- Я сотрудник МВД, у вас в подъезде опасный преступник! Откройте мне дверь и не выходите из квартир!! – орал в домофон Лелик, разрывая ночную тишину, опустившуюся на однотипные высотки Новокосино. Выпитый алкоголь и вид не менее пьяного друга, сидящего в этом подъезде на подоконнике седьмого этажа, заставили его действовать с несвойственной ему решительностью. Пронзительный писк, дверь с силой на себя. «Лифт? Нет времени ждать. Лестница!». Через три ступеньки, спотыкаясь и потея, бежал он по лестнице, пытаясь представить увиденный силуэт Нагиева на фоне звездного неба. «И как он уместился в таком узком окне?» – первое, что пришло ему в голову, когда он увидел его лицо в профиль, обращенное к ночи, равнодушной ко всему происходящему. На лице блестели слезы, руки, изрезанные тонким и острым лезвием канцелярского ножа, ломали друг другу пальцы. То ли из-за водки, то ли из-за схваченной белочки, Нагиев не мог произнести ни слова. Совсем недавно его руки недвусмысленно тянулись к горлу Лелика, которое быстро стало ему неинтересно, и он исчез в подъезде под звук разбитого стекла, сопровождаемый глазами застывшей в ужасе старушки, открывшей ему дверь. Ночью они боятся, ночью они вне своей своры соседок. Ночью нет зрителей, есть только зверь и жертва. И сумасшедшие.
  Сложившись вдвое, он сел на окне. В руки попался рюкзак, который он везде таскал с собой. Нагиев посмотрел вниз. Позади была вся его жизнь; вся, без остатка. Остается сделать лишь одно движение, и он знал, что сделает его.  «Жаль, что двадцать лет – мой отрезок. Но разве жаль? И вообще, что значит время? Количество прослушанных песен в плеере по дороге из пункта А в пункт В, количество прочитанных страниц книги в метро, количество подозрений, тревог  и воспоминаний, пришедших в голову. И что есть жизнь? А хуй ее знает! Все, концы в воду!».
  Было звездное небо, и Нагиеву казалось, что оно улыбалось ему. Пьяный угар не дал ему возможности обдумать свои действия. Сердце рвалось в ночь, глаза заворожено смотрели на асфальт, а мозг искал хоть одну причину остаться в этом мире. Не нашел. Открыв рюкзак, достал паспорт, студенческий, права.  «Цифры, нас всех пронумеровали, каждому отвели свой уголок. Но кто?! С какого хуя?!! Бля, как тесно с вами, душно… Душно мне!!!»
  Лелик со страхом смотрел на его мимику. Слезы сменились страшной гримасой, на лице застыла злость. Нагиев выбросил в ночь рассудок, за ним полетели паспорт, студень и права, все эти бумаги, которые делали его «человеком». Неожиданно Нагиев перешел на крик, свесив обе ноги, держась за перекладину плечами, как будто он хотел взлететь, но вместе с домом.
  - Ненавижу вас всех! – закричал он. – Жизнь моя пахнет чужим говном, вашим говном! Каждое утро я просыпался только для того, чтобы смыть этот запах! До встречи в аду!
* * *
  Они познакомились на одной из вечеринок. Он тогда еще учился в институте, она поступала. Естественно, они в свои годы не пропускали ни одной пьянки. А познакомил их Лелик, не пропускавший ни одной пары стройных ножек.
  - Она без ума от меня! Звоню ей пьяный среди ночи, мы болтаем по несколько часов, - хвастался Лелик. – А знаешь, с кем она встречается? С этим тупицей-импотентом Бонифацием! Почему все нормальные девчонки встречаются только с идиотами?
  - Потому что у «идиотов» богатый внутренний мир, или девушкам кажется, что у них таковой есть. – Нагиев прикурил сигарету. – А что взять с тебя? Без денег, неплохой кандидат в алкоголики, да и несешь всякую чушь без остановки. Ушлепок, одним словом!
  - Да пошел ты! Бабник недоделанный! У тебя, Нагиев, после Сашки ни одна девчонка больше месяца не держалась! Жестокий ты, нехороший… А они потом ко мне лезут, плачутся!
