«Пусть говорят, что женской дружбы не бывает. Пусть говорят, но я то знаю», - пел в аппаратной голос популярной певицы.

- Я тоже знаю! И с этой певчихой абсолютно не согласен, - сказал прапорщик Пузырев, вставая со своего стула. Мы были в аппаратной вдвоем. – Поют, сами не понимая о чем!  Женщины, безусловно, могут  быть настоящими и верными подругами. Но дружба их эта будет только до первого мужика. Ну, как у собак – до первой кости. Пусть простят они меня за это сравнение. Другое дело у мужчин – «Жена моего друга – для меня не женщина!»
- «…но если она очень красивая, то он мне не друг», - не удержался я, - есть такое продолжение.
   
- Неважные люди придумали это продолжение, очень неважные. Понимаешь, изменить жене это одно дело, многие этим грешат.  Но вот чтоб с женой друга...  Друга, который на тебя надеется и на которого надеешься сам, как на друга, что он в случае чего и жизнью своей ради тебя может рискнуть, - это всё уже вопросы не секса. Это предательство. То есть выходит, если появляется удобный случай, то и жену твою поимею, а если еще более удобный, то и деньги твои стащу. Короче,  за спиной сделаю все что угодно, а надо будет и нож в спину воткну. И  скажу потом: сам виноват – не хрен ко мне спиной поворачиваться. Свинство это полное, не по-мужски.  А вот у женщин это всё не так серьезно. Я в этом однажды сам убедился.
   
Жил я тогда у одной своей дамы. Я вообще в общагах не люблю жить, ты знаешь. Я в них только первое время перекантовываюсь, пока не осмотрюсь на новом месте. А так как служил я в той части уже полгода, то давно перебрался к своей возлюбленной по имени Даша, и наш первый месяц прошел на одном дыхании. Но по его прошествии я начал немного скучать, томиться и по сторонам поглядывать. А поглядывать далеко не пришлось. У Даши подружка была – Сусанна. Хорошая такая подружка, очень верная. Они дружили еще с детского садика. О них так и говорили – «не разлей вода». Ну в детском садике еще не знают, что кроме воды бывают такие волшебные жидкости, которые даже в небольших количествах, 10-15 миллиграмм, могут  растворить не то что крепкую женскую дружбу, но и вообще все на свете.

Сусанна эта постоянно у нас бывала. Она жила тремя этажами выше и то на утренний чай забежит, то вечером сериал посмотреть. Даша еще шутила: «Ты, Суся, настолько своя, что непонятно, где больше и живешь». Суся, и правда, иногда даже оставалась на ночь. Ну подружки есть подружки.
   
Я скажу, что на эту Сусанну я особого внимания не обращал, и без нее было на кого в городе, при необходимости, обратить внимание. Я ее воспринимал, как домашнее животное, в хорошем смысле этого слова.  Как Джексона воспринимал. Джексон - это такая собака, у Даши был дог мраморного цвета. Он тоже с нами жил. Не без его помощи, кстати, все и случилось.
   
Так вот когда Сусанна заметила, что я начал немного отходить от любовного дурмана к ее подружке, она тут же начала потихоньку выставлять себя. То утром чай мне кокетливо подаст. То дверь в ванную случайно не закроет. То полушутя прижмется ко мне. Одним словом, я ее тоже стал замечать и немного делать ответные знаки внимания. Я скажу, они с Дашей, как это часто бывает у подруг, были полные противоположности. Даша была высокой худенькой простодушной блондинкой, немного флегматичной и задумчивой, а Сусанна – маленькой кругленькой  шустрой брюнеткой, веселой и жизнерадостной.
   
Постепенно у меня к этой Сусанне начало проявляться любопытство. Здоровое такое природное мужское любопытство – а как она себя в условиях постели ведет? Мне вдруг стало  интересно узнать, подкладывает она подушку под голову или  наоборот убирает ее. Все женщины делятся на эти два основных типа – я это давно заметил. Некоторые  даже не просто убирают из-под головы ее, а еще и под попу перекладывают. И я всё чаще, глядя на Сусанну, ловил себя на желании это проверить.

