. Двери здесь не запирают, на крохотной кухне он увидел пожилого чукчу с пропитым кирпичного цвета лицом. От его трубки шел тяжелый черный дым, заполнявший все помещение удушающим кислым запахом. При виде важного гостя чукча сохранял достоинство, и даже некоторую важность, осознавая, что это не только его последний, но и главный день в жизни.

- Тало, у меня к тебе две просьбы. Первая – Роман достал из кармана приготовленную стодолларовую банкноту – вот это… сам знаешь. Вторая – «Челси» должен победить в Лиге Чемпионов.
Тало взял банкноту и стал внимательно ее разглядывать, после некоторой паузы он поднял глаза к желтому с черными разводами потолку и тихо проговорил: - Чесли Чемпи.
Чувствуя, что не справляется с нахлынувшей тоской, Роман поспешно вышел. Фрэнк заметно нервничал и дергал головой, ему пришлось объяснять жестко, давая понять, что назад дороги нет.

- Его зовут Тало, ему 50 лет, жена ему изменяет с русскими рыбаками, а три дня назад сын избил его за то, что он взял без спроса его сапоги. Он не хочет жить и сегодня окажется среди духов, им он может передать любое твое желание – заметив, что руки Фрэнка дрожат, Роман добавил – пожалуйста, сделай все быстро, он уже заявил о своем решении и духи спустились к земле, они могут взять кого-нибудь другого.
Неверной походкой Фрэнк в сопровождении Кошина направился к подъезду.

Через час все они были в стойбище у чума Тало, их встретила его жена и сын. Все заметно торопились. Тало что-то сказал в никуда, и ни с кем не прощавшись, направился в чум. Кошин снял с крыши машины алюминиевое копье с напылением, специально выписанное Романом из Красноярска. Оно имело изогнутую форму и легко прошло острым концом под чум. Спустя длительную минуту Тало голосом подал сигнал и его сын с Кошиным резко надавили на копье. Из чума раздался гортанный крик, за которым последовал вой, от которого дрогнули и подскочили собаки во всем стойбище. Жена Тало и его сын бросились в чум, за ними поспешил Кошин. Вскоре оттуда послышалась его суетливая брань.

Войдя в чум спустя минуту, Роман увидел, что копье разворотило Тало живот, его голова, покрытая шалью, лежала на коленях жены. Сын Тало с Кошиным с двух сторон перетягивали его горло веревкой. Роман помог им, ногой придавив конвульсивно дергавшуюся руку хозяина чума. После того как Тало затих и Кошин перекрестился на штампованную закопченную иконку Николая Угодника, висевшую в углу в одной связке семейными охранителями, все вышли.

Кошин принялся распорядительно собирать чукчей вокруг чума Тало и давать указания, сразу при этом раздавая денежные вознаграждения. Фрэнк сидел в машине обхватив голову руками. Ему виделось, что он играет с Манчестер Юнайтед на Стэмфорд Бридж, но в одно мгновение у противников в тон их формы появлялись огромные отвратительные красные шляпы с белыми округлыми пятнами. «Надо было брать Дидье – он к этому привычней» - подумал Роман и, глядя на живописнейший вид Пегтымельского хребта, стал наслаждаться чувством покоя, которое он испытывал впервые за время кризиса.