  - Непроходимый тупица… Душа всегда должна быть в состоянии поиска той единственной, что наполнит все твое существование. В жизни одиночки нет смысла, как ты не понимаешь? Жизнь только тогда имеет смысл, когда живешь ради другого человека. Любовь должна наполнять тебя. Подумай, что еще заставляет просыпаться каждое утро, что заставляет выходить на свет? Лишь надежда на чудо… И ты, Леля, однажды, идя на работу или на лекцию, не сможешь пройти мимо идущей навстречу девушки. Ваши глаза встретятся, и уже не смогут разойтись. И без слов твой хуй и ваши руки начнут движение друг к другу, и ты не заметишь бешеного стука сердца в груди и не сразу догадаешься почему стало тесно в штанах… Весь мир откроется перед тобой и заключится в одном человеке, из твоей жизни исчезнет страх, онанизм, и ты, наконец, обретешь свободу. Кто верит, тот достоин.
  - Дурак ты, Нагиев! Каждый живет только для себя. Ну да ладно. Короче, мы завтра ночью работаем, потом институт, и гуляем! Придет Ленка, одна, увидишь, она супер!
  - Ок, давай, до завтра! Собери побольше народу, мне легче будет затеряться.

  Проработав всю ночь, поспав пару часов на лекции, ребята еле досиживали последнюю пару. В аудитории пахло весной, все окна были открыты и с улицы доносились крики молодежи, начинающей дурнеть от солнца и алкоголя.
  Бонифаций, Ленкин boyfriend, учился с ними в одной группе. Якорь, так ласково прозвал его Лелик.
  - Ребят, давайте че-нибудь замутим после занятий? Моя куда-то сваливает, - шептал Бонифаций через плечо последней парте, на которой Лелик с Нагиевым сочиняли частушки о прелестях студенческой жизни.
  - А что замутим, Бонь? – на всю аудиторию, без стеснения, ответил Лелик. – Клубы закрыты, хаты свободной нет, упасть негде, а мы с Нагиевым после смены.
  Выйдя на улицу, Лелик первым делом отделался от Бонифация, заверив его в том, что они едут по домам.
- Лель, я домой, приму душ, съем что-нибудь и к вам. Смотри, без меня не напивайся, я быстро!
  - Нагиев, расслабься, все будет ок! Позвони, как будешь выезжать. Нас ждут великие дела!

- Я выезжаю, через двадцать минут буду в районе. Скажи адрес, - говорил на ходу в мобильник Нагиев.
  - Помнишь на высотку со словом ХУЙ на балконах? Код 237, квартира 55. Возьми с собой пару чего-нибудь.
  - Какой крепости? И емкости?
  - Что за идиотские вопросы? А говорил, что максималист! Побольше, всего побольше! Все должно быть дешево и сердито. Да, Нагиев, не забудь сигареты.
«Очередная пьянка… Когда я остановлюсь? Опять напьюсь, опять ненужные разговоры за жизнь. Топчемся на одном месте, - думал Нагиев, шагая по мокрому асфальту. – А потом, конечно же, пойду домой. Пешком. Ночью… Пятнадцать километров, опять менты, опять случайные прохожие, сигареты и голоса в голове. Обычный набор!»
  Дом. 237. Лифт. 55. Звонок.
  - А, Нагиев! Что так долго? У тебя опять документы у метро проверяли? Ты лицо попроще сделай! Мальчики и девочки, разрешите представить Нагиева! Это Оля, Ира, Металик и Лена. Впрочем, некоторых ты уже знаешь.
  - Нагиев, очень приятно! – только и сказал Нагиев, бросая взгляд поочередно на представленных. Оля, Ира, Металик, Лена.
  Лена!!!
  Глаза Нагиева и Лены встретились… В глазах друг друга они нашли все… все, что искали, все, чего уже боялись не найти. И как будто вдалеке послышалась музыка. Знакомая мелодия, напев… Далекий и родной, почти забытый, как обещание матери, как клятва другу, как верность первой любви, как мечты об отказе от секса за деньги...  Нагиев проник в нее своими глазами и перед ним открылся мир… Тысячи ароматов ударили по обонянию, растрепал волосы неспокойный степной ветер из далекого детства, подхватил их и унес в красный закат. И это больше не был чужой мир, это был ИХ мир, заборы, которыми они ограждали себя и возводили их год за годом все выше, исчезли. Это было похоже на прозрачную шторку в ванной, на здоровенную дыру в стене в женский день в бане. «Закат красный, значит, завтра будет прохладно, - на автомате подумал Нагиев. – Может, пойдет дождь».
