Мама дорогая, как же хочется спать?! Услышал бы сейчас команду «Отбой», сразу же «сложил бы шасси» и  повалился прямо на бетонный пол …и сладко проспал, не видя снов, минут 600…, нет, 900 минут! Точно, 900 минут гораздо лучше, чем 600…

Свинцовые веки, наплевательски игнорируя категорический приказ ускользающего сознания: «не спать!», мягко смыкаются. Размеренный голос старшины 4-й роты, проводящего очередной инструктаж перед заступлением 45-го классного отделения во «внутренний» караул, становится все тише, мягче и ласковей… мурррр-мурррр… Ощущение реальности неумолимо притупляется, уставший мозг начинает работать в импульсно-проблесковом режиме, периодически чередуя полные отсечки разумной деятельности с прерывистыми вспышками искаженного сознания…

Блым-блым… инстинктивно поправил ремень автомата Калашникова на правом плече, чтобы не сползал… блым-блым… непроизвольно вздрогнув, выпрямил ослабшие колени, чтобы не подкосились ноженьки… блым-блым… ст. 129 Устава гарнизонной и караульной службы?! Конечно помню, о чем речь, наизусть отбарабаню… блым-блым… часовой есть лицо неприкосновенное… блым-блым… серый бетонный пол неожиданно подпрыгнул и сменил привычное горизонтальное положение на неестественно вертикальное… блым-блым… Странно однако?! С чего бы это? …блым-блым… Бац! Искры из глаз!

Взметнувшийся вверх пол, больно врезал меня по лицу, сдирая кожу на щеке… блым-блым… раздался противный лязг железа по бетону – мой автомат лежит рядом со мной… блым-блым… Не понял?! А почему я лежу на полу, когда буквально еще мгновение назад стоял в строю… Кстати, на полу так уютно и хорошо, мягко… кто-нибудь, бросьте в меня одеяло… пожалуйста… блым-блым… Как на полу?! Мде… приехали! Вырубился, твою ...дивизию, вот стыдобища!

Склонившийся надо мной старшина предельно вежлив.
- Уснул батенька? Пора просыпаться, милый! Агу! Агу, маленький!
Под дружный хохот ребят и последующие нецензурные комментарии старшины роты, нехотя отдираю свои кости от «гостеприимного и желанного» пола чтобы, частично проснувшись, опять принять вертикальное положение… Руки-ноги целы, ствол автомата не погнулся, вот и ладушки. Царапина на щеке не в счет, зато успел чуть-чуть вздремнуть и немного расслабиться…

Находясь в здравом уме и трезвой памяти, могу однозначно констатировать - в стенах военного училища нам постоянно хотелось есть и спать. Оно и понятно, организм любого растущего ребенка (среднестатистический курсант – ребенок-акселерат с большой пиписькой и ничего более, поверьте на слово) настойчиво требует калории и отдых.

Строгий распорядок дня, утвержденный самим «ах, каким важным, генералом – начальником училища ВВС» и Общевоинские Уставы, безусловно подразумевали и то и другое.
    
Про высококалорийное питание см. «Бигус», а на незыблемом праве каждого военнослужащего на отдых – регулярном здоровом и глубоком сне, остановимся дополнительно.

Теоретически, каждый курсант имел законное право на гарантированный отдых в горизонтальном положении в пределах своей персональной койки. И что характерно, данное право периодически предоставлялось, но зачастую не в полном объеме (уборку территории никто не отменял, поэтому будь любезен обеспечить чистоту, а когда это будет сделано – твои личные проблемы, ночь – самое подходящее время).
Так вот, для полноценного восстановления потрепанных за день сил времени для отдыха все равно не хватало. Да-да, катастрофически не хватало!
    