Наши хитрые отношения начали развиваться почти прямо на глазах Даши. Меня это вдруг очень начало заводить. Скажем, Даша выйдет на кухню, а Сусанна меня театрально обнимет, поглядывая на дверь. Или выйдет Даша в туалет, а я, поддерживая игру, Сусанне руку на ногу положу и немного поглажу. Мы как заговорщики были с ней. При этом, что любопытно, мы ни разу не говорили на эти темы. Все было по умолчанию – и в этом был особый сладкий привкус. Так однажды, когда Даша вышла на балкон вывешивать бельё, Сусанна просто положила свою руку мне на брюки и то, что она вскоре почувствовала, ее наверняка порадовало. При этом она, не отрываясь смотрела, как ее подруга прищепывает  простыни и пододеяльники.

Мы погружались в наше любодеяние, как в трясину, и я ловил себя на мысли, что это не совсем хорошо по отношению к Даше, но, с другой стороны, если даже ее подруга не чувствует никаких угрызений, то может всё это и нормально. Я начал замечать, что, занимаясь любовью с Дашей, я представляю, что делаю это с ее подругой, только Даша не убирала подушку, а Суся наверняка поступила бы по-другому. Я давно пришел к выводу, что брюнетки больше склонны ее убирать.
   
Вскоре, когда Даша выходила или даже просто отворачивалась, Сусанна успевала столько всего сделать, что я даже сам удивлялся ее прыткости. А уж когда Даша принимала душ, то мы вытворяли такое, что однажды даже Джексон не выдержал и зарычал, чего с ним раньше не случалось. Хорошо, что Джексон не умел говорить, а то бы сдал нас своей хозяйке с потрохами! Мы с Сусанной по-прежнему, тему наших отношений не обсуждали. Мы общались, как животные, и наверно были ими, и нам ими быть нравилось. Всё было так остро и страстно. Риск быть застигнутыми в любую секунду придавал такое наслаждение нашим молниеносным ласкам, что не хватало только чуть-чуть для полного экстаза. Только теперь приходилось отслеживать ещё и собаку, ловить моменты, когда и Джексон отворачивался или трусил на кухню глотать сосиски.
   
А непосредственная Даша совершенно ничего не замечала. И даже однажды, когда она, выходя в коридор, вдруг слишком быстро вернулась и застала нас в страстных объятиях, то испуганно спросила: «Что случилось?». «Ай, - схватилась за глаз Сусанна, - больно! Мошка в глаз попала – режет. Что ты ко мне своим языком лезешь, эскулап?» И оттолкнула меня. Даша тут же строго ее отчитала, что, мол, мошка это серьезно, она может занести инфекцию и скажи спасибо Юре, что он не брезгует тебе помочь и достать ее. Он же не пальцем!
   
Я мысленно похвалил Дашу за наивность. При таком ее отношении мы наверно даже сможем скоро спокойно заниматься сексом при ней,  если, конечно, придумаем, зачем мы это делаем. А она будет только давать замечания Сусе, чтоб не дрыгалась. Но это, конечно, шутка, если она всё-таки догадается, то мне придется съезжать безвозвратно.
   
Я вообще-то такой типаж непосредственности иногда в жизни встречал. У меня товарищ был такой, лейтёха неоперившийся - сразу после училища. Я ему когда-то в шутку сказал, что во время чемпионата мира по водному поло всегда три-четыре спортсмена тонут. Их потом на дне находят. Для этого и шапочки у них всегда такие яркие. В юности, дескать, я  так чуть брата-ватерполиста не потерял, хорошо что он захлебнулся уже на последних минутах игры, так его еще успели откачать. Я не думал, что мой товарищ мне поверит, а через неделю он вдруг подбегает ко мне и зовет куда-то: «Иди, мол, подтверди этим остолопам!»  Оказалось, что он в пьяной компании офицеров рассказал им все, как я ему, да еще и поспорил на ящик пива. Я пришел - они все ржут, аж плачут, многие из них были спортсмены. Я признался, что пошутил, а что тут скажешь? Так вот мой товарищ больше со мной не разговаривал никогда, его как ножом отрезало. Я даже хотел сам это пиво купить, но он гордо отверг. Короче, есть такие люди на Земле. И если б все были такими – рай на небесах придумывать не было бы необходимости.
   
И Даша, похоже, была из таких, всё принимающих за чистую монету. Но это - она, а мы с Сусанной были другими. Мы постепенно приближались к главному событию. Наша многодневная прелюдия достигла своего максимума и даже  намного затянулась.  Время шло, а жить надо полной грудью, как говорится, - здесь и сейчас. У Сусанны грудь была, действительно,  очень полной и резко контрастировала с грудью Дашкиной. Контраст – вот что возбуждает и манит. Контрастный душ, контрастный пейзаж, контрастный секс. А все эти моральные брюзгливые дерганья бесполой совести – полная чушь. Легкий флирт - не беда, думал я. Беда это когда нет либидá. А оно было да еще какое! Меня уже даже одно только ее имя возбуждало – Сусанна.
   