  - Эй, Нагиев, отвисни! Рано еще депрессии поддаваться! Вот напьемся, - пожалуйста, а пока что ты нужен коллективу! – прервал его мысли Лелик.
  - Да, отцы, что мы здесь столпились, водка стынет! Раньше сядем, раньше ляжем, - добавил Металик, странный такой парень. Алкогольная зависимость была явно ему в кайф.
- Ну вы идите за стол, а я пока кралкнап в морозилку брошу, - ответил Нагиев. В малознакомых компаниях он всегда был немногословен.
  И пока единственное, что удерживало этих людей за одним столом, охлаждалось, Лелик пытался найти тему для разговора. Не нашел. Нагиев сидел напротив Лены, и они изредка обменивались взглядами, понимая, что что-то произошло, но не понимая что. Какая-то высшая сила заставляла их торопить тот момент, когда все напьются и разбредутся по квартире. Та же сила помогала им не захмелеть от алкоголя. Они хотели лишь остаться вдвоем.
  Пары часов хватило, чтобы Лелик отрубился. Бросив его на кровать, остальные вышли покурить на лестницу.
  - Я домой, - сказал Металик. – Дома еще осталось полкорабля, кто со мной?
  - Оль, пойдем? – спросила Ира. В свои семнадцать лет Ирка видела романтику во всех состояниях, кроме трезвого.
  - А что, пойдем! А у тебя есть где упасть? Метро то закроется через полчаса!
  - Найдем! Нашел же я неделю назад место для слабой половины второго курса медухи! Потом, правда, передвигался с трудом… Нагиев, вы пойдете? Весело будет!
  - Нет, я у Лелика останусь. Ленку провожу и вернусь.
  Они шли к метро, взявшись за руки. Без слов, без усилий, Нагиев повернул Лену к себе, губы их встретились.
  - Милая… так долго я ждал тебя…
  Лена обняла его, уткнувшись своим носом ему в шею. «Родинка, у него на шее родинка, - подумала она. – То ли это счастье, что искала? Хуй знает, время покажет!»
  - Не было и нет ничего разумного, кроме тебя. Нет ничего важнее тебя, глаз твоих, в которых затаился мир, целый мир страданий и желаний. Но вместе с ними и счастье, и покой душе. Я люблю тебя, - шептал Нагиев. На глазах у обоих выступили слезы.
  - И я люблю тебя, - прошептала в ответ Лена. Голос дрожал, сил осталось лишь на обратную дорогу к Лелику и на пару палок.

  Впервые после того, как умерла его мама, Нагиев проснулся с улыбкой. На его одежде, валявшейся в беспорядке на полу, лежал листок бумаги с номером телефона.  «Ее подчерк… мой подчерк… Или просто пьяный подчерк».
  Лелик еще спал. Распластавшись звездой на кровати, с открытым ртом, сладко посапывал.
  - Подъем, пьянь! Через час лаба начнется! А нам еще подготовку надо скатать. Или ты хочешь, чтобы Фрумыч нас повесил?
  - Нагиев, ты здесь? Или у меня опять кошмары? Поставь чайник и отнеси меня в ванную.
  - Тебя надо отнести в желтый дом напротив и сказать, что так и было! Давай, поднимай свою пятую точку.
  Успокоив желудки парой бутербродов и чаем, сделав несколько звонков, ребята поехали в институт. Нагиев улыбался утру, улыбался своим мыслям, трамваям и рельсам. Он был счастлив. И он знал, что счастлива была и она.

  - … мы водку купим в магазине, а любви нам хочется всегда. За любовь! – Спирд поднял рюмку и выпил ее в два маленьких глотка, смакуя. – Эх, люблю ревизию на складе! Вы свое посчитали?
  - Спирд, все ок! Все посчитано, весь товар на месте. Ну, почти весь. Пойду врублю ВИА «Ульи», Димыч, наливай! – ответил Лелик.
