Пазнакомился я на рок-канцэрте с эмо-тёлкай. Правда, прежде чем знакомиццо, руку на сиськи положил. Насчупал фтарой размер. А она, дура, расстроилась. Ты, говарит, как фсе. Тока мясо ва мне видишь. И давай рыдать. А хуле? Они там размалёванные как хуйпрассыш и причоски как током ёбнуло. Ну, успакоил я её, пивасом угастил. Па ушам праехал, типа, Токио Готель - новый альбом – эма-культура. Пазвал в гости, травы депрессивнай курнуть. Прихоим ка мне, пакурили, баллады воткнули и давай на диване шырудить.

Я и так и сяк, а она, сука, как бревно, блять. Спрашываю, чо такое, бля? Ты, грит на билакаулица не пахош, волосы у тя кароткие и не тарчат нихуя. Я ей грю, а ты прицтафь, што я билкаулиц, тока как будта с армии пришол, ты миня ждала, а я сразу к тебе. Смарю, расслабилась, паплыла. Ты, грит она мне, тока гавари чонить па немецки. Ну я та полиглот, бля! О, Грэтхен, фикен, шванц, дасистфантастиш, бир, гамбург, репербан, бавариямюнхен, францбеккенбауэрбля! У неё тут проста каллапс случился. Глаза закатила, арёт «Еби меня герр Каулиц!» и бурна канчаит. За это представление она на мне патом фсю ночь прыгала, а я кагда канчал орал на неё «Шнелля, бундесвер, зольдатен, швайне, хэндэхох, ангеламеркельбля!», и она снова канчаит. Я себе потом словарик немецкого прикупил. И кагда она снова заходит я ей на пароге прям так говорю «Гебен зи мир битте айне пакунг кондомен!» и она прям в каридоре атсасывает. Вот она сила знаний!

Я ваабще с бабами меркантилен, ебануццо. Ну вот к примеру. Пазнакомился с таргашкой адной. Калбаса – сыр – сало. А хуле? Жыть-то надо. Да и зубы миня её привлекли. Справа – налево и сверху – вниз, фсё в золате. А я давно мечтал а том, штоп мне женщина с залатыми зубами отсасала. Типа, истытический изыск в ебле, наблюдать как твой хуй исчезает в залатой пещере и каждый раз ащущать сибя Али – Бабаем, кагда ей гришь «Сим-сим аткройся». А кагда её перед зеркалом ставишь она тащицца, но рта не аткрывает. Тока кагда кончает, глаза закроет и хуяк, пещерку алладина разинулабля. Или в этай же позе её по жопе если бить, она так зубы сажмёт и кайфует. И женщина душевная аказалась. Сальца с колбаской принесёт, ужын сделает и смотрит как я хаваю, а патом пад стол ныряет и хуй в золото заглатывает. Одни прятности с нею.

У миня саседи алигархи паявились. Выкупили три квартиры и сделали себе адну. Я у них кандицанеры вешал, кухню падключал, ну и всякую мелочь там делал. А хуле? Денешки-то нужны. У миня тагда кепку спиздили, да и треники новые нужны были. Мужык там был ёбнутый какой-та. Всё время то в тилифон смотрит, то в кампьютор, то новости с какими-та цыфрами. И съебался патом. А жена нармальная такая тёлка. Чиста куклабарбибля! Загарелая такая, причосанная. Но нервная. Орёт на всех, сука. Видать не ебал её этот компьюторщик. Хадила она за мной по квартире, следила не спижжу ли я чего, аж надаела сука. Я правдо, присматрел себе крассовки нехуёвые и шапку мехавую. А хуле? Зима не за горами, а уши мёрзнут. Но эта барбибля за мной как хвост. Я тут умнава включил. Абъясняю ей как-чего в кухне падключать. Поразил её глыбкими знаниями в области электрическага токабля. Патом гаварю ей, што мол у них не эканомные нихуя лампы в кухне и сеть саединения между ними гавно и я гатоф за умеренную плату фсё изменить к лудшему. А она ни в какую.