Бесконечная и суетливая беготня курсантских подразделений в периметре училища, шныряющих словно стайки тараканов при включенном на кухне свете и убого-однообразная пища, которая уже не лезла нам в горло (хоть закрывай глаза и зажимай нос), а также богатый выбор всех разновидностей суточных нарядов, караулов, хозяйственных работ, марш-бросков по пересеченной местности с полной выкладкой и без оной, парко-хозяйственные дни, регулярная уборка закрепленной территории, «половая жизнь» (ничего общего с нормальным сексом, поверьте на слово), утренняя физзарядка с традиционной пробежкой в 3 км., бесконечные строевые занятия на безразмерном плаце, организованная беготня между учебными корпусами во время перемены, широкомасштабные спортивные «праздники» по выходным дням перед увольнением в город и вместо увольнения в город и т.д. и т.п., выматывали среднестатистического курсанта до состояния «не стояния». Ребята, особенно с 1-го курса обучения, напоминали некое аморфное существо… вернее, вещество, которое передвигалось в окружающем пространстве лишь с единственной целью – приткнуться к любой точке опоры (в идеале – к горизонтальной) и «закоротить мозг на массу» - сомкнуть веки и забыться в глубоком обмороке. Если не прикладывать к сопящему телу внешнее физическое воздействие, то такой обморок может длиться неприлично долго – до 24 часов и это не предел скрытых возможностей курсанта, поверьте на слово. А как мы завидовали бурым медведям, мама дорогая?! Проспать всю зиму в уютной берлоге – это же ТАКОЕ счастье! Фактически, нирвана!
    
Уставшие и замотанные курсанты спали везде и повсюду. Спали на лекциях, в учебных лабораториях, на семинарах и на групповых занятиях в аудиториях. Засыпающий объект в форме цвета хаки, отдавшись на милость Морфея и отключив свое сознание но, оставаясь скованным воинской дисциплиной, под монотонно-убаюкивающую речь лектора продолжал хаотично елозить шариковой ручкой по своему конспекту. В результате получались весьма интересные кривые линии и прерывистые графики, которые получили название «Диаграмма сна», т.к. наглядно демонстрировали время  полного угасания мозговой деятельности курсанта, глубину погружения в нирвану и длительность сна.
    
Демонстративно сложить ручки на парту и придавить их сверху своей стриженной головушкой, дабы сладко похрюкать минут несколько, такую роскошь курсанты позволить себе не могли. Это же военное училище, а не гражданский институт, там какой, прости господи. Устав, дисциплина, армейская выправка и все такое. Понимать надо! Поэтому, спали с прямой спиной, сидя за партами, и даже не подпирая отяжелевшие головы руками.

Наиболее продвинутые экземпляры – Витя Копыто, например, умудрялся спать с открытыми глазами, что вызывало приступы восхищения и неприкрытой зависти среди остальных курсантов, обделенных таким талантом.

На курсанта Копыто было любо-дорого посмотреть. Во время лекции, перед погружением в спячку, его веки с белобрысыми ресницами, делали несколько ленивых движений моргательного характера. Амплитуда движения век постепенно снижалась и веки Виктора замирали в распахнутом состоянии. Его взгляд постепенно стекленел и терял осмысленность. Глазки выпучивались как у перепуганной лягушки-путешественницы при виде земной поверхности с высоты птичьего полета или увидев Ивана-царевича, забредшего в непролазное болото в поисках какой-то стрелы.

Максимально вылезшие из орбит глазенки Витьки Копыто застывали неодушевленными фарфоровыми шариками, зрачки расширялись. Отсутствующий и расфокусированный взор упирался в одну точку. Не в силах бороться с чарами Морфея, Витенька неумолимо засыпал. Он начинал медленно релаксировать, постепенно расслабляя группу мышц своего тела, ненагруженную в процессе сохранения сидячей позы и вертикального равновесия.

Его нижняя челюсть в строгом соответствии с эпохальным открытием Исаака Ньютона о всемирном тяготении, постепенно и однозначно тянулась к источнику гравитации и отвисала почти до самой поверхности стола. Мясистые губы курсанта Копыто, расслабившись и полураскрывшись, открывали оперативный простор для обильной слюны, скопившейся во рту и выделяемой слюнными железами. Так как Витя крепко спал и рефлекторно-глотательных движений не делал, то слюнка, воспроизводимая добросовестными железами, постепенно заполняла всю полость его безразмерного рта. А далее, в соответствии с гениальным открытием другого великого ученого мужа по имени Архимед, при очередном погружении расслабленного языка Виктора в полость рта, образованную нижней челюстью, накопившаяся слюна начинала выливаться наружу в объеме, вытесненном языком курсанта Копыто. Сплошная физика, куда деваться.