  Нагиев сидел и смотрел в одну точку. За всю ночь он не проронил ни слова. «Что-то случилось, - думал он. – Или ночь опять тоску нагнала? Нет, это не просто тоска, я чувствую… Беда… Эта ночь изменила все. Но что же случилось? Глупости!! Опять я все надумал! Но все как-то по-другому… Черт возьми, скорей бы утро, позвоню Ленке и успокоюсь. Хотя она сама позвонит…».
  - Нагиев, ты опять в трансе? Вернись на Землю! – Лелик извлек из пачки мятую сигарету, закурил. Сигарета приятно затрещала. – Ты Ленке звонил? Поругались?
  - Нет, она на концерт ходила. Какие-то панки вчера в «Точке» играли.
  - И ты ее отпустил? Не боишься, что уведут?
  - Если уведут, значит наши чувства недостаточно крепки. А такой онанизм нам не к лицу! Лучше быть одному.

  Десять утра. Обычно в это время Нагиев дремал в маршрутке по дороге домой или в первой попавшейся аудитории. Было воскресенье, и Нагиев ехал домой. Он не мог заснуть. «Шоссе Энтузиастов… Знакомо каждое дерево, каждый столб. Как часто я брел здесь ночью домой… как я хочу погулять здесь с Леной под Луной… МКАД… Реутово… Балашиха… дом…»
  Нагиев пришел в уже пустую квартиру. Все разбрелись убивать время на улицы.  Одиннадцать утра. «Не звонит. Спит, наверное. И мне надо поспать». Лег. Не заснул. Встал. Положив перед собой пачку «Chesterfield» и пепельницу, сел лицом к колонкам музыкального центра. Под депрессивные мелодии «Deftones» в голову опять полезли мысли о страшном. «Грядущее неизбежно… Но почему не могу уснуть? Двое суток на ногах, и алкоголь на работе не помог… Мозг не хочет отключаться. В чем дело?!».
  Так и сидел, раскачиваясь из стороны в сторону, путая пальцы в волосах и периодически бросая красные зрачки на часы. Нагиев чувствовал беду…
  Два часа дня.
  - Добрый день, а… Лену можно? – дрожащим голосом Нагиев проговорил в трубку.
  - Димочка, это ты? Димуль, а Лены больше нет… - сквозь слезы проговорила мама. – Она с концерта так и не вернулась…ее… мобильный… не отвечал… О, Боже! А потом позвонили из милиции. У нее… пять ножевых… ранений… Сказали… много крови… ограбление… у нее мобильный же на шее висел…

  Перед глазами мелькали люди, целая толпа, он смотрел сквозь них и видел лишь хаос. Глаза искали ее, и он все больше раздражался бесплодностью поиска. В мыслях он гладил автомат, тяжесть которого приятно напрягала мышцы. На руках выступили вены, но на этот раз они не просили бритвы. Он улыбнулся, палец гладил спусковой курок, как раньше гладил грудь любимой. Грань… Еще один миг и серая толпа озабоченных и самодостаточных людей с ласкающими слух криками будет падать на землю, теплую от ее собственной крови. Он ощутил на себе недоумевающие взгляды. И лишь тогда заметил на своих губах улыбку. И ни одной улыбки в его адрес. «Раз-два, раз-два» – чеканил мозг, накапливая ненависть. Докурив сигарету, Нагиев спустился в метро.
  - Станция Ясенево, - сказала женщина-автомат металлическим голосом.
  Смотря под ноги, натыкаясь на прохожих, под их ругань, он шел к ней домой, в последний раз.
  - Здравствуйте, я могу пройти? – чуть ли не шепотом сказал Нагиев открывшей дверь маме.
  - Да, конечно.
  В комнате, где лежало ее тело, как будто остановилось время. «Время остановилось, а вместе с ним и наши жизни. Руки на груди, холодное тело… только тело, больше ничего… Страшно… страшно взяться за эту руку, на которой каждая морщинка знакома. Как будто и меня не стало… Некуда идти… и незачем… И не верю, что все пройдет. Нет веры, нет боли…». Зазвонил мобильный.
  - Алло, Нагиев? Волдемар к себе зовет, встреча друзей и все такое. Поедем? Это в Новокосино.
  - Поедем. Через час в центе зала в Новогиреево.
  Опустив глаза, ушел.