И тут меня эта фсё разазлило. Становись, грю, раком, сука!  И по еблету ей ладошкой хуяк! Она на калени падает и шэпчет, типа не бейте гаспадин! И давай мне тапки лизать. Ну я шумовку взял и па булкам её отходил. Разделись, а я сматрю пирсинг у неё на губищах нижних. Ну я сначало-то в запале сей факт не принял за нечта важное. А патом, кагда благоверный ейный в командировках пропадал, я у неё жыл как шэйхбля. Вирёвачку с калакольчикам привяжу за губища половые и футбол смарю на плазме. Как пивас кончиццо я раз за верёвачку дергану и ару «Абслужы гаспадина, мерзавка!» Или в прятки играли. Я с завязанными глазами на звук калакольчика шол и кагда лавил должен был атхлестать нерадиваю карову, атбившуюся от стада. Вообсчем, парадизбля!

Пазнакомился я с кареянкай адной. Маленькая такая, криваногая слихка и еблет странный, што кагда на тебя смотрит, кажэцца, што удивляеццо, а глаза узкие. Она в нашэм гораде миссионеркай была. Не буддистка, а карейская христианка. На улице спросила о маём отношении к гимнасту с крестика. Ну попиздели про религию, там, про холод наш и напрасился я к ней, типа за прасветляющей литературай. А хуле? Всестароннее развитие залог успеха в ебле. Прихоим к ней, а там пиздец. Шэсть карейцэв в трёх комнатках. Литература ихняя в коробачках разложена, иконки висят везде, даже в сортире. Ну мы с ней на кухню, чайком баловаццо и о вечном перетирать. Два часа она мне моск выжигала всякай лабудой. А я сижу и представляю себе, как её глаза раскроюцца, кагда я ей засажу. И тут она мне грит, мол винчик буиш? Меня два раза насщёт синьки спрашывать не надо. Ебанули с ней по стакашке, захорошело.

А эта дальше тараторит пра пиздец света и избавление от грехов. Я уже по втарой налил. Выпили. А она распаляеццо, типо нихуя вы белые не шарите в смысле жызни. Мы, грит, азиаты, вас бесталковых учить должны. Ну я-то непротив. Учи, говорю, только смысл жызни для меня в примитивных весчах содержыццо. На уровне жывотных инстинктаф, заложенных саздателем. Это я в газете адной прачитал, шыбко умной. У прафессара однаво в маршрутке ис партфеля спиздил. Тут ей башню сарвало. Жывотное, грит, недастойнае называццо человеком. И на дверь показывает. Ну лан думаю, печенье-то ваше я всё равно сажрал.

Выхажу на плащадку, она за мной и тащит на плащадку между этажей. Я, грит, тут помалюсь за тя грешника. И локтями в падаконник упёрлась. Ну я ей юпку задрал, пальцом от шэи по позвонку до второго щелчка провёл, заправил вялава и начал следовать жывотным инстинктам. А эта молицца, типо, прости его грешника атец небесный. А миня это с панталыку сбивает. Кончить не магу. Сматрю, у ней из кармана брашурка торчит. Вытащил, на спине ейной разложил, читаю. А там неинтересная вата, про избавления всякие. Ещё хуже стало. Я тогда про себя малиццо начал. «Атец небесный, сделай так, штоп эта курица в люсилю превратилась и штоп мне камерондиас с дрюбэримор яйца лизали, а кагда я кончу, штоп они хором кричали «Привет, Чарли!» Страстно так про себя повторяю, уже верить начал. И тут как волна накатила, я еле выдернуть успел и в сторону мусоропровода отстрельнул. А криков про Чарли нету. Расстроился я . И верить перестал. Ну их нахуй, этих религиозных.

Надумал я как-то в инстетут паступить. Пришол в деканат спрасить, чо им там за бумашки нужны. Ну, типа, штоп всё па чеснаку было. А мне там крыса ачкастая грит, неси аттестат о среднем абразовании, пасспарт и три тыщщи лягушачьих шкурок. Типа партийнова взноса. Я расстроился. Думаю, даже если прадать всю каллекцыю пачек от сигарет, все зажыгалки и палавину спартивных кастюмаф прадать, и то максимум тыща наберёца. Ушол, воопсчем нисчем. Песдую па аллейке, смарю тёлка сидит, плачет. Падхажу, грю, мадам, кто вас пасмел абидить? А она слезами - саплями и грит, ёбарь её выгнал, а в абщаге местов нет, даже зайцем на хую не праскочиш. Я стаю и чуствую, как в воздухе летает лёгкий запах нажывы и шаровой пиздятенки. Пайдём, гаварю, у меня перекантуесся. Она вроде как баицца, но на улице не лето ни разу и страшна.