Липкая слюнка текла тоненькой струйкой  прямо по Витькиному подбородку, затем, потеряв «русло», начинала капать на гимнастерку, где частично впитавшись, продолжала свой путь в область поясного ремня, который играл роль импровизированной плотины. На плотине-ремне жидкость, именуемая слюной, начинала скапливаться, набирая объем, вес и потенциал «разрушительной силы».
    
Как правило, преподаватель, читающий лекцию, за пару минут до окончания занятия, продолжая монотонно бубнить учебный материал, неожиданно вставлял провокационную фразу: «Кто спит…», а затем, резко повышая громкость голоса, рявкал отрывистую команду.
- Встать!
Курсанты, которые боролись с неумолимо накатывающим сном с переменным успехом и вполуха слушали лекцию, как правило, умудрялись осознать подвох в словах офицера и оставались сидеть на своих местах. А вот крепко спящие особи, благополучно пропустив мимо ушей тихое «вступление» и разбуженные знакомой командой «встать», мгновенно просыпались и подброшенные невидимой пружиной условных рефлексов, вскакивали со стульев и замирали в идеальной строевой стойке, показывая всем своим молодцевато-бравым видом полную готовность выполнить любой приказ партии и правительства.

Коварному преподавателю оставалось только переписать «спавших на лекции» и передать список «преступников» командиру роты.
– Суточный наряд в полном составе, прошу любить и жаловать.

А вот теперь представьте, как вскакивал неожиданно проснувшийся Витя Копыто. Весь объем жидкости, скопившийся в районе его поясного ремня, получив свободу, обильным водопа… прошу прощения, слюнопадом, выплескивался на стол, на пол и на впередисидящих товарищей. Ребятам  из ближайшего Витькиного окружения можно было не ходить с душ. А курсант Копыто гарантированно оставался после занятий, чтобы вымыть полы в «затопленной»  аудитории.

Ребята спали в суточных нарядах, где спать категорически запрещено. Тумбочка дневального имела столешницу, установленную под углом к линии горизонта, чтобы дневальному курсанту было неудобно сидеть сверху и не создавалось благоприятных условий для нарушения воинской дисциплины – сна в неурочное время. Ничего страшного, спали стоя! …как лошадь в стойле.

Дневальный по роте спал, прислонившись к стенду с Общевоинскими уставами. А на лестницу перед входной дверью устанавливали «сигнализацию» - металлическую банку из под сгущенки, привязанную к тонкой нитке.

Когда дежурный офицер по училищу ВВС, томясь от предвкушения застукать спящий наряд, крадучись поднимался по лестнице в казарму нашей роты, то обязательно обрывал нитку, незаметно натянутую поперек ступенек. Пустая банка со страшным грохотом летела вниз по лестнице, а дневальный мгновенно просыпался и, не приходя в сознание дико выпучив глаза, орал текст доклада, что за время «несения  службы никаких…, никого …и ничего»! Стоим на посту, охраняем покой Родины! Народ и страна могут спать спокойно! Ура!

Умудрялись спать в карауле, на постах под «грибком» и на вышках. Спали и под дождем и под снегом, завернувшись в тулуп или в брезентовый плащ. Самое опасное – уснуть на постовой вышке, т.к. запросто можно было упасть с высокой лестницы или обжечься, прислонившись к включенному прожектору. Все равно спали.

Спали даже на первом посту – знамя училища. Пост № 1 был в штабе, напротив «стекляшки» с дежурным офицером по училищу. Этот пост все курсанты откровенно не любили, т.к. всегда на виду, фиг расслабишься. Под ногами у часового была медная пластина с «микриком» и вывод на зуммер сигнализации. Шаг в сторону – рев сирены (знамя украли), мгновенно прибегала тревожная группа из караулки, а также из «аквариума» выскакивал деж.по училищу и его помощник с пистолетами.
- Руки вверх! Всем оставаться на своих местах! Стреляем без предупреждения!

