Сто гривен.

Витек ставит на стол вторую бутылку. Первая как-то незаметно закончилась, пришлось идти еще за одной – благо, магазин у подъезда. Я рассматриваю бумажку в сто гривен, читаю крохотные буковки возле физиономии Шевченко.



«Слушай, - говорю я Витьке, - а почему здесь так написано? Ну, смотри… В украинском есть слово «любыты» и «кохаты». «Люблять» ковбасу. «Кохають» батькивщыну, или маты. Я, конечно, не лингвист, и живу сто лет в России, но кое-что помню. Я бы сказал «кохайте Украйину». А слова «мынуту» вообще не существует. Есть «хвылына», сто пудов. И не «время», а «час»! Великий украинский поэт что, «риднойи мовы» не знал? Хули он на смешанном говорил? На украинском это звучало бы так:

Свою Украiну кохай,
I пом*ятуй  в тяжку годину!
В свою останнюю хвилину
За неi господа прохай!»



Витька улыбается. Он сам писатель, у него на счету шесть книг. В основном – философия, медицина. Последняя для детей. «Какой «язык»?» - говорит он. Ты что, не знаешь, что языка, как такового, нет?

- Ну, ты загнул! А песни украинские, такие красивые, тянучие?

- Начнем с того, что такое «Украина», и откуда слово взялось. Пятнадцатый век, Стефан Великий раскатывает губы на ничейные земли между Польшей и Московией. Мол, «то есть украина польска», то бишь их окраина. А живут на этих землях разные славянские племена и народности. Вот, видел, как на дачу ко мне ехали, указатели с названием сел: «Черкаши», «Русские Черкаши»? Это деревни еще с тех времен называются.

Так вот, двинула Польша войска. Шляхтичи понятий никаких не имели, беспредел полный устроили – грабежи, убийства, насилие день и ночь. Местные сообразили, что крышу искать надо. Кто сильный по соседству? Правильно, Русь. Отправили послов: «Так, и так, батько! Бьем челом, пусти под крыло». Ясно дело, царь не отказал – такой кусок сам ко двору просится! Да и полякам задницу надрать милое дело – с ними у России всю жизнь разборки были. Край присоединили, Польше кукиш показали, а название стефановское как-то прижилось, «Украина». Хоть «Малороссия», мне кажется, уместней. «Малороссия», «Россия», «Белоруссия»…

Я достаю из кармана бабки, и выбираю две купюры, пять и десять гривен. Кладу на стол.



- Тогда еще одну вещь мне объясни. Пять гривен, Богдан Хмельницкий – понятно, он Украину поднял, союз с Москвой заключил. А почему эта гнида на десяти рублях намалевана? Это ж вообще ругательное слово, «Мазэпа».

Виктор наливает горилку в рюмки и смеется. «Ну, говорит, официальная версия – оба сделали для своего народа все, что могли. И Украину любили. То есть, «кохали». Понимай, как знаешь.

А что касается языка… Он же развиваться должен. Если рядом более сильный партнер, происходит заимствование слов, оборотов. Это нормально. Вон, у америкосов бабки есть, весь земной шар на английский переходит. В советском союзе говорили по-русски. Это уже потом, когда страна раскололась, стали морду кривить. Не «вертолет» у нас, а «хэликоптэр». Хотя могли назвать по-другому, мы ж славяне: ну, там «вэртокрыл», или еще как. Принцип был – «лишь бы не по-русски». В госучереждения посадили полуграмотное быдло, аферистов всяких, дали указание – все документы писать на мови. А какая мова, ее никто не знает! Паспорта выдавали с именами «Моргорита», «Миколо»… Некоторые сами менять стали, коверкать наспех., типа – патриоты, карьеру пытались сделать. Сейчас обменивают, ошибки исправляют. «Белую гвардию» Булгакова помнишь? Когда Петлюра к Киеву подошел? «Тиу-пиу! Слухаю!» «Кот есть, а кита нет!»

Ладно, поехали! За то, чтоб деньги были и в доме все хорошо!»