Разные бывают профессии. Кстати, Вениамин, - протянул мне руку с длинными тонкими пальцами худощавый волосатый субъект. Я мирно потягивал крепкое темное пивко, сидя за стойкой провинциального бара субботним вечером. Скажу честно, такое начало беседы меня сильно заинтриговало, поэтому обычный эквивалент "идите нахуй, мне и так заебись" я в этот раз не произнес.
- Излагайте, - коротко произнес я, пожал протянутую руку и отхлебнул глоток на треть кружки. В носу защипало. Чтобы скрасить невольно возникшую паузу, я тихо рыгнул.

  Мой собеседник поморщился той брезгливой миной, с которой люди искусства смотрят на недалеких простаков. Но моя доверительная открытая физиономия, окаймленная короткой рыжеватой бородой, помогла продолжению беседы.
- Я, извините, работаю со скрипкой.
- Лабух что ли? - Я уже готовился послать его к чертовой бабушке.
- Типа того, но не с обычной. Скрипкой-мастурбатором.
- Это как? - Мои глаза стали заметно округляться. Засунуть в пизду флейту - это запросто, ну там загубник от волынки, можно себе представить, барабанные палочки - это заебись, но скрипку.

- Понимаете ли, на этой скрипке есть выступ, типа деревянного рога или, если хотите, фаллоса. Женщина садится на него промежностью, а я играю специальные вещицы для её удовольствия.
  Тут я окончательно охуел. Это был пиздец моего мировоззрения, крах моей веры в верность женщин моему багровому хую.
- И что? Кончают? - Протянул я и сделал еще один гигантский глоток.
- Ещё как кончали, бедра себе от удовольствия до крови царапали, синяки на сосцах оставляли. А теперь всё, если можно так выразиться, уволили.

- Да, мля, бывает. И кто теперь за тебя? - Я уже начал немного сочувствовать этому странному парню.
- Никто. Те произведения в России, наверное, только я изнаю. Это секрет китайского императорского двора. Но, приплыли. Финал. И скрипки тоже нет.
  Мой собеседник заметно погрустнел.
- Вот же ж пидорасы, - посочувствовал я ему. И кто ж такое сотворил?
  Я окончательно понял, что моему новому знакомцу необходимо выговориться. Обычное дело. Поэтому заказал рядок кружек с темным чешским пивом, расставил их на стойке между нами и приготовился слушать. Вениамин отхлебнул из ближней к нему, и тут его как прорвало.

  Короче, играю я лет с двенадцати. Сиротой рос, беспризорником. Дед-китаец, что в двадцатые в СССР сбежал и дворником работал, меня с улицы подобрал и научил со скрипкой обращаться. Сначала на дому играл, для жен партийной элиты. Приставали, бывало, с гнусностями всякими, но я отказывался и больше к ним не ходил. Потом, когда перестройка началась, по домам у новых русских баб стал работать. Потом браток меня один заприметил и предложил свой салон открыть, денег дал. Я отказываться не стал, потому что надоело прятаться и как заяц бегать. Дела, как говорится, в гору пошли. Столичная элита за месяц вперед записывалась. Голубые звонили постоянно, только им я отказывал. Нет для них партитур, да и от дерьмеца инструмент потом не отмоешь.

  Повадилась ко мне жена одного олигарха ходить. Дама стройная и симпатичная, слегка за тридцать. Души в моей музыке не чаяла, от одного вида скрипки глаза закатывала и текла, так, что в туфлях хлюпало. Богом любви меня называла. Я старался, как мог, не за деньги, конечно, а ради неё. Редко такие фанатки бывают. Её муж немного не в курсе был или вид делал. Ревновал, конечно. Многие ревновали.

  И вот, однажды днём вошли ко мне в салон, выбив дверь, молодцы в чёрном и этот самый олигарх. Сам седеющий, высокий, в костюме западном, глаза светло серые, белые почти. Играй, говорит, продолжай, а сам в уголке стал, и руки на груди скрестил. Жена сначала в истерику, но молодцы её на скрипке удержали. А я что? Моё дело маленькое. Играть стал. Она сначала напряглась, но потом соски под платьем заторчали, в бедра руками впилась, разводя их в стороны, глаза закатила и ну стонать в экстазе. А мужик слушает в уголке.

  Послушал так и говорит.
- Хуево у тебя получается.
- Я консерваторий не заканчивал, отвечаю, как могу, так и получается.
  Пареньки его мне для острастки по физиономии слегка съездили, чтоб не разговаривал, а слушал.
- Ну, скрипач, теперь дай-ка мне поиграть, говорит.
  Молодцы меня в сторону под руки оттащили, а мужик сам к инструменту сел. Играл, он, надо сказать, здорово. Я сам Моцарта люблю. Но что-то у него не задалось.

  Супруга его вместо того, чтобы в экстазе биться, ржать стала как кобыла. Наверное, щекотно ей стало. Но этот тип не сдавался. Она в судорогах забилась, бедная. И охранники её не удержали. Дама назад упала и влагалищем рог моей скрипки как есть вывернула вместе с древесиной. Кровь ручьем потекла.
  Я не удержался и заплакал, лицо руками закрыл. Как сердце мне из груди вместе с ребрами вырвали. А мужик плюнул, жену бросил там же и с охранниками ушел. Я "скорую" вызвал. Увезли её. А милиции я дожидаться не стал, заподозрил, что на меня это, как несчастный случай повесят, и засудят. Быстро вещи собрал и в бега.
 
  Пиво подходило к концу. О чем я и поведал моему собеседнику в возникшей паузе. Полубегом добрался до туалета. Я гонял струйкой мочи синюю гранулу ароматизатора в писсуаре и думал, что же за странный человек этот Вениамин. Проститутка в штанах, барный прилипала, что подсаживаются и задарма выпить норовят, или адепт редкого оригинального искусства? Так и не решил. Думал спросить у него, и если что не совпадёт, в лицо кулачищем вмазать. Но, когда я вернулся, за стойкой Вениамина уже не было. Его худая фигура с копною длинных волос размазалась в клубАх сизого табачного дыма, как частенько растворяются случайные знакомцы из баров.