Часть – 1 здесь:  http://udaff.com/creo/95190.html

Часть –  2 здесь:  http://udaff.com/creo/95230.html

Часть –  3 здесь:  http://udaff.com/creo/95268.html

Часть -  4 здесь:  http://udaff.com/creo/95304.html



Часть – 5:

20 августа, 2008 г

            Калач давал последние наставления участникам предстоящего похищения.
          - Марина, ты всё запомнила? – спросил Михаил.
          - Всё, - кивнула Мосина. – Только страшно мне что-то…
          - Завязывай мне нюни распускать, - прикрикнул Калач. – Ты получила аванс? Так что теперь поздно пить «Боржом». Небось, уже и денег нет?
          - Да я сразу домой на Украину отправила, - тихо ответила Марина.
          - Ты чего, подруга, - рассмеялся Калач. – Не правильно выражаешься.
          - Это ещё почему? – удивилась Мосина. – Что я такого сказала? 
          - Твои земляки сейчас говорят не «на», а «в» Украину. Поняла?
          - Ой, - Мосина махнула рукой. – Делать им нечего. Всю жизнь так говорили. Да у меня даже язык не поворачивается так говорить: «В Украину». Какая разница?
          - Мне-то по барабану, как вы там говорите. Хоть «на», хоть «в», хоть «за», а вот один мой корешок из Джанкоя недавно сделал мне замечание. Да ещё и обиделся, когда я стал над ним смеяться.
          - Я не обижусь, Миша, - посмелев, улыбнулась Марина, - говори, как хочешь. Ты только меня  с деньгами не обмани.
          - Ты чё? – выпучил глаза Калач. – Ты за кого меня держишь? За фуфлыжника? Ты прекращай эти гнилые базары. Бродяга сказал, бродяга сделал. Через пару дней, как обещал, привезу пятёрочку баксов. Только не подведи с показаниями. Ну-ка повтори, что нужно говорить?
          - Мужчина  прошёл мимо меня и вышел на улицу.
          - Ну? Что ещё? – нахмурился Калач.
          - А, - хлопнула себя по лбу Мосина, - ещё он бросил бычок на пол, а я ему сделала замечание.
          - Молодец, - похвалил женщину Калач. – Волноваться можешь, но сильно не ведись. Ахай, охай, но гни своё. Ясно?
          - Угу, - кивнула Мосина.
          - Бычок у тебя? – спросил Калач. – Не потеряла?
          - Всё на месте, - подтвердила Мосина.
          - Так, хорошо. Лёня ты как? Всё в порядке? – спросил Михаил.
          - А мне-то что? Что увижу, то и скажу. Прошёл мимо меня в туалет. А дальше, вышел и пошёл в другую сторону по коридору. И всё.
          - А туалет проверить? – напомнил Калач.
          - Ну,  это само собой, - усмехнулся Катков. – Загляну.
          - Оки-смоки, - Калач щёлкнул языком и, потерев ладонями друг о друга, добавил: – ты, самое главное, Леонид, не забудь провода отключить, которые идут к видеокамерам. И не торопись. Лучше сделать это попозже, чтобы охрана не кинулась искать неисправность. Следи за воротами, как машины заедут, так и руби. Понял?
          - Михаил, да всё я давно понял, - усмехнулся Катков. – Ты уже десятый раз всё это говоришь. 
          - Вот и ладненько. Серёга там всё будет контролировать, так что, если вдруг что не так, даст отбой. Теперь ты, Леха. Вот, - Калач протянул Шандыкину пакет с порошком, - снадобье. Твоя задача любыми путями втюхать отцу этот порошок.
          - Так ты же мне уже давал, - удивился Алексей.
          - Ну и что? – ухмыльнулся Калач. – Это запас. На всякий случай. Вдруг потерял или забыл, куда спрятал, или кто случайно выбросит.
          - Ну ты и перестраховщик, - улыбнулся Шандыкин.
          - А как ты хотел? На большое дело идём. Ты знаешь, как я третий раз попал на нары? Чисто случайно. Поленился пуговицу перед делом пришить. А она сука возьми и прямо на хате оторвись. Вот из-за этой сраной пуговицы и получил срок.
          - А первые два раза почему сел? – язвительно спросил Катков.
          - Первые два раза я не считаю, - хмыкнул Калач. – Просто молодой был, глупый. Шли с подельниками напролом. Брали на «авось». А вот третий раз всё было бы чисто, если бы пуговицу не потерял. По ней меня и вычислили.
          - Смотри хоть в этот раз ничего не потеряй, - пошутил Катков.
          - В этот раз всё продумано до мелочей. Менты голову поломают. Такой план! Тут  им никакой  Шерлок Холмс не поможет.  Кстати, Леха, что отец пьёт по утрам?
          - Когда как, - пожал плечами Алексей, - иногда кофе, другой раз чай. В общем, по-разному.
          - Это хорошо, желательно засыпать в горячий напиток. Он растворяется мгновенно. Смотри не зевани, иначе обломаешь всю операцию. Это очень важно. Препарат начинает действовать через полтора часа. Как раз перед приездом на стройку ему и приспичит. Понял?
          - Не переживай, всё сделаю, как договорились, - сказал деловито Шандыкин-младший. Теперь главное, чтобы у бати планы не поменялись.
          - Не каркай, - процедил Калач. – А то накаркаешь нам…
          - С каких это пор ты стал таким суеверным? - рассмеялся Алексей.
          - Станешь тут, - буркнул Калач. – Ещё раз предупреждаю, Леха. Порошок – это очень важно. Если он не пойдёт в туалет на стройке, провалим всё дело.
          - Ну что ты заладил, - насупился Алексей. – Я что, маленький ребёнок? Не понимаю, что ли? Сказал же, всё будет, как в аптеке.
            Алексей скрыл от  своих подельщиков, что за две недели до преступления он обо всём рассказал ещё одному человеку.


              07 августа, 2008 г.