Вообсчем, приютил я сирату. Дагаварились об аплате. И вот жывёт она неделю, втарая уже кончаецца, а мне нихуя не обламываецца. Палучил я с неё квартплату, купил винца краснова, канфет шыкаладных и вечерам после ужына гаварю, што у меня для неё сюрприс. Она, вроде, радуецца, вино пьёт, шыкалад хавает. А патом гаварит «Амиго, ты не в маём вкусе!». О как, бля! Я её подобрал, обогрел, плату за квартиру симвалическую назначил, не ебал никаво две недели в предвкушении её студенческава тела и тут я не в её вкусе. Обиделся, што писдец! Но виду не паказал. Ладна, гаварю, папытка – не пытка. Прахоит ещё две недели, я естессьна за квартплатой иду. А она опять плачет. Типа с работы выпесдели, падажди пару дней, пака я новую найду. Сагласился ещё неделю падаждать. Дня три прашло. Она только училася. А у меня из халадильника хавка начала пропадать. Я думал, што это как-то с алкаголем связано. Нихуя.

Выхажу ночью пассать, а из кухни свет. Тиха так падкрадываюсь, а там эта оголадавшая в трусах и майке сыр жрёт. Падхажу тихоничка и шэпчу «Никаму не двигаццо!», она и застыла. А сам я уже ей вставляю. И говорю «Игра называецца «Ебут и кормят». Правила такие: пока я тебя ебу, ты можешь жрать. Если хочишь, можешь супчики перед этим варить и патом их хлебать, а то без бульона желудак посадишь. Вапросы есть?» Она мычит так отрицательно. Ну ладно, понеслася. Отстрелялся быстро. А хуле? Почти три недели говел и только на фотку сисек анфисычехавой драчил пару раз. Кароче кончил ей на спину, а она дальше жрёт. Ну я её нежна так дверцой ёбнул, штоп не правил не нарушалабля. И грю, што мол всё радная, пока я не магу тебя ебать, ты не жрёшь. Всё зависит от тебя. В ту ночь сожрала она всё. Даже варенье кислае, соседкино. А я наёбся вволю.

Утрам пашол закупился. Прихажу, она на кухне сидит, жрать хочет. Ну пригатовили супчека там, салатик нарезали, бутерброды. Я похавал как человек, пакурил и пёрнул. Ну, типа, сигнал к началу саревнаваний. Она штаны сдёрнула, лошку с вилкой взяла, ебалом в холодильник и давай жрать. Ну меня ваабще-та поза эта развлекла, но захателось новых ащущений. Я маслом сливочным елду обмазал и в туза абитуриентке этой. Она, сука, суп па холодильнеку пролила, визжыт, вырываеццо. И тут, то ли варенье саседкино, то ли проста от пережору и резких движений, чуствую выталкивает меня чота из неё. Ну я хуй так реска выдернул, и в сторану. Видимо рефлекс в падсознании, што из жоппы-то ничо приятнова не выйдет. И внатуре. Обдала студентка кухню жыдким фонтанам. Я аж залюбавался и сразу фатаграфию из журнала «Крестьянка» за восемсятсидьмой год вспомнил, где три тёлки в ебанутых купальниках под водападом с зонтиками стаяли. Вот они бы, да под этот фантан! Карочи, кухня в гавне, студентка в слезах и в гавне, а я со стаячей шнягой пасреди всего этого гавна. Это, грю, удар ниже пояса и расцэниваеццо как нечесная игра. Пасему галодный паёк, уборка и аццкая ебля. К вечеру даже запах гавна выветрился, так она памыла всё. И еблись мы патом месяца два как кролики, без всякай квартплаты.

Я к чему ваапще всё эта рассказал? Да ни к чемубля.
Берегите шнягу.