Знамя училища охранялось как «молодильные яблоки» из одноименного мультфильма. Все равно спали! В ночное время, часовой на посту, выбрав время, когда дежурный офицер отбивался «баиньки», а его помощник начинал клевать носом, курсант осторожно садился на подоконник ближайшего окна, при этом, не перенося вес своего тела с подошв тяжелых сапог. Затем, осторожно снимал с себя автомат, откидывал приклад и аккуратно упирал его в медную пластину с «микриком». Потом, часовой своей грудью упирался в ствол автомата и только после этого снимал затекшие ноги с пластины.

Все, далее следовала мгновенная отключка, но сон бойца оставался очень чутким, чтобы «в случае чего» успеть проделать все вышеуказанные процедуры в обратном порядке.

Также на посту № 1, прямо за спиной часового в стену штаба был заколочен «корабельный» гвоздь, шляпка которого отступала от поверхности  стены см. на 7-8. Высокие парни из состава караула, стоя на посту незаметно цеплялись за шляпку мощного гвоздя металлическим кольцом с карабинчиком, расположенным на ремне автомата и полуповиснув, не снимая ног с «микрика» естественно, умудрялись «быстренько» вздремнуть «не сходя с места».

Спали на ходу прямо в строю роты. Спали на бегу. Спали в позе Роденовского мыслителя, приткнувшись мимолетно своей пятой точкой на любой холмик. Спали в позе «бегущего египтянина», согнувшись буквой «зю» или свернувшись в рулет …в спирать …на весу… спали.

А как хорошо и уютно спать в училищном клубе при организованном просмотре замечательного киношедевра всех времен и народов «Броненосец Потемкин». Причем, особенно сладко спиться именно при 27-м просмотре… А как чудесно спиться под «Ленина в Октябре» или под «Юность Максима»?! Одно удовольствие, хочу вам сказать. Главное, чтобы кресло попалось с исправной «поджопницей» и свет в зале не забыли выключить, тогда совсем полный кайф. Полтора часа гарантированного сна! Это ли не счастье?!

А были еще и довольно неожиданно-экзотические места для курсантского сна. Такие как сушилка в казарме. Под столом в «ленинской комнате». В каптерке на полках. На табуретках, сдвинутых в ряд в курсантской столовой. На всех комсомольских собраниях я честно проспал уперевшись носом в широкую спину впередисидящего Лелика - богатыря из Киева, который надежно скрывал мое бесчувственное тело от зоркого взора приглашенных лиц из президиума. Спали в сопле реактивного двигателя на учебном аэродроме. В груде брезентовых чехлов самолета, сваленных в углу ангара. В помпезной бархатной шторе насыщенно-бордового цвета, которую нам поручили повесить в актовом зале перед партконференцией училища. В бункере с картошкой овощного склада. Потом, правда, спина долго болела от твердых клубней, но это уже мелочи, точечный массаж своего рода.

Но было еще одно неожиданное место, которое вспоминается с особой теплотой и отвращением одновременно.
Итак. Лютая уральская зима. На улице -35 и северный ветер с порывами до 20 метров. Гражданские «кукурузники» Ан-2 с аэродрома местных авиалиний не рискуют оторваться от земли - опасно. А те безбашенные «асы», которым все же удалось поднять машину в воздух, тупо висят на одном месте над ВПП аэродрома на манер бумажных змеев и не могут продвинуться ни на метр по запланированному маршруту. Хохма!
Провисев длительное время в воздухе, пока здравый смысл не заставит пилота отказаться от полета или пока топливо в баках не закончится, Ан-2 тяжело падали в сугробы аэродрома, где их сразу же привязывали прочными тросами, чтобы порывы ветра не унесли самолеты в заснеженные дали.

Группу из 5-ти курсантов 45-го классного отделения назначили на училищный свинарник. В числе сомнительных счастливцев оказался и я. Спорить и возмущаться в армии не принято, назначили, так назначили.
Пришли на свинарник, пересчитали живность по головам, наряд приняли. После ужина в курсантской столовой на территорию свинарника дежурный тягач в виде бессменной лошади притащил бочку с объедками. Превозмогая приступы отвращения и рвотного рефлекса от противно-отвратного вида месива из объедков, свиней обильно и сытно накормили. Чтобы пища не успевала замерзнуть в лоханках, ее разбавляли горячей водой, которую мы сливали из труб центрального отопления.