      В тот вечер Алексей решил открыться матери. Он долго размышлял, но всё же решил её предупредить. В последнее время мать с отцом жили, как кошка с собакой.
        - Мам, у меня к тебе разговор есть.
        - Что случилось, сын?
        - Даже не знаю, с чего начать, - неуверенно начал Алексей. -  Но, думаю, ты меня поймёшь.
        - Пойму, - улыбнулась мать, - но это  не означает, что буду с тобой согласна. Так что говори смелее.
        - Только дай мне слово, что этот разговор останется между нами.
        - Нет, - рассмеялась Елизавета Фотеевна, - побегу всему кварталу докладывать. Ты что, сын? Говори…
        - Да я не в том смысле, что ты кому-то чужому расскажешь. Главное, чтобы отец не узнал.
        - Ну хорошо, - заверила мать, - даю слово, что и отец не узнает. Ты меня пугаешь, Алексей. Говори.
        - Мама,  я случайно узнал, что отец хочет  от нас уйти, - соврал сын.
        - От кого? – прищурилась мать. – От кого ты мог это узнать.
        - Мама, это не важно, - сын посмотрел на мать и подумал: «По-моему, клюнула. Значит можно дальше продолжать…»
        - Как это не важно, - нахмурилась мать, - я же дала тебе слово. Начал говорить, так говори до конца.
        - В общем, я подслушал их разговор с Варварой, - снова соврал сын. – Только не подумай, что я следил за ними, нет… Просто так получилось. Они не знали, что я дома (думали, я ушёл) и начали говорить, я сначала хотел дать им знать, что я здесь, но, когда услышал, о чём разговор решил дослушать до конца…
        - И о чём же они говорили?  - глаза Елизаветы расширились и налились кровью, хотя она хотела казаться равнодушной.
        «Ну, маманя, теперь слушай, - мысленно произнёс Алексей, - теперь о главном..»
        - Отец после зажимчиков и поцелуйчиков вдруг сказал этой потаскушке, что у него есть несколько миллионов евро ( то ли пятнадцать, то ли двадцать – я не расслышал) и предложил ей уехать за бугор.                         
          Алексей мельком взглянул на мать, она неожиданно побледнела.
        - Когда это было? – почему-то хриплым голосом спросила мать. 
        - Недавно, - ответил сын. – Я так удивился, мама. Ведь я же просил у него всего сто тысяч долларов, он мне отказал. Как это понимать? Ему что, какая-то уборщица-прачка , получается , дороже сына?                                 
        - Получается так, - процедила мать.                     
        - Мама, я не могу в это поверить. Неужели такое возможно? – наигранно закатывая глаза, шептал сын. – Ведь вы же прожили вместе тридцать лет.
        - Вот именно сынок, - на глазах Елизаветы Фотеевны, блеснули слёзы. – Но, видимо, наш папа вконец потерял совесть.                             
          - И что же делать, мам? – жалобно пролепетал сын.
          - Мне он тоже с год назад говорил об этих миллионах, - вдруг призналась мать.
          «Ага, - подумал сын, - вот это уже ближе к делу»
          - И что? Он с тобой не поделился? – спросил Алексей.
          - Держи карман шире, - усмехнулась мать. – Когда я просила у него для тебя сто тысяч долларов, он мне сказал, что это была просто шутка. Дескать, он разыграл меня.
          - Мне кажется, он врёт, - сын встал и стал прохаживаться по комнате. – Он при мне дал Варьке тысяч тридцать евро, - в который раз нагло соврал Алексей. – На, говорит, тебе на сборы, купи всё необходимое. Я так понял, что не долго нам осталось ждать его отъезда.                                                                 
          - Тридцать тысяч? – прошипела Елизавета Фотеевна. – Какая сволочь, какая сволочь, - повторила она несколько раз и вдруг, закрыв глаза, громко сказала: - Лёша, мы должны отобрать у него эти деньги!
        «Слава Богу, - мысленно воскликнул сын, - это то, что мне как раз и нужно…»
          - Ты что, мама? – расширил глаза  Алексей. – Как ты себе это представляешь?
          - Нужно инсценировать его похищение и выпытать, где он прячет деньги, - Елизавета Фотеевна гордо подняла голову. – И мы, сын это сделаем.
          «Да, недолго музыка играла, - сказал про себя сын, - значит, нечего бояться, можно смело предлагать ей план, но… не сразу, немного поломаю комедию».
          - Это очень опасно, - испуганно произнёс Алексей, - он же не просто старик-пенсионер. Как ты инсценируешь похищение? Его же вся московская милиция будет искать и все силовые структуры России. Ты понимаешь, чем это может закончиться?
          - Ерунда всё это, - мать махнула рукой и повторила: - всё это ерунда, сынок. После того, как мы изымем у него деньги, он будет молчать как рыба. Что он скажет? Жена и сын меня похитили, чтобы отобрать двадцать миллионов евро?
          - А ты не боишься мести? – спросил Алексей. – У него большие возможности не дать потом нам воспользоваться этими деньгами. 
          - А мы сделаем ему предложение, от которого он не сможет отказаться? – рассмеялась мать.
          - Что ещё за предложение? – удивился сын.
          - Поступим по-честному, поделим деньги поровну на троих. Это и будет в высшей степени справедливо.  Не так ли?
          - В общем-то, правильно, - согласился сын и подумал: «А что же я скажу Мишке Калачу? Он согласится на такой расклад? Если он узнает, что мать в курсе, будет орать на меня. Как же быть? Ладно, нужно подумать…»
          - Что-то страшно мне, мама, - сказал сын. – Не нажить бы беды…
          - Не дрейфь, сынок, - подбодрила мать. – Всё будет хорошо! Нужно теперь подумать, как его прикрыть на денёк-другой.
          - Давай я подумаю, мам, у меня есть очень хороший приятель из ФСБ, я ему нарисую примерную картину, разумеется, про отца ничего не буду говорить.
          - Что за приятель? – насторожилась мать. – Я его знаю?
          - Да мы с ним вместе в университете учились, - соврал Алексей. – Он уже скоро майором станет. Очень надёжный человек.
          - Главное, чтобы не болтун был…
          - Нет-нет, очень хороший парень. Он как раз нуждается в деньгах, хочет квартиру купить. Пообещаю ему тысяч двести евро, думаю, поможет нам… Если хочешь, давай познакомлю.
          - Нет, сейчас не надо, - решительно ответила мать. –Ты ему вообще не говори, что я знаю об этом.
          «Вот это совсем горячо», - мысленно обрадовался Алексей.
          - Я всё понял, мама, - Алексей подошёл к матери, обнял её и тихо прошептал: - Мама, какая ты у меня смелая и отважная женщина.
          - Будешь с вами и смелой,  и отважной, - съязвила мать. – Один в казино по сто тысяч долларов просаживает, другой миллионы на прости… на любовниц выбрасывает.
          - Ну, мама, - скривился Алексей, - я же завязал. Зачем старое поминать?
          - Кстати, как там у тебя дела с кредиторами? – спросила Елизавета Фотеевна. – Что порешили?
          - Дали отсрочку на полгода, - не моргнув глазом, снова соврал сын. – Всё нормально.
          - Смотри, сынок, будь осторожнее, долги – это такая штука непредсказуемая. Сначала просят-просят. А потом бац по башке и нету человека. У кого денег много, они могут принципиально наказать, даже в убыток себе. Люди разные, так что больше не влазь ни в какие.., - заметив кислую мину на лице сына, Елизавета Фотеевна не договорила.  – Ладно тебе, не обижайся. Я же мать, должна тебя пожурить. 
            - Хорошо, хорошо, - улыбнулся сын. – Кто старое помянет, тому глаз вон.
            - А кто забудет, - рассмеялась мать, - тому – два?
              «Мать непременно мне поможет, - думал Алексей. – Теперь уж точно не откажет. Она и засыпет порошок».                     
            - Мам, - сказал Шандыкин, - ты не волнуйся, я всё организую. Я буду действовать очень аккуратно.                                   
            - Хорошо, сынок. Держи меня в курсе…   



                25 августа, 2008 г.

