- Не обманывать самих себя, - медленно повторил он. – 
Если мы не будем обманывать самих себя, нас
немедленно обманут другие. И вообще, суметь обмануть
то, что ты называешь «самим собой», - очень большое
достижение, потому что обычно бывает наоборот –
оно  нас обманывает.

«Жёлтая стрела» Пелевин В.О.

- Повернись, посмотрю, - жена придирчиво осмотрела мой костюм, - нормально вроде. А то ходишь, постоянно, как шалопай. Когда вернёшься?
- Второго, скорее всего. Может, первого удастся удрать. Хотя, с этой публикой…
- Знаю я эту публику. Сборище алкоголиков.
Я смущённо потупился:
-Ну почему - алкоголики? Деловые люди, просто решили все вместе отпраздновать Новый год. Со всей страны съехались.
-Угу, - Татьяна внимательно посмотрела на меня, - девок, небось, тоже со всей страны свезли?
- Ну что ты, радость? Какие девки?
- Самые обыкновенные. Женского пола. Ладно, я тебе в портфель презервативы положила. Не тащи заразу в дом, очень тебя прошу.
-Я…я…
-Да ладно, - махнула рукой Танька, - ты главное запомни, дочери ты на Новый год подарил детский ноутбук. А я – домик Барби.
Я слегка растерялся:
-Как это – «детский ноутбук»?
-Да имитация ноутбука такая. С играми развивающими. Не перепутай, ты – ноутбук, я – Барби.
- Милая, ну какая же ты Барби? – хохотнул я, - ты же рыжая!
- Иди, иди уже, деятель.

Выйдя из подъезда, я задумался, сколько жене понадобилось времени, что бы поверить в такую ерунду? Двадцать взрослых семейных людей, побросав в праздник родные дома, предпочли застолье в подмосковном доме отдыха. Я бы ни за что не поверил бы. А она – поверила. Поверила, и приняла просто и спокойно, как прогноз погоды.

***

Слякотные улицы напоминали давно немытые коридоры райсобеса. Снег, падавший позапрошлой ночью, отменил себя, как неразумное излишество. Грязные автомобили, крысами шнырявшие по городу последние два дня, попрятались по норам, что ввергало пешеходов в лёгкую растерянность: пустота казалась ненормальной.

В небольшом магазинчике было пусто, что придавало ему дополнительный объём. Этому же способствовало то, что продавщица была совсем маленькой девушкой, смотревшей на меня, тем не менее, с отчаянной решительностью молодогвардейцев.
Я достал телефон и набрал номер. Где-то после тридцатого гудка  догадался, что номер не отвечает. Задумчиво уставился на витрину, затейливо закомуфлированную различной мишурой. Бананы в окружении дождика смотрелись смешно, а апельсины – странно. В дальнем углу сурово насупилась картошка, осознавая свою убогость на фоне этого шапито. Бутылки вина, сверху оформленные сдвоенными шарообразными гирляндами, поражали похабной двусмысленностью.

Зазвонил телефон.
-Привет, привет, - началась стандартная скороговорка, - звонил? Извини -не слышала -в душе была -как вышла-увидела – сразу набрала – как у тебя дела?
-Здравствуй. Нормально. Диктуй.
- Да вообще-то всё есть, я только фрукты не покупала, ну, что бы свежие были. И икры возьми. А! Слушай, масло подсолнечное закончилось, зелень и сигареты. Ещё мне хочеться чего ни будь вкусненького.
- Это чего? – спросил я, пытаясь понять, что же у неё вообще осталось в холодильнике.
- Ну не знаю, - с капризной задумчивостью ответила девушка.
- Буду через полчаса, встречай. – я дал отбой.

Перехватив портфель подмышку, грустным навьюченным осликом  поплёлся к ней.
 
Когда открылась дверь, я немного растерялся: девушка была в вечернем платье, на шпильках и увешенная различными украшениями. На ногах были чулки.
- Мы куда-то собираемся? – тихо спросил я и стал, прощаясь с надеждой, смотреть мимо неё. Туда, где был стол, телевизор и пастель.
- Никуда не идём, - хитро улыбнулась она, - проходи.
Сама, увернувшись от объятий («макияж» - догадался я), взяв один пакет, ушла на кухню.

Вот не люблю я, когда устраивают парады в быту. Это всё равно, что сигарету «Прима» прикурить от олимпийского огня. Во-первых – несоответствие, загоняющее сознание в окопы мировой войны, а во-вторых – технически крайне сложно.
Нет, на сколько милее и призывнее короткий шёлковый халатик на голое тело! В таком одеянии я готов был подхватить её у дверей, и, с тихим рычанием доставить к месту имения. И она это прекрасно знала. Впрочем, то, что у меня есть семья, она тоже знала, но предложение встретить вместе Новый год сделала с таким лицом, что я понял – отказ повлечёт сексуальный дефолт.

- Ты иди в комнату, - раздался звонкий голос, - пакеты в коридоре оставь, я возьму.
Взглянув в зеркало, несколько секунд рассматривал своё глуповатое лицо. Потом внял совету.