В свинарнике было откровенно не жарко. Свинки жались друг к другу и в общую кучу, пытаясь устроиться с комфортом на предстоящую ночь. Оно и понятно, вместе завсегда теплее. А вот нам как ночевать? Вместе со свиньями ложиться?
Кстати, о здоровье свинушек, командование училища позаботилось даже больше, чем о курсантах, т.к. в наших казармах сегодня градусник показал в районе 10-ти градусов «жары», а в свинарнике было аж целых 14!

Вдоль стен свинарника, на некотором возвышении от пола были проложены трубы с горячей водой, диаметром см. 30, не более, но зато теплые – центральное отопление, куда деваться, все чин по чину.
Побродив некоторое время по свинарнику и не найдя подходящего места для ночлега, ребята стали укладываться прямо на трубы. Не со свиньями же спать, право слово?! Мы были одеты в обычные телогрейки и шапки с опущенными «ушами». Улеглись на горячие трубы так, что голова последующего курсанта укладывалась на сапоги предыдущего. И хотя сапоги товарища – не самая удачная замена подушки, но все же лучше, чем ничего. В импровизированной живой цепочке мне досталось место «замыкающего».

А теперь представьте, труба диаметром в 30 см., под спиной почти тоненькая жердочка, а мы лежим, греемся и даже спим. Во как! Словно куры на насесте, а куда деваться?! Спим! И это радует.
Просыпаюсь от того, что кто-то дергает меня на ногу. Осторожно так дергает, но весьма настойчиво. Нехотя открываю один глаз и пытаюсь приподнять голову, но так, чтобы не потерять шаткое равновесие. Резких движений делать нельзя, иначе все вместе свалимся с этого теплого насеста прямо в грязное стойло к храпящим свиньям.

Поднимаю голову и с удивлением обнаруживаю, что рядом с моими ногами прямо на горячей трубе сидит крыса и с аппетитом пожирает подошву моего сапога. Очевидно, при кормлении свиней, я наступил в лужу с объедками и к подошве прилип кусочек съестного. И теперь наглая зверюга, аккуратно обгладывает резину на подошве, сохранившую привкус пищи. Что характерно, крыса жевала весьма увлеченно, интенсивно двигая челюстями, но при этом брезгливо обходила стороной металлическую подковку, приколоченную к подошве сапога. Ничего себе раскладец?! Пока я тут сплю, меня уже практически доедают! Ну дела?!

Обалдевший от такой вопиющей наглости, я энергично задрыгал ногами, отгоняя непрошенного гурмана. Крыса, задорно цокая коготками по металлической трубе, виртуозно уворачивалась от моего сапога, не горя желанием получить подошвой тяжелого сапога по наглой морде. Но и расставаться с дефицитным «продуктом» тоже не хотела.
Некоторое время она обиженно пищала, мол, «а компот?» Но, осознав, что десерт ей уже не обломится, крыса нехотя и степенно удалилась, даже не делая слабой попытки шустренько затеряться в какой-нибудь дырочке! Ага, сейчас?! Всем своим видом она давала понять, что свинарник – это ее территория, а мы тут так – разнообразие в ее рационе и ни как иначе.

Более того, по ее наглой морде и многообещающему писку, я отчетливо понял, что она обещала еще вернуться! И возможно, с многочисленными друзьями! Так что, всем оставаться на своих местах, «я требую продолжение банкета»!
Спать как-то сразу расхотелось и остаток ночи, я просидел рядом с ребятами, охраняя их покой и сон от непрошенных гостей.
Утром, рассказывая парням о визите крысы, в качестве доказательства своих слов, продемонстрировал сапог с надкусанной подошвой…

p.s. С тех пор, ко сну отношусь очень трепетно и предпочитаю спать со всеми удобствами в горизонтальном положении и желательно на мягкой кровати. Но, в принципе, всех жизненно полезных навыков, полученных за время обучения в военном училище, пока еще окончательно не растерял и при желании, могу спать сидя, полулежа, прислонившись, стоя, но вот спать с открытыми глазами, увы… так и не научился.