                     
            Экспертиза подтвердила, что в шприце было не лекарство, а вещество, которое, попади оно в кровь человека, привело бы к остановке сердца. 
            - Сидор Климович, зачем вы пытались убить Шандыкину? – приступив к допросу, начала Александра Юрьевна.                           
            - Я же сказал вашим сотрудникам, что не собирался её убивать, - понуро ответил Булин.                               
            - Говорить можно всё, что угодно, - спокойно произнесла Истринская, - однако оперативники застали вас со шприцем в руках. И на ампуле из-под яда, и на шприце обнаружены отпечатки ваших пальцев.  Не будете же вы отрицать…
            - Не буду, - опередил Булин. – Но я в последний момент передумал, честное слово. Не хотел брать грех на душу.                                                                                       
            - Кто вам поручил сделать это?
            - Почему сразу поручил? – возмутился доктор.
            - Или попросил, - поправилась Александра Юрьевна.
            - Да, так точнее, - закивал Булин. – Именно попросил.
            - Какое теперь это имеет значение? Я жду ответа.
            - Мне кажется, ответ вам уже известен, - пробормотал Сидор Климович. На его глазах неожиданно навернулись слёзы.                                     
            Истринская не стала поторапливать пожилого доктора. По опыту она знала, что допрашиваемый долго молчать не станет. Она не ошиблась.
            - Понимаете, в чём дело, Александра Юрьевна, - утерев кулаком глаза, начал Булин. – Я расхожусь с женой. Она сейчас живёт в другом городе. Уехала два месяца назад… Мне очень нужны деньги, вернее, были нужны, - тяжело вздохнув, поправился доктор. А тут Мишка, племянник мой, приходит ко мне как-то вечером и говорит: «Дядя Сид (он меня так всегда называет), у тебя в больнице лежит женщина  с сердечным приступом. Можешь ей помочь?
            - Ну, я… без задней мысли отвечаю, дескать, чем смогу, помогу…
            - Назовите его фамилию, имя, отчество,  - потребовала Истринская.
            - Калачёв Михаил, - ответил доктор и уточнил: - Михаил Павлович.
            - Шандыкина действительно поступила к вам с сердечным приступом? – спросила Истринская.
            - Да, её привезла неотложка, но.., - Булин замялся. – Понимаете, скорее всего, она договорилась с врачом.
            - В каком смысле? – удивилась Истринская.
            - В прямом. Видимо, попросила доктора, чтобы тот ей организовал стационар с диагнозом. Такое иногда случается. Заплатила врачу, и тот всё оформил, - Булин задумался, затем неожиданно выпалил: -  Впрочем, не стану лукавить, я точно знал, что так и было.
              - А как же потом? Если она здорова…
              - А потом дальше платит, - ответил Булин.
              - То есть вам она тоже заплатила? – прищурившись, спросила Александра Юрьевна.
              - К сожалению, да, - кивнул Сидор Климович.
              - То есть она попросила вас придержать её в больнице?
              - Да, - подтвердил Булин, - так и сказала: «Мне нужно полежать немного, никого ко мне не пускайте…»
              - Когда это произошло?
              - 21 августа, ближе к вечеру.
              - Вы знали, чья она жена? 
              - Конечно, знал, вся больница об этом гудела. Да и ваши сотрудники приходили.
              - А чем она обосновала свою просьбу? – спросила Истринская.
              - Сказала, что пока мужа не найдут, не хочет ни с кем общаться. Я по-человечески её понял. Она, видимо, хотела оградить себя от журналистов, от следователей…
              - А ваш племянник какое отношение имел к этой истории?
              - Сын Шандыкиных, как я недавно узнал, оказался его приятелем. Они и предложили ей лечь в нашу больницу.
              - Это вам племянник рассказал?
              - Да.

              В этот момент раздался звонок. Истринская взглянула на дисплей, звонила Рогожкина.
            - Да, - ответила начальник. – Да. Беседую с Булиным. Да… Ясно. Сейчас организую.
            Отключив телефон, она набрала Ханову:
              - Мария ты где? Ясно? Анна с тобой? Вот и хорошо. Немедленно поезжайте к Шандыкиной и задержите её. Да-да… Прямо сейчас. Как задержите, сразу же позвоните мне.  Жду… Итак, Сидор Климович, на чём мы остановились? – снова обратилась она к задержанному.

              - Извините, Александра Юрьевна, - взволнованно спросил Булин, - это вы из-за моих показаний арестовываете Елизавету Фотеевну?
              - А если бы и так, - усмехнулась Истринская, – вам до этого какое дело?
              - Неудобно как-то, - замялся Булин. – Получается, я вроде как её подставил…
              - Странные вы люди, -  с нескрываемым презрением ответила Истринская. – Только вчера вы хотели её убить, и не помешай вам наши сотрудники, вы бы непременно её угрохали. А сегодня вы жалеете о том, что якобы её подставили…
              - Я же вам пояснил, Александра Юрьевна, что я в последний момент передумал убивать Елизавету Фотеевну.
              - А позвольте, Сидор Климович, вам не поверить, - Истринская вышла из-за стола и стала прохаживаться по кабинету. – Да и как вам можно верить, если оперативники застали вас со шприцем в руке?
              - Но…
              - Не надо меня переубеждать! – прикрикнула Истринская. – Это вы будете суду объяснять. А хорошенько подготовиться к судебному заседанию у вас будет время, я вас уверяю. 
              - Хорошо, - согласился Булин. – Извините…
              - Вам известно, что сына Шандыкина убили? – спросила Истринская.
              - Известно, - опустил голову Булин.
              - И, наверное, известно, чьих это рук дело?   
              - Нет-нет, Александра Юрьевна, - Булин приложил к груди ладонь. – Этого я не знаю…
              - А как вы считаете, ваш племянник причастен к этому покушению? Только честно, без выкрутасов.
              - Скорее всего, да.   
              - Понятно. И что же дальше, Сидор Климович? – спросила Александра Юрьевна. – Вам понадобились деньги. Кто вам их предложил и какую сумму?
              - Мишка предложил…
              - За что?
              - За… за то, чтобы я…
              - Чтобы вы убили Шандыкину? 
              - Сделал ей укол такой, чтобы… чтобы…
              - Чтобы никто не догадался, - подсказала Истринская и добавила: - Что её убили.
              - Можно так сказать, - согласился Булин.
              - Сколько он вам заплатил?
              - Дал аванс, десять тысяч долларов, и пообещал ещё десять.   
              - А зачем вам понадобились эти деньги? – спросила Истринская.
              - Жену хотел вернуть, - промямлил Булин. – Понимаете, она всё время называла меня неудачником, докторишкой и так далее. Мечтала о собственном автомобиле. А я не мог себе позволить… ну, в общем, хотел доказать ей, что тоже на что-то способен… Я её так люблю, поймите меня, Александра Юрьевна… я так страдал…
              - Как такое можно понять, Сидор Климович?  - спросила  Истринская. – Вы хотели построить своё счастье на  чужой беде? Разве можно это понять? Тем более ваша профессия…
              - Да, - согласился Булин, - к сожалению, вы правы. Я подлец и негодяй…
              - Скажите, а какую опасность представляла Елизавета Фотеевна для вашего племянника? Наверняка же, он как-то обосновал свою просьбу?
              - Сказал, что Шандыкина может очень серьёзно подставить и его, и меня.
              - Каким образом? – удивилась Истринская.
              - Мол, если её начнут допрашивать, она может проболтаться, что я держал её в больнице незаконно.
              - И чем же вам это грозило? – ухмыльнулась Истринская. – Выговором, увольнением с работы?
              - Не только, - ответил Булин.
              - Чем ещё?
              - Миша предупредил меня, если я откажусь, то Шандыкину всё равно уберут, а потом и меня. Получилось так, что у меня другого выхода и не было. Я просто испугался.
              - Почему же вы сразу не обратились к нам? Ведь наши сотрудники  неоднократно приходили к вам в больницу.
              - Не знаю. Сам не понимаю, как во всё это вляпался. Деньги мне были нужны, вот и… Иными словами, сволочь я законченная. Но, Александра Юрьевна, я действительно в последний момент хотел отказаться от уби… от инъекции. Вот перед богом клянусь, - Булин перекрестился, - я передумал. Я хотел позвонить вашей сотруднице… Хановой.
              - А почему  не позвонили?
              - Не успел… Она сама приехала. Я так поразился… А вы что, арестовали Мишу? Это он вам всё рассказал?
              - Пока нет, - ответила Истринская.
              - А как же вы догадались, что я… что…
              - Работаем, Сидор Климович. Кстати, где может находиться ваш племянник?
              - Вот это одному богу известно. Он никогда со мной на эту тему не говорил.
              - Он не бывает по месту прописки?
              - Нет, это квартира моего брата, но брат уже давно живёт за границей. Мы с ним не виделись уже лет пять. Квартиру он сдаёт, а Мишка так и остался там прописанным. Но он никогда там не бывает.
              - Чем занимается ваш племянник?
              - Тоже не знаю, - пожал плечами доктор. – Несколько раз в тюрьме сидел, но, как он говорил, по ложному обвинению. Мы с ним очень редко виделись. Я о его личной жизни вообще, можно сказать, ничего не знаю. 
              - И как же вы согласились на такую авантюру?
              - Не знаю, - тяжело вздохнул Булин. – Бес попутал.