Ёлка, стоявшая рядом с телевизором, не смотря на свою искусственность, была, кажется, больна. Вся какая-то косая, она грустно смотрела на меня пятью ёлочными шарами. Развешенная гирлянда напомнила улыбку Гуимплена. Дождик был робок и редким, как волосы на скальпе старушки.
Вздохнув, я снял пиджак, аккуратно повесил его на плечики (видимо, задержавшихся в комнате после переодевания мой ненаглядной), и плюхнулся в кресло. По телевизору стайки телеведущих и популярных певцов, с отрешёнными улыбками идиотов генерировали праздничное настроение среднестатистического телезрителя. То есть, меня.

-Помоги мне,- раздался призыв с кухни.

Потом, где-то с полчаса,  мы собирали стол.

***
- Чем займёмся до боя курантов? – безразлично поинтересовался я. У меня, конечно, был собственный ответ на этот вопрос, но хотелось, всё-таки, услышать ещё одно мнение.
Девушка улыбнулась.
- Будем пить шампанское и играть в карты. На раздевание. – последнюю фразу она произнесла с такой теплотой, что я умилился. Только вот шампанское…. Дело в том, что для меня пить шипучку  - всё равно, что нюхать клей. В итоге – кусок ваты в голове и тошнотворные «вертолёты». Но про это она, конечно, не знала.
- Шампанское? – с сомнением в голосе переспросил я, - а другого ничего нет?
- В этот день мы будем пить исключительно шампанское. Другого ничего нет.
Я наконец-то понял, зачем она на себя всё это нацепила.

***
…надо же…. Опять эта шестёрка трёф. Который раз приходит. Хватит заходит с неё, надо придержать. Необходимо догнать её по проигрышам, а то я так и никогда не разденусь. Украшения, вроде сняты. Обувь тоже. Осталось платье, чулки. А! Ну и бельё. Что? Ещё бокал? Да не откажусь! Ну да, ну да, разолью, конечно…Я же – мужчина, а ты – женщина… Красивая, заметь, женщина. И я должен за тобой поухаживать, даже если б ты была и некрасива…шучу, шучу… ты – прекрасна. Только в карты играть не умеешь… даже в дурака. Шестёрка…. Сколько моей дочери? А, ну как раз: скоро шесть… Что? Да, схожу, принесу… надо же, уже бутылку выпили… Сколько же сейчас времени? Впрочем, всё равно. Да, принесу. Вот кон доиграем….Да нет, зачем – «ремень идёт отдельно»? Пусть уж с брюками… делов-то…. В коридоре как дует. Отчего так? Оттого, что я без брюк? Когда мне было от этого холодно… Холодильник какой-то дурной. Его надо назвать шампаш…шампан…, да без разницы….. Да, милая, иду, иду… Ещё вина?...Аккуратней, пена…Ой, извини…Ну извини, пожалуйста, радость.. Сдавай…Та-а-ак…Опять шестёрка. Да что ж такое то, а?.... Опять ты с такой слабой заходишь… Сейчас же обратно… впрочем, без разницы, беру. Платье б сначала с тебя снять… Да какая разница? Всё равно сама разденешься… Это же игра. Не более, чем брачные игры волнистых попугайчиков. Что? А, да… Только сама налей…Видишь, я уже с этим не очень…Ну и что? Подумаешь…У нас всегда так…носимся по жизни, вдавливая себя в сущность происходящего…. По храмам бегаем, пытаясь потравить тараканов в грязных углах своих душ… а простых вещей не знаем. Вот ты знаешь, что такое «детский ноутбук»? нет? То-то же….Да… Сейчас сниму…. Нет, можно я больше не буду пить? Что? Обещал? Ну, давай…Сдавай… Давай-сдавай, прям кричалка на стадионе. Да нет, не болельщик… так. Оп-па! Опять шестёрка…. Так вот, я о чём?.....

***
Вместе с пробуждением приходило чувство неуверенности. Было такое ощущение, что я вчера пропустил что-то важное – либо финал Лиги Чемпионов, либо зарплату. Во рту стоял явно ощутимый стальной привкус. Я приподнялся на локте. Эмбрион света, который должен был обозначать скоро грядущее утро, висел с какой-то другой стороны. Девушка сладко посапывала, отвернувшись к стенке. Дома у стенки обычно спал я.

Стараясь не шуметь, спустил ноги на пол. Диван предательски скрипнул. С минуту сидел, привыкая к полумраку. Потом поднялся и занялся ориентацией в пространстве. Стол с едой я определил сразу – сказывался долгий опыт нахождения, чем похмелиться, в условиях ограниченной видимости.

Рядом стоял журнальный столик. На нём серела какая-то устойчивая масса. Я подошёл поближе. Это была разбросанная колода карт. Все карты лежали рубашкой вверх, и лишь одна лежала лицом. Шестёрка трёф.
Я наклонился над столиком, и, прикрывая ладонью рот, прошептал:
- С Новым годом, дочка!