Была б моя воля, я бы женщинам только такие имена давал. Я любил придумывать нормальные имена для прекрасного пола – Соития, например,  Прелюда, неплохо тоже или вот - Оргазмия. А почему нет? Кончитта ведь есть.  Хотел я уже эту Сусанну – сил нет. Но мы не говорили на такие темы. Наши тела не знали слов любви - они жаждали дела, ведь мы были фауной, дикой природой, по сравнению с которой даже домашний и обученный жить среди людей Джексон выглядел цивилизованным псом, презирающим нашу страсть.
   
И долгожданный случай нам, наконец, представился. Это было утром. Сусанна заскочила к нам  немного раньше обычного, а Даша как раз наоборот замешкалась с выгуливанием Джексона.
- Вот и замечательно, что ты пришла, - обрадовалась Даша. – Я там, Суся, молоко поставила вскипятить, так поможешь Юре проследить, чтоб оно не убежало.
- Не убежит! – заверила Суся. – От меня еще никто не убегал. Ты можешь не волноваться и не спешить. Главное, чтоб Джексон все дела свои основательно сделал…
И Даша ушла.
   
- Ну что, кошка с дому – мышки в трах? – это была первая фраза, сказанная Сусанной мне наедине с тех пор, как мы затеяли нашу игру в эротическую молчанку. Но теперь все маски сорваны – Суся кинулась к постели, откинула одеяло и стала раздеваться, а я еще подошел к окну  - Даша с Джексоном как раз выбежали во двор, и Джексон пометив ближайшее дерево, начал обнюхивать соседскую сучку. Как у них, собак это просто и примитивно!
   
Я обернулся – Сусанна голая сидела на кровати, а на голове у нее в виде наполеоновской треуголки была надета подушка. «Похожа я на Жозефину?» - засмеялась она. – Иди ко мне, мой Бонапарт!» Так подушку еще никто не использовал, идея мне понравилась, и я, ощутив себя императором,  бросился на нее в рукопашную или, если точнее, в штыковую.
   
Мы отдались нашей звериной страсти со всей яростью прорвавшегося желания. Какие только позиции мы не занимали. И подушка у нее была то сверху, то снизу, то сбоку. А один раз она даже на пол упала – уже вместе с неуёмной Сусанной, но тут же обе вернулись. Половицы под нашей кроватью немного вибрировали и я слышал, как нам начали оживленно подзвякивать фужеры в серванте.

И еще до меня доносилось, как где-то далеко лаял глупый Джексон. Но что нам весь этот мир за окном - мы овладевали друг дружкой, как медалисты овладевают знаниями, - упорно и с увлечением, да так, что  вслед за фужерами начали нам подыгрывать и тарелки в серванте. И даже что-то постукивать на кухне. Казалась, вся комната  слаженно аккомпанирует нашему альковному ритму.

Я вдруг мысленно посмотрел на нас со стороны – Сусанка как раз прыгала на мне сверху - и засмеялся, я представил, если бы это увидел Джексон! Он бы, своими тремя извилинами наверно подумал бы, что люди совершают что-то страшное. Как мы все-таки, на самом деле, далеко ушли от животного мира! Но с другой стороны он бы хоть испугался, а рыбки в аквариуме так и вовсе не обращают никакого внимания, только удивляются, что вода подрагивает. А про мух я и вовсе молчу – летают по комнате, как летали.
   
Приближался финальный аккорд и мы уже  слышали фанфары победного марша.
Вот смысл жизни – в этих нескольких блаженных секундах! И кто скажет, что это не так, я первый брошу в него или в нее самое презрительное слово, какое можно только придумать!..
   
И вдруг… каким-то боковым зрением, я увидел то, что увидеть не ожидал ни при каких обстоятельствах. Я увидел - глаза. Не псиные, не рыбьи, а – человеческие. Эти глаза находились в комнате и смотрели прямо на меня. Я переключился - эти глаза принадлежали крупному человеку в черной кожаной куртке и черных джинсах. Мужик имел внешность, как у быка, и выбритую голову, он стоял  неподвижно и, вылупившись на нас,  молчал. На шее у него была цепь толщиной с большой палец и здоровенный крест. Ничего себе явление!