              Снова раздался телефонный звонок. И снова это была Рогожкина. Выслушав её, Александра Юрьевна немедленно  распорядилась вернуть допрашиваемого в камеру, а сама направилась в кабинет Катрама.
              - Товарищ полковник, - доложила она, - мне нужны несколько крепких ребят. Срочно едем на объект, где был похищен Шандыкин. По-моему, мои «росы» разгадали тайну его исчезновения…


                                                              * * *

   
            Шандыкин не знал, что его сын погиб. Вот уже пятые сутки он сидел в каком-то тёмном подвальном помещении. На руках и ногах были надеты наручники, рядом с ним стояло невыносимо зловонное ведро. Из еды, кто-то в чёрном, невысокого роста, приносил ему каждое утро полбулки хлеба и бутылку отвратительной тёплой минералки. Спал Пётр Афанасьевич здесь же, на голом полу. Каждый день утром приходил пожилой сутулый мужчина и хриплым голосом спрашивал:
          - Ну что, вспомнил, куда деньги спрятал?
          - Да нет у меня никаких денег, я же уже говорил, - жалобно отвечал Шандыкин. – Если вам об этом сказала моя жена, она просто не знала, что я пошутил. Я, если хотите, разыграл её. Хотел посмотреть на её реакцию.
          - Слышали мы уже эти басни, - скрипел незнакомый голос. – Ты что, нас за дураков держишь? Надеюсь, ты понимаешь, что наше терпение не безгранично. Если до завтрашнего утра не скажешь, нам ничего не останется, как ликвидировать тебя…
          - Ребята, - взмолился Шандыкин, - крест даю…
          - Не перебивай, - мужчина больно пнул пленника ногой. – Я не всё ещё сказал. Так вот запомни, Ты не просто умрёшь, мы будем резать тебя на кусочки. Понял? Я спрашиваю: ты понял меня?                   
          - Понял, - прошептал Шандыкин. – Только я честно говорю…
          - Меня не интересует, что ты говоришь, - перебил мужчина. – Ты запомни, что я сказал. А я слов на ветер не бросаю. Завтра увидимся. Пока.                               
     
          Посетитель резко развернулся и растворился за массивной дверью, из-за которой доносились обрывки фраз телеведущего: «…«Боинг-737-200» киргизской авиакомпании «Итек Эйр» потерпел в воскресенье вечером катастрофу спустя считанные минуты после вылета в Тегеран из международного бишкекского аэропорта «Манас». По предварительным данным, из 90 человек, находившихся на борту самолета, выжили 20...
      ...неизвестный расстрелял сотрудников патрульно-постовой службы в центре Махачкалы, два милиционера погибли, один тяжело ранен, нападавший убит...»
Как только дверь закрывалась (или задвигалась) полностью, уже  никаких звуков слышно не было. Из чего Шандыкин сделал вывод, что находится в каком-то бункере.             

            «Вот так и обо мне передадут по новостям, и через месяц забудут, - думал Петр Афанасьевич. – Чует моё сердце, убьют меня эти негодяи. Убьют, как пить дать, убьют. Не выбраться мне отсюда живым. Да, Лизка, не ожидал я от тебя такого подвоха. Прожили без малого тридцать лет, и вот результат. Как же так? Лиза-Лиза, зачем ты так? А может это и не Лизка? – вдруг усомнился Шандыкин. – Ведь мог и сынок всю эту кашу заварить. Хотя… он-то откуда знал о деньгах? А может, и знал. Могла мать поделиться, а тот дурак подговорил каких-то бандитов. Если так, то как же ты будешь жить после этого, сынок? Совесть замучает. Впрочем, какая там совесть. Вот уж поистине: ни стыда, ни совести. Как так случилось? Воспитывал, воспитывал, чуть ли не в рот клал всё. А оно видишь, как обернулось. Деньги, карьера, положение, особняк, квартира – зачем теперь всё это? Чтобы вот так сдохнуть, как собака где-то у чёрта на куличках? Хорошо, если найдут, да похоронят, как человека, а то закопают, как собаку, где-нибудь в лесу, и поминай как звали. Хотя какая теперь разница? Похороны нужны живым, а не мёртвым. Всё та же показуха. Кладбище попрестижнее, памятник посолиднее, гости на поминках покруче… А зачем всё это мертвецу? Вот хлопнут меня эти недоноски, и что? Ну какая разница мне потом, где меня похоронят, какой памятник установят. Кто и какие речи будет произносить у моего изголовья. Господи, помоги мне! – неожиданно взмолился Шандыкин и сам себя остановил: - А, братец, о  боге вспомнил?  Пётр Афанасьевич, ты же всю жизнь был атеистом. Ну и что? Ведь бог говорит, что можно и перед смертью покаяться. Только искренне. Правильно – искренне. А ты сейчас искренне-то бога вспоминаешь? Или шкуру свою спасаешь? В том-то и дело, что просто не хочется умирать. Себя-то не обманешь… Да и бога, если он есть, тоже вряд ли обмануть можно. А вот как проверить, есть ли он или нет? Вот и проверишь, завтра-послезавтра пристрелят тебя бандиты, убедишься. Не могу понять, куда наши доблестные правоохранительные органы смотрят. Я что, какой-то молдаванин приезжий или таджик-гастарбайтер? Почему меня до сих пор не обнаружили? Кто смог так лихо меня похитить? Ведь я и не понял ничего, как всё случилось?  Очнулся – сижу в каком-то вонючем подвале. А ведь народу было сколько? Неужели никто не кинулся? Ну, как такое может быть? Убьют, точно убьют…», - на этой мысли Пётр Афанасьевич забылся… 



                                                                  * * *

              Похитители собрались неподалёку от подвала, где сидел пленник. Старый, с кривым носом и блеклыми глазами уголовник Мина (по фамилии Минин) долго и пристально смотрел на своих сообщников, затем спросил:

              - Ну что, братишки, бюрократ крепким оказался? Хрен вам, а не денежки? – он скрутил кукиш и, подняв его высоко над головой, покрутил в воздухе. 
              - Завтра посмотрим, насколько он крепок, - ухмыльнулся сидящий слева от главаря сутулый старичок. – Когда я ему палец секатором отхвачу, вот тогда и поговорим о его крепости.
              - Точно, - неестественно загоготал молодой парень в майке с наколкой на плече «Не забуду мать родную!», - все они крепкие, пока резать их не начнёшь…
              - А тебе бы, Калач,  всё резать, - угрюмо произнёс Минин. – Ты вот попробуй, убеди фраерка. Это будет дельно… А резать и дурак сможет.
              - Не, ну а чё, Мина, если он не колется, чё с ним делать? – развёл руками молодой похититель. – Правильно Степаныч говорит. Завтра палец чикнем, сразу вспомнит, куда бабки курканул.
              - Эх, Калач-Калач, - цыкнул главарь и с хрустом потянулся. – Тут другое… Сдаётся мне, что фраер правду калякает. Нету у нео денег. Вернее, деньги-то у него, ясен хрен, имеются, но я имею в виду нет тех двадцати лимонов евриков, о которых ты нам так сладко рассказывал. 
              - Да ладно, Мина, - возразил Степаныч, - гонит он всё. Просто не хочет сдавать курок. Давай я сейчас им займусь, увидишь…
              - Погоди, - поднял руку Мина, - не суетись. Рано ещё. Завтра скажу точно, есть у него это бабло или нет.
              - А если нету, чё тогда? – спросил Калач. – Выпускать его, что ли?
              - А что  же с ним ещё делать? – ухмыльнулся  главарь. – Нам он ничего плохого не сделал, пусть дальше живёт. Зачем же нам лишний грех на душу брать?
              - Так он же сдаст нас всех! – возмутился Калач. – Тем более он мою харю видел.
              - Твои предложения, - зло сказал Мина. – Что ты предлагаешь?
              - Валить, - выпятил губу Калач, - чё тут предлагать…
              - Смотрю я на тебя, сынок, - ухмыльнулся Минин, - и думаю: на хрена тебе голова нужна? Думать или шапку носить?
              - Степаныч, я чё-то не так сказал? – Калач обратился к сутулому старику.
              - А зачем ты меня впрягаешь в базар? – вместо ответа раздражённо спросил Степаныч. – Как Мина скажет, так и будет. Ты эту кашу замутил, а теперь ещё хочешь на нас всех мокруху повесить?
              - Ну, я же с вами советовался, - вдруг закричал Калач. – Вы же сами согласились провернуть эту делюгу. А теперь что? Я – крайний?
              - Да погоди ты, не ори, - одёрнул Минин, - что ты голосишь, как вдова над покойником. То, что мы согласились, это ни о чём не говорит. Ты-то что утверждал? Капуста есть сто процентов. Правильно?
              - Правильно, - подтвердил Калач. – Я и сейчас в этом уверен.           
              - А если её не окажется? С кого спрос? Получается, мы под статью полезли из-за твоих розовых фантазий?
              Молодой похититель присвистнул, уши его и без того раскрасневшиеся, покраснели ещё сильнее. Он насупился, немного помолчал, затем выпалил:
              - Вот вы как всё перевернули? А я-то чё?  Я добыл запись, вы же сами слушали её. Там чётко и ясно баба говорит, что у мужа двадцать лимонов спрятано. Слышали? Я-то тут причём? Я вам предложил, вы согласились…
              -  А ты уверен, что сын его правду рассказал? Может, он просто разводил тебя, как лоха ушастого, а ты и отоварился, - сказал Степаныч.
              - Да это его мать  с любовником говорила. А ей сам Шандыкин сказал…
              - А оно вон как обернулось, - усмехнулся Минин, - Шандыкин говорит, что пошутил, просто бабу разводил… Ты хоть представляешь, сколько капусты мы потратили на организацию похищения этого фраера. Да ещё плюс двоих свидетелей завалили.  А третий в бегах. Где гарантия, что он завтра в мусарню не ломанётся и не сдаст нас с потрохами?
              - Да не ломанётся, - убеждённо произнёс Калач.
              - Откуда такая уверенность? – пристально посмотрев на Калача, спросил Минин.
              - А какой ему понт от этого, если он сам делал всё это приспособление для похищения? Он же сам предложил всю эту схему. Чё он придурок, что ли, к ментам за сроком идти?
              - Я не знаю, придурок он или слишком умный, но ведь сбежал от нас, - сказал Степаныч.
              - Так правильно, - Калач встал со стула и подошёл к окну. Не поворачиваясь к подельникам, продолжил: - Я же говорил вам, давайте пока не будем убирать свидетелей. А вы…
              - Ты газеты почитай, умник, - процедил Минин, - менты каждый сантиметр прочёсывают. И твоего Лёху Шандыкина, и бабу-маляршу они в три счёта раскололи бы.
              - Ну и что? Они же не знали, куда мы увезли фраера. Нам-то что? Я не думаю, что Шандыкин докладывал ментам, где у него курок с деньгами. Капусту сняли и потерялись бы. Да с такими деньгами можно в любую страну свалить и потеряться навеки вечные. Я вообще, не пойму, что мы с ним возимся? Нужно выбивать с него деньги и закапывать поскорее, пока менты не вышли на нас.
              - Ты будешь нас учить, что и как делать? – с нескрываемым раздражением спросил Минин. – Обойдёмся без твоих консультаций. Сходи лучше в магазин, принеси кефирчика. 

                После того, как за Калачом закрылась дверь, Минин спросил у напарника:
              - Ну что, завтра?
              - Да, - кивнул старик, - пора.
              - В общем, давай так, Степаныч, - предложил Минин, - если завтра не расколешь фраера, чую, что так и будет, вали его, а потом Калача. Спалит он нас с тобой. И нужно будет вычислить этого Каткова. Его тоже необходимо убрать.
              - А если Шандыкин расколется?
              - Какая разница, - усмехнулся Минин, - всё равно обоих вали. Или тебе помощник нужен, в машину загружать капусту?
              - Да я не об этом, - сказал Степаныч, - сначала нужно проверить, на месте ли деньги? Вдруг соврёт скотина.                                   
              - И то верно, - согласился Минин, - я поеду, проверю и оттуда позвоню.
              - Мина, - нахмурился Степаныч, - ты, конечно, извини, я тебе полностью доверяю, но давай за деньгами поедем вместе.                           
              - Думаешь, швырану? – рассмеялся Минин. – Куда мне столько?
              - Ты же сам всегда говорил, что денег много не бывает, - возразил Степаныч. 
              - Да, говорил, - согласился подельник, - но не забывай: мне уже под семьдесят. Я думаю, десять лимонов мне до конца жизни хватит. Да и тебе тоже.
              - Бля, даже не верится. Может, хоть на старости лет поживу, как белый человек. Как я устал от всего этого. Хочется на море. Лечь под пальму и лежать целый день, чтобы никто тебя не тревожил. Вечером пошёл в ресторанчик, подцепил девочку помоложе, угостил её коньячком и на всю ночь в белую пушистую постельку.
              - А хватит? – с иронией спросил Минин.
              - Чего? – не сообразил Степаныч. – Денег?
              - Сил! – рассмеялся Мина. – На всю ночь…
              - А-а-а.., - почесал затылок старик, - ну, если не на ночь, так хоть насколько хватит.


                                                            * * *                                                 

              К удивлению старых бандитов, Калач вернулся не один. Рядом с ним с ноги на ноги переминался Катков.                               
              - Смотрите, кого я привёл, - радостно объявил Калач.
              - Здрасьте, - едва ли не шёпотом поприветствовал Катков.
              - Вот так го-о-о-сть, - удивлённо протянул букву «о» Мина. – Ты куда ж это, голубок запропастился? 
                - Приболел, я что-то, - виновато ответил Леонид и посмотрел по сторонам.
              - А чего ты озираешься? – хмыкнул Степаныч. – Ты как нашкодивший пёс. Он сам пришёл? – обращаясь  к Калачу, спросил старик.
              - Придёт он сам, - ухмыльнулся Калач. – Иду из магазина, смотрю, какой-то шкет зырит на дом. Ну я подкрался сзади, пригляделся, ба, а это наш Леня Каток стоит и пасёт за хатой…
              - Так ты чё, следил за нами, что ли? – грозно спросил Минин. 
              - Да ничего я не следил, - плачущим голосом заговорил Катков. – Я шёл к вам, просто остановился, постоял немного… А тут Миша подошёл…
              - Не очень, Лёня, как-то убедительно звучит, - процедил Минин. – «Шёл к вам», «Остановился», «Постоял», - пытаясь подражать интонации Каткова, произнёс он. – Сдаётся мне, браток, ты нам лапшицу на уши вешаешь. Уж не мусорков ли ты решил на нас навести?
              - Да вы что, братва? – взмолился Катков. – Как вы можете на меня такое подумать? Да я же с вами… это… ну…
              - Говори-говори, - приказал Минин, - что же ты забуксовал? Или язык немеет от вранья?
              - Я честно говорю, братва, вот  вам крест, - Катков перекрестился.
              - А чего тогда стоял пас хату? – ухмыльнулся Степаныч. – Если шёл к нам, так зачем останавливался?
              - Сам не знаю, - понуро ответил Катков и опустил голову. – Боялся…
              - А чего тебе бояться, если ты честный фраер? – спросил Минин.
              - Не знаю, - ответил Катков, так и не поднимая глаза. – Ребята, я не знаю, честное слово.
              - «Ребята», - ехидно передразнил Калач. – Вот тебе и ребята-опята.
              - Ну, хорошо, - сказал Мина. – Посиди пока, отдохни, мы закончим разговор со Степанычем, позовём вас. Калач, присмотри за ним, - Мина мигнул подельщику.
              - Понял, - кивнул Михаил и взял за руку Каткова, - пошли, Лёня, чайком побалуемся, пусть старики побазарят. 

 
                                                                * * *


            - Вы знаете, Денис Витальевич, у меня что-то тревожно на душе.
            - Отчего? – спросил Кислов.
            - Может, вам пожить где-нибудь в другом месте? Свидетельницу, точнее, лжесвидетельницу преступники убили, сына Шандыкиных убили, Катков пропал, я думаю, вряд ли мы и его найдём живым. Если Шандыкина рассказала преступникам  о вас ( а я не думаю, что она после вашего расставания будет думать о вашей безопасности), то они могут попытаться убрать ещё одного свидетеля, то бишь вас. Вы это понимаете?
            - Я, пожалуй, пока побуду дома, - улыбнулся Кислов. – Ко мне сюда просто так не проникнешь, а, если будут штурмом брать, - рассмеялся Кислов, - мне есть, где укрыться. Из укрытия позвоню вам. Поможете?
            - Зря вы так шутите, Денис Витальевич, - вздохнула Рогожкина. – Пока эти отморозки на свободе, вы в опасности.
            - Пойдёмте, я вам кое-что покажу, - предложил Кислов.

                Они спустились в подвал. Прошли мимо бильярдной комнаты, зашли в зал с бассейном и направились в угол помещения.
            - Посмотрите сюда, Ольга Владимировна! – показал рукой Кислов. – Что вы видите? 
            Рогожкина внимательно всмотрелась.
            - Стена, - недоумённо ответила она.
            - Как вы считаете, эту бетонную стену можно подвинуть?
            - Подвинуть можно любую стену, - улыбнулась Рогожкина. – Если пирамиду Хеопса строили люди…
            - Там другое, - усмехнулся Кислов. – Смотрите! – он поднёс руку к стене и та стала плавно отодвигаться в сторону. – Вот такая маленькая штучка двигает бетонные стены, - он показал крошечный брелок.
            - Она от этого брелока сработала? – удивилась Рогожкина.
            - Ну да, - кивнул Кислов. – Никому и в голову не взбредёт, что эту стену можно подвинуть, а за ней обнаружить тайник. Проходите сюда. Здесь у меня запасной кабинет. На всякий случай. Даже если бы ваши коллеги делали здесь обыск, они бы ни за что не догадались, что здесь двойная стена. Вот так. Так что мне нападение не страшно. Это мой бывший завхоз, кстати, соорудил.
            - Погодите, Денис Витальевич, - вскрикнула Рогожкина. – Вам это приспособление делал Катков?
            - Да, а что вас удивляет? Как строитель, он, конечно, специалист не плохой, но вот страсть к зелью его…
            - Стоп! – Рогожкина стремительно вынула из кармана телефон и набрала Истринскую. – Александра Юрьевна, Шандыкин мог вообще не выходить из туалета. Я думаю, что там двойная стена…
            - Вот оно что? – сообразил Кислов. – Если бы я сразу знал в чём дело, я бы… Но погодите, Ольга Владимировна. Я кажется, знаю, где может находиться Шандыкин.
            - Где?
            - Ногинский район, посёлок «Вишняковские дачи», улица Садовая. Номер дома не помню, но могу показать на месте.
            - Почему вы так решили? – удивилась Рогожкина.
            - Года два назад, Катков там устанавливал такое же приспособление. Я даже как-то подвозил его туда. Вернее, он меня туда привёз, я там его оставил, а сам уехал за рулём. Так вот позже он говорил мне, что там живёт какой-то уголовный авторитет. Просил сделать его потайную комнату в подвале, чтобы во-первых, слышимость была минимальной, а во вторых, чтобы в случае обыска, никто не мог догадаться, что за стеной есть комната.

                                                        * * *

                Остановившись недалеко от дома, что в посёлке «Вишняковские дачи», Кислов вдруг заметил своего бывшего завхоза Лёню, идущего в сопровождении молодого мужчины.
            - Вот он, - едва не вскрикнул Кислов. – Мой бывший водитель Катков. А второго я не знаю.
                Оба скрылись за калиткой.
            - Так это же Калач, - ахнула Рогожкина и повторила: - Второй – это Калач. Давай понаблюдаем за домом.
              Прошло около часа. Из дома так никто м не вышел.
            - Нужно их задержать. Оставайтесь здесь, Денис Витальевич, следите за выходом.
            -  Ольга Владимировна, вы куда? – Кислов попытался её остановить. – Вы что? Я не отпущу вас одну. Это опасно.
              - Сидите, - грозно сказала Рогожкина. – Здесь приказываю я. 
              - Нет, я с вами… Я не могу так…
              - Повторяю, - процедила Рогожкина.
              - Я не ваш подчинённый, - усмехнулся Кислов. – Будет командовать на Петровке. Я вас сюда привёз, и я отвечаю за вашу безопасность.
              - Ну, хорошо, - согласилась Рогожкина. – Чёрт с вами. Только мои команды выполнять беспрекословно. Идёт?
              - Идёт, - кивнул Кислов.
              - Вас, Денис Витальевич, Катков может узнать, поэтому вы стойте вон там, - она показала рукой, -  у калитки так, чтобы вас не было видно. А я представлюсь разносчицей телеграмм. 
                - Может, позвоните своим? – неуверенно спросил Кислов.
                - Погоди, - Ольга Владимировна неожиданно перешла на «ты», - а вдруг это не они. Позору потом не оберёшься. Давай сначала всё выясним, - она проверила рукой, на месте ли пистолет, и приказала: -  К забору!
             
                Рогожкина с силой надавила на кнопку звонка. Через минуту за калиткой раздался голос:
              - Кого надо?
              - Вам телеграмма из Калуги, - прошепелявила Рогожкина, - распишитесь, пожалуйста…
                Зловеще лязгнул засов, и в проёме появился Калач. Рогожкина, резким движением заломив бандиту руку,  воткнула ему в бок ствол пистолета.
              - Спокойно, хлопчик, - процедила она. – Вякнешь, пристрелю, как собаку. Сколько человек в доме?
                - А… это… я… не понял… Ты кто? – мямлил Калач. – Осторожно, больно же…
                - Я из группировки Кривого, стреляю без предупреждения. Мне нужен главный. Не бойся, я тебя не трону, веди, дёрнешься, пришью.
                - Да понял, я понял, - взвизгнул Калач. – Что ты так вцепилась в меня? Мне же больно.
                - Заткнись, урод, иначе я тебя продырявлю.., - процедила Рогожкина. – Сколько человек в доме? – повторила она.
                - Ещё двое, - жалобно пропищал Калач. – Только не убивай, прошу тебя…
                - Посмотрим, как себя вести будешь.
                - Ты же видишь, я молчу…
                - Вот и молчи дальше, - приказала Рогожкина.
            Сыщик вместе с Калачом поднялась на крыльцо. Когда они вошли в прихожую, с кухни раздался голос:
                - Кто там, Калач? Кого нелёгкая принесла?
            Рогожкина со всей силы ударила Калача по шее, тот упал без сознания на пол. Через мгновение она стояла перед Миной и Степанычем, держа в вытянутых руках пистолет.
                - Московский уголовный розыск! – громко объявила оперуполномоченный и добавила: – Малейшее движение, стреляю без предупреждения.
                Оставаясь сидеть за столом, преступники замерли. Минин процедил:
                - Всё-таки успел гнида навести на нас ментуру…
                - Молчать! – приказала Рогожкина и, заметив в отражении шкафа вошедшего Кислова, сказала: – Товарищ подполковник, прикажите автоматчикам не стрелять. Пусть продолжают стоять в окружении.
                - Есть, - ответил Кислов, подыгрывая Рогожкиной, и сделал вид, что вышел на улицу. Через полминуты он вернулся.
                - Ни хрена себе, - прошипел Степаныч, - да их тут, по ходу, целая рота. 
                - Заткни, хлебало, - прорычал Минин. – Без тебя тошно.
              Рогожкина швырнула на стол наручники и, кивнув на Степаныча, приказала Минину: надень на него. Минин покорно взял наручники и медленно повернулся к подельнику. Вдруг он выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил в оперативника. Рогожкина резко отшатнулась и почти одновременно выстрелила в Минина. Тот упал навзничь. Сыщик одним прыжком подскочила ко второму бандиту, со всей силы рукой ударила его по шее, а ногой выбила из руки Минина пистолет. И только после этого почувствовала жгучую боль в плече.
              - Ольга Владимировна, вы ранены, - крикнул Кислов.
              - Звони на Петровку, - приказала Рогожкина. – Немедленно.
              Кислов набрал «02». Услышав женский голос, он выпалил в трубку: нападение на сотрудников милиции, огнестрельное ранение. Ногинский район, посёлок «Вишняковские дачи», улица Садовая, дом номер…
              Связав всех троих бандитов, Рогожкина неожиданно рассмеялась:
              - Денис, а почему ты по телефону сказал, что нападение на сотрудников? Ты решил в милицию идти работать?
              - Так вырвалось, -  смутился Кислов. – Сами же назвали меня подполковником, вот я и вошёл в роль, - он тоже рассмеялся. 
              - Слушай, а где же твой Катков? – вдруг спохватилась Рогожкина. – Он же входил сюда вместе с Калачом.
                Кислов бросился искать по комнатам, но того нигде не было. Ольга Владимировна ещё раз убедилась в прочности оков для бандитов и перевязала кровоточащую рану Минину, который к тому времени уже пришёл в себя.
              - Где Шандыкин и Катков? – спросила у него Рогожкина.
              - А я почём знаю? – с ненавистью процедил Минин. 
              - В правом углу подвала есть окошко, - прохрипел Степаныч, - там под подоконником есть микровыключатель, нажмите его, откроется дверь бетонная.
              - Ты что, сука, несёшь? – заорал что есть мочи Минин. – В стукачи на старости лет записался, падла?

                                                        * * *

              Рогожкина и Кислов бросились в подвал. Стена действительно отъехала в сторону. Они вошли в помещение, вниз вела лестница. Спустившись в подвал, они заметили, что в углу кто-то зашевелился, спасители бросились к нему, это был Шандыкин.
              - Пётр Афанасьевич, вы живы? – радостно воскликнула Рогожкина. – Милиция. Как вы себя чувствуете?
              - Не важно, - прохрипел  Шандыкин. 
                В этот момент стена над лестницей, вздрогнув, вдруг стала на место.
              - Что такое? – с недоумением спросила Рогожкина. 
              - По-моему, мы влипли, - испугано ответил Кислов. – Дверь закрылась автоматически.
              - И что теперь? – спокойно спросила Рогожкина.
              - А то, что нам теперь отсюда самим не выбраться, - с горькой усмешкой  сказал Кислов. – Ну и осёл же я. Как я не подумал об этом! - заскрежетал он зубами. 
          В кромешной тьме он направился в противоположный угол и стал сантиметр за сантиметром ощупывать стену. Не дойдя до конца стены, он обо что-то споткнулся. Наклонившись, он нащупал тело человека.
              - Вы здесь не один, Пётр Афанасьевич? – спросил он.
              - Недавно кого-то привели и на моих глазах застрелили. Предупредили, что вечером и меня расстреляют, если не отдам им деньги.
              - Это Катков, - тихо сказала Рогожкина.   
              Кислов почувствовал, что руки  у него стали липкими. Он чиркнул зажигалкой, руки были все в крови. На полу действительно лежало тело Каткова. Кислова стошнило…
              - Вы правда из милиции? – тихо спросил Шандыкин.
              - Московский уголовный розыск, - ответила Рогожкина.
              - Как вы меня нашли? – Шандыкин рукой нащупал руку женщины. – А эти… этих подонков задержали?
              - Связанные наверху лежат, - ответила Рогожкина.
              - Так вы что, вдвоём здесь? – испуганно спросил Шандыкин.
              - Пока да…
              - А подмога будет? – Шандыкин дрожал.
              - Конечно, будет, - уверенно ответила Рогожкина. – Мы  сообщили на Петровку.
              - А если они там развяжутся? – не унимался Шандыкин. – Они же… придут сюда… Они убьют нас… Вас как зовут? 
              - Ольга Владимировна.
              - Ольга Владимировна, почему вы молчите? Вы понимаете, если они…
              - Пётр Афанасьевич, - пытаясь подавить раздраженность, перебила Рогожкина, - ну что мы теперь будем гадать, если бы да кабы. Даже если развяжутся, сбегут, как трусливые собаки…
              - Думаете, сюда не придут? – шёпотом спросил Шандыкин.
              - А что им тут делать? – усмехнулась Рогожкина. -  На пулю нарваться?
              - Вы вооружены? – облегчённо вздохнув, спросил Пётр Афанасьевич. – Это уже легче… Так как же вы меня нашли?
              - Работа у нас такая, - уклончиво ответила Рогожкина, - искать и находить. Вы лучше, Пётр Афанасьевич, скажите, как вы-то сюда попали?
              - Я и сам ничего не понял, - тяжело вздохнул Шандыкин. – 21 августа утром приехал на стройку. По дороге что-то ни с того ни с сего приспичило, ну я прямым ходом в туалет. А там.., - он замолчал.
                - Продолжайте, - сказала Рогожкина. – Что же вы замолчали?
                - … а там  в морду чем-то мне брызнули, всё и поплыло перед глазами. Очнулся, сижу в этом подвале весь в наручниках. Кстати, у вас есть ключи от…
                - Ой, - спохватилась Рогожкина, - извините, действительно чего ж мы сразу-то их не сняли? Темно… Ну-ка где вы тут? – сыщик сначала нащупала руки Шандыкина, затем наручники и, вынув крошечный ключ, ловко вставила его в замочную скважину. Наручники со звоном упали на бетонный пол. 
                - И на ногах тоже, - радостно сказал Шандыкин.
              Сняв оковы, Рогожкина спросила:
                - Они вас хоть кормили?
                - Кормили, - горько усмехнулся Шандыкин. – Хлеб и вода.
                - И на том спасибо, - Ольга Владимировна погладила Шандыкину руку. – Что ж вы хотели, люля-кебаб из ресторана?
                - Да ну их к чёрту, с их люля-кебаб.
                - Они вас не били? – спросила Рогожкина.
                - Слава богу, нет. Но какой-то старикашка обещал сегодня-завтра палец отрезать… Ольга Владимировна, извините меня, что-то у меня голова кружится. Даже говорить не могу. Можно я немного прикорну? Я же тут всё время один… я… они… всё такое белое… И птица летит… она такая яркая… осень скоро… солнце, оранжевые листья… я позвоню… завтра увидимся… Птица… какая красивая птица… хр-хр-хр…
                - Что это с ним? – удивился Кислов. – Ольга Владимировна, что такое?
                - Уснул, - ответила Рогожкина.
                - Тоже мне нашёл, когда спать, - съязвил Денис Витальевич.
                - Да он, наверное, всё это время и не спал, - заключила Рогожкина. – Каждый день ждал смерти. Какой уж тот сон.
                - Понятно, - вздохнул Кислов. – Теперь-то под крылышком у милиции можно и вздремнуть. Интересно ваши коллеги долго будут ехать? – вдруг спросил он.
                - Не думаю, но ведь нас ещё нужно здесь найти. Может, уже и приехали. Плохо, что телефон здесь не берёт. Но думаю, не долго нам осталось сидеть в этом подземелье.
                - Чёрт его знает, - усомнился Кислов. – Эта конструкция устроена так, что могут сразу и не обнаружить. Может давайте постучим, покричим, - предложил он.
                - Не видишь, человек спит, - сказала Рогожкина.
                - Дома выспится, - раздражённо произнёс Кислов.
                - Не суетись, Денис. Подождём…         
               
         

                                                        * * *     
             
                - Ну чё ты орёшь, Мина? Я-то знаю, что делаю. Сам конструкцию разрабатывал. Там же мышеловка. Их там теперь ни один чёрт не найдёт. И мобила там не берёт. Понял? А ты сразу…
                - Ладно извини, Степаныч, погорячился. Как же нам развязаться? Вот стерва захомутала. Калач, ты живой?
                - Живой, - прохрипел Михаил.
                - А чё молчишь?
                - Голова трещит, хуже, чем с похмелья. Вот это она мне врезала. Я все рамсы перепутал.
                - Ты их ещё раньше перепутал, - процедил Мина, - когда этого урода привёл к нам, Лешу Шандыкина. Ну, куда ты тянешь, щенок? Сиди спокойно, Степаныч, ну-ка немного надави на меня. Нужно дотянуться ногой до банкетки.
                  - Зачем она тебе? -  Удивился Степаныч.
                  - Не тупи, - раздражённо ответил Мина. – Крышка стеклянная, нужно  её разбить, и тогда сможем верёвку разрезать.
                  - А-а-а…
                  - На…
                  - Ну ладно, Мина, не груби, - обиделся Степаныч.
                  - Давай быстрее! – скомандовал Мина.


                                                            * * *

              Похитителям не хватило буквально минуты. В дом ворвалась группа захвата. Всех троих заковали в наручники.
                - Где сотрудник милиции? – спросил, прибывший вместе с ОМОНом, Катрам.
                - Какой сотрудник? – изумлённо произнёс Мина. – Никаких сотрудников здесь не было.
                - Обыскать весь дом! – приказал полковник.
                - Есть! – козырнул офицер. 

                Через десять минут начальник отряда доложил:
                -Товарищ полковник! Никого нет в доме.
                - Везде проверили? – удивился Катрам.
                - Так точно!
                Степаныч незаметно подмигнул Минину. Тот в ответ одобрительно кивнул.
                - Так, граждане, кто объяснит, что у вас ту произошло? – спросил Катрам у задержанных.
                - Да мы сами ничего не поняли, - жалобно начал Степаныч. – Мы сидели пили чай. Позвонили в калитку, сказали, что телеграмму принесли. Вон, Мишка ходил. Его прямо там вырубили. Потом люди в масках ворвались сюда, на кухню. Начли нас бить, открыли стрельбу. Вон моего приятеля ранили. Требовали денег. А откуда у нас пенсионеров деньги? И куда милиция смотрит? Ещё нас же и арестовали. За что, товарищ начальник?
                - Не волнуйтесь, товарищи пенсионеры, - заулыбался Катрам, - разберёмся.
                - Хоть наручники снимите, - жалобно произнёс Мина.
                - Снимем-снимем, - пообещал Катрам. – Всему своё время. Он сначала действительно хотел приказать, освободить троицу, но, присмотревшись повнимательнее к молодому парню, вдруг сказал:
                - А вы, молодой человек, случаем не племянничком доктору Булину доводитесь?
                - Ну, довожусь, - ответил Калач, - и что с того? За это нужно меня бить?
                - Да нет, дорогой Михаил Павлович, правильно я вас величаю?
                - Правильно, - буркнул Калач.
                - Бить, не знаю, можно ли или нужно ли, а тюрьма по тебе плачет.
                - Это ещё за что? – удивился Калач.
                - А вот сейчас приедем на  Петры, там всё и объясним. Не спускать с них глаз, - строго приказал полковник. – Пенсионеры, вашу мать. Сейчас проверим ваши пенсии.
                  - Ты что натворил, Мишка? – закричал Степаныч. – Опять куда-то вляпался? И нам из-за тебя покоя нету. Начальник, ну с нас-то хоть сними наручники. Мы уже оба на ладан дышим, а вы нас словно уголовников каких заарестовали.
                  - Молчать! – приказал Катрам. – Я вас негодяев на километр чую. У тебя, пенсионер, на лбу написано, что ты бандюга законченный.
                  - Как вы смеете? – вскричал Степаныч. – Я буду жаловаться прокурору. Я – честный человек. Всю жизнь горбатил на заводе.
                  - Если честный, - сказал Катрам, -  я извинюсь перед вами. – Так, ну что? Забираем гавриков? Вы тут поработайте, - обратился Катрам к группе оперативников, - а мы поедем. Проверим этих потерпевших…

                В дом вошли Истринская, Соматина и Ханова.
                  - Ну что там на стройке? – спросил Катрам.
                  - В туалете была раздвижная стена, - доложила Истринская. За ней ход в низ. И по тоннелю под зданием выход на улицу. Шандыкина из туалета и не выходил. Они специально разыграли спектакль с сантехником и Мосиной, с окурком.
                  - Как такое может быть? – удивился Катрам. – Кто осматривал место происшествия?
                  - Да все осматривали, Олег Денисович, - вздохнула Истринская. – Там комар носа не подточит. Никому и в голову не могло придти, что бетонная стена отодвигается в сторону. У нас ещё один подозреваемый появился.
                  - Кто такой? – спросил полковник.
                  - Смагин Сергей Фёдорович, это он руководил всем нелегальным строительством. Ханова выяснила, что они с Калачёвым, вместе отбывали срок.
                  - Это правда, Калач? – спросил Катрам. Тот, насупившись, молчал.
                Истринская вплотную подошла к Калачу и тихо сказала:
                  - Ты знаешь, где наш сотрудник, майор Рогожкина. Пока не поздно, скажи.
                  - Какая Рогожкина? – захныкал Калач. – Ну что вы все на меня ополчились?
                  - Смотри, Миша, - пригрозил Катрам, - если врёшь, я тебе лично яйца оторву. Понял?
                  - Я правду говорю, - буркнул Калач.
                  - Олег Денисович, - сказала Истринская, - за углом в ста метрах от дома стоит машина Рогожкиной. Она была здесь. – И обратившись к Хановой и Соматиной, приказала:  Аня, Мария, обыщите весь дом. Внимательно, здесь наверняка тоже есть раздвижная стена. Всё тщательно проверьте.
                  - Да мы всё уже обыскали, товарищ подполковник, - сказал начальник отряда, - никого здесь, кроме вот этих балбесов, нет.
                  - Нам всё равно нужно тщательно осмотреть весь дом, - сказала Истринская. – Этих стариков-разбойников тоже пока не отпускать.
                  - Да что вы сегодня, как с цепи сорвались, - возмутился Минин, - разбойники, бандиты, балбесы. Вы разве не видите, меня ранили?
                  - Вот пуля, Александра Юрьевна, - доложил один из оперативников.
                  - Немедленно на экспертизу, - приказал Катрам. – Молитесь, граждане, чтобы эта пуля не оказалась из пистолета нашего сотрудника. Три шкуры с вас спущу. Вы своей смертью не умрёте. Лучше сразу правду говорите.
                  - Мы уже всё сказали, - процедил Минин. – Добавить нечего. 



Окончание следует.