- Что вы делаете в чужом доме? – спросил я. – Как вы сюда попали?
Сусанна, сидевшая на мне, вздрогнула и судорожно обернулась.
- Не всё в этом доме мне чужое, - сказал мужик подчеркнуто спокойно.
«Жорик!...» - вымолвила Сусанна и как-то обмякла.

-  Я муж той дамы, которая, как пугало, сидит у вас на шесте, - произнес он, - а попал я сюда через незакрытую дверь. Запираться надо!
Сусанна начала вставать, но он ее остановил.
- Сиди теперь, раз посадили!
- Но послушайте, - начал я привставать, но он меня перебил:
- Мужик, не парься - какой с тебя спрос – тебе я ничего не сделаю.
- А ей? – спросил я автоматически.
- А ее уже нет…  - ответил он.
Сусанна всхлипнула, и я почувствовал, как она легонько задрожала.

- Одевайся, я подожду тебя на кухне, - сказал он и вышел.
Сусанна вскочила и начала суетливо одеваться. На меня она даже не смотрела. Я тоже надел шорты: «Ну дела, я даже не знал, что у нее есть муж. Вот женщины!». Из кухни снова появился этот мужик в кожанке – вид у него был страшноватый. Он пил из стакана воду и молча наблюдал, как его жена скачет на одной ноге, надевая трусики. Железная выдержка.

- Не торопитесь с выводами, - начал я опять. – Она не виновата…
- Закрой скворечник, дятел, - перебил он меня. – А то на щепки разберу! Я же сказал тебе, – она уже там, - он показал наверх, – у ворот, с апостолом Петром разговаривает.
Сусанна быстро, не прощаясь, выбежала из квартиры и поспешила к себе на седьмой этаж. Её муж вышел следом за ней. На пороге он остановился, обернулся и сказал:
- Я там на кухне молоко выключил, оно как раз  поднималось. Белое такое, как смерть.
   
Дверь захлопнулась, а я ошарашенный произошедшим, не мог никак собраться с мыслями. Раздался звонок. Это вернулась Даша с Джексоном. Я едва успел заправить  кровать, взбить подушку и пригладить взъерошенные волосы.  Даша вбежала радостная и сразу кинулась на кухню:
-  Джексон, молодец, все дела поделал. И вы молодцы – молоко не убежало. А где Суся?
- Домой пошла… За ней муж приходил.
   
- Муж? – Даша удивленно вскинула брови, - у нее нет мужа. Это наверно, брат был, здоровый такой, я его видела, как он в подъезд зашел. Он такой у нее добряк, каких мир не видывал – в церковном хоре поёт, хотя по виду не скажешь. Душевный человек, только у него пунктик один - он все время беспокоится о моральном облике своей сестрёнки, хотя абсолютно напрасно. Я Сусю давно знаю – она не то что с кем-то переспать, лишнего игривого взгляда не бросит. Ты согласен?
- Ну в общем-то, да, - подтвердил я. Мне стало немного легче – во всяком случае, Суся останется жить.
- Р-р-р, гав! – возмущенно подал голос Джексон, обнюхивавший что-то возле кровати. Он глядел  на свою хозяйку и очень хотел, чтоб она его поняла. Но понимал его только я.
   
Прапорщик Пузырев многозначительно прикрыл глаза, закончив на этом свой  рассказ. Мы помолчали, а потом я  высказал сомнение:
- И все-таки вы слишком категоричны насчет подруг - бывают исключения. Вот та же Даша, разве она тоже так бы поступила с Сусанной, если поменять их местами?

- Нет, конечно, - ответил прапорщик, - Даша никогда бы не стала отбивать самца так откровенно, но! При конечной ситуации, когда вопрос стоит ребром: женское счастье или женская дружба  - то любая женщина, если, конечно, она не гражданка острова Лесбос, всегда выберет первое. Да и вообще - женская дружба, в принципе, и нужна только для того, чтоб найти женское счастье. Кстати, с Дашей, хоть она тогда ничего и не узнала, мы всё равно скоро расстались, и я уехал служить в другой город. И знаешь, за кого она вышла замуж?
- Неужели за Джексона? - съязвил я.
- Почти. За брата Сусанкиного – хориста бычеглазого. Так что теперь они с ней не только подруги, но